410 [первая часть]

Кто-то скажет — стечение обстоятельств.

Я отвечу — судьба.

Я лучше знаю.

* * *

ПЁТР КРАСИЛЬНИКОВ. ГДЕ-ТО ЗА ГРАНЬЮ. ВНЕ ВРЕМЕНИ.

Похоже я — всего лишь вещь, всего лишь инструмент, как отвёртка, как молоток. Я щепка в потоке. Я — пыль на ветру. Но даже молоток бьёт по пальцу, щепка выплывает на берег и пыль забивает глаза.

Я — не их собственность.

Меня забрали заживо в царство мёртвых, фактически убили, а теперь я должен делать за них грязную работу?

Да, я при жизни я был неудачником. Но уж теперь-то я не дам себя использовать.

Мёртвые не умирают дважды.

Оказывается, у этого факта есть и преимущества.

Больный и резкий толчок, которым Кондуктор сбросил меня на пол послужил спусковым крючком для решения, которое зрело с самого начала этой ситуации, спусковым крючком для нормальной человеческой реакции в этом месте, полным нелюдей.

Остатки того безумного крика, обиды, страха, ненависти, надежды вскипели, словно колдовское зелье на огне, соединились в какой-то чудовищной алхимической реакции и дали мне силы.

Будто пружина, я вскочил с пола, и, снося плечом парня в толстовке, как молния бросился к выходу, нещадно топча еле ворочающихся на полу пассажиров. Как в замедленной съёмке, проплыло мимо меня лицо этого паренька, его рот открылся в удивлении, похожий на большую букву "О". Он оказался куда моложе, чем я думал сначала. Быть может, даже моложе меня. Лицо его отразило крайнее удивление и отрицание — все оно твердило молчаливый вопрос "Как же так?". Но тут эти доли секунды, растянувшиеся для моего сознания по крайней мере на минуту, закончились, и я пронесся по салону к дверям и выскочил на подножку автобуса — и ощутил сухой и затхлый воздух этого странного и страшного места.

Вместе со мной наружу вывалился и взлохмаченный и орущий какую-то чушь попугай, поднятый моим рывком со своего насиженного места, и тут же исчезнувший в непроницаемой тьме здешних небес — хотя кто знает, где начинались здешние небеса? — ведь их тьму от тьмы здешней земли отделить было невозможно. В салоне автобуса послышался шум — обе этих твари в человеческом обличье кинулись в погоню.

Страх, животный страх охватил меня. Впервые за все время инстинкт полностью овладел мной. Разум, делавший столько попыток придать осмысленный вид всем происходящим вокруг фактам, даже не пытался взять бразды правления в свои руки — меня гнал вперед лишь страх. Но попытка бежать вперед была лишь попыткой — водитель совсем не вовремя высунулся из кабины и схватил меня за шиворот куртки железной хваткой.

Реакция моего тела оказалась быстрее реакции разума — подогнув ноги в каком-то безумном танцевальном па, я резко прогнулся вертикально вниз, выскальзывая из собственной зимней куртки. Водитель же, потеряв точку опоры, тяжело и грузно рухнул в проход между кабиной и ступенями.

Страх давал мне скорость спринтера я бежал во тьме, не разбирая дороги. Если бы соревнования по бегу проводились бы здесь, как бы лучшие бегуны не сталкивались друг с другом?

Я бежал и не уставал. Это был четкий ритм, ритм бега. Я чувствовал погоню, я слышал крики. Меня призывали остановиться, увещевали, угрожали.

Я просто бежал.

Как Форрест Гамп. Странно, что я его вспомнил в такой неподходящий момент.

Пару раз мне казалось, что я слышал хлопанье чьих-то крыльев у меня над головой. Возможно, это был попугай, а может быть — что-то другое. Мне некогда было думать — я бежал.

Постепенно я начинал слышать мерный шум и видеть какой-то странный блеск впереди.

Так и есть, я выбежал к реке.

* * *

АНДРЕЙ МОКРЫЙ. ГДЕ-ТО ЗА ГРАНЬЮ. ВНЕ ВРЕМЕНИ.

