-А у нас больше нет ничего выпить? — громким шепотом спросила я, надеясь, впрочем, разве что на то, что кто-нибудь из друзей сжалится и дыхнет на меня, а я постараюсь с того максимально захмелеть.
Сапень же с готовностью сунул в мои руки объемистую флягу и, посмотрев на мое удивленное лицо, прокомментировал:
-Луис остатки сюда слил.
-Остатки чего? — спросила я, принюхиваясь к содержимому.
-А всего! — весело махнул рукой Сапень. — И водки, и пива, и коньяка.
Я поспешила попробовать такую интригующую смесь.
-Похоже на водку с привкусом коньяка, — почмокав, с видом эксперта заключила я.
Сделала несколько глотков, почувствовала себя значительно бесстрашнее и веселее, а потом фляжку у меня отобрали и она пошла по рукам.
-Троллий трулень тлор..., — сказала я заплетающимся языком и пьяненько захихикала.
-Ты чего? — изумился Маркус, откинулся назад, чтобы меня получше разглядеть, и чуть не завалился на спину.
-Тлурий тролень, тьфу..., — я опять захихикала, — скороговорку пытаюсь выгоро... ворить.
-А-а! — понял Маркус, и мы стали сражаться с непослушными языками вместе, смотря друг на друга и помогая себе кивками головы: — Трроллень труллий...
-Не-е, — помотал передо мной пальцем Маркус, — не так надо, — и начал по слогам. -Тло-ррий трой-лер труллеви..., тьфу, хвосова скороговорка, ай ну ее! — и махнул рукой.
Я была с ним не согласна и хотела домучить-таки вредное предложение. Сапень, тоже попивший из фляги, обнаружил в себе просто кучу нерастраченной энергии и что было мочи заорал:
-Ну, где кататься будем??
Если бы в этих руинах ночевала стая ворон, то сейчас она бы сорвалась в небо с хриплым карканьем. Но мы даже не вздрогнули и лишь порадовались за громкоголосого друга:
-Ну ты силен! — хлопнул его по плечу Кафык.
Никас кашлянул, прочищая горло и собираясь тоже крикнуть что-нибудь эдакое, но его опередил своим вопросом Лорг:
-А как вам вон тот домик? — и ткнул пальцем, конкретизируя свое предложение.
Домиком это можно было назвать с натяжкой. С черными подпалинами дырявые стены, черные проемы окон и двери, обуглившаяся дырявая крыша. Но по сравнению с другими домами, от которых оставались в лучшем случае остовы или пара стен, он был очень даже ничего, и, что самое главное, у него имелась какая-никакая двускатная крыша..
-Симпати-ичный! — умилилась Тамарка, соединив ручки на груди.
-Значит, решено! — сказал Лорг, и мы всем скопом двинулись вперед к дому. Мы встали недалеко от стены как комиссия на нашем сегодняшнем (вчерашнем?) экзамене. За главного инспектора впереди стоял Лорг. Он смерил дом оценивающим взглядом. Дом стоически перенес такое психологическое воздействие.
-Ну, кто за что возьмется? — спросил наконец Лорг.
-Я за крышу, — вызвался Сапень.
-Там надо двоих, итак будет сложно, — сказал Лорг, — Никас, тоже будешь с крышей.
-Есть! — вытянулся тот в покачивающуюся струнку.
-Кафык, мы с тобой делаем воздушку, а Маркус, — он взглянул на Маркуса, — какую-нибудь лестницу.
-А мы? — спросила я, желая тоже быть полезной.
-А вы... — Лорг задумался, — нас подбадривайте.
