Глядя на измученную как духовно, так и телесно девушку, ангел впервые позволил себе отступить от тех норм, что ему так усиленно вбивали в голову на 3м небе.

— Не подходи к девушке бесятина! — прорычал он и спланировав на грудь бедняге, провел крылом по ее лбу, навевая Яне успокоительные сны и что удивительно, у него получилось. Яна последний раз судорожно вздохнула и затихла. Через несколько минут она тихо засопела погрузившись в спокойный сон, без сновидений.

— Не подходи, не подходи... А я как лучше хотел! — пробурчал Григорий, тем не менее не приближаясь к девушке, около которой словно сторожевой и слегка ободранный кот сидел ангел.

Несмотря на позднюю попойку (надо же выпить как можно больше, раз деньги отнимут), Нарышкин все равно мужественно встал с утра по раньше, что бы как и водиться удачливому торговцу, слинять пораньше и побыстрее, пока барон не оклемался и не передумал по поводу своего символического подарка на праздник. Быстро подняв пинками и добрым крепким матом остальных караванщиков, купец скоростным темпом, галопом не мог, лошади с телегами скакать отказывались, покинул этот гостеприимный замок.

Франсуа де Брешь так сладко не спал наверное с тех времен, когда кормилица впервые на практике ему показала для чего боги создали женщин и как с ними правильно надо обходиться. В общем встал он только после деликатного стука сапогом в дверь его спальни. Стучал кухонный холоп.

Насильно вынырнувший из сладких грез барон, схватил первое, что попало под руку и метнул это первое в двери. Под руку попал меч и потому в дверь он вошел хорошо, едва не проткнув с той стороны отважного смерда взявшегося будить господина. Впрочем надо признать тот оказался не робкого десятка и поняв, что хозяин проснулся, слуга приоткрыл дверь комнаты и просунул голову внутрь.

— Завтрак уже вроде как готов и повар очень волнуется, что если еду разогревать, то будет не так вкусно, а испытывать ужасающий гнев господина он хочет. — выпалил он и прежде чем в него врезался еще один предмет окружающего интерьера (кинжал), исчез за дверью.

Захлопнувшаяся за слугой дверь, напомнила Франсуа, что ему надо бы еще найти купчишку и снять с него причитающуюся пошлину в виде той девки, что была у него вечером. Все таки под платьем она оказалась очень даже сладкой. По поводу того, что кто то может возражать против его желания, смотри решения, барон даже не помышлял. Он хозяин на этой земле и этим все сказано.

Быстро спустившись во двор, Франсуа замер. Тот выделенный вчера торговцам каравана пятачок, был пуст. Слуги как раз заканчивали его уборку.

— Сержант!!!!! — реву возмущенного торгашеской подлостью барона, мог бы позавидовать даже его родовой кабан.

Уже через три минуты ворота стремительно, как не распахивались даже в отчаянных вылазках, распахнулись и от туда с вдохновенно устремленным видом выскочила вся баронская конница и вся баронская рать. Все 10 всадников и 50 латников отчаянно пытавшихся догнать этих самых всадников.

Нарышкин был бы плохим купцом, если бы поверил в неожиданную доброту де Бреша. Неет! Купец твердо знал, что вчера он отделался так дешево только по какой то ему неведомой, но счастливой случайности и потому все лошади, нет рысаки! так звучит солиднее, самым быстрым шагом или не очень медленным бегом, трусили в сторону ближайшей границы баронства, заставляя в тревожном ритме биться сердце уважаемого купца. Впрочем, когда караван достиг этой самой границы и ничего плохого не случилось, купец издал легкий вздох облегчения и тут же, что бы не спугнуть удачу опекающую его все это утро, заплатил не торгуясь все деньги, что затребовали охранники за проезд. Последние даже немного расстроились смекнув, что могли бы обеспечить себя на ужин не пивом, а очень даже может быть винцом... но время было упущено и стражники скрепя сердце пропустили караван.

