Уши торчком, нос пятачком! - 1

— Защитите ее...

Она попросила почти беззвучно, даже мой острый слух с трудом позволил разобрать смысл ее слов. На миг замер, давая понять, что услышал. Но не обернулся и ничего не ответил. Тут же решил, что бурую в экспедицию отправлю: на территории медведей безопаснее, чем в окружении ее семьи. Тут ей не на кого рассчитывать.

К месту проведения студенческого мероприятия приехал заранее, и, вручив охраннику купюру, прошел первым. Столики, полукругом окружавшие танцевальную площадку на втором этаже, были мало востребованы. Студенты не та категория посетителей, что будут рассиживаться здесь. Основная масса быстро собиравшегося народа расположилась на диванчиках и вдоль барной стойки внизу, рядом с танцполом. А большая часть и вовсе сразу отправлялись танцевать. Поэтому я, скрытый полумраком и изредка отвлекаемый забредавшими наверх парочками, заказав себе поесть, приготовился наблюдать. Волку было неспокойно и не хотелось оставлять бурую без присмотра даже в многолюдном месте.

Лену почуял сразу, стоило ей войти в клуб. Мой волк вообще реагировал на ее запах моментально. А некоторое время спустя и увидел ее в обществе двух человеческих девушек, они появились на танцплощадке. Увидел и неожиданно для себя засмотрелся. Не сказать чтобы в ее фигуре наблюдалось что-то выдающееся, но она настолько гармонично смотрелась со стороны... И изящная, и определенно красивая, это если отбросить в сторону привычные мне в окружающих девушках лоск и гламурную элегантность. Елена Фирсанова — и именно наблюдая за ней со стороны, будучи невидим ею, я отчетливо это понял — была прекрасна своей естественностью, открытостью и ощущаемой в каждом движении радостью жизни. Девушка определенно была очень довольна собой и прекрасно проводила время.

Не то чтобы у меня совсем не было в жизни таких моментов, но... свое образование я получал в учебных заведениях иного уровня, да и настолько расслабиться и отдаться ситуации я себе никогда не позволял. Сейчас же, наблюдая за ней, поймал себя на чувстве сожаления. На миг тоже захотелось стать обычным человеком, а не стесненным бременем ответственности за чужие жизни оборотнем. Радоваться выходному, наслаждаться танцем и быть в мире с самим собой. Эта волчица была совсем юной, неопытной во всем, она даже не в состоянии была распознать прямую угрозу, нависшую над ней, но сейчас... сейчас я позавидовал ей.

Когда в последний раз вот так по-настоящему отдыхал? Не вынужденно терпел очередное мероприятие, подчиняясь желанию очередной подруги, а в полной мере получал удовольствие от происходящего?.. Она же, и мне это было очевидно, отдавалась танцу полностью, двигаясь расслабленно, естественно и шикарно. Никаких типовых шаблонных качаний, каждый миг, каждый аккорд мелодии она проживала, пропуская через себя и рождая невероятно созвучное музыке движение.

Дышала танцем, жила мелодией, не задумываясь о том, какое впечатление производит со стороны. И эта естественность Елены была куда более впечатляющей по сравнению с наигранными фальшивыми гримасами и позами знакомых мне искушенных дам. Невыносимо потянуло хоть на время соприкоснуться с этим язычком жизни, с пышущей энергией удовлетворения фигуркой. Захотелось тоже просто пожить... для себя. При всей моей эгоистичности и себялюбстве, было ли подобное время в моей немалой уже жизни? А вот у этой девочки, в ее смехотворные по волчьим меркам двадцать семь, есть...

И не только я один засматривался на юную бурую волчицу. Острый и неожиданно недовольный взгляд моего зверя поймал не один заинтересованный мужской взор, направленный на нее. А уж тех, кто посмел пригласить ее медленный танец и весьма нескромно прижимал к себе, я мысленно выделил для себя. Мало ли... Может быть, пути еще пересекутся...

И хоть знал, что пора, что все, ожидающее нас с утра, слишком серьезно, чтобы поддаваться слабости, не смог заставить себя оборвать это ее наслаждение праздником и отсрочил отъезд.