Глядя, как ребята слаженно приступили к работе, даже пребывая в столь пьяном состоянии, я понимала, что они действительно классная команда, и что они заслуженно заняли первое место на соревнованиях по магическо-боевым поединкам. Подбадривать морально мы с Тамаркой посчитали неуместным и решили что-нибудь сотворить. Томка принялась выводить цветы под воздушкой (воздушной подушкой), чтобы казалось, что с горки съезжаешь прямо в цветковый стог, я с радостью схватилась за палочку и стала ей помогать. Но на нас зашикал Лорг, который, не отрываясь от махания палочкой, сказал, что мы своей мелочевкой наползаем на их заклинание и меняем фон. Пришлось нам отступить и бездельничать. Маркус, занялся тем, что находил внутри дома черные снаружи, но еще крепкие внутри брусья и методично их сращивал в кривую и страшненькую, но лестницу. Я не придумала ничего лучше, чем наблюдать за кучами снега, которые он иногда в ходе отыскивания левитировал из приглянувшегося места в неприглянувшееся. Таким местом оказался дальний угол, и в нем сейчас вырос целый сугроб высотой почти до потолка, тут нужно заметить, что потолки в тролльих домах немаленькие. Сапень и Никас, сдавшие чуть назад, чтобы лучше видеть крышу, первым делом для удобства смели с нее снег, тоже были заняты и до меня из-за спины долетали их пьяные бормотания.
Наконец все было готово, и Лорг довольно сказал:
-Ну, кто там больше всех хотел кататься?
Все слаженно посмотрели на меня. Я конечно была пьяна, как наемник после удачной битвы, но у меня удивительным образом сохранилось на донышке чувство самосохранения и я не очень доверяла прочности пьяного колдовства.
-Я первая не пойду, а вдруг все рухнет?
-Ничего не рухнет! — махнул перед собой рукой Сапень, будто отгонял муху, — Двадцать минут точно простоит, я гарантирую! — и бухнул себя кулаком в грудь. Но я уперлась рогом:
-Не пойду первая, пусть кто-нибудь идет вперед!
Лорг крякнул и, прихватив с собой Кафыка, полез по черной лестнице на крышу. Укрепленная часть крыши была неотличима от остальной и было странно наблюдать, как парни, продолжая взбираться уже по кровле, перебирают ногами и руками по невидимым ребристым выступам и, сев на непосредственно скользкую часть укрепления, с ором и хохотом катятся прямо по разверстым дырам и хлипеньким досочкам.
-Как здорово! — хохотал Лорг, сползая с колыхающейся воздушки, под которой сиротливо лежали два цветочка, созданных мной и Тамаркой. Я нахмурила лоб и для гармонии добавила им третьего товарища, благо заклинание Лорга и Кафыка уже было закреплено. В это время Маркус схватил за руку Тамарку, Тамарка — Никаса, они втроем залезли на горку и, визжа, крича и размахивая руками, веселой кучей съехали вниз.
-Ну что, убедилась, мнительная ты наша? — хмыкнул Сапень и потащил меня к лестнице.
Я действительно расслабилась, понаблюдав за друзьями и, обогнав Сапня, первая полезла по лестнице. Проклятая лестница, конечно, была довольно прочной, но грязной конструкцией. Я испачкала все варежки и исшаркала об нее всю одежду, однако, пребывая в пьяном угаре, восприняла это наплевательски. Добралась до крыши и, предвкушающее рыча, полезла вверх, нащупывая ногами и руками невидимую цепочку выступов. Держась за выступ крыши, уселась на скользкую полосу ската, Сапень, обхватив меня руками, сел сзади и мы, визжа и крича, обозиком поехали вниз к друзьям падать на абсолютно невидимую воздушку. От веселого страха и скорости захватило дух. Правда, то ли двадцать минут так быстро прошли, то ли Сапень переоценил свои силы, но когда мы ехали уже по середине крыши, я неожиданно почувствовала, что поверхность подо мной стала неровной и нескользкой. Мы по инерции продолжали двигаться вперед, и я с ужасом осознала, что едем мы по прямой в огромную дыру. Если учесть, что укрепляющее заклинание, судя по всему, накрылось, то она не могла не нервировать. Друзья, наверное, не заметили, что мой визг сменился на ор ужаса, и также радовались за нас внизу. Но я напрасно боялась. Мы с Сапнем не упали в дыру. Еще на излете к ней хлипкая крыша проломилась, и, не прекращая орать как коты в первогреве-месяце, мы рухнули вниз на дырявый, обгорелый и заметенный снегом чердак. Снизу послышались крики друзей:
-Вы живы?
-Сапень, Варька! Как вы?
-Вы целы?
-Мы живы! — до смерти напугав меня, крикнул лежавший вплотную ко мне Сапень.
