Победитель

— А я, пожалуй, помогу, вам, юноша. — Мужчина с которым разговаривал Овчиников встал, и подошёл ближе, и Николай сразу же узнал того, кому зашивал пулевое ранение в поезде. — Позвольте представиться, раз уж тогда, не имел возможности сделать это. Александр Фишер, ювелир, и мастер точной механики.

— Николай Белоусов. — Николай осторожно пожал кончики пальцев правой руки ювелира. — Как ваша рука?

— Буквально, вашими молитвами. — Фишер рассмеялся. — По-русски он говорил с сильным акцентом, но словарный запас был большим. — Вы же понимаете, что означает правая рука для ювелира? Так вот в клинике в Берлине, мне сказали, что операция проведена очень качественно, и даже шов наложен мастером. И кстати, они отказывались поверить, что это сделал тот же юноша, который буквально растерзал бандитов, ворвавшихся в поезд. Так что я ваш должник вдвойне. Вы не только спасли мою жизнь, но и профессию. — Немец повернулся к хозяину лавки. — Представьте себе, Павел Акимович, этот молодой человек, тот самый, о котором я вам рассказывал. Не чаял уж встретится, а тут такая оказия.

— Что-ж. — Павел Овчинников улыбнулся. — Друг Александра Фишера, а тем более спаситель — мой друг, и мне кажется, что у меня есть, что вам предложить.

Переговоры с Фишером об основании в Москве нового ювелирного дома, с собственными приисками камней и драгоценных металлов, шли тяжело. Фишер — один из богатейших ювелиров Европы, не понимал зачем ему ещё одно предприятие, пусть и вполне перспективное, а для Овчинникова этот был шанс выбиться в Европейскую ювелирную элиту. Поэтому он стразу решил сделать таким образом респект гостю, раз уж просто сделать подношение было никак невозможно.

Он вышел из комнаты, и буквально через пару минут вернулся, держа в руках, небольшую коробочку.

— Это перстень, по легенде принадлежавший королеве Елизавете первой, и приносивший ей удачу.

В коробке, на чёрном бархате, лежал ажурный золотой перстень с большим изумрудом необычного бирюзового цвета в форме сердца.

— Я даже боюсь предположить сколько может стоить такое чудо. — Николай совсем немного разбирался в камнях, но того что он знал, было достаточно чтобы понять, что это вовсе не обычное украшение.

— Сколько бы оно не стоило, оно ваше. — Фишер улыбнулся. — И отказа я не приму.

После посещения ювелирного магазина Николай поработал в библиотеке, перелопатив большое количество иностранных технических журналов, и заехав домой, переоделся, чтобы уже к шести часам вечера быть у подъезда городского дома, принадлежащего княгине.

Экипажей было много. От самых роскошных фаэтонов фабрики Руссо-Балт, до скромных двуколок, возницы которых коротали вечер в специально выстроенном павильоне, куда подавали еду и лёгкую выпивку.

В зале куда его проводил пожилой слуга, уже толпилось больше полусотни мужчин и женщин, занятых разговорами и дегустацией вин, которые на новый французский манер, наливал слуга за высоким, барьером — стойкой.

Несмотря на относительную простоту нравов, царившую в доме Голицыной, Николая, как не представленного гостям, никто не торопился принимать в свой круг, а сам Николай, тоже не горел желанием обсуждать последние бега на столичном ипподроме, или выставку диковин что привёз известный естествоиспытатель и путешественник Рерих, с супругой.

Но неожиданно перед ним остановился офицер в тёмно-зелёном общевойсковом мундире и эмблемами артиллериста.

— Молодой человек, позвольте представится. Генерального Штаба майор Поляков Пётр Фёдорович. — Артиллерист лихо щёлкнул каблуками, и коротко склонил голову.

— Боярич Белоусов, Николай Александрович. — Николай улыбнулся и пожал руку.

— Мы с княгиней давние друзья, и она попросила меня присмотреть за вашей светской карьерой, так что не стесняйтесь. Куда желаете пристать? Могу порекомендовать кружок поэтов и примкнувших к ним, где заводилой Анненский Иннокентий Фёдорович. Вон там, у рояля, наши любители салонного пения, среди которых вы можете видеть барона Штиглица — известного покровителя оперных див, и потрясателя общественных нравов и самого Шаляпина. А у балкона — кружок любителей автотехники, где царствует господин Волошин. Кстати, говорят, пописывает неплохие стишки, но я как-то не имел счастья ознакомиться.

— Ну, для старта знакомств можно и с автолюбителями пообщаться. — Николай усмехнулся. — Люди они увлечённые, а у меня как раз есть тема, которая им понравится.

— Это какая же? — Майор удивлённо посмотрел на Николая.

— Хочу предложить им дать мне совет относительно приобретения нового авто. Видите-ли, дело в том, что объект наших советов нам куда дороже, чем тот, кто этот совет даёт. Изречение совета, как бы ставит советчика в положение патерналистское по отношению к собеседнику, что резко повышает его самооценку, а это в свою очередь, улучшает отношение к собеседнику.

— Хмм. — Майор как-то странно улыбнулся. — А вы нуждаетесь в советах подобного рода?

— Наверное, да. — Николай кивнул. Одно дело прочитать о той или иной модели в рекламной статье, а совсем другое — реальный опыт эксплуатации. Так что, да. Выслушаю со всем вниманием.

— Отлично. — Пётр Фёдорович движением головы пригласил следовать за собой, и пошёл вперёд, ловко огибая перебегавших от кружка к кружку.

— Господа. — Майор широко улыбнулся, словно распорядитель праздника, и чуть обернулся в сторону Николая. Спешу представить вам, моего юного друга, боярича Белоусова Николая Александровича. Накануне, боярич выразил сожаление, что не может найти строгого и беспристрастного советчика, коей помог бы ему в трудном выборе автомобиля, и я рискнул предложить ему, обратиться за помощью к вам, известным любителям и ценителям этой техники.

— Боярин Полуцкий. — Высокий статный мужчина в бархатном пиджаке, и круглых очках на вытянутом лице, коротко кивнул представляясь.

— Генерал-майор, боярин Игнатьев — Мужчина с короткой щёточкой усов, в партикулярном костюме с прицельным взглядом колючих, внимательных глаз, по-военному коротко поклонился.

— Степан Овсянников. — Гладко выбритый, широкоплечий, с лопатообразной ладонью, и хитрым взглядом, Овсянников даже с первого взгляда вызывал невольное уважение и ощущение надёжности.

— Воздушного флота полковник, дворянин Пётр Нестеров. — Отрекомендовался четвёртый — военный в тугом мундире светло-голубого цвета, расшитого золотыми позументами и внушительной колодкой наград, где были и Станислав с мечами и Георгий трёх степеней, и орден Князя Владимира, за полководческие заслуги.

— Волошин Вениамин. — Одетый в синий бархатный костюм, белые туфли и жёлтый шёлковый шейный платок, поэт энергично дёрнул руку Николая при рукопожатии.

— Так что же вы хотели приобрести, боярич? — Игнатьев, достал из кармана золотой портсигар, и прикурив от подсвечника, выдохнул ароматный дым под потолок.

— Мне бы хотелось что-нибудь способное справляться с нашими дорогами, не только летом, но и осенью и даже зимой. — Пояснил Николай. — Идеальным вариантом я вижу закрытый кузов, с большими, широкими колёсами, и приводом на все четыре колеса. Ну и двигатель желательно как минимум на сто сил.

— Ого. — Генерал Игнатьев усмехнулся. — Да вы батенька мечтатель почище господина Уэллса. Таких машин ни в Германии, ни в Североамериканских штатах, ни у нас нет и в помине.

— А чем вам не угодила Арба — шесть, фабрики Блинова? — спросил Овсянников. — Голос у него был под стать фигуре, такой же густой и низкий, словно у большого колокола.

— У моих родителей в имении такая машина, и ничего хорошего о ней сказать не могу. — Николай покачал головой. Узкие, почти мотоциклетные колёса, слабый мотор, да и управление тугое, словно телегу руками ворочаешь. Как-то посидел за рулём Бенца — Шлёкен, ну так то, совсем дамская машинка. Не для наших дорог.

— А позвольте спросить, видели ли вы новый экипаж господина Порше? — Произнёс боярин Полуцкий. — Как по мне, очень достойная машина.

— Для гонок — да. — Степан который был почти профессиональным автогонщиком, энергично кивнул головой разметав вихор. — Но для постоянной эксплуатации не подойдёт. Быть может что-то из машин фабрики Даймлера? Там вроде были такие машины для полиции, почтовых и пожарных служб. Вид конечно... угловатый, но говорят, что превосходно едут по любой грязи.

— Есть такая машина. — Нестеров улыбнулся, от чего лицо его приобрело вид заговорщика. — Небольшая фирма в Нидерландах, выпускает модель Спайкер Си — четыре. Она действительно с приводом на все четыре колеса, и имеет весьма мощный мотор от Майбаха почти в сто сил. Сто сорок километров в час, господа!

Spyker C4

— Странно. — Игнатьев нахмурился. — Почему я ничего не знаю об этой машине? Такой автомотор очень бы пригодился нашей армии.

— Полагаю ваше превосходительство, что она стоит совершенно неприличных денег. — Нестеров развёл руками. — Для частного покупателя ещё куда ни шло, а вот для армии...

— Надо всё равно узнать. — Игнатьев покачал головой выражая неодобрение этим фактом. — Как вы говорите, господин полковник. Спайкер Си — четыре?

— Точно так. — Нестеров кивнул. — Я посмотрю у нас в библиотеке журнал со статьёй об этом чуде, и пришлю вам.

— Да, будьте любезны. — Генерал посмотрел на Николая. — А вы, господин Белоусов, если всё же решитесь приобрести данную модель, не сочтите за труд, рассказать об опыте вождения. А то, представьте себе, господа, на манёврах в Тоцке, кортеж его величества застрял в грязи так, что четвёрка тяжеловозов не смогла вытянуть, и пока не подвели ещё четырёх битюгов, так и не вытащили. Такой конфуз был, прости господи.

— А я бы сделал ещё проще. — Степан Овсяников, который был сыном купца, и мыслил практически, усмехнулся. — В мастерских господина Путилова или у Блинова, заказал бы раму, кузов нужной конфигурации, да двигатель поставил фабрики Тринклер — Волга, тот что в сто пятьдесят сил. А ходовую, да приклад к ней заказал в Нидерландах. Всё дешевле будет, чем целиком машину брать.

— А я полагаю, что как раз стоит взять именно машину целиком, да внимательно посмотреть, как там что устроено, а после, да сделать такую же, только нашу. — Возразил Николай.

— А как же патенты? — Возмутился боярин Полуцкий. — За это знаете ли можно и штраф заплатить.

— Сильно их волновали эти патенты, когда они двигатель Тринклера воровали. — Проворчал Игнатьев.

— Ну так там же и изменения всякие...

— Ну вот и мы внесём изменения... всякие. — Игнатьев одобрительно кивнул Николю. — Отличная идея, Николай Александрович. Полагаю, что в императорской автошколе, и её мастерских это сделают даже лучше, чем в другом месте.

Вера Голицына вышла к гостям ровно в шесть, словно подтверждая поговорку, "Точность — вежливость королей. В лёгком белоснежном платье, расшитом жемчугом, в ореоле какого-то тропического аромата, и улыбкой на лице, она сразу приковала к себе внимание гостей, но блюдя порядок, обошла всех, и каждому сказала что-то ласковое, и очень личное, словно подчёркивая дружеские связи именно с ним.

Николай наблюдал за этим представлением с лёгкой улыбкой, понимая, что светские обязанности и этикет, диктуют хозяйке порядок обхода, строже чем уголовный кодекс.

— Рада вас приветствовать в своём доме, боярич. — Вера едва заметно склонила голову, украшенную бриллиантовой диадемой, и Николай поклонился в ответ, едва коснувшись губами протянутой руки в белой шёлковой перчатке, и успев в долю секунды надеть на тонкий пальчик перстень с камнем.

Глаза княгини лишь чуть вздрогнули, когда она поняла, что у неё на пальце появилось новое кольцо, но не подав виду, повернулась к гостям.

— Господа, сегодня у меня замечательный день, и я хочу, чтобы он был таким и у вас. Поэтому взяла на себя смелость, пригласить в качестве особого гостя, звезду мирового уровня, знаменитого господина Шаляпина, который любезно согласился устроить для нас маленький концерт.

Шаляпин -мужчина в тёмном костюме, высокий и широкоплечий, как настоящий волгарь, поклонился аплодисментам, и подошёл к роялю, за которым уже сидела подруга Голицыной — Светлана Чичерина. Дочь известного дипломата получила прекрасное музыкальное образование, и вполне профессионально играла на рояле заменяя аккомпаниатора на подобных салонных концертах.

Глубокий бархатный бас Шаляпина известный Николаю по пластинкам и выступлениям певца на радио, не шёл ни в какое сравнение с живым выступлением артиста. Даже стёкла в зале звенели от мощного звука.

Шаляпин спел всего четыре песни, но слушатели устроили ему настоящую овацию, а хозяйка дома, преподнесла ему роскошный букет алых роз.

Вопреки обычным своим правилам, Фёдор Иванович не уехал сразу, а остался на ужин, так как княжна, специально для такого случая, наняла знаменитого московского повара Николая Садовского работавшего в трактире Тестова на Театральной площади, чтобы тот приготовил настоящую волжскую тройную уху, и знаменитый раковый суп с расстегаями, ради которого приезжали даже члены царской семьи.

Николай к еде относился сугубо утилитарно, и обед, приготовленный для настоящих гурманов, его никак не впечатлил. Зато гости нахваливали как искусство повара, так и хозяйку. Гости пили много вина, налегая на таврические и донские, так как разорённая войной Европа, только восстанавливала виноградники, и первых вин надлежащего качества можно было ждать как минимум лет через десять.

— Какая изящная штучка. — Сидевшая напротив хозяйки княжна Одоевская с интересом посмотрела на руку Голицыной, где на указательном пальце сверкал огромный изумруд. — Я раньше его у тебя не видела.

— Подарок. — Коротко ответила Вера Голицына, явно не желая вдаваться в подробности, но княжна не сдавалась.

— Кто же этот счастливчик? — Девушка в притворном ужасе округлила глаза. — Принц крови, или великий князь? Штучка-то старинная. Я боюсь ошибиться, но шестнадцатый век вроде? И не это ли знаменитое "Сердце Ирландии"?

— Возможно. — Княгиня покачала головой. — Ты лучше расскажи, как обстоят дела у Александры. Насколько я поняла, она сейчас в Грибоедовском?

— Да, — Княжна рассмеялась приятным звонким смехом. — Это был гранд щкандаль. Перессорилась со всеми родственниками, написала прошение на высочайшее имя, и поступила на факультет переводчиков. А когда те стали ей угрожать лишением княжеского достоинства, вмешалась матушка