Огненный Феникс

— Восемнадцать, девятнадцать... — бормотал волшебник, следуя за единорогом и уничтожая смертельными проклятьями противников, сумевших обойти серебристое создание.

— Двадцать девять! Вот она! — воскликнул чародей. — Игнеус Мурус! — часть коридора перед дементорами, уже почти прекратившими отступать от Патронуса, оказалась полностью охвачена пламенем, которое мешало тварям прорваться к нарушителю.

— Ревеларте! — дверь камеры распахнулась, и волшебник торопливо вошел внутрь. На полу лежал без сознания худой, как скелет, парень в какой-то нелепой одежде. Времени осматривать его не было, нужно было торопиться, пока огонь еще держится. Волшебник взвалил узника на плечо, почти не почувствовав его веса и быстро вышел из темницы в коридор. Патронус заметно померк, было ясно, что он очень скоро исчезнет. Пламя тоже почти опало. Чародей с бесчувственным парнем на плече, не оглядываясь назад, бросился к выходу. Морозный воздух наполнял легкие, серебристое сияние перестало заливать коридор — единорог исчез. Волшебник чувствовал, что к нему приближались стражи тюрьмы.

— Ардор Сфаэра! — выкрикнул он, ткнув через плечо своей палочкой, с конца которой сорвался сгусток огня. Скорее к двери...

Он выскочил из коридора, закрыл за собой дверь и запер ее зачарованным ключом, отнятым у смотрителя. Дементоры, чье количество сократилось на несколько тварей, остались там, не имея возможности преодолеть препятствие. Волшебник устало вздохнул и устроил бессознательного Гарри на плече так, чтобы его удобнее было нести.

Незнакомец медленно пошел к распахнутым настежь воротам, ведущим из Азкабана. Пройдя мимо бесчувственного смотрителя, он бросил на пол рядом с ним ключ, которым только что запер коридор. А через несколько минут, дойдя до берега моря, чародей, несущий Поттера на плече, исчез с громким хлопком аппарации.

Глава 5.

Сознание постепенно возвращалось к Гарри против его воли. Как же он не хотел снова проснуться в своей камере! Опять лежать на ледяном полу, слышать крики, видеть смерти...

Но секунды шли, а воспоминания не возвращались. Только сейчас Поттер почувствовал, что ему тепло! И лежит он не на холодном каменном полу, а на мягкой постели. Совсем рядом раздавалось тихое потрескивание, похожее на то, что издает огонь. Где он? Он не в Азкабане?!

Очень медленно, боясь, что это плод его воображения, что сейчас он увидит лишь серые стены и дверь своей камеры, Гарри открыл глаза.

Он находился в комнате, по размеру намного превосходившей его спальню у Дурслей. Она была выполнена в средневековом стиле, что придавало ей довольно-таки величественный вид. В паре метров от кровати, на которой лежал парень, внутри высеченного в стене камина плясал огонь. Вся комната освещалась люстрой, на которой располагались десятки ослепительно горящих свеч.

Гарри пытался понять, как же он сюда попал. Словно в ответ на его вопрос, дверь в комнату распахнулась, и вошел высокий седовласый мужчина. Гарри на мгновенье сравнил его с Дамблдором, однако на цвете волос и росте сходство заканчивалось. У этого человека не было ни усов, ни бороды, как у директора Хогвартса, а его аккуратно уложенные волосы были коротко подстрижены. Мужчина был одет в мантию небесно-голубого цвета, которая идеально ему шла. Увидев, что Гарри проснулся и внимательно на него смотрит, вошедший слегка улыбнулся.

— Я рад, что ты наконец-то очнулся. Позволишь называть тебя по имени? — Гарри слабо кивнул и спросил:

— Кто вы?

— Мое имя Геллерт. Но тебе сейчас не стоит разговаривать, ты еще слишком слаб. А пока выпей это, — мужчина протянул ему небольшой пузырек с каким-то зельем. Поттер подозрительно посмотрел на него. — Это средство сна без сновидений, Гарри. Оно позволит тебе спокойно поспать и набраться сил.

