Обед Для всех наступил как то незаметно. Часа в 4-5 вечера, сразу, как соизволил проснуться от все усиливающегося чувства голода Нарышкин. Тот долго не разбираясь велел проводнику съезжать с дороги и устраивать лагерь. Проводник Уже около часа сам об этом подумывавший, совсем нисколько не возражал и потому место для привала было обнаружено в рекордно короткие сроки. Спящее население телег, почувствовав, что лошади вроде как встали, стало потиху выползать со своих спальников и столь же вяло и сонно, как и выползали, продолжили изображать деятельность по занимаются по обустройству лагеря и розжига костра.

Яна покинула палатку, когда вокруг уже окончательно стемнело. Около палаток скромно светили, но не грели полудохлые огоньки, символизирующие костры. В качестве ужина караванщики использовали те сух пайки, которые смогли ранее сберечь, заныкать, или иным способом добыть. В общем способ добычи еды был не важен. Важно было то, что у Яны еды не было вообще. В принципе не было и достать ее посреди леса, было проблематично. Очень.

Обдумав свои возможности найти в лесу, что то кроме мухоморов и какой нить дурман травы, Яна решила искать еду там, где на съедобна и где она точно будет. Первым таким местом была палатка, в которой она ехала днем. Приняв решение, девушка тут же взялась за его осуществление. Для чего придав лицу самое измученное выражение, она подошла к костру.

— Приятного аппетита.

Женщина степенно кивнула продолжив делить скудный ужин, а ее муж, вообще никак не отреагировал на появление их пассажирки. Наконец, когда скудная еда была разделена, Яне придвинули ее долю состоявшую из куска самой последней свежести хлеба и еще более древнего сыра. Жутко сухого, жутко твердого и до тошноты вонючего. Сдержавшись в последний момент от порыва отказаться от предлагаемой еды, Яна взяла предложенное ей и честно попыталась это укусить. Укусить получилось. Прожевать, тоже кое как удалось. А вот на этапе проглотить, что то явно пошло не по утвержденному пару минут назад плану. Получившаяся смесь из сыра и хлеба, категорически отказывалась не то, что бы добровольно глотаться, а вообще лезть в горло. Покачав во рту получившуюся кашу для пенсионеров, но так и не сумев ее проглотить, девушка вполне логично решила, что дальше тут сидеть смысла нет. Уж чего чего, а добавки, она точно не хочет, как бы голодна она не была.

Пробормотав набитым ртом, что то вроде спасибо, Яна как можно шустрее, покинула костер. В конце концов, надо же честной девушке как то себе ужин обеспечивать.

Франциск, ловко спрятавшийся памятной ночью или точнее уже даже под утро, В один из мешков, что так безалаберно были оставлены без присмотра в ночевавшем в деревне караване, был далеко не рад своей блестящей идее. Мешок был пыльный, душный и что самое ужасное жаркий. Если пыль можно было перетерпеть, благо дышать ему надо было только для разговора, то с жарой его тело лишенное природных механизмов охлаждения, справиться без магии не могло в принципе. А применять эту самую магию, было нельзя. Мало ли кто рядом ходит. Да и если уж совсем быть честным, то не знал Франциск магии холода. Молод он был. Молод. Всего то 100 лет. в общем из мешка его вечером выгнало не только и не столько чувство голода, сколько желание вдохнуть глоток холодного воздуха, который он по своему скудоумию не ценил раньше, обоснованно считая, что тот ему не нужен.

Кое как убедившись, что в телеге никого нет, вампир покинул свою персональную камеру пыток, с блаженством ощущая, как по телу разливается долгожданная вечерняя прохлада.

Придя через несколько минут в более менее нормальное состояние и вспомнив, что он уже давно никого не ел, или точнее не пил, Франциск с приобретенной после недавней охоты осторожностью, проколупал в тенте телеги дыру и занялся познаванием окружающего мира.