Парни на улице стали негромко переговариваться, строя планы нашего вызволения с чердака. Я, охнув, медленно попыталась перевернуться со спины на бок, и замерла, почувствовав, как скрипят и подрагивают подо мной ненадежные доски.
-Лучше замри, — просипел Сапень, тоже что-то такое почувствовавший.
Я осмотрелась. Наверху зиял новый огромный пролом, поглотивший ту дыру, до которой мы так и не доехали. Мелькнула мысль: как романтично, лежу с Сапнем на спине и смотрю на звезды. Рядом со мной двигал рукой Сапень, видимо проверял, не сломана ли. Чердак был запорошен белым покровом неравномерно, непосредственно под проломами в крыше взметались целые сугробы, а в углу малюсенький кусочек был не засыпан. Сейчас целостность слоя зимних осадков была нарушена разлетевшимися в разные стороны ивернями, обломками крыши. Я отвела взгляд от одного из них, когда краем глаза заметила странный проблеск. Под обугленной деревяшкой что-то сверкнуло. Я, забыв дышать, пригляделась внимательнее к чему-то круглому и небольшому. Похоже на какой-то кулон или амулет. Надо взять, решила я, не пропадать же добру.
Снизу как раз послышался крик Лорга:
-Лежите там, мы вас сейчас вытащим.
Я, наплевав на безопасность, резко перевернулась, вскочила на четвереньки и, дотянувшись, вместе со снегом сгребла варежкой таинственный предмет, чувствуя, как проседают, трещат и лопаются подо мной доски, не вытерпев прогиба под сконцентрированным, а не распластанным весом. Я привычно завела:
-А-А-А! — и мы с Сапнем, так и не узнав, что же придумали друзья, рухнули прямиком в подпол, потому что первого этажа в доме и не было, так как его половицы и лаги выгорели начисто еще год назад.
От удара о поверхность взметнулась снежная пыль, и выбило весь дух. Какое-то время я полежала, приходя в себя и, кряхтя, как двухсотлетняя старуха, попыталась пошевелиться. В дверном проеме показались пять встревоженных лиц.
-Вы живы? — спросил Никас.
На этот раз Сапень почему-то промолчал, я ответила за него сиплым шепотом:
-Кажется, да.
-О-о-о, — прохрипели рядом, а я неожиданно поняла, что лежу на чем-то мягком.
Я собралась с силами и, встав на четвереньки, медленно отползла с Сапня. Он охал, когда я ставила на него то руку, то коленку, но так и лежал. В котлован по одному спрыгнули ребята и, аккуратно ставя ноги среди горелых обломков, торчащих из снега, пошли к нам. Кафык, схватив за талию, составил вниз Тамару. Я осознала, что все еще судорожно сжимаю рукой добычу, но сейчас было не до нее и я, быстро запихнув ее в карман, обратила внимание на друга.
-Сапень, ты живой? — потрясла я его и припала к его груди, пытаясь сквозь куртку послушать сердце.
-О-ох, лучше бы я умер, — проскрипел Сапень.
Меня сзади бережно придержали за локотки и, помогая подняться, оттянули в сторону. Лорг, Никас и Маркус присели над распростертым Сапнем.
-Друг, ты как, живой? — снимая варежки и осматривая лицо Сапня, спросил Никас.
-Где сломано? — хмурясь, спросил Лорг.
И они принялись втроем руками тыкать Сапня в разные части тела, надеясь по особо сильным крикам боли определить места с подозрением на переломы.
-Стойте, изверги, — вяло зашевелился Сапень, — ничего нигде не сломано, у меня просто синяк, — он сделал изящную паузу, и громко, как для дураков, проговорил, — во все тело!
Друзья с некоторым облегчением вздохнули, а Лорг сказал:
-Язвит, значит, жить будет! — и подал руку страдальцу. Сапень кряхтя, поднялся, отряхнулся и, немного придя в себя, задрал вверх голову и присвистнул:
-Это мы оттуда грохнулись? Ничего себе!
