Уши торчком, нос пятачком! - 1

Вот клык даю, его волк не знал отказов. Эх, могла бы я хоть немножко приструнить свою волчицу, я б ему показала, что не всегда все само в руки падает! Но мечты, мечты...

— Ты же всегда уезжала и в этот период была изолирована от других волков? — уточнил Андрей, успокоившись.

Я кивнула.

— Вот и готовься. Из-за сложившейся ситуации все предстанет в новом свете. Зверь будет чувствовать и вести себя иначе, руководствуясь совсем иными мотивами, — пояснил он.

— Но все это не отменяет моего вопроса. Видимо, моим отцом был слабый самец. Но волчица матери предпочла его альфе бурых! — упрямо гнула я свое.

— Почему ты так решила? — удивился Андрей.

— Про вопрос?

— Про слабого самца. Я тебе советую выяснить о нем все, что сумеешь, — очень серьезно, вглядываясь в мои глаза, заметил Андрей. — И о силе его судить по твоим способностям слишком поспешно. Всякое бывает. Может и у пары сильных волков родиться слабый щенок — так бывает не так уж и редко. Иначе иерархии, структуры стаи не было бы. В любом случае, не зная ничего о том, как и почему все случилось, судить об этом сложно.

— А он...? — с затаенной надеждой попыталась спросить я.

— Не знаю, — понял меня белый. — Жив или нет, где и почему никогда не пытался встретиться с тобой — не знаю. Начни с матери, она должна обладать этой информацией. Но, повторюсь, не будь слишком легковерной.

— Ты и маму мою обвинить готов? — возмутилась я.

— Она виновата, бесспорно! — уверенный кивок. — И во многом. Но я полагаю, есть обстоятельства, вынудившие ее так поступать.

Подумав о маме, решила пока Андрею о договоренности по поводу нашей встречи не говорить. Слишком это личное. Но вот о том, о чем она предупреждала, выяснить я должна.

— А если все пойдет по плохому сценарию? Если бои подстрекнут звериные инстинкты и мы не совладаем с нашими волками? — прошептала я, отводя взгляд.

Добровольский покачал головой, словно отказываясь верить в такую возможность.

— Наша задача этого не допустить. И тут обоим важно предпринять усилия. Ты про пилюли не забудь, если волчицу сдержать не можешь. Я постараюсь справиться. И будем надеяться, что от вязки удержимся, а если нет — что потомство не появится.

Я вздохнула.

— Если же совсем по-плохому все сложится — я вас заберу к белым. Оставлять бурым такой козырь права не имею, — его ответ лишь подтвердил и мои худшие опасения, и мамины прогнозы.

— Будешь нас защищать? — уставившись на свои сцепленные ладони, негромко уточнила я.

— Да. Но я не хотел бы подобного. Слишком много спорных моментов возникнет, появись у нас щенок. Возможно, именно этого и добиваются Фирсановы.

Меня передернуло. Могу ли я доверять хотя бы маме? Ведь и она подталкивает к этому же.

Молча обдумывая услышанное, отправилась мыться и собираться на учебу. Эту неделю дохожу, а начало следующей придется пропустить: оборотень просто не отпустит. Всего несколько дней отделяют нас от первого серьезного испытания.

Глава 12

Андрей

Пока возвращались в поселок бурых, старался придумать, как помочь Елене справиться с неминуемым разочарованием. Она еще явно не осознала масштабности собственных проблем и необходимости коренным образом изменить собственную жизнь. Мне же картина была ясна. И девушку было жалко. Именно мое появление запустило всю эту цепочку перемен. Опасных для ее жизни перемен. Ей предстояло сделать немало горьких открытий, и справиться с этим она могла лишь сама. Был и у меня когда-то такой момент в жизни, поэтому присутствовало желание поддержать ее. Да и волк тревожно поскуливал внутри, опасаясь за понравившуюся самку.

Вот только как поддержать, не нанеся при этом смертельной обиды? Помочь так, чтобы это не выглядело унизительным снисхождением?