Моей первой реакцией на произошедшее было "Твоюмать" и "Не может быть". Паренёк, только что валявшийся бесполезным мешком, сконцентрировался и просто дискретно сместился к выходу автобуса. По пути он снёс меня и неплохо потоптался по слабоумным на полу — однако, похоже, он и сам не ожидал такого эффекта. Попугай, чертова птица, решил еще больше запутать ситуацию и кубарем вывалился с потолочных полок во внешнюю тьму, попутно сквернословя по-французски. Неожиданность всего этого застала меня и Кондуктора врасплох, и никто из нас не среагировал вовремя — лишь Водитель, тупая, но хитрая и прожорливая тварь, попытался схватить паренька за куртку, но тот лишь выскользнул из нее и скрылся во тьме, развивая бешенную скорость, словно какой-нибудь негритянский спринтер. "Пожертвовал одной из повседневных масок", — мелькнуло в голове. Водитель, ухватив добычу, загромоздил проход.

Ситуация выходила из-под контроля. На этот раз серьезно.

Я рванулся в погоню. Рано или поздно паренёк наткнется на реку. Естественно ему придёт в голову мысль её переплыть — и тогда выражение "кануть в Лету" примет для него совсем другое значение! Если сгинет паренёк — то и нам этот Гордиев узел придётся рубить, а не развязывать.

Похоже, Кондуктор тоже осознал это и кинулся в погоню вместе со мной, но вовремя вспомнил, что как и Водитель, намертво привязан к автобусу.

Перепрыгнув через разкорячевшегося Водителя, я выскочил из автобуса и рванулся во мрак вслед за пареньком. Кондуктор лишь спрыгнул с подножки и прокричал мне вслед:

— Я задержу машину! Но помни о нашем уговоре и твоей клятве — от успеха этого дела зависит и твоя жизнь тоже!

Я уже не слушал этого мудака. Не толкни он нашего пациента, быть может я бы уже возвращался бы с ним в моей башке обратно. Правда, было бы неуютно пускать его в собственное тело, но что поделать.

Теперь уже все равно. Надо догнать этого идиота.

Я бежал вперед.

Расстояние между нами не сокращалось.

А он оказывается, целеустремлённый тип. Но даже у самых целеустремлённых резервы энергии не бесконечны.

Я стараюсь его убедить, достучаться, но все равно...

Он просто не отвечает. Механически бежит и все.

Самое выигрышное поведение в его случае.

Из мрака впереди начал выступать слегка светящийся от старости ветхий деревянный мост.

Тут я понял, что полное поражение маячило совсем рядом, но соизволило наступить только сейчас.

Сердце ёкнуло и провалилось куда-то вовнутрь.

Пареньку несказанно повезло — он настолько хотел сбежать, что нашёл Калинов Мост.

* * *

ПЁТР КРАСИЛЬНИКОВ. ГДЕ-ТО ЗА ГРАНЬЮ. ВНЕ ВРЕМЕНИ.

Какое-то чувство, сродни рефлексу, или даже инстинкту, словно говорило мне: в воду нельзя. Я продолжал бежать вдоль берега. А погоня не отставала. Я не знаю, сколько еще смогу...

Внезапно я начал различать какое-то зеленоватое свечение впереди. Не знаю, что бы это могло быть, но это явно не металлически-серый отблеск волн (хотя свет чего, интересно, они отражают?).

Я вложил всю свою силу в рывок и различил конструкцию впереди — это был старый, полуразвалившийся деревенский деревянный мост с резными перилами. Он выглядел настолько дряхлым, будто бы он был уже изначально сделан из гнилушек.

Похоже мой преследователь тоже разглядел мост, и его обреченный полукрик-полувздох "Ну остановись же, идиот!" лишь еще больше подстегнул меня.

Тратя последние силы, я взлетел на ветхие ступени, и, хватая и круша в труху полусгнившие перила, понесся дальше. Откуда-то из чернильно-чёрных небес упал белым комком попугай, и, ухватив меня за плечо, бешено захлопал крыльями, словно стараясь дать мне ещё толику скорости в этой безумной гонке.

Я почти добежал до середины моста, когда услышал громкий всплеск — мой преследователь попытался вбежать на мост, но первая же ступенька подломилась и он рухнул в тяжелые воды.

