Кольцо Судьбы

В день приезда Блекстера и других высокопоставленных гостей Дворцовую площадь по всему периметру огибало синее кольцо стражников. Синие мундиры стрельцов виднелись и с обеих сторон главной улицы Солнцеграда. Строй бравых воинов с алебардами тянулся от центральных ворот города и доходил до самого парадного крыльца.

В центре ослепительно сверкавшего Златого Крыльца возвышался принц Аромир, слева от него стояла вдовствующая королева Намила, а на три ступеньки ниже канцлер Нилито, министр иностранных дел Ладич и старший боярин Зурила. Прочие министры, бояре и придворные заняли места за почётным караулом. Всё это вместе выглядело очень красочно и внушительно. Сия картина должна была продемонстрировать бывшему вассалу, что Славия возродилась как великая и сильная держава, а стало быть, никому не позволит диктовать ей свои условия.

Победигор, Младомир и Надя с Ваней, согласно замыслу Аромира, пока были скрыты за широкими спинами стрельцов, справа от королевского крыльца. К тому же отсюда открывался неплохой обзор. Все с нетерпением ждали развития событий, лишь Младомир уже был доволен:

— Как символично, что старший боярин стоит сейчас на Златом Крыльце! Это очень важно для повышения авторитета представительной власти. Надеюсь, со временем Дума станет всесословным органом и получит настоящие законодательные полномочия, — сообщил Ярилов своим спутникам.

Но они ему ничего не ответили. И причиной этому был не столько скептицизм по поводу перспектив развития парламентаризма в Славии, сколько всеобщее оживление, вызванное приближением печально знаменитого в этих краях Великого Герцога.

Эмоции всё более нарастали, и, наконец, под арку въехала чёрная карета, запряжённая четвёркой вороных. Впереди и позади неё скакали по два чёрных всадника с копьями наперевес. На их красных щитах был изображён чёрный орёл с двумя головами и одной золотой короной.

Такой знак Ваня с Надей уже видели на воротах Чёрного Замка, и он же был нарисован на карете. Младомир пояснил, что это герб Вестии. Первоначально он символизировал двуединую власть королей Славии и герцогов Вестии. Затем великие герцоги из дома Блекстеров стали править самостоятельно, но из-за многовековой традиции герб остался прежним.

На шлемах воинов развевалось по одному красному перу, что говорило об их рыцарском звании. Но Кройса среди всадников не было.

— Этого и следовало ожидать, — прокомментировал боярин. — Для Великого Рыцаря есть множество великих дел, а служить почётным эскортом может каждый.

Процессия остановилась напротив Златого Крыльца. Рыцари спешились, отворили дверцы кареты и тут же замерли, преклонив одно колено. Из кареты степенно и неторопливо вышел высокий человек, чёрное одеяние которого было расшито золотыми драконами. За ним на почтительном отдалении показались ещё трое, но всеобщее внимание было приковано к Великому Герцогу.

Ваня и Надя уже видели президента Вестии, но прошлый раз им было не до того, чтобы рассматривать этого человека, особенно парню, который был крепко привязан к лошади. Теперь же их поразил вид Блекстера.

В каждом его движении, в каждой чёрточке чувствовалась сила, могучая воля, привычка повелевать, гордость и непоколебимая уверенность в себе. Люди на площади отворачивались от его пронзительного взгляда, но затем их снова и снова тянуло смотреть на этого человека. Он одновременно внушал им страх и манил. В твёрдых и острых чертах Великого Герцога было что-то хищное и стремительное. Он сам чем-то походил на герб своей страны, хотя, в отличие от орла, у него была всего одна голова.

По замыслу Аромира, вся торжественная церемония должна была продемонстрировать Блекстеру, что Славия сильна как в лучшие годы, а принц является хозяином положения. Он даже собирался, как во времена могущества империи, взирать на главу Вестии, не сходя со Златого Крыльца, то есть сверху вниз.

Однако Блекстер не был смущён. Выйдя из кареты, он не стал подходить к парадному крыльцу, а выдержал паузу, ожидая, что принц сам спустится к нему навстречу. За ним почтительно расположился госсовет: шкафообразный Лебедун; Бурбун, оказавшийся человеком среднего роста с лицом похожим на лисью мордочку, и маленький сутулый Крючкун, нос которого походил на изогнутый клюв хищной птицы.

Обе стороны замерли. Шла безмолвная война нервов, лишь Бурбун кончиком языка облизывал губы. Каждая секунда казалась вечностью.

И тут, неожиданно для всех, Намила бросилась навстречу отцу. В своём развевающемся чёрном платье она пронеслась по ступенькам как тёмный вихрь и в следующее мгновение уже оказалась в его объятиях.

В этот момент она напомнила принцу зловещую чёрную птицу из сна. 'Не такой уж ей чужой Блекстер!' — сердито подумал Аромир и стал спускаться. Три его спутника последовали за ним. Весь эффект был смазан.

Великий Герцог ещё некоторое время не замечал наследника, сосредоточив всё внимание на королеве:

— Как ты тут жила без меня, дочка? Надеюсь, тебя никто не обижал?

Намила бросила взгляд на бедного принца, который покраснел, готовый от стыда провалиться под землю. Первый раунд он явно проиграл.

— Всё в порядке, только немного скучала по тебе.

Наследник покраснел ещё больше, ведь он-то знал, что всё было наоборот. После чего Блекстер, наконец, позволил себе заметить принца:

— Аромир! Как же я рад тебя видеть!

Наследник короны Славии задохнулся от возмущения. Слова застряли у него в горле. Великий Герцог говорил с ним не как с официальным лицом соответствующего статуса, а как с каким-то мальчишкой.

— Господин президент, — вмешался канцлер. — Его Королевское Высочество наследный принц Славии оказал вам величайшую честь, выйдя встречать вас лично.

— О, прошу простить, Ваше Высочество, моё столь вольное к вам обращение, ведь я знал вас с детских лет, вы росли на моих глазах, я как-то и не заметил, как вы превратились из мальчика в зрелого государственного мужа. Я очень благодарен Вашему Высочеству за радушие, проявленное ко мне и моей дочери, — в словах Блекстера, сказанных вежливым тоном, чувствовалась явная двусмысленность.

— Я рад приветствовать президента Вестии на нашей земле, — ответил Аромир, делая упор на слове 'нашей'. — Позвольте пригласить вас как почётного гостя на торжественный обед в вашу честь.

— Это для меня великая честь, и я с удовольствием принимаю ваше предложение, но... — Великий Герцог выдержал эффектную паузу, приковав к себе все взоры, — ...позвольте до этого переговорить с вами наедине о неотложном деле, от которого зависят судьбы наших государств.

Теперь все взгляды были устремлены на принца. Сердце Аромира отчаянно забилось. Что бы это значило? Очередной хитрый ход Блекстера? Рядом с этим человеком принц чувствовал себя как мышка рядом с кошкой. Отказаться? Но нельзя показывать Великому Герцогу собственного страха, тем более когда все козыри у тебя на руках. Даже интересно, что же может ему такого сказать Блекстер?

— Я к вашим услугам, Великий Герцог, — принял вызов Аромир. — Если дело неотложно, то пройдёмте в мою приёмную.

Блекстер поблагодарил и вместе с принцем скрылся во дворце.

— Мда, боюсь, что в этой партии, как ни нелепо это прозвучит, чёрный герцог играет белыми, — печально прокомментировал Младомир.

— В каком смысле? — спросил Победигор, хмуря брови.

— Инициатива на его стороне.

Победигор, Ярилов и ребята оживлённо обсуждали произошедшие события.

— Прям как в считалочке, — заметил Ваня. — На Златом Крыльце встречали: принц, министры и бояре...

— Не встречали, а сидели, — исправила Надя.

— Да уж, в лужу они сели! — тут же срифмовал парень.

Егор Степанович молча показал ему кулак. А молодой боярин внимательно посмотрел на него и изрёк:

— Я смотрю, у тебя талант. Если Хихо выйдет на пенсию, будет кем его заменить.

Ваня так и не понял, осуждение это или похвала.

Глава 23. Один на один

В королевской приёмной Аромир почувствовал себя более уверенно. Приведя сюда Блекстера, наследник лишний раз подчёркивал свой статус. Они расположились друг напротив друга в обитых бархатом креслах. Между ними находился покрытый зелёным сукном внушительный стол с резными ножками.

— Я вас слушаю, — произнёс принц, стараясь не выдать своего волнения: он впервые оказался один на один с грозным и ненавистным каждому славийцу Великим Герцогом.

Блекстер не спешил и был совершенно спокоен. Он неторопливо обвёл взглядом помещение, некоторое время пристально рассматривал изображение королевской короны и лишь после этого сосредоточил своё внимание на Аромире. Взгляд этот был оценивающим. И от него у принца по спине побежали мурашки.

— Да, Вы действительно выросли, Ваше Высочество. И в Вас видна настоящая королевская кровь: достоинство, красота и благородство! Я просто восхищён Вами!

В Аромире что-то сжалось. Он никак не ожидал подобных похвал. Что это? Какой-то намёк? Попытка усыпить бдительность?

— Вы просили о встрече, чтобы сказать мне это?

— Не спешите, принц. Когда я вас увидел стоящим на королевском крыльце, я залюбовался вами. Вы стояли рядом с моей дочерью, и моё старое сердце возрадовалось. Какая прекрасная пара! Лучше и быть не может!

— Вы хотите сказать...

— Конечно, вы посланы друг другу судьбой!

— Это говорите мне вы?! Вы, который навязал уже свою дочь в жёны моему отцу!

— Говоря откровенно, я должен признаться, что это моя самая большая ошибка. Вы с Намилой, конечно же, были созданы друг для друга, но ваш отец заявил, что не позволит ломать судьбу своего сына, что виноват во всём он один, а раз так, то и расплачиваться должен он сам и всё такое прочее. Никогда себе не прощу, что не настоял тогда на своём. Ведь тогда бы сейчас не было никаких проблем.

— Я и сейчас не вижу никаких проблем, — холодно изрёк Аромир, но мысли его метались между отцом, Намилой и Блекстером.

— Вот как? — в словах Великого Герцога прозвучала неприкрытая ирония. — Зачем же тогда собирается Совет Магов? Может быть, у них мало своих забот?!

Этот вопрос привёл принца в замешательство. Но он сумел прийти в себя и дать ответ:

— Совет Магов собирается, чтобы не возникло недоразумений между нашими странами.

— Какие такие недоразумения могут возникнуть? — совершенно искренне изумился Блекстер. — И почему мы должны впутывать магов в те дела, которые можем разрешить и сами?

— Но вопрос о короне Славии очень принципиальный, противоречия по нему могут вызвать войну. А мы не хотим войны, и поэтому нужен независимый арбитраж, решение которого будут уважать обе стороны.

— Мудро и логично. Вот только непонятно, между кем может вспыхнуть война?

— Будьте любезны, не притворяйтесь! — Аромир начал терять терпение. — Будто вы не знаете, что одна сторона — Славия, которая желает видеть королём меня, а другая — Вестия, которая хочет возвести на трон вашу дочь!

— Спасибо, что просветили, — поблагодарил Блекстер, не скрывая издёвки. — Но разве хоть раз я, или моя дочь, или любое официальное лицо Вестии в устной или же письменной форме заявляли о своих претензиях? Наоборот, мы всегда были за мир и дружеские отношения между нашими странами, в подтверждение чего я только что предложил вам жениться на моей дочери.

— На словах у вас всегда всё выходит гладко, но на деле мы убеждаемся в обратном. Пятнадцать лет тому назад именно Вестия вероломно напала на нас. Да и сейчас вы не сможете отрицать такой откровенно враждебный акт, как захват Победигора. Ваша же дочь заявляет, что не стремится к власти, но отказывается отрекаться от претензий на престол.

— Во-первых, мой дорогой принц, пятнадцать лет назад именно Славия спровоцировала войну. Мне не хотелось говорить этого, но именно Ваш отец, король Владивест Первый, всю жизнь стремился захватить наше Великое Герцогство, и мы просто были вынуждены нанести упреждающий удар. Но оставим это историкам. Нас, как реальных политиков, должно волновать настоящее. Что касается 'враждебного акта', как вы говорите, то Победигор был задержан как нарушитель границы, а защита собственных границ — вполне законное и естественное право любого государства. И, наконец, по поводу моей дочери, никто из вас не признаёт за ней никаких прав на престол Славии, а значит, ей и отрекаться не от чего.

Аромир хотел возмутиться, вступиться за отца, возразить, что на самом деле всё совсем не так, как хочет представить Блекстер, но он почувствовал, что слишком утомлён переговорами. Принц понял, что вдаваться в историю бесконечных взаимных претензий двух стран бесполезно, а доказать, что Победигор захвачен на нейтральной территории между двумя мирами, невозможно. Он лишний раз убедился, что ему не переспорить такого многоопытного политика, как президент Вестии, и устало спросил:

— Может быть, в таком случае вы всё же мне объясните, чего вы добиваетесь?

— Вот это уже деловой подход. Слова, достойные не мальчика, но мужа! — снова не без двусмысленности изрёк Блекстер. — Добиваюсь же я только одного. Короли Славии никогда не признавали существования Вестии и стремились поработить мою родину. Лишь пятнадцать лет назад Ваш отец, с символичным именем Владивест, потерпев тяжёлое поражение в войне, был вынужден подписать Вечный Мир, по которому признавал независимость Вестии и отказывался от любых притязаний на её территорию. Но прошло пятнадцать лет, король Владивест умер, а у вас позабыли уроки той войны и вновь звучат воинственные заявления, особенно из уст министра обороны Шлемова. Поэтому интересы безопасности Вестии требуют, чтобы Аромир Владивестович подтвердил, что будет неукоснительно соблюдать договор о Вечном Мире.

— И это всё?! — воскликнул поражённый принц.

— Да, но гарантией к договору должен стать брак Аромира и Намилы, который будет способствовать миру и дружбе между нашими странами.

— Но ваша дочь сама не хочет этого брака.

— Я быстро смогу её убедить.

— Но зачем этот кощунственный подневольный союз? Неужели вы хотите сделать несчастной свою дочь?! Кому нужен брак без любви? Ведь я и так согласен выполнять договор о Вечном Мире!

— Послушайте, принц! Хватит лирики, Вы — взрослый человек и должны понимать, что короли делают не то, что им вздумается, а то, чего требуют национальные интересы.

— А теперь послушайте вы! Я буду выполнять договор и соблюдать Вечный Мир, но никто не сможет заставить меня жениться на вдове моего отца, да ещё против её согласия! А то, что вы добиваетесь этого сегодня, то, что вы снизили свои притязания и готовы пойти на компромисс, говорит о том, что сегодня на арбитраже Совета Магов вас ждёт полное поражение и вы не получите даже этого! — гордо произнёс Аромир и торжествующе посмотрел на Блекстера.

Он ожидал увидеть капитуляцию, но Великий Герцог был совершенно спокоен:

— Эх, принц, принц! Какая самоуверенность! Примерно таким же был ваш отец пятнадцать лет назад, естественно, ещё до разгрома.

Аромир похолодел от этого зловещего намёка. Чего же он не учёл? Или Великий Герцог просто блефует? Скорее всего.