'Девочка определенно с чувством собственного достоинства и вряд ли будет рыдать на моей груди, скорее до последнего постарается держать все в себе. Пока не достигнет предела своего терпения', — кое-что о Елене Фирсановой я уже понял.

Вот только при ее самоконтроле достижение этого предела грозит срывом, стихийным оборотом и скверными последствиями. Мне ли не знать, как это бывает... Но сейчас попытаюсь отвлечь. Хотя бы игрой. И буду использовать втемную, подводя к тому, что нужно мне.

'Поступать адекватно и здравомысляще она сейчас не способна. Твердая рука тут не повредит', — убедил я себя.

Попытался вразумить ее призывом к звериному восприятию случившегося. Ну, погиб волк и погиб, зачем винить в этом себя? Не помогло — она уже закрылась в своей 'скорлупе'. Оставалось только одно — заставить ее сорваться сейчас. Это лучше чем стихийный всплеск после череды глубоких разочарований. А они будут. Значит, она должна научиться переживать их.

И лучше вдали от... семьи, если их можно так назвать. В принципе я имел намерение прямо сегодня изолировать Елену от них. Даже без ее согласия. Данное ей обещание не влиять на нее силой альфы соблюдать изначально был намерен лишь в рамках собственных интересов. В любой момент, не будь у меня иной возможности, я готов был ее принудить поступить так, как необходимо мне.

Я бы ее и в клан бурых не вез — после откровенной попытки уничтожения, но обязан был уведомить Фирсанова о том, что согласно данному мне праву принимаю на себя заботы о бурой, дать ему понять, что буду защищать ее. 'Старый шакал' в долгу не остался, откровенно ткнув меня носом в тот факт, что право это было временным и Лена вернется под его 'опеку'. Впрочем, он не знал еще о моем 'сюрпризе'.

Да и ее мать была для меня загадкой. Необъяснимое с моей точки зрения поведение для волчицы. Материнский инстинкт, инстинкт защиты потомства должен преобладать над связью с парой. Тут же наблюдалось обратное, заставив меня предположить какую-то причину. Необходимо выяснить эту причину и, вероятнее всего, через Елену.

Задача по переселению бурой представлялась мне простой. Главное, всеми правдами и неправдами заманить ее в новую квартиру, а уж оттуда не выпущу, пока не добьюсь согласия там поселиться. Пусть пока и временного. Так легче привыкать, оставляя себе мифический шанс отыграть все назад. Мне-то было ясно, что это уже невозможно. Но Лене еще предстояло прийти к этому пониманию самостоятельно, иначе она так и не сможет перестроить свою жизнь, будет всегда оглядываться на тех, кто предаст, не задумываясь.

Трудный у нее период. И от его исхода зависит все ее будущее.

И поддержать, кроме меня, некому. Вот только примет ли она мою поддержку? Скорее к своему другу-человеку кинется! Его навязчивый запах Елена приносила на себе каждый день, возвращаясь с учебы, не оставляя у меня сомнений, что они продолжают тесно общаться.

'Не на пользу ей это. Надо бы разузнать о нем!' — наметил для себя еще одну цель.

Но в данный конкретный момент задача была одна — максимально отвлечь бурую. Переключить ее внимание на что угодно, только бы не дать погрузиться в 'мировую скорбь', а вероятность этого явно зрела в ее душе. Придется балагурить, быть примером обаяния и... всячески ее дразнить. Важно заставить выплеснуть из себя гнев, боль и разочарование.

'Буду жилеткой. Нет, хуже — мальчиком для битья!' — что поразительно, мой зверь на подобную унизительную роль был согласен. Кажется, впервые в жизни.

И слегка напоить девушку было неплохой идеей. Об этом я позаботился заблаговременно, еще накануне днем, полагая, что пригодится — отметить новоселье. Неожиданностью для меня стало удовлетворение, которое испытал во время этой игры 'в болтовню ни о чем' с Еленой. Стойкость, проявленная ею, явное желание перебороть себя вызвали невольное уважение.