Попугай, хрипло вскрикнув, сложился в бесформенный комок перьев и упал примерно на середине моста, не подавая признаков жизни.

Не обращая внимания на упавшую птицу и тратя последние силы, я почти кубарем скатился во тьму на той стороне — и тут словно что-то тяжелое ударило мне в висок — и я обессиленный и сражённый свалился на землю.

Последним, что я запомнил, было частое хлопанье крыльев — надеюсь, за мной, многогрешным, наконец явились ангелы.

Лишь бы не демоны.

Лишь бы не снова чертов попугай.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

HEXENJAGD. [5]

Вышли из нигредо вроде бы как ты да я.

И идут по свету, ничего не ведая.

В зеркало плюются, над собой смеются — да,

Вышли из нигредо ничего не ведая.

Темного накажут, мелом лоб намажут,

Светлого поймают, в саже изваляют,

А куда деваться? Вроде бы как ты да я,

Вышли из нигредо, ничего не ведая.

На руке капризной восемь линий жизни.

Оттого при встрече друг друга калечат.

А куда деваться? Вроде бы как ты да я,

Вышли из нигредо, ничего не ведая.

Пикник — "Нигредо"

ЕВГЕНИЯ ШОРИНА. РАЙЦЕНТР ОЗЁРА. 16 ДЕКАБРЯ 2012, ВЕЧЕР.

Последние лучи заходящего Солнца разбудили меня — я совершенно неожиданно для себя заснула прямо на документах под конец рабочего дня. Бросив взгляд на часы — а было без пятнадцати шесть — я потянулась за зеркальцем, лежавшим в сумочке. Посмотрела — вроде ничего — причёска не сбилась, тушь не потекла. "Да и вообще, я — красотка",— пронеслась самодовольная мысль в моей голове. Прислушалась к своим ощущениям — никакого отрицания внутри, а ведь всего четыре года назад моё спартанское сознание тут же одёрнуло бы меня. Но эти комплексы давно разрушены. Четыре года — большой срок, особенно, если тебе всего двадцать шесть.

Так, ладно, пора собираться. Мой очередной рабочий день в редакции подошёл к концу. Я сложила вещи в сумочку, захватила пару документов со стола, выдернула флешку из компьютера, тыкнув кнопку выключения, и, поправив все-таки чуть сбившуюся прическу перед зеркалом в коридоре, направилась к выходу.

Кивнув на прощание пузатому и добродушному охраннику Аркадию Петровичу, я вышла из здания нашей редакции и рабочий день для меня закончился окончательно. Лёгкий морозец, необычайно тёплые для зимы солнечные лучи и конец рабочей недели настраивали меня на какой-то сентиментальный лад. Да, я все чаще начинаю с лёгкой грустью вспоминать времена, когда я была совсем другой...

Я начала заниматься стрельбой из лука еще в детстве. Я всегда была болезненной и хрупкой девочкой и мои родители были одержимы идеей отдать меня в какую-нибудь секцию "для здоровья". Когда один из загибающихся спортивных клубов нашего района каким-то чудом получил крупную дотацию, то там появилась довольно экзотическая для нашего городка секция — по спортивной стрельбе из лука. Отец пожевал тогда задумчиво пустой сигаретный мундштук (бросить курить его заставила мать) и, потрепав мои волосы цвета соломы (эх, тогда на солому и похожие!), повел на первую тренировку. Помню ее до сих пор! Натянуть тетиву вышло тогда хорошо если вполовину... А потом пошло — поехало — занятия, соревнования. Чувство свободы от натяжения тетивы... Чувство упругого удара стрелы в мишень — за мгновение до того, как она и правда попадет точно в цель... Все это с одной стороны очень мне помогало — я стала и физически покрепче, и морально. А это так важно, когда взрослеешь. Особенно в те времена, когда взрослела я. Была забавная история: в выпускном классе в меня влюбился паренек с параллельного класса, очень забавно признавался потом. Называл "амазонкой". А меня это тогда жутко бесило — надо и так подшучивали в стиле "а ты знаешь, что амазонки прижигали себе правую грудь, чтобы не мешала стрелять из лука?" — в те времена я жутко комплексовала по поводу своей внешности. И нравился мне тогда черноволосый Руслан, лихой гитарист и душа компании. Но там девчонок разбитных хватало — зачем ему плоскогрудая лучница? Зарезали этого Руслана в какой-то бандитской разборке через два месяца после выпускного. Жаль, неплохой ведь был парень. И подружки мои, смазливые сучки, где они теперь? Повыскакивали замуж за бухающих неделями гопников, теперь вот завидуют, твари. Ну ничего, каждый получает что заслужил. А я — заслужила счастье. А тот, с параллельного класса, угрюмый, длинноволосый и худющий, как аскет, парень получил у меня тогда от ворот поворот, да такой, что, наверно, на всю жизнь запомнил. Да, резковато я тогда... Потом журфак, студенческая жизнь. Встретила там своего будущего мужа. Потом классная работа — редакция самой крупной в городе газеты — "Городские вести", счастливая семейная жизнь... Теперь ребеночка только не хватает...