Окружающий Франциска мир состоял из маленького, горящего в ночи костерка, вокруг которого тихо переговариваясь сидело три человека.

— О мои покровители! — чуть не захлебнулся слюной голодающий. — Я всегда верил, что вы за мною присматриваете!

Покровители как и положено хорошим богам промолчали и Франциск взялся за обеспечение себя любимого таким долгожданным обедом. Покончив за несколько минут с самой стремной частью работы, то биш с насыланием сонного морока, на мирно сидящую у костра группку людей, вампир осмотрелся. Призрак ножки от стула, оцарапавшей ему нос, до сих пор стоял у него перед глазами и испытывать что либо подобное еще раз, он совсем не хотел. Убедившись, что в лагере по прежнему Царит покой и сон, Франциск осторожно выбрался из телеги.

Около первого костра, куда Яна решилась подойти, ужином ее точно никто кормить не собирался. Там вообще уже все спали самым наглым образом, не потрудившись даже добраться до спального места.

Яна, как честная девушка уже хотела идти Дальше, как вдруг, о чудо! На земле (как не гигиенично), лежал чистый, белый платок с вышитыми на нем красными петухами, на котором, как на самой лучшей в мире скатерти самобранке, лежало жутко калорийное, но такое вкусное соленое сало и хлеб. Черный, с луком. В общем, поскольку Яна внезапно в себе обнаружила не только честность, но еще и много, очень много хозяйственности, то пройти мимо такого безалаберного отношения к САЛУ она просто не могла.

Пробормотав что то вроде, 'вот гады, тараканов кормить вместо честной девушки' и тем самым заткнув свою не к месту просыпающуюся совесть, Яна по шпионски, то есть на карачках, двинулась в сторону своей добычи, наступая как и положено крутому шпиону из голливудских фильмов, на все, что было способно хрустнуть, лопнуть, или еще как ни будь издать звук. А если ВЫ думаете, что Яна неправильно поняла способ передвижения крутых шпионов, то задайте себе вопрос, почему почти во всех фильмах, они, в смысле шпионы, уходят с места операции с шумом, стрельбой, взрывами и драками словно не шпионы, а командос типа железного Арни. В общем девушка перемещалась как могла.

До заветной цели оставалось всего то пару кустиков, и столько же метров открытого Пространства, когда Яна заметила конкурента, изображавшего такого же подготовленного шпиона, как и она. Тут же вспомнив, что еда хоть и вроде безхозна, но лежит рядом с человеком, спящим. Девушка затаилась, со вполне реализуемой надеждой, заставить в последствии наглого конкурента поделиться.

— Все таки хорошо, что тут у упырей и прочих кровососов нет хранителей. — умиротворенно наблюдая за крадущимся по поляне уже знакомым вампиром, заметил Михаил.

Григорий, не по детски занятый очередной попыткой сломать подарок Яги, ответил лишь напряженным сопением.

Франциск, стараясь сильно не шуметь, осторожно, что бы не разбудить завтрак, осторожно приближался к спящим у костра людям. Оказавшееся под ногами сало, лежавшее ровно между ним и его обедом, он, не глядя, ногой, отшвырнул подальше от себя. В тот же миг в соседних кустах раздался судорожный всхлип и перед ним во весь свой низкий рост, предстал его тощий враг. Или нет— ВРАГ!

— Ах ты квазиморда зажравшаяся! — самозабвенно вопила эта тощая, не в том месте и не в том времени оказавшаяся деваха, стоя перед ним со слезами в глазах и совсем почему то потерявши страх.

Видя как со спящих после ее вопля буквально смело его полог сна, Франциск взвыл.

— Ну вссе. Ссейчасс ты меня наконесс накормишшш.

Дикий вопль издаваемый этой полоумной девицей, прекратился, словно его и не было. От наступившей тишины и одуряющего запаха страха поплывшего по поляне, Франциск окончательно утратил над собой контроль и уже не обращая ни на кого внимания, медленно пошел в сторону девушки, смакуя исходивший от нее запах тихого ужаса.

— Вах! Сылава тепе Аллах! Зидеся тосе шайтанския гули пиретыпочитают неверных. — неожиданно раздался за спиной упыря голос сына степей, до сего момента искренне верившего в свои 363 родовых бога и об Аллахе и гулях слышавший только однажды от одного странствующего путника, ограбленного им где то с год назад в родных степях.

Не желая оставлять за спиной более сильного противника, вампир, как и положено любому, обладающему хоть каплей разума существу, тут же обратил свое внимание на степняка. Удостоенный же подобного внимания противник, в это время даже не пытаясь достать свою верную саблю, стоя на коленях с энтузиазмом неофита бился головой о землю. Неожидавшему такого поворота вампиру, даже удалось взять под контроль свой голод.

Отчаянная борьба Яны с ее коленями и вообще организмом в целом, была ей с позором проиграна. Колени по прежнему предательски подкашивались и идти не хотели, а сам организм ничего с этим поделать не желал.

— О! Не желает ли могусесытывенный Гуль гуль Ага, читобы я подержал эту недосытойную, которую он намерен употыребить в пищу, ибо ни на что болишее она не ходна. — выдал долбящий лбом землю степняк, подошедшему к нему вампиру, убив в Яне последнюю надежду на спасение.

Вампир тем Временем, что то прошипев, отмахнулся от степняка и развернувшись и не торопясь возвратился к девушке. Вздохнув аромат гнили идущий от упыря, организм Яны окончательно взбунтовался, ее коленки подогнулись и девушка мешком осела на землю, плавно уходя в страну грез. Франциск разочарованно прошипев протянул к ней руки, наконец то решив ей пообедать, но ему вновь помешали. С легким свистом, кривая, но от того не менее острая сабля степняка разрубила ему голову, заставив его упасть на землю. Тяжело все-таки даже ему, вампиру управлять собственным телом, когда голова разрублена до бороды.

— Пиравду мине гаварил мудирый шаман. — процедил степняк. — Пиротив осытырая сабиля ничего не уситоит.

И пихнув острым носком сапога Яну стал дожидаться когда девушка придет в себя. Долго ждать не пришлось. Через минуту она с судорожным всхлипом раскрыла свои глаза.

— Висе. Ты мине долыжна сываю никичемыныю жизню. — поприветствовал степняк Яну, дождавшись, когда она обратит на него свое внимание. — Будиш маей силугой... пака долыг не атыпылатиш. И симатри, харашо работай, а то парадам.

Яна, которой в свою очередь, все словоизлияния спасителя сейчас были как то по боку, свой долг попыталась отплатить сразу же, кивая головой на поднимающегося сзади Франциска, более менее успевшего зарастить к этому времени свои раны. Но степняк, уверенный что девушка и в очередной раз пытается что нить придумать и вновь убежать от него, пренебрежительно отмахнулся от всех ее толстых намеков и предупреждений. Даже когда Яна начала он него с первой космической скоростью отползать, гордый сын степей так и остался не верящим в чистые намерения девушки... до того момента, как когтистые пальцы упыря тяжело легли ему на плечи. А потом, у него даже не было времени на прощание со своей невестой, калым на которую он так и не собрал.

На истерические крики Яны, раздающиеся с поляны, собрались караванщики во главе с купцом Нарышкиным, где и увидели вползающую на четвереньках в кусты Яну, уже не кричащую, а только жалобно всхлипывающую.

На поляне, которую так стремительно покинула Яна, в это время находился только незнакомый никому молодой человек с бледной кожей, лицо которого было вымазано в крови. В руках этот человек держал одного стражника, шея которого была прокушена. Бедняга, уже не подавал признаков жизни. Некоторые же счастливчики обладавшие амулетами ума, прикупленными ими в качестве сувениров в городе и после веселой ночи в деревне одетыми на шею, вместо молодого с аристократической бледностью господина, видели упившегося крови, до состоянии опьянения, ужасного упыря, высосавшего всю кровь из их товарища. Они то и не дали купцу совершить одну из ужаснейших ошибок в его жизни. Оттеснив купца от вампира, охранники выхватив мечи подскочили к плохо соображающему вампиру, способному только шипеть на окружающих его людей.

Старший охраны каравана, собиравшийся было начинать разговоры с хотел было влезть и отогнать своих ретивых охранников, но когда добрый человек поделился с ним одним из амулетов, он охнул.

— Руки! Руки руби нечисти, что бы дотянуться не могла. И ноги!

Через несколько секунд руки и ноги слабо отбрыкивавшегося вампира были обрублены и хмель начал покидать Франциска, вместе с кровью уходя из тела. Но когда он окончательно протрезвел, было уже поздно. Части тела вампира лежали на недоступном теперь для него расстоянии, в 10 сантиметрах от него и он, превратившись теперь в один из обрубков, своего тела, мог только лежа щелкать зубами.

— АААА! Не надо! Я все осознал! Я больше не буду! — заорал он, когда к его груди начали прилаживать кол, что бы значит поточнее загнать с помощью молотка под его ребра.

Нарышкин чуть было не подавшийся гуманистским настроениям, глянув на лежащий рядом с вампиром труп охранника, кивнув головой велел начинать. Первый же удар пробил сердце вампира заставив его умолкнуть. Вторы ударом затихший Франциск был прибит к земле и столпившийся вокруг него народ разошелся. Все из мстителей тут же превратились в толпу зевак, которым было интересно, начнет упырюга гореть, как им раньше бабушки обещали, или нет. Упырюга гореть отказался. Он начал усиленно гнить, а потом просто рассыпался пылью.

Весь остаток ночи, не выспавшиеся люди были заняты одним из двух дел. Или перетряхивали свое имущество в лихорадочных поисках дополнительных, можно сказать бонусных кровососов, или болтали у костров, которые наконец то разожгли в полной мере. О произошедших событиях, в которых упокоенный вампир с каждым разом становился все страшнее и ужаснее, а смерть мало кому знакомого степняка, закрывшего Яну от когтей упыря, была все героичней и героичней. В общем, как такого героя проморгали и не напились с ним раньше ни одного разу, никому понятно не было. Ближе к утру все наконец то улеглись спать и лагерь затих, если не считать бедную девушку, которая сомкнуть глаз так и не смогла, все ожидая в гости ужасную нежить.

Подъем в лагере вот уже которое утро, вновь прошел скомкано. Вместо запланированного купцом отправления через пол часа после рассвета, люди с трудом вставали в 8 часов утра. Вторые нервенные сутки сказывались на всех без исключения, кроме разве что Нарышкина. Последний сразу после упокоения вампира, лег спать усилив охрану около своей палатки и потому чувствовал себя хорошо, демонстрируя собой образец стойкого купца, разве только нервного немного и крикливого. А через пол часа после подъема и драчливого, когда на его вопли караванщики подниматься отказывались. Но не зря Нарышкин был человеком ученым и в отрочестве активно общался с ведунами и иными мудрецами бескрайних чащоб и там просветленных самой природой и жизнью на лоне ее, а уж они постарались вбить в молодого и строптивого отрока, что слово твердое, да кулак крепкий, творит с людьми просто чудеса, предавая им очень большую заинтересованность в делах до этого им как бы и вовсе не нужных. В общем правы они были и купец в этом в очередной раз убедился.

В 9 часов утра караван наконец то тронулся дальше.

— Ох как же нам повезло, что хранитель степняка умчался дела семейные решать. — Михаил задумчиво проводил взглядом скрывающееся за поворотом темное пятно на земле, единственное, что осталось на память о том, что был на свете такой вампир, по имени Франциск.