'Может быть, зверь ее и слаб, но вот наличие характера отрицать невозможно!' — с удивлением вынужден был признать я, наблюдая за девушкой.

И все у меня получилось, отвлечь девушку удалось. Так мне казалось до момента, когда она, шумно дыша от сдерживаемого негодования, причины которого я не понял, появилась из душа. И как появилась! Обычно волчицы в спальне увивались вокруг меня, имея на себе минимум одежды, чаще вообще ограничиваясь волосами. Фирсанова же прошлепала босыми и еще ранее привлекшими к себе мое внимание ногами в направлении кровати, облачившись в футболку! Причем, как отметил я, бросив в направлении Лены быстрый взгляд и заметив плавное колыхание материи на груди, на голое тело. Уж лучше бы ничего не одевала, а так — только раззадорила мою фантазию.

При этом она явно меньше всего рассчитывала на подобную реакцию, еле сдерживая свое недовольство. Что стряслось?

Решив не обострять обстановку (если меня не раздражать и не переходить дорогу — я совсем не конфликтный!), молча подхватил отобранную для сна одежду и по примеру Лены пошел в душ. Что характерно, бурая мой маневр проигнорировала, устроившись под одеялом и повернувшись ко мне спиной. Вот и пойми этих женщин! Вечно чем-то недовольны! Но это лучше, чем самобичевание и укоры совести.

Радовался я рано. Под покровом ночи, оставшись один на один с собственными мыслями, Елена все же сорвалась. Поняв по сбившемуся дыханию, что она плачет, решил подождать и дать ей возможность излить свою боль хотя бы таким образом. Старательно изображал спящего, не позволяя даже чуткому звериному слуху уловить фальшь в размеренном ритме моего дыхания. Ждал долго, почти до рассвета, когда, наконец, тихие всхлипы, приглушенные подушкой, стали утихать. Спустя еще немного времени решился озвучить вполне закономерную мысль:

— Так бывает, что все кажется хуже, чем есть на самом деле, — сейчас она этого, может, и не оценит, но я надеялся, что ростки здравомыслия дадут всходы, позволив более уверенно смотреть в завтрашний день. — Надо просто взглянуть на ситуацию с другой стороны. Когда судишь только по своим впечатлениям, можно упустить что-то важное и не осознать, что происходящее как раз благо, а не крах.

Вряд ли она поверит мне сейчас, но когда-то поймет, насколько я прав.

К моему удивлению, Лена нашла в себе силы заговорить, стремясь найти ответы на мучившие ее вопросы. Время для разговора пришло. Бурая, пусть и сама еще не осознав этого, пережила чувство потери, смирилась с этим фактом — семья была чужой. И настал миг, когда можно уже подкрепить это ее интуитивное ощущение реальностью.

'Она справится!' — с неожиданной гордостью подумал о Лене.

Неожиданно и приятно было обнаружить в невольной компаньонке вызывающую уважение силу духа и волю к жизни. Я и сам этим грешил. Бурая была достойным партнером. Такая не станет обузой, наоборот — попытается помочь, разделив с тобой ношу ответственности. Я умел ценить подобные качества. Хотя в женщинах встречал их редко.

Мы поговорили. Я рассказал ей все, что на данный момент знал о ее семье, утаив совсем немного. Но время для той информации точно неподходящее. Возможно, оно не наступит никогда. И опять ее жизнелюбие, особенная стойкость, умение держать удар очаровали меня. Девушка не искала оправданий, не ждала сочувствия или поддержки. Она спрашивала. Прямо и откровенно задавала те вопросы, ответы на которые были нужны, очень. Те, что сейчас были значимы для нее. Не страшась услышать неудобный или нежелательный ответ. Она была готова принять правду и она приняла ее. Я понял это, когда под утро она, обдумав мои слова, все же заснула.