Парень принял из рук Геллерта зелье, решив, что этому человеку можно довериться, и одним глотком осушил флакон. После этого его глаза стали слипаться, и он мгновенно отправился в мир сновидений.

* * *

* * *

* * *

* * *

Когда Гарри проснулся, то ощутил себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Очевидно, после спокойного сна, без столь привычных кошмаров, он восстановил силы, по крайней мере, частично. Откинув одеяло, он обнаружил, что одет в пижаму. Оглядевшись, Поттер увидел на спинке стула, находящегося неподалеку, зеленую мантию, оставленную для него. Он встал с кровати, но чуть не упал из-за слабости в отвыкших от ходьбы ногах. Парень задался вопросом, сколько же времени он провел в Азкабане.

Осторожно ступая, разминая тем самым ноги, он добрел до стула и, сняв с себя пижаму, облачился в мантию. После этого Гарри так же медленно пошел к двери. Выйдя из комнаты, он оказался в конце хорошо освещенного коридора. Парень прошел дальше, не переставая удивляться необычности архитектуры. Было такое чувство, будто он находится в каком-то старинном замке. Дойдя до конца коридора, он увидел широкую лестницу, ведущую вниз, в холл, сравнимый по размерам с Хогвартским. Гарри спустился по ступеням, не переставая заворожено смотреть по сторонам. В этом холле находилось несколько проходов. `Как бы не потеряться' пронеслось в голове у Поттера. Его слух уловил голоса, доносящиеся из одного проема. Парень прошел туда и его глазам предстал, судя по всему, обеденный зал, иначе не назовешь. Во главе длинного стола сидел Геллерт и болтал с... эльфом-домовиком! Заметив Гарри, он жестом пригласил его на место за столом по правую руку от себя. После того, как парень сел, мужчина обратился к эльфу:

— Виднер, будь добр, принеси нам еды.

Эльф мгновенно исчез, и уже через несколько секунд появился, накрыв стол всевозможными блюдами. Геллерт обратился к Поттеру:

— Прошу.

Гарри не нужно было повторять дважды, он буквально набросился на еду. Парню после скудного питания в Азкабане показалось, что он никогда не ел ничего вкуснее этого. Когда они наелись, и эльф убрал посуду за ними, Геллерт завел разговор.

— Итак, Гарри, я думаю, что у тебя имеются ко мне вопросы? — Поттер кивнул и спросил:

— Сэр... — начал было он, но собеседник его перебил:

— Зови меня по имени, Гарри.

— Хорошо, Геллерт. Это ведь вы вытащили меня из Азкабана? — он получил утвердительный ответ. — Спасибо. А, — тут он сообразил, что даже не знает фамилии своего спасителя. — Как ваше полное имя?

Собеседник тихо засмеялся и ответил:

— Лорд Геллерт Августиан Гриндевальд.

— Гриндевальд? — пораженно спросил Поттер. Он вспомнил свою первую карточку от шоколадной лягушки. "Также Альбус Дамблдор прославился победой над знаменитым темным волшебником Гриндевальдом в 1945 году."

— Именно. Что тебе известно обо мне? — спросил Геллерт, которого, казалось, позабавила реакция собеседника.

— Только то, что Дамблдор победил вас в 1945 году.

— Что ж, я расскажу тебе, что про меня рассказывает история. Я — чистокровный волшебник, с титулом Лорда, который перешел ко мне по наследству, равно как и этот замок. Мои родители происходили из знатных родов, всегда относивших себя к истинным ценителям волшебной крови. Я учился в Дурмштранге, был лучшим студентом за десятки лет, окончил школу с отличием. Имел весьма глубокие познания в магии, особенно в Темных Искусствах, — Геллерт хмыкнул. — Я был помешан на чистоте крови, как и родители. Хотел избавить мир от магглов и магглорожденных. В 1943 году я объявил себя борцом за права чистокровных, собрав под свои знамена таких же фанатиков, — Гриндевальд спокойно рассказывал свою историю, не обращая внимания на широко раскрытые глаза Гарри. — Я приносил смерть и разрушения пока Дамблдор, как ты совершенно правильно заметил, не победил меня. Такова официальная версия.