Едва последняя телега каравана успела скрыться за поворотом, как к импровизированной таможне, оставляя за собой облако пыли, галопом прискакали всадники, во главе с распаленным погоней бароном де Брешь и уже собирались продолжить столь увлекательное дело, если бы не 'таможенники', которые были твердо намерены заставить платить всех и потому отважно заступивших дорогу и выставивших на встречу лошадям свои пики. Ну а поскольку сами лошади, не смотря на весь азарт погони охвативший их всадников после пламенного спитча в замке, который им 'толкнул' на скорую руку барон де Брешь, оканчивать свои дни на остриях этих самых довольно острых пик, а потом в конской колбасе не хотели, то они по мере своих скромных сил воспротивились воле людей попросту встав на дыбы и посбрасывав на землю самых не умелых наездников. Образовавшаяся вслед за этим толчея, колоритно озвученная конским ржанием, вперемешку с человеческими матами, которыми активно заговорили солдаты, окончательно остановила погоню на некоторое время.

— Как вы смеете преграждать дорогу человеку благородного сословия?! — прошипел барон, глядя как его добыча отчаянно пыля по дороге, скрывается за поворотом.

Сержант, возглавлявший преградивших дорогу оболтусов, невольно встал по стойке смирно, но заметив насмешливые взгляды солдат барона, опомнился и принял как можно более отвязанное положение, держа тем не менее свою пику на готове.

— За топтание земель герцога де Глорена платят все! Без исключения!

В принципе де Брешь, глядя в твердые глаза сержанта и его тем не менее трясущиеся колени, был бы и не против заплатить требуемые им медяки, но бросаясь в погоню, он как то и задумывался о том, что ему может понадобиться жалкая пара медяков, для завершения погони и удачной поимки беглянки вместе с жалким купчишкой. Признаваться же безродному в том, что его карманы в данный момент пусты, барону не позволяла его дворянская и фамильная гордость. Впрочем эта проблема была неразрешимой очень недолго. Уже через несколько секунд он двинул своего боевого коня на сержанта, заставив того мгновенно побледнеть до цвета новенькой белой простыни (конь умел внушать ужас одним только своим храпом) и с покрасневшим от ярости лицом прорычал.

— Или ты, смерд, сейчас отойдешь в сторону, или герцогу вскоре понадобятся новые слуги! — солдаты за его спиной в подтверждение намерений своего господина, схватились за мечи, наполовину вытащив их из ножен.

Сержант глядя на приближающийся к нему персональный армагедец, по шустрому отскочил от барона с его зверем на безопасное расстояние, вскинув свободную руку.

— О вашей вспыльчивости барон ходят легенды и потому не далее как позавчера, мой горячее любимый герцог де Глорен прислал мне помощников. — сразу же после его слов из рядом растущих кустов и прочих нычек повылезало человек 50 арбалетчиков, 10 из которых держали на прицеле воинственного барона.

Барон оглядев комитет по встрече впал в ступор, изображая задумчивость. Он, будучи человеком благородного сословия в принципе был не против сложить свою буйную голову в отчаянной рубке, но идея бесславной гибели от руки и оружия простолюдина его не грела совсем ни сколько. Кое как придя в себя и постояв с грозным видом еще секунд 30, что бы потом никто не мог сказать, что он струсил перед лицом опасности, Франсуа де Брешь дал отмашку своим людям и те с плохо скрываемыми вздохами облегчения, развернули лошадей домой. К замку.

Даже после преодоления таможни, Нарышкин и не думал расслабляться. Он будучи человеком практичным, отчетливо понимал, что благородному с благородным договориться гораздо быстрее, чем он да и веры ему будет мало. Он торговый человек, а значит вор по определению и ни грамма не благородный и не местный. В общем как ни крути, а ноги надо уносить и чем быстрее, тем лучше для его, Нарышкина кошелька и тем паче горячее любимого организма. Потому вполне законно опасаясь дальнейших неприятностей, купец не останавливаясь гнал свой караван дальше и дальше... желательно в другое герцогство, баронство или что там еще стоит и его усилия в конце концов были вознаграждены. Вечером, когда солнце уже село и до ночи оставалось всего ничего, караван наконец то пересек границу герцогства. Все таки хорошо, что у 'просвещенных' Франков такие карликовые княжества или тьфу ты королевства.