'Такая сможет найти себя, сможет прожить в ладу с собой. Даже больше — сможет поступиться многим ради этого душевного равновесия, решиться действовать вопреки обстоятельствам и чужой воле. Она еще вырастет в матерого зверя', — с внутренним ощущением удовлетворения и толикой восхищения вглядываясь в черты ее расслабленного во сне лица, решил для себя я.

Елена Фирсанова была еще так молода, и длинная жизнь давала ей прекрасную возможность исправить много чужих ошибок, обретя себя.

Проснулся поздно: отсыпался за предыдущие двое суток. Елена также еще спала. Понимая, что ей отдых необходим для восстановления не меньше чем мне, тем более перед сегодняшней рабочей сменой, постарался выбраться из кровати так, чтобы не потревожить ее. Быстро приняв душ и одевшись, выскользнул из спальни. Хотелось есть. Зная, что ничего съедобного в квартире нет, сразу отыскал в интернете телефон службы доставки пиццы и сделал заказ. И Елене будет чем перекусить перед поездкой в магазин.

Необходимость этой поездки вызывала в душе двойственные чувства. С одной стороны, было в каком-то смысле интересно. Новый опыт (раньше заниматься покупками еды непосредственно мне самому не приходилось), возможность лучше узнать Елену (в привычной среде она расслабится и скорее раскроется)... Необходимо было воспользоваться возможностью и выяснить, 'опекают' ли нас бурые. Но с другой стороны, я предвидел, что девушка обязательно воспользуется этой возможностью 'задавить авторитетом', ведь и к гадалке ходить не надо, чтобы понять, что тут она асс, а я...

Так что был готов к провокациям, тем более что они не повредят — настроение поднимут, отвлекут. Хватит с нее ночного разговора, и так еще не раз с этим столкнется.

Неожиданно позвонила мама:

— Андрей, как волчица эта, что тебе бурые навязали? — не стала она ходить вокруг да около.

— Вполне адекватная, — признался честно. — Мы смогли договориться.

— И в постоянную пару не набивается? — мама всегда ревностно оберегала мое право на самостоятельный выбор.

— Нет, наоборот, скрывает меня от всех, при любой возможности готова сделать вид, что вообще меня не знает, — засмеялся в ответ.

— Серьезно? — подозрительно переспросила мама. — Или ты меня разыгрываешь?

— Куда уж серьезнее! У меня уже практически комплекс сформировался! — шутливо сознался я, зная, что для родительницы мои интересы всегда были превыше всего. Истинная волчица! — Убегает от меня даже в людном месте.

— А зверь ее? — мама не отступалась, явно вознамерившись выяснить всю подоплеку событий.

— О, вот тут все скверно, — вновь усмехнулся я. — Волчица ее совсем неопытная, с любым самцом готова заигрывать, провоцируя. Интересно ей, понимания последствий еще никакого. И моего волка постоянно стремится заинтересовать и привлечь.

— Рассчитывает на течку? — явно напряглась мама. Общих внуков с Фирсановыми родителям, понятное дело, не хотелось.

— На самом деле, нет. Скорее боится. Но против природы не пойдет. Зверя совсем не контролирует. Так что там придется мне отбиваться, — полушуткой отговорился родительнице, решив не сообщать о том, что данное событие ожидается уже вот-вот. Да еще и во время боев...

— Оборону держи, а то еще повяжетесь... Повиснет потом камнем на шее, — озабоченный тон мамы позабавил. Знала бы она Лену, поняла бы, что та, даже если понесет, предпочтет скорее в гордом одиночестве выносить все тяготы своей доли, чем меня обяжет насчет помощи.

— А что волк твой? Как бы не кинулся, если бурая будет совсем уж назойливо докучать заигрываниями, — рассуждала мама.

— Не кинется, — совершенно серьезно сознался я. — Он ее волчицей очарован, все защищать порывается. Я даже думаю, что именно поэтому проблем с вязкой не будет.