— Официальная? — удивленно спросил Поттер, находившийся в шоке оттого, что его спас маньяк сравнимый с Волдемортом. — То есть вы хотите сказать, что все было по-другому?

— Ты проницателен, Гарри, — Гриндевальд встал из-за стола, попросив парня следовать за ним. Гарри послушался, и сейчас они медленно шли по родовому замку Геллерта. Тот вздохнул и вновь заговорил. — Теперь слушай мою настоящую историю.

Я действительно вырос в семье, помешанной на так называемой чистоте крови. Мне с самого детства вдалбливали в голову, что магглы и магглорожденные — грязь, которая порочит Волшебный Мир. Когда я поступил в Дурмштранг, то вырвался из-под `заботливого' крыла своих родителей. В школе я кардинальным образом поменял отношение ко всему, особенно к магглорожденным, потому что видел, что среди них встречались весьма умные и талантливые волшебники.

Едва поступив на первый курс, я сразу же стал лучшим учеником. Уже к тому времени я многое знал о магии, благодаря старинной библиотеке моего замка, в которой проводил почти все время. Многие книги были посвящены Темным Искусствам, но это меня ничуть не смущало, я считал, что магию глупо делить на темную или светлую, ведь все зависит от того, как волшебник ее использует.

Когда мне было пятнадцать лет, мои родители погибли в результате несчастного случая, не буду говорить какого, оставив мне в наследство все, что имели, а имели они очень многое. Мой род не зря считается одним из самых древних, и этот замок — лишь малая часть того, что я получил.

Можешь считать меня бесчувственным подонком, но я не жалел родителей. Они никогда не проявляли ко мне любви, для них я был лишь наследником, а не сыном в полном смысле этого слова. Таким образом, став сиротой, я получил полную свободу.

После окончания Дурмштранга я полностью вступил в свои права. Мне не нужно было работать, моего состояния с лихвой хватило бы на несколько жизней. Поэтому я еще больше углубился в изучение магии.

Потом... Потом моя жизнь полностью переменилась. В 1943 году я провел один ритуал, после которого еще некоторое время был довольно слаб. Тогда же один молодой и очень талантливый волшебник, едва окончивший Хогвартс, захотел встретиться со мной, как с непревзойденным знатоком магии. Его звали Том Реддл.

— Реддл?! — воскликнул Гарри, впервые за весь рассказ, который он слушал как зачарованный, перебивая Геллерта.

— Да, Том Марволо Реддл. Вижу, ты знаешь, что Том Реддл и Волдеморт — один и тот же человек, если его еще можно так назвать. Дальше произошло вот что, — продолжил свой рассказ Гриндевальд, в карих глазах которого загорелся недобрый огонь. — Я пригласил его к себе в замок. Мы говорили на довольно глубокие темы о магии. Я был удивлен, что волшебник, выросший в маггловском приюте, может быть столь хорошо эрудирован. Не пойми меня неправильно, просто он был в Волшебном Мире всего восемь лет, в то время как я с самого детства изучал магию. Потом он начал излагать идеи, очень сильно мне не понравившиеся. Он высказал свою точку зрения о магглорожденных, очевидно, он верил слухам, которые говорили, что я блюститель чистоты крови. Он сказал, что грязнокровки, так он их назвал, недостойны изучать магические искусства. Я сразу же приказал ему убираться прочь. Он взъярился и напал на меня.

Как я упоминал ранее, после того ритуала я был еще слаб. В других обстоятельствах я бы, скорее всего, победил Реддла, но тогда мне не хватило сил это сделать. Он быстро одолел меня и заточил в подземелье моего собственного замка, — Геллерт сжал кулаки. В его глазах появилась лютая ненависть, похожая на ту, что сам Гарри испытывал к Волдеморту. — Этот ублюдок использовал Оборотное зелье, чтобы выдавать себя за меня. Он собрал сторонников из числа наиболее радикально настроенных чистокровных волшебников. А затем начал войну. Все это время я провел в заточении без возможности спастись. Мой домовой эльф, Виднер, пытался меня освободить, но попал под Империус Реддла.