Яна затаившаяся на всю дорогу в своей повозке, как в брестской крепости была этому только рада, оказываясь таким образом все дальше и дальше от этого ужасного замка.

После пересечения второй таможни караван кое как протащился в темноте еще несколько километров и наконец то встал на ночевку, сильно отличавшуюся от ранних ночевок на природе, как отсутствием длительных посиделок. Все наскоро прожевав свои сухие пайки, почти сразу же разбрелись по своим спальным местам и вскоре над лагерем воцарилась тишина, прерываемая лишь редким храпом.

Уже стемнело и можно даже сказать наступило время спать, хотя если задуматься, то зачем духам сон, когда Михаил наконец то закончил лечить израненную душу Яны. Хотя если быть точным, то он надо сказать не лечил эту самую душу, а кое как подлатал, собрав вместе обрывки и остатки от тонкой девичьей души. Григорий просидевший все прошедшие сутки на противоположном конце телеги с видом надувшейся на крупу мыши, рискнул пододвинуться ближе.

— Вернемся обратно я сообщу куда следует, что ты нарушил соглашение, не подпуская меня и не давая мне принять участие в лечении нашей подопечной.

Михаил возмущенный до глубины души встопорщил все перья, что у него успели отрастить после знаменательной драки с кабаном.

— Какое соглашение?! Ты что забыл, что мы не дома, а после твоего лечения она сама бы утопилась! Что бы ты нечисть дурная дальше делал?!

Гриша чувствуя правоту ангела сконфуженно замолчал и отодвинулся назад, на привычное и уже местами родное ему место.

Осветило солнце светом стены... кибиток каравана и в общем утро наступило как всегда в 6 часов утра... примерно. Ну может быть из — за тревожного состояния купца Нарышкина чуть раньше. Часов в 5 утра, а вообще что вы блин придираетесь к нескольким минутам!... Ладно. Десяткам минут.

Наскоро позавтракав всем тем, что еще удалось, сохранить караван торопливо тронулся в дальнейший путь. И эта торопливость в итоге была вознаграждена. После обеда на пыльном горизонте показались крепостные стены города. Яна набравшись смелости высунула голову на улицу и найдя ближайшего охранника с вымученной улыбкой повернулась к нему.

— Храбрый воин. Подскажи мне пожалуйста, что это за город показался впереди?

Храброго воина лет наверное 20 от роду, от услышанного комплимента и обворожительной (по его меркам) улыбки немного приколбасило и даже местами раздуло.

— Что ты хочешь от меня узнать красавица?

Красавица стараясь в свою очередь не обращать внимания на уж длительное время не чищенные зубы, или точнее на закономерный результат этого самого отсутствия чистки зубов в полевых условиях, махнула рукой в сторону приближающихся стен.

— Дак вон там город впереди. Как он называется?

Вьюнош, он же по совместительству и охранник, гордо приосанился довольный тем, что может оказать девушке услугу и с него в добавок ничего не требуется.

— Морсоль он называется. Там много соли морской добывают, вот и получается, если сократить конечно. Морсоль.

— Неужели и у Франков морская соль будет так же называться? — не сдержала удивления Яна.

Лицо привратника на мгновение скуксилось, но девушка не успела еще толком испугаться, как охранник вновь расплылся в улыбке, гордо сияя своими прореженными через раз зубами.

— Ну может оно то по ихнему и не так будет звучать, но как вишь, наша благозвучная речь и наше название значится им больше понравилось, вот и называт по нашенски.

Девушка с задумчивым видом кивнув, по быстрому исчезла в повозке.