Я даже поежилась от этих уютных и теплых мыслей, от почти физического ощущения счастья и с удивлением обнаружила себя стоящей у своего "Фольксваген Гольфа" и перебирающей воспоминания с задумчивым выражением на лице. Мысленно обругав себя за глупость, я тут же села в машину и начала прогревать двигатель. Такие инциденты случались все чаще и чаще, интересно, почему? Приятное гудение мотора вновь начало навевать воспоминания. Но я отогнала их и провела рукой по приборной панели, протирая пыль. Надо же, как запустила. А ведь я любила свою машину. Не понимаю, как некоторые женщины ездят на больших и свирепых джипах... Это такая мужская, неповоротливая машина, хоть и сильная. А они меряться с детства привыкли — хоть силой, хоть еще чем... А мой "Гольф" — юркий и ловкий, проедет в узеньком месте, где джип-громила застрянет на все четыре колеса. Люблю очень свою машинку, вот.

Наконец я тронулась с места и направилась домой. По пути сверкала новогодняя иллюминация, сновали по улицам шустрые Деды Морозы, в общем творилась обычная предпраздничная кутерьма, несмотря на эту как бы "массовую" истерию перед "концом света". Живут люди как жили... Только всякие идиоты сбиваются в кучки, пишут на стенах "21" и скандируют "Мы все умрём!!!", будто это и так не ясно... Только позже, намного позже... Так, нафиг грустные мысли! Скоро Новый Год! Эх... надо кинуть смску мужу, — когда он уже вернется с работы? Говорил же, сегодня аврал — надо сдавать проект до нового года. Нехорошо отвлекаться во время езды, ну да ладно. Я нащупала мой маленький и аккуратненький телефон в сумочке, бросила короткий взгляд — и хм, мне тоже кто-то прислал смску, пока я увлеченно дрыхла на своих заготовках к финальному ежегодному выпуску. Открыв ее, я прочла: "Ваш баланс 0 рублей, 42 копейки. Рекомендуем пополнить счет."

Вот ведь блин. Опять проговорила все деньги на телефоне. Я резко вывернула руль и свернула с привычного маршрута — поеду через площадь Павших, там, рядом с блошиным рынком есть небольшой магазинчик с терминалом для оплаты. Заодно отправлю смску не за рулем и тогда уже точно поеду домой.

Площадь находилась всего в двух кварталах -я доехала всего за минуту, пробок не было. Как ни странно, когда я вышла из машины, осторожно захлопнув дверцу, мне показалось, что значительно похолодало. Ну, или может просто ветер поднялся...

Рядом с входом в магазинчик сидел слепой старик с баяном в руках. Перед ним лежал непонятный чехол — то ли от удочки, то ли от гитары, в котором поблескивала рыбьими чешуйками железная мелочь. Обычный фальшивый калека, которого потом обирает по вечерам местная шпана, а он спивается на остатки денег, что успел припрятать за день... ничего интересного.

Я подошла к входу и хотела было уже открыть дверь, когда слепой баянист начал играть. Это была странная музыка, и я, как человек с развитым чувством прекрасного, понимала, что написана мелодия была вовсе не для баяна. Я вслушалась в текст песни, и меня словно облили холодной водой, как в детстве, когда отец пытался меня закаливать: