Кикимора, совсем еще молоденькая, поэтому и отосланная лешим следить за строптивой девахой, видя, что та с приличной крейсерской скоростью, на такой можно сказать уже утки на взлет идут, собралась покинуть лес, выставила свою лапку веточку, с самой, что ни есть правильной и благородной целью поставить подножку, а вдруг удастся задержать. Бегунья же оглашая лес дикими воплями и абсолютно не обращая внимания на насылаемый на нее морок, вначале, одной ногой наступила лесной красе на протянутую лапку, а потом, когда кикимора от боли наполовину вывалилась на тропинку, девушка не останавливаясь, второй ногой, своротила бедняге нос, после чего с добавлением радостных ноток, в свои крики, покинула лес, оставив бедную кикимору в полном расстройстве чуйств и организьма.

Горошкино встретило Яну тишиной и запертыми здоровенными воротами из черного, по видимому мореного дерева, высотой метра в три, с тут и там набитыми металлическими полосами шириной, где то в две ладони каждая. Обойти ворота или проще говоря перелезть забор, тоже как то не получалось. Его какие то гады, ничего непонимающие в градостроительстве, построили выше ворот. В общем, потоптавшись около ворот минут этак с пять, Яна с самым решительным видом шагнула к воротам. Ворота ее решительности не оценили. То есть, проще говоря остались закрытыми, заставив девушку деликатно по ним постучать. Деликатного стука по видимому никто не оценил, попросту его не услышав. Не совсем деликатный стук голой пяткой в дверь, оценили где то минут через пять. Оценивший, бородатый мужик, с бражным перегаром, бьющим насекомых в полете, на дистанции метра где то на полтора, открыл маленькое, зарешеченное окошко, не замеченное из за темноты Яной раньше. Осмотрел девушку, после чего пробормотав, что то о вконец обнаглевшей нежити, плюнул едва не попав в Яну и быстренько захлопнул окошко, не дожидаясь праведного гнева оплеванной.

Побесновавшись около запертых ворот еще несколько минут, Яна мудро решила дожидаться утра. Для исполнения этой мудрой цели, ей были выбраны придорожные кустики тихо произраставшие где то в километре от ворот, куда продрогшая девушка быстренько и забралась. Так как ждать было долго, почти пол ночи, то нет ничего удивительного, что через пол часа, Яна сладко дрыхла, мудро, хоть и не осмотрительно выбрав самый быстрый способ ожидания.

Ранним утром. Да что тут скромничать!!!! Вообще в рань несусветную, где то в часиков шесть утра, девушку поднял жуткий скрип деревенской телеги, медленно тянущейся в сторону города как раз мимо ее кустов. Сидящий на телеге сонный мужик, одетый в какую то старомодную холщовую одежонку, сонно погонял лошадь. Последняя даже не делала вид, что реагирует на вялые хозяйские понукания.

Яна к этому времени окончательно проснувшаяся от скрипа колес, закономерно решила, что въехать в город будет несколько проще, чем войти, и потому с самой очаровательной улыбкой заспешила к сладко дремлющему крестьянину.

— Хозяин! Подвези в город. — как можно нежнее тронула она мужчину за плече, видя, что тот на ее приоткрытые телеса не спешит реагировать. Водитель телеги, по видимому досыпавший в эту рань свой последний кошмар с участием тещи и жены, при прикосновении к плечу, всхлипнул и судорожно задергался, заставив лошадь прекратить свои забег.

— Че тебе надо девка?— выдал он, определив в конце концов, кто перед ним стоит.

Яна, решившая попасть в город именно на телеге, сделала вид, что она нежная и пушистая.

— Я в город иду. В Горошкино. Подвезите пожалуйста.

Мужик, осмотрев мутным взглядом стоявшую перед ним девушку в помятом сарафане, угрюмо махнул рукой.

— Лады. Садись в телегу. Довезу уж до города. Тут недалече, потому денежку брать не буду.

Михаил, сидевший, как и положено приличному ангелу, на правом плече Яны, облегченно вздохнул.

— Хорошо все таки, что баба Яга дала Янке это Кольцо.

— И чего же тут хорошего? — взгляд Григория брошенный на кольцо, прочно сидящее на пальце Яны, не выражал ничего, кроме чувства глубокой потери. — Я ей столько ценных советов надавал и все в пустую!

Михаил умиротворенно вздохнул.

— Хорошее у бабы Яги колечко.

В следующее мгновение, от крестьянского жеста, сделанного за спиной девушки и который она не видела и не могла видеть, ангела с бесом просто смело с телеги попутно поменяв местами у них все направления местами. Когда они кое как пришли в себя, телега, своим черепашьим ходом, успела уехать метров этак на сто.

В солнечном свете, Горошкино утратил большую часть своего ночного очарования. Миазмы идущие из города были слышны еще за воротами. Сами ворота хоть и были из мореного дерева, но время и на них оставило свой след в виде трещин. Выходящие из города по своим делам жители, в основном были одеты как и хозяин телеги в холщовую одежду очень старомодного и примитивного пошива. Впрочем среди них изредка попадались люди одетые в белые тканевые рубахи с вышитыми узорами на них. Встретившиеся несколько раз женщины были в сарафанах наподобие того, что презентовала Яне баба Яга, только более нарядных и в кокошниках, а молодые девушки, вместо кокошников носили на головах повязки и платки. Впрочем в самом городе, куда стражники свободно пропустили телегу, девушек и женщин было во много раз больше. И если встречавшиеся девушки через одну были похожи на существ носящих гордое имя человек, то женщины, все как одна были загримированы наверное несколькими килограммами синего или голубого грима с белилами не оставляющего ни одного сантиметра открытой кожи. На лицах этих гром— женщин, вызывающе горели ярко алые губы и нарисованные такие же ярко алые щеки. В общем глядя на них, можно было понять поэта, описавшего русскую женщину способную и в избу горящую войти и слону хобот оторвать... Здания в городе на окраине, как и стены, были сделаны из дерева. Ближе к центру города здания стояли уже каменные. Стены домов были покрыты известью придавая их нарядный вид.

Несмотря на то, что, сам городок был очень маленький, тысячи на три населения, и потому обойти его можно было где то за час, тем не менее дорога до центра города отняла пол часа, и все это из за пробок, которые то и дело создавали музы поэта, обсуждавшие свои дела семейные, постельные и кухонные. Раздраконенный постоянными задержками крестьянин, попробовал было возмутиться, но прерванные на самом интересном месте бабы, ему быстро объяснили, что хотя он не слон, но у него тоже есть много чего отрывного. После этих объяснений, всю оставшуюся дорогу, мужик молчал как воды в рот набравши, так же молча пытаясь спасти остатки рубахи от окончательного рассползновения. Однако дальнейший путь был проделан гораздо быстрее. Обиженный на прекрасное водитель кобылы, просто перестал вступать с женщинами в спор и останавливать лошадь. Скорости лошади же хватало на то, что бы сплетницы успевали важно расступиться перед наглой скотиной, облаять матюками хозяина этой самой скотины и как ни в чем не бывало, продолжить прерванную беседу.

В центре Горошкино, располагалась круглая площадь, на которой образовался, как сказали бы чиновники, стихийный рынок, в уголке этого рынка скромно стояло несколько деревянных построек для безлошадных торговцев. Впрочем народу около этих а ля будущих роллетов, было мало. Наверное потому, что они скромно стояли около самого большого в городе, трехэтажного дома, где в довесок толпилось стадо стражников, усиленно охранявших от кого то эту самую высотку и наверное навесы.

Выбрав свободное место для своей телеги, крестьянин спрыгнул с телеги и стал сноровисто распрягать лошадь.

— Ну че ты сидишь?— повернулся он а наблюдавшей за ним Яне.— Дальше я не поеду, так что слазь с телеги и топай куда тебе надо. Денег так и быть не возьму.

Яна спрыгнув на каменную мостовую отряхнула свой многострадальный сарафан.

— Спасибо тебе дяденька. — поблагодарила она возницу, посоле чего повинуясь порыву, поцеловала его в щеку и не дожидаясь, пока он придет в себя, с веселым смехом убежала в собирающуюся толпу покупателей.

На рынке были уже не только степенные купцы неторопливо раскладывающие свои разнообразные товары, но и ранние птахи горожане, пришедшие на рынок с

утра пораньше затариться наиболее качественными и свежими продуктами и прочими приблудами в свою очередь активно предлагаемыми купцами. Некоторые приходили в сопровождении своих семейств состоящих из жутко загримированной в толстенный слой белил и синил супруги и сопровождения, состоящего как правило из их старшего ребенка, молодого парня или девушки исполнявших гордую роль носителей покупок.

Но если горожане приходили на рынок для совершения покупок и были полны достоинства, то молодежь не стеснялась строить друг другу глазки, а хорошо знакомые, даже втихаря оказывали своим протеже и более интимно— стремные знаки внимания, в виде легких щипков за упругие девичьи попки дразняще проплывающие мимо. В общем молодежь веселилась как могла, полностью игнорируя процесс шопинга. Наверное поэтому они и брали с собою своих родителей. На выходе из рынка, или на входе, в общем кому как нравиться, сонные скоморохи начали разворачивать свой шатер, готовясь к очередному представлению. Жизнь на рынке просыпалась и человеку мало знакомому с ним, а тем более сильно подверженному соблазнам шопинга, надо было его покидать. Пока еще были силы это сделать. Уже на выходе с рыночной площади, мимо Яны гордо продефилировало два Стрельца, одетые в ярко— красные кафтаны, такие же красные штаны с золоченым позументом (прямо генералы) и замшевые сапоги. На головах стрельцов, набекрень так же были одеты красные шапки с меховым околышем. На поясе болтались изогнутые ножны из которых торчали потертые рукояти видавших и лучшие времена сабель, а на плечах вояки гордо несли двухметровые алебарды.

Не обращая внимания на уставившуюся них, как на экспонаты из музея восковых фигур девушку, стрельцы прошествовали мимо, степенно обсуждая разнос устроенный утром сотником, какому то Федулу за нечищеную саблю. Яна, проводив взглядом ходячие музейные экспонаты, в свою очередь покинула рыночную площадь и рынок заодно.

Оказавшись на маленькой, кривой улочке, девушка растерялась. Городок вроде был и не большой, но как найти нужный адрес, Яна не представляла. Ни номеров домов, ни тем более указателей улиц, девушка не видела и куда идти не знала.

Выловив проходящую мимо, самую не занятую на вид девушку, Яна ухватилась за нее руками, пока она не убежала.

— СТОЙ|. Подскажи пожалуйсто, где мне найти купца, что бы он к Бритам шел значится.

Девушка окинув недовольным взглядом Яну, едва заметно поморщилась.

— Это тебе надо к купцу Нарышкину. Он вродь на следующей неделе хотел с караваном идти.

— Так, а искать то его где? — дернула Яна обратно, стартовавшую было девицу.

Та, едва не усевшись от неожиданности на задницу, отмахнулась.

— Так дома он будет. На купеческой значит его и смотри.— и пока Яна за нее вновь не уцепилась, тут же рванула в сторону рынка.

Девушка проводив взглядом несостоявшегося информатора, вздохнув, продолжила поиски купца.

Где то через пол часа, когда проводить поиски в городе, где нет ни табличек с наименованиями улиц и уж тем более никто не озаботился вывешиванием хоть каких знаков с номерами домов, Яне уже порядком надоело, да и кушать что то захотелось, она вспоминая так любимые ей фентезийные книги, стала искать вывески которые могли бы означать наличие столовой. Одна из таких вывесок, с более менее приличным изображением холщевого мешочка, деревянного колеса и головы лошади, что по как поняла Яна, могло обозначать только приют для усталых путников, находилась как раз не далеко от рынка. Минутах где то в пяти ходьбы прогулочным шагом от того места, где она как раз и начинала свои поиски этого самого неуловимого Нарышкина. Двери как и положено в общественных помещениях были не заперты и даже открылись без ожидаемого скрипа, хотя на вид они были тяжеленные, пусть и деревянные. Сразу за дверями вместо ожидаемого бардака, как его постоянно описывают в так любимых Яной книгах, про очаровашек эльфов, в доме находилась комната больше подходящая под прихожую какого ни будь дома, а не на помещение древней рестарации. А в пару кафтанов висящих на вешалке, одеть всех посетителей явно не представлялось возможным. Шума, характерного для большого количества людей, так же не было. В общем тишина, благоденствие и ничего от шумной забегаловки. По данному поводу, Яна даже немного растерялась.

— Хозяева? Есть кто дома?

В ответ раздался скрип половиц и спустя несколько мгновений распахнувшаяся дверь, явила миру или точнее Яне, еще одну представительницу прекрасной половины человечества. Впрочем эта представительница действительно отличалась наличием у нее прямо таки осиной талии, сантиметров в 60, которая смотрелась еще более контрастно с ее широкими бедрами и огроменным бюстом.

— Ты к кому пришла? — Выдала она окинув внимательным взглядом Яну.

— Да вот... понимаете, я ищу купца Нрышкина. — неожиданно для самой себя Яна застеснялась своего простого сарафана, да и вообще непрезентабельного для этого города вида.

Женщина прошлась по Яне еще более внимательным взглядом.

— И зачем тебе нужен уважаемый купец?

— Ну меня к нему направила знакомая. Она сказала мне, что он скоро к Бриттам пойдет и может взять меня в караван. Мне туда очень надо попасть.

Женщина хмыкнула с проскочившей ноткой презрительности в голосе.

— А с чего ты решила, что он тебя возьмет к себе в караван?

-Нууууу. — замялась Яна. — Баба Яга сказала мне, что он не должен отказать. Она для этого даже денег дала, что бы оплатить проезд, так сказать.

Женщина услышав словосочетание баба Яга, кардинально изменилась. На ее лице тут же расцвела доброжелательная улыбка ласковой мачехи.

— Что же ты сразу то не сказала, что ты от бабы Яги? Да и что ты стоишь то на пороге, как побродяжка какая. Проходи в дом. Мы как раз завтрякать сейчас садимся. Гостем буешь. Дорогим.

Девушка впавшая от такой трансформации в легкий транс только кивала головой и молча проследовала за хозяйкой внутрь дома.

Сразу за маленьким коридорчиком, в который попала Яна с улицы, находилась большая зальная комната, в которой стоял стол, вокруг которого стояли деревянные лавки, на которых сидели мужчина и детвора в количестве ажно 7 голов в возрасте как говорится от мала до велика. В углу комнаты располагалась печь, около которой суетилась молодая, лет этак на 16-18 девушка, по молодежной моде практически без белил, синил и прочих излишеств. На голове девушки была повязана широкая розовая лента. В общем, если бы не богато выглядевший розовый сарафан одетый на ней, то можно было бы сказать, что она тут домработница, а так вполне подходила на должность старшей дочери. В общем бедняга мучилась вместе с матерью в неравной борьбе с таким количеством балбесов, так как больше помощниц в комнате видно не было. Крупный, можно сказать даже местами толстый мужчина, с широкой, лопатообразной бородой до пояса, осмотрев Яну, бросил взгляд на дочь и скривился как съев килограмм лимона.