Я вместе со всеми тоже посмотрела наверх. Как мне показалось с перепугу, дырявый пол чердака пребывал примерно на высоте потолков актового зала. Конечно, на самом деле, он был намного ниже, но достаточно высок, чтобы я поняла, сколь легко мы с Сапнем отделались и каким чудом не свернули себе шеи. Мне стало дурно, все окружающее поехало куда-то вбок, и я потеряла сознание.
-Варя! Варя, ну-ка очнись, — кто-то шлепал меня по щекам.
Я послушно очнулась и недоуменно захлопала глазами. Спиной я лежала на согнутых коленях Кафыка, мы находились на улице все в том же Хольем укрене, рядом толпились друзья.
-Ну, слава богам! — выдохнул Лорг и, подав мне руку, поставил на ноги. — Все живы и здоровы! Ну что, идем в школу? Или есть еще какие-нибудь предложения?
-Не-эт! В школу! — одновременно взвыли мы с Сапнем.
Тамарка без слов подошла и, всхлипнув, обняла сначала меня, а потом Сапня, мы мужественно терпели. Впрочем, на грани сознания мелькала мысль, что сейчас боль еще и алкоголем притуплена, и я вяло ужаснулась, подумав, что же я почувствую завтра, да еще и вместе с похмельем? Нас Сапнем как особо опасных инвалидов взяли под конвой. Впереди шли Лорг и Маркус, а в арьергарде Тамарка, деловито подхватившая под локотки Никаса и Кафыка. Я, чувствуя за собой вину, схватила за руку Сапня и, прижимаясь к нему боком (он меньше болел), заливалась запоздалыми слезами, которые впрочем, тут же высохли, когда я отвлеклась и забыла, о чем говорила до этого. Сапень меня утешал, даже поцеловал в лоб и говорил, что чувствует себя, будто только что провел еще один бомапо (боевой магический поединок). Я выведала все, что хотела, а именно: Сапень не понял, с чего мы вдруг рухнули с чердака, и думал, что я ни при чем, просто не выдержали доски; успокоилась, расслабилась и захотела спать. Полезла к Сапню на руки или, по крайней мере, на спину, Сапень почти поддался моему пьяному напору, но Лорг умудрился все услышать, за побитого друга вступился, и до школы я, сладко спя, ехала на нем.
Пробудилась я поверх своей кровати от назойливого школьного звонка. Я долго ждала, когда он прекратится, но он не прекращался, и я поняла, что уже давно слушаю его эхо, плавающее внутри головы и отталкивающееся от ее стенок. Я попробовала помотать головой, чтобы выкинуть из нее назойливое содержимое, но голова запротестовала и взорвалась такой адской болью, что мне хочешь — не хочешь пришлось замереть и продирать глаза, чтобы осмотреться. Я приоткрыла один глаз, потом разлепила другой, но открыть их полностью почему-то не смогла. В окошко лилось тусклое занимающееся утро. В комнате чем-то воняло, я попробовала пошевелить распухшим и сухим как наждак языком:
-Что у нас сдохло? — принюхалась и поняла, что это старый добрый перегар, причем, кажется, мой собственный. Попробовала встать, тело протестовало против такого насилия и болело так, словно сотня троллей три часа играла им в лапту.
-О-о-о, — проскрипела я, садясь на кровати и хватаясь руками за голову, которую сейчас больше всего хотелось оторвать и положить в шкаф, чтобы болела там себе без меня. Я спала в одежде, видимо, Лорг расщедрился и снял с меня фуфайку и валенки, когда сгружал на кровать. Поднялась, опершись на спинку кровати, и увидела на столе огромную банку с мутным содержимым, больше всего похожим на рассол. Я рванулась к ней, как к родной, и долго и жадно пила. Стало немного лучше, я посмотрела на спящую на соседней кровати в валенках поверх подушки Тамарку, у которой под глазами зеленели размазанные тени, и просипела:
-Ох и страшна ты, подруга, — осторожно пошла по комнате, взглянула в зеркало, резко откачнулась назад, запнулась за коврик и упала, опрокинув стул со стопкой учебников. Тамарка, проснувшись от грохота и со стоном схватившись за голову, завозилась на кровати, похожая на замшелое бревно, которое кто-то решил перекатить с места на место, и перед этим медленно и с натугой раскачивает.
