-И что? — хватило у меня смелости просипеть.
Он совсем прижал меня к стене и, зыркнув по сторонам, негромко пробасил:
-Слышь, Варька, делиться надо. С ближними.
Я помолчала, раздумывая, потом понаглела лицом:
-А ты встань подальше, и будешь дальним, — доверительно посоветовала я и, оттолкнув его от себя руками, петухом уперла руки в боки и расхохоталась: — Это с вами, что ли делиться?! Ха-ха-ха! С какой это радости? Да я лучше голой на морозе спляшу!! Или с бероедом за ручку поздоровкаюсь!!
Ерема, по-моему, слегка опешил и судорожно думал, какие тогда методы запугивая ко мне применить.
-Смотри, пожалеешь. Тебе же будет хуже. Мы предупредили, — в итоге нахмурился Ерема, а с ним остальные.
Я в ответ на это лишь дико завращала глазами:
-В ближайшее полнолуние я стану сказочно, нет, феерически богатой!!! — прошла напролом между Куней и Жицем и ушла по коридору, сумасшедшее хохоча, вскидывая время от времени руки и голову к потолку и воспроизводя: — Невероятно богатой!! А-ха-ха-ха!!!
И, скрывшись с чужих глаз, потрусила в комнату за верхней одеждой, тихонечко как мышь подхихикивая. Мне надо было любым образом создать вид, что я абсолютно свихнулась на почве своего обнаруженного сокровища. И, судя по растерянному виду вымогателей, я своего таки добилась.
На площади было не протолкнуться от праздно гуляющего народа. И я боялась, что так и не найду здесь своих товарищей, но они выловили меня сами:
-Ну? — спросили все с горящими взглядами.
Я подмигнула, выставив вверх большой палец.
-И что? — спросили у меня.
-А когда у нас ближайшее полнолуние? — спросила я лукаво.
-В эту пятницу, — с готовностью доложили мне.
-Значит, ждем пятницы, — подергала бровками я и храбро направилась в эпицентр гуляний. Здесь уже вовсю водили хороводы, жгли огромный костер, который взметывал наверх веселые языки пламени. В стороне от костра сваляли огромные белоснежные фигуры Зимушки и снеговика. Собственно, отличались они только гигантской морковкой в носу у одного и косой из хлебных колосьев у другой. Снег на площади был серый, грязный и топтаный-перетоптанный. Тут и там играли на гармонях, распевали песни, окрест сновали лотошники с леденцами и печатными пряниками — красота!
Я нацелилась на самый большой хоровод вокруг снежных фигур. Друзья шли вместе со мной. Народ потеснился. Мы с Томкой встали во внутренний круг хоровода, парни — как положено — во внешний. Женщины шли по часовой стрелке и распевали:
-Ой, ты зимушка белая!
Ой, ты зимушка ледная!
Прими, прими ты наш подарок
Сытна, мягка каравая!
— и на этих словах крошили караваи и бросали в центр круга, поклоняясь Зиме. У нас с Томкой на двоих была одна краюха, мы щедро разломили и сыпанули. Дальше хоровод снова взялся за руки (это в идеале, а на самом деле руки были заняты караваем и народ цеплялся за соседей тем, на что хватало фантазии, чаще всего локтями). Внутри круга в лихо заломленной шапке весело ходил на присогнутых и играл гармонист. Оба хоровода, разгоняясь, заголосили припев:
-Хоровод, хоровод, зимнее ярило!!!
Пусть кружится хоровод, ярче чтоб светило!!!
У-у-ух!
Далее темп замедлился. Хороводы просочились один в другой и теперь уже мужчины шли по часовой стрелке, а мы — против:
-Землице дай покоя!
Ребятне — веселья!
А народу — праздник
Зиме поклоненья!
— и они с поклонами крошили караваями внутрь. Некоторые особо озорные парни на спор целились хлебом в гармониста. Тогда музыка несколько комкалась, сбивалась и сопровождалась взрывами смеха, потому что гармонист попался юркий, на празднике играл на первый год, уворачивался, пригибался, отпрыгивал и вообще старался побыстрее проскочить на противоположную сторону хоровода и укрыться там. Что было довольно затруднительно, потому что и на другой стороне у народа настроение было веселое и шебутное.
-Хоровод, хоровод, зимнее ярило!!!
Пусть кружится хоровод, ярче чтоб светило!!!
У-у-ух!
И опять смена хороводов. Те, кто уже разбазарил свои караваи, покидали хороводы, на их место прибывали другие горожане с еще целыми краюхами.
-У пшеницы волосья —
Золотые колосья!
Теплое как солнышко
Каравая донышко!
Вдоволь наплясавшись, накрошившись и напевшись, мы веселой гурьбой вывалились наружу. Выловили лотошника в красном фартуке, надетом поверх тулупа, и, будучи изрядно оголодавшими, смели у него половину товара. Пошатались меж торговых рядов, посмотрели на разнообразные товары. Парней полчаса нельзя было оторвать от лавки оружейника, нас с Томкой — от цацок, бряцок и заколок, зато магазин с тканями мы, заговорщицки переглянувшись, проигнорировали и прошли мимо. В понедельник нам удалось вынести с отработки две шелковые рубахи и легкий летний сарафан, запихав их под кофты и занавесив фуфайками. Но тоненькой одежды, которая была в сложенном состоянии незаметной под толстой зимней одеждой, было мало, а что сделать с платьями, которые обладали пышными многослойными юбками, мы пока не знали. Томка предложила распороть и выносить по частям, но портить красоту не хотелось, все-таки некоторые части платьев были идеальными и в перешивании не нуждались, а просто оставить платья в подвале и забыть мы не могли, жадность проклятущая не позволяла. Мол, раз дорвались, то уж грести по полной. Кстати, Труль Шлисович теперь стал завязывать нам на руку по тоненькой веревочке с маленькой из фиолетового камня бусинкой, которые, как он признался, служат для того, чтобы если опять заплутаем, находить нас, или то, что от нас останется (это было сказано в мою сторону с особенно страшно прищуренным взором).
Маркус купил себе свистульку-синичку и теперь шел, выводя ей трели. Правда сначала чуть не довел до разрыва сердца нас с Томкой, когда незаметно подкрался сзади и, что было силы, дунул в нее возле наших ушей. Потом мы посмотрели на выступление потешников-скоморохов на открытой деревянной сцене. Кто-то высказал предложение пойти отмечать празднество в трактир, но, подумав, мы отбросили эту идею до других времен — сегодня данные заведения были чересчур людными. И пошли дальше кататься на горки, уже оккупированные молодежью, и разрумяненные, с ног до головы облепленные снегом, вернулись в школу только поздно вечером.
В среду занятий у нас было мало и заканчивались они задолго до обеда, поэтому мы с Томой решили сходить до рынка, тем более что в город не выходили с начала нового семестра, если не считать за вдыхание свободы гуляний и того раза, когда я как угорелая выбегала за обещанным Афанасию молоком. Шел романтичный пушистый снежок, я и подруга, смеясь, ловили его губами. В карманах позвякивали кошели со стипендией, мы хотели подкупить немного провизии в личные закрома и по паре заколок и лент в целях девического душевного наслаждения. Когда в поле зрения появился бывший трактир "Мама Зоя" мы с Томкой, не сговариваясь, замедлились и остановились.
-Надо, наверное, зайти, поздороваться, — неуверенно предположила я.
-А если нас не успеют избить, то и извиниться, наконец, — таким же тоном отозвалась Томка, хотя на лице у нее уже начинала блуждать та самая глупая улыбочка, которую романтики называют влюбленной и мечтательной.
Снаружи бывший трактир не изменился, разве что уже не имел соответствующей вывески. Земля возле привязи была потопана конскими копытами, с заднего двора доносилось лошадиные всхрапы и ржание. Да и человеческих следов было предостаточно, видимо здесь рабочие-ремонтники сновали как муравьи. Запамятованное в тот раз заклинание на этот раз мы помнили и, потоптавшись с минуту у входа, все-таки поднялись по крыльцу и толкнули дверь.
Столы были чуть отодвинуты в центр. Одна из стен была на треть криво покрашена в светло-зеленый цвет. Модифицированная нами стремянка, наклонившись по высоте, теперь стояла прислоненная в углу, и на уголки бывших ступенек была обильно навешана верхняя одежда. И все. Больше никаких следов ремонта видно не было. Зато ремонтников имелось — хоть отбавляй. Человек восемь столпились около одного из столов и бурно тыкали пальцами в какие-то бумаги, разложенные на поверхности, видимо, обсуждали проект или ремонтную смету. На звук открывающейся двери они резко развернулись, разом замолчав. Дневной свет лился через окна, но в помещении было сумрачней, чем на улице. Однако когда через секунду глаза приспособились к свету в помещении, то они тут же удивленно приоткрылись вместе со ртом. Ремонтники все до единого оказались эльфами.
Я почти сразу опомнилась от изумления и, вычленив из всех них одного, Адаманта, приветственно поперебирала ему пальчиками на согнутой в локте ручке:
-Э-э, здрасьте! — и несмело улыбнулась присутствующим. Они гнетуще молчали, и меня посетило ощущение, что мы с Томкой вторглись невовремя и, кажись, сильно помешали ремонту. Тамарке же было наплевать на условности "вовремя-невовремя", она забыла поздороваться, по-моему, вовсе впав в блаженство от такого количества длинноволосых красавцев на один квадратный аршин, и пребывала в ступоре по соседству.
-А-а, привет! — наконец-то отмер Адамант и, радостно скалясь, подошел к нам, одну руку он приветственно распахнул, другую прижал к бедру и, думая, что мне и Томе незаметно, помахал туда-сюда ладонью. Томе, наверное, и правда было незаметно. Ей сейчас вообще все на свете было незаметно, кроме эльфов. Кто-то из его друзей сразу засуетился и стал деловито сгребать со стола бумаги.
-Мы помешали? — неуверенно предположила я.
-Да нет, ничем таким мы тут с друзьями и не занимались, — улыбался Адамант.
-Ремонт делали, да? — уже немного язвительнее спросила я.
-Да, — поддакнул Адамант, хотел сказать что-то еще, оглядел помещение, крякнул и смолчал. Потом вновь развернулся к нам. — А вы просто так или по делу?
-По делу? — изумилась я, судорожно стараясь представить, какие бы у меня могли быть дела к эльфу. Выходило лишь только, что дела не у меня, а у Тамарки, да и те откровенно неприличные. Адамант несколько смутился от моего откровенного разглядывания его фигуры, я сразу опомнилась и объяснилась: — Мы извиниться зашли за стремянку. Мы тогда забыли нужное заклинание, не смогли сразу исправить, поэтому зашли сейчас. Но вы, я гляжу, ее уже приспособили, — я так же, как только что Адаманта, разглядела новую вешалку.
Томка за это время уже отошла от столбняка и, оттеснив меня плечиком, лебедушкой двинулась к стоящим у стола эльфам. И поочередно подошла к каждому, жеманно похлопывая глазками и кокетливо протягивая ручку для поцелуя (в первый раз, забывшись, так и протянула в варежке):
-Тамара, — мурлыкала подруга. Я только рот открыла — никогда не видела ее такой.
Эльфы сначала слегка оторопели, но потом с впитанной с молоком матери учтивостью и вежливостью облобызали протянутую девичью конечность и представились, проникновенно посмотрев в смарагдовые Тамаркины глаза:
-Литириэль. Седимиль. Ажинтис. Риниэтиль. Гиарис. Нармитиль. Эльвариск.
Я решила не гонять бедных парней по второму кругу и со своего места представилась:
-А я Варвара, можно просто Варя.
-Очень приятно, — покивали кавалеры и опять-таки представились, уже мне. Я тоже покивала, но пусть и прослушала имена два раза, все равно ни черта не запомнила, в голове они невежливо смешались в одну кучу "элей" и "тилей". Сами эльфы, хоть и были меж собой похожи, как братья — высокий рост, стройные, гибкие, но мужественные фигуры, длинные волосы, острые уши и смазливые физиономии, все же отличались друг от друга. Чертами лица, цветом глаз, цветом волос. Правда, про реальный возраст эльфов ничего определенного сказать было нельзя, но выглядели они молодо, ненамного старше нас. Одеты были в дорожные, но элегантные облегающие штаны, заправленные в них широкие рубашки на пуговицах, у некоторых были походные жилеты с карманами. Кстати, сам Адамант теперь тоже был одет в подобное, а не ремесленное одеяние, как в первую нашу встречу.
-А-а, стремянка, — эльф задумчиво поглядел в ее сторону, будто в первый раз видел, но потом опомнился: — Да, ладно, я про нее уже забыл.
-Понятно, — протянула я. — Ну, мы тогда пойдем, что ли, — сказала я. Ощущение, что мы здесь лишние не исчезало, а мешать эльфам лишь из вредности не хотелось. Я, мило улыбаясь, подошла и потянула подружку за рукав, но та, продолжая пятиться лицом к эльфам, вдруг резко затормозила, отчего я выпустила рукав и не обрела тесную связь с полом только благодаря поймавшему меня Адаманту. А Томка кокетливо вопросила у Адаманта, не угостит ли он девушек чаем. Я зашикала на обнаглевшую подружку, Адамант растерянно развел руками, глядя на товарищей, а потом улыбнулся:
-Что ж, нам все равно надо передохнуть! Почему бы и нет?
Его друзья были культурными личностями, гнать нас в шею тоже не стали и поддержали замечательную идею. Я, чувствуя неудобство, пошла помогать хозяину на кухню и утащила за собой подружку, чья улыбающаяся голова как стрелка магического компаса все время была направлена на группу знакомцев Адаманта.
Наконец все уселись, ароматный чай был разлит, печенье и варенье в вазочках стояли на составленных столах.
-Ну, как продвигается ремонт? — разрубая молчание, спросила я, выискав близкую эльфам тему.
-Нормально, — кивнул Адамант.
-Столько времени прошло с начала, видать второй этаж уже весь отремонтировали? — спросила я с видом знатока.
-Да, — немного помявшись, выдавил несмелую улыбку эльф.
-Ой, а можно я схожу посмотрю? — привстала я. Столько слышала про тонкий художественный вкус эльфов, что мне очень хотелось взглянуть на проделанный ими ремонт.
-Нет!! — вскричали все эльфы.
-Ладно, — опешив, пробормотала я, хлопаясь обратно на лавку. — Я просто так спросила, — и пробурчала себе под нос: — Чего ж так нервничать-то?
-Просто там пол свежевыкрашенный, ходить нельзя, — оправдался Ажирис или как там его.
-Ага, — согласилась я. Все помолчали.
-А у вас как дела в школе? — спросил Адамант, прихлебывая чай из огромной кружки.
-Отлично, — расцвела улыбкой Тамарка. Я поперхнулась чаем, сидевший рядом Эльвариль заботливо похлопал по спине. Это с отработкой и не допуском до коронации отлично? С похабной картиной, половину воскресенья провисевшей на стене в холле и с тем, что нам теперь через шаг все встречные ученики мужского пола делают пошлые намеки заглянуть к ним и оценить художественный талант — отлично? Я возмутилась и поведала эльфам о постигших нас проблемах.
Под конец повествования обстановка разрядилась, а эльфы вдоволь насмеялись.
-А ученики будут помогать в охране на мероприятиях, или на самой коронации? — под шумок поинтересовался Гиациль.
-Везде, — махнула я рукой с надкусанным печеньем.
-А какой у них будет допуск? У них будут специальные пропускные жетоны или опознавательные знаки? — спросил... э-э... Намириль.
-Не знаю, — подумав, ответила я. Тут мне взгрустнулось, потому как мне и самой не помешал бы какой-нибудь жетон, чтобы хоть как-то попасть на коронацию и выиграть пари.