Более того, позволил себе даже больше — задержаться еще и... потанцевать с ней, не сумев противостоять желанию окунуться в окружавший ее кокон мира и счастья. Ощутить девушку так близко в танце, касаться руками ее тела, направляя ее движения, вдыхать ее собственный разгоряченный аромат... Все это неожиданно показалось слишком соблазнительным, чтобы я смог отказать себе.

Партнершей бурая оказалась идеальной. Мне за столько лет научиться танцевать труда не составило. Да и оборотни по своей природе обладали большей грацией и ловкостью в сравнении с людьми, поэтому изначально могли рассчитывать в этом вопросе на 'большее'. Но как правило танцы никогда не увлекали меня сколько-нибудь серьезно. Здесь же... Не знаю. Танец, неожиданно захватившее ощущение гармонии, неисчерпаемой жизненной новизны и свежести. Так затянуло, что сам позабыл обо всем.

Просто сосредоточился на Елене, задался целью доказать ей, что лучшего партнера, чем я, быть не может. Неожиданно подумал о том, что обязан хотя бы в этом оказаться в ее глазах на высоте. На краткие мгновения мелодии я стал не собой. Вернее, собой, но тем, что скрыт глубоко внутри, тем, кем был когда-то — откровенным и свободным в своих поступках, дышащим полной грудью. Давно никому не удавалось затронуть меня за живое, всколыхнуть что-то сокровенное и дать ощутить подобную общность. Именно под последние аккорды танца, прижав Елену к себе, решил, что защитить ее обязан! Эта волчица, вопреки слабости и неопытности своего зверя, была достойна того, чтобы прожить свою жизнь, длинную волчью жизнь! И неожиданно я осознал, что не могу стать причиной ее гибели, подкосить этот наполненный жаждой жизни росток. Ее сила была не в иерархическом положении в стае, она была в ее внутреннем духе. Нечто самобытное и неукротимое... И теперь ее кошмарная машина, ненужная учеба и абсурдная подработка виделись мне в новом свете.

Но времени для сантиментов не было. Сейчас крайне важным было действовать быстро и решительно, с ее точки зрения даже сурово. Но выбора не было, решение я принял — ее связь с кланом разорву. Но пока отъезжали от города, немного остыл и одумался. Рвать не буду... совсем, просто ослаблю до максимума — подавить волю вожака бурой стаи мне сил хватит. Оставлю для нее шанс вернуться, вновь суметь ощутить общность с родным кланом, на случай, если она попросит отпустить. Все же там ее семья, хоть с кем-то близким она должна быть связана. Но влиять на ее поведение, на решения, принимаемые ею, подчинять Фирсановы больше не смогут.

Покосившись на девушку, что явно старалась скрыть переполнявшие ее эмоции, улыбнулся про себя. Внутри меня тоже бурлили сильные чувства, навеянные нашими танцами, вот только контролировать себя я умел лучше. Но этот ее восторг, который она так неумело пыталась замаскировать под сон, оказался неожиданно важным для меня. Гораздо приятнее того привычного шока, что она продемонстрировала, увидев меня впервые.

А уж мой зверь... Волк довольно ворчал внутри, принюхиваясь к бурой. Он на удивление был собран и спокоен, уже решив, что самка войдет в сферу его контроля и на сегодняшней охоте он слабины не даст.

Понаблюдав за поведением обернувшейся волчицей Лены, утвердился в ее абсолютной неопытности. Это преступление со стороны вожака допускать ее к взрослой охоте: она гарантированно сорвется. Сомнений в том, что готовится провокация, у меня не оставалось. Вопрос стоял, смогу ли я полноценно справиться с ситуацией. Даже имея возможность контролировать Елену, риск не суметь вовремя вывести ее из-под удара имеется. Они явно задумали грызню, раз пытаются воспроизвести то, что произошло лет сто с небольшим назад и привело к гибели волчицы нашего клана. И, вероятнее всего, это инициатива Егора, не зря он так ратовал за присутствие 'сестры' на охоте. Впрочем, у этого шакала нет родных, такие и собственную мать ради своих интересов подставят. Поэтому ключевой вопрос заключается в том, насколько все эти планы имеют поддержку у главы клана. И какие потери он допустит при их реализации. Придется сразу отвечать жестко! Волк мой был настроен именно так, а зверь рассуждает просто — защищает свое любой ценой.