Сам Морсоль Яну разочаровал. Вроде как и морской, международный можно сказать портовый город, а по размерам как какой ни будь захолустный райцентр в прекрасном далеком. Разве что сильно оживленный райцентр. Народу в нем шастало по своим делам много. Можно даже сказать немеряно, для занимаемой им площади. Только, как их там, мавров, ну то есть негров не хватало для полноты картины. И все, средневековье в натуре. Смотрите и любуйтесь господа.

Таможня, содрав ритуальную и привычную для всех мзду, пропустила караван в город, где он тут же медленно но уверенно, с жутким скрипом направился в сторону ближайшей гостиницы или попросту говоря трактира. Добравшись до трактира купец оставил всех устраиваться на постой, а сам в сопровождении трех особо приближенных охранников в темпе резвого вальса направил свои стопы в порт, где проваландался по своим делам около трех часов и возвратился от туда в жутко рабочем настроении, что сразу же сказалось на послеобеденном отдыхе его холопов, или если по цивилизованному, то слуг. Последние незамедлительно были выкурены из своих нычек, где они собрались в философской обстановке переварить только что съеденный обед и убедительными подзатыльниками в течении 15 минут покинули территорию постоялого двора, прихватив с собой 2 телеги, содержимое которых хотели продать на местном рынке. В общем отправились отрабатывать свою кормежку.

Впрочем бедственное положение Нарышкиных холопов Яну не затронуло по одной простой причине. Она к ним не относилась ни каким боком и потому вместо принудительного, но полезного для немного подрастратившегося купца стояния на рынке, перед ней встала другая проблема. Где найти еще хоть немного денег. Нищий туристический вояж, в ходе которого приходилось постоянного опасаться как за свои деньги, так и за сохранность товарного вида своего горячее любимого организма, ей уже сильно надоел. В общем девушка созрела и ей захотелось хоть чуть-чуть, ну хоть самую капельку, но шикануть.

Проведя по быстрому ревизию всех своих финансов и с горечью убедившись, что осуществить задуманное ей на текущий момент не удастся, Яна с непокоренным видом зашагала вслед за телегами. Идя так сказать на скрип.

Рынок девушку привычную к супермаркетам и прочими изумительным приложениями к городу и цивилизации в целом, не порадовал. И пусть он был не таким большим как его постоянно изображали в своих фильмах голливудские режиссеры, но та самая атмосфера средневековых торгов там все таки присутствовала, что хоть немного примирило Яну с грубой действительностью. Эту самую пресловутую атмосферу создавали важно шествующие по рынку купцы, упакованные в тканевые халаты всех фасонов, мастей, расцветок и узоров на энтих самых халатах. Пузатые капитаны кораблей имевшие вид как мало чем отличающиеся от купцов, так и можно сказать двойники Джони Депа из пиратов Карибского моря, разве что их лица вроде как не были обезображены присутствием высокого интеллекта, да и шарма на их 'фейсконтролях' не было видно совсем.

Пьяные грузчики с грохотом и матом пытались заниматься погрузочно-разгрузочными работами, но легкая качка по видимому усиливала их внутренне штормовое состояние до совсем не приличного и под трапами пары кораблей стоявших можно сказать у начала рынка, уже плавало несколько бочек и тюков разгружаемого груза. Хозяева этого самого водоплавающего груза стояли рядом оглашая воздух громкими стенаниями, но добраться до носильщиков ни они, ни их помощники не спешили. По ходу те были не только наемные, но еще носили гордое звание свободных горожан... нет свободных и абсолютно безответственных горожан. Остальные торгаши, чей товар не постигла горькая чаша морской воды, или уже миновавшие эту самую чашу, разложив из плотной ткани и деревянных реек что то вроде палаток, во всю расхваливали свой товар, начиная от теплой водостойкой овечьей шерсти бриттов и заканчивая экзотическими специями жаркого востока с таинственными огненными шутихами и феерверхами Мандаринии.