А потом Волдеморт начал проигрывать войну. И перед последним боем он наложил заклятие Подвластия на меня самого. Я был слаб и не смог сопротивляться. Он приказал мне вступить в поединок с Дамблдором, а сам сбежал. Исход сражения ты знаешь.

Меня заточили в Нурменгард, еще одну волшебную тюрьму, правда, по сравнению с Азкабаном — это курорт. Заточили без суда, да и какой может быть суд над Темным Лордом? Я провел там пятьдесят один год, пытаясь вырваться оттуда, но мне это удалось лишь два месяца назад. После этого я вернулся в этот замок, за которым ухаживал Виднер. Видишь ли, когда Реддл сбежал, заклятие Империус вскоре рассеялось и освободило моего домовика, — Гриндевальд с болью во взгляде посмотрел на Гарри, потрясенного этой историей. Тот одновременно испытывал и жалость к Геллерту, и ненависть к Волдеморту, который сломал жизнь им обоим.

— Это... это... — Поттер не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства.

— Вот моя подлинная история, Гарри. Наши с тобой судьбы схожи. Обоих нас бросили в тюрьму по навету этого существа, которое человеком назвать уже невозможно.

— Но... Как вы узнали, что меня подставил Волдеморт? — спросил Гарри.

— Поверь, я, столкнувшись однажды с хитростью и коварством Реддла, сразу понял, что твое заключение — его рук дело.

— У меня есть последний вопрос, Геллерт, — Поттер неуверенно посмотрел на Гриндевальда. Тот одобрительно кивнул. — Вы сказали, что сбежали два месяца назад, но я не видел статей об этом в газетах. Получается...

— Ты провел в Азкабане четыре месяца, Гарри. Сейчас середина ноября, — тихо ответил Геллерт, с глубоким сочувствием глядя на парня, в глазах которого читался шок. Поттер пошатнулся и упал бы, если бы Гриндевальд его не подхватил.

— Когда я вытащил тебя из Азкабана, то три дня не мог привести тебя в сознание даже с помощью зелий, — продолжил Геллерт, когда парень вновь твердо встал на ноги. — Я боялся, что опоздал, и ты потерял рассудок.

— Мне... Мне лучше сейчас побыть одному... — еле слышно проговорил Гарри.

— Конечно. Виднер! — эльф мгновенно пришел на зов хозяина. — Перемести молодого человека в его комнату.

— Да, сэр! — тонким голосом ответил домовик, и, дотянувшись до руки Поттера, переместил парня в ту же спальню, где он недавно очнулся.

— Молодой господин желает что-то? — Гарри покачал головой, словно находясь в трансе. Эльф исчез.

А парень сел на кровать и обхватил голову руками.

Четыре месяца. Он провел в аду четыре месяца. И его туда бросили самые близкие люди.

Больше всего сейчас хотелось заплакать, но Гарри запретил себе. Слезы никогда больше не будут течь по его щекам. Он достаточно выплакал их в Азкабане. Довольно.

Гарри знал, что никогда не станет прежним, но он снова научится жить и радоваться. Он отомстит, потому что такое нельзя простить.

И он выживет, хотя бы ради того, чтобы жертва матери, которая умоляла Волдеморта пощадить сына, была не напрасной.

Глава 6.

На следующее утро после продолжительного сна Гарри почувствовал себя намного лучше. Потрясение, которое обрушилось на него после вчерашних откровений, исчезло, а настроение невольно поднялось, когда парень, наконец, в полной мере осознал, что теперь он свободен. Какое это было чудесное чувство! Его невозможно передать словами, его нельзя даже представить, пока сам не испытаешь его.

Поэтому Поттер с отличным настроением спускался в обеденный зал. Как и ожидалось, там уже завтракал Гриндевальд. Кивком тот поприветствовал юношу, который сел рядом с ним. После того, как они закончили завтракать, Геллерт повел парня наверх. Когда они вошли в одну дверей, то Гарри попросту ахнул. Они находились в огромной библиотеке, о которой вчера вскользь упомянул Гриндевальд. Ее размеры действительно потрясали, рядам огромных стеллажей, казалось, не было конца. Геллерт усмехнулся, увидев, насколько впечатлен его юный спутник.