Еще и фривольные авансы Лениной волчицы, демонстрирующей явный интерес к моему волку, не оставили его равнодушным, подстрекнув интерес. Зверь самку отпускать не собирался. Более того, мне стало немного тревожно при мысли о том, как же я его 'уговорю' проигнорировать ее грядущую течку... До встречи с Фирсановой таких сомнений у меня не возникало. Волчица же была очень заманчивым объектом для вязки моего зверя. И я в полной мере осознавал, что в этот период придется испытать колоссальное давление со стороны своего волка. Ему все клановые интересы были безразличны, а вот собственный интерес к данной самке — нет!

Дав бурой волчице немного позаигрывать, потакая потребности своего волка, намеченное все же осуществил. Легко представить, что тем самым в понимании Елены 'перешел Рубикон'. И теперь настороженность по отношению ко мне только возрастет. Необходимо будет уделить девушке в ближайшие дни больше времени и внимания, чтобы она поняла, что с моей стороны опасаться нечего. И поговорить, конечно. Хотя все ей сейчас не объяснить — просто не поверит! Вот только любая откровенная беседа возможна только вне пределов их родового дома. А значит, сначала переезд. Тем более что у меня имеется веский 'пряник', чтобы заполучить ее согласие.

Прибыв на место сбора клана, отметил очевидный факт — все здоровые и сильные самцы стаи присутствовали, а вот из числа волчиц были единицы. И те скорее являлись 'боевыми подругами' — молодые самки, еще не имеющие потомства. Поэтому готовый вмешаться в любой момент, приняв расслабленный вид и расположившись в центре поляны, принялся выжидать, внимательно наблюдая за всеми. Если у кого-то до этого имелись сомнения, то сейчас одного взгляда на расшалившуюся волчицу Елены хватило бы, чтобы понять — не готова она к охоте своей стаи. Ну, натуральный 'подранок' — таких волчат впервые семьей выводили в лес, приучая охотиться группой. Ее зверь явно ожидал игры, а не суровой погони за добычей. Вожак стаи, допускающий подобное развитие событий, поступал вопреки всем волчьим законам. И не мне одному это было очевидно. Вот только противостоять воле вожака здесь мог лишь я и... сама Елена. О последнем никто, разумеется, не догадывался. Даже Фирсанов. Он ее в какой-то мере продолжал ощущать, считая частью своей стаи. А развеять эти заблуждения сможет, лишь отдав ее зверю прямой приказ.

Смотрел на бурую, на то, как она с наивностью щенка подначивает взрослых самцов на интерес к себе, и был недоволен. Мой волк в данном вопросе никаких компромиссов не допускал, полагая эту самку не только частью своей стаи, но и, собственно, во всех смыслах 'занятой территорией'. Поэтому глухо и предупреждающе рычал, стоило какому-нибудь самцу отозваться на ее призывы к игре.

Этими проявлениями собственнической натуры зверя был недоволен уже я. И так сложностей много, а тут еще мой волк нарывается на прямое противостояние с другими самцами. Это опять же возвращало меня к мысли о том, как зверь воспримет призывы других волков во время популярных у клана бурых боев под видом 'ухаживаний'. А также на попытки бурых волков повязаться с ней во время течки. Тут не знал даже, кому сочувствовать, — себе или им.

Зверь Фирсанова-старшего процесс ожидания затягивать не стал — взвыл, призывая стаю следовать за собой в поисках достойной добычи. Вдруг поспешность — это результат проснувшейся совести? Вопиющая необученность новоявленной волчицы стаи была очевидна всем. Фактически вожак открыто рисковал жизнью одной из своих. А может быть, и больше чем одной, ведь все считали нас на данный момент парой. Значит, ожидали от меня и готовности защищать Елену. Впрочем, возможно Фирсанов как раз опасался, что многие вдумаются в последний момент и 'оценят' грозящие перспективы.

В любом случае, вместе с остальными волками следуя немного в стороне от стаи, сорвался с места, стараясь не терять свою бурую из вида. Параллельно анализировал изменение ситуации вокруг.

Мимо моего внимания не прошел тот факт, что первую попавшуюся добычу — оленя — основная часть волков, подвластная воле вожака, проигнорировала, уносясь дальше. Загонять оленя рванули только трое самцов и... разумеется, ведомая пробудившимся азартом и животным голодом, Елена. Я тоже, более осторожно, маскируя свой запах, побежал следом. Трое на одну — каково?!

Слова уничтоженного мною рыся становились реальностью. Чем не обвинение мне, если после охоты найдут разодранную самку — мою пару. Вроде как не сдержал зверя, заметив ее заигрывания с другим. Тем более что сходный прецедент в прошлом имелся... Вот только что это давало бурым, было пока не ясно. Не рассчитывают же они всерьез всучить мне в рамках условий по древнему договору следующую 'временную пару'? Не настолько они наивны!

Кровь почуял сразу и прогнозируемо уловил взбешенный рык ослепленного погоней Лениного зверя. Кинется! Сама идет к ним в лапы. К этому был морально готов, понимая, что все подводилось к тому, чтобы я или дал ее загрызть, или сцепился из-за нее с бурыми самцами. Влиять на нее собственной волей не стал, полагая, что слишком рано раскрывать этот козырь. Да и три к одному... В моем случае 'расклад' был комфортным. Опять же на боях желающих нарываться поубавится. И я обязан был сейчас действовать жестко, сбив пыл на будущее, показав, что не играю. Значит, отдамся воле зверя, он сам решит, что предпринять. И мой волк прыгнул, не позволив бурой завершить свой бросок к горлу одного из дразнящих ее самцов, мощным толчком откидывая ее в сторону, за территорию боя.

В том, что кинутся на меня втроем, не сомневался. Сразу чувствовалось, что эта тройка — сработанный и отлаженный боевой инструмент, привыкший нападать в таком составе. Но в этом, опять же, и их слабость: исключаем одного — остальные немного теряются. И завертелось!..

Доверившись зверю, подчинился инстинктам. Все органы восприятия работали на пределе, позволяя моему волку избегать острых клыков и когтей бурых самцов. А вот мои челюсти почти всегда успевали сжаться на миг на телах соперников. Сжаться и максимально сильным рывком по-волчьи рвануть на себя, нанося повреждение. Численный перевес атаковавших волков не позволял мне развернуться в полной мере, поэтому, подловив момент, мой зверь вцепился в глотку неизвестного мне самца, вырывая ее. Но этот миг стоил раны и мне: левый бок опалило болью, только сильнее распаляя гнев моего волка.

Расчет был верным — потеряв одного, остальные бурые несколько растерялись, позволяя накалу борьбы стихнуть. И практически сразу появилась реакция со стороны Фирсанова-старшего: гибель своего он ощутил мгновенно. Вожак стаи грозно провыл в отдалении, призывая своих волков отступить. Мы с двумя оставшимися в живых бурыми самцами напряженно застыли на месте, готовые в любой момент сцепиться вновь. Что удивительно, мой волк был необычайно спокоен, осознавая, что 'поле боя' во всех смыслах осталось за ним. Целей своих напавшие волки не добились, потери понесли, бояться начали. А ко мне придраться было не за что — бился за свою волчицу, волка убил, противостоя троим. А уж о том, что послужило поводом... Тут и Фирсанов поспорить не мог. Его собственная вина очевидна — волчица его стаи, более того официально его дочь, была привлечена к общей охоте вопреки всем принятым у нас правилам. И в том, что не готова была до сих пор к этому, тоже только его вина. Прикажи он своей стае атаковать меня сейчас — вынужден был бы принуждать их поступить против волчьих законов, да и правду скрыть бы не сумел. Столько свидетелей вокруг. Месть же нашего клана была бы для бурых равноценна концу существования. И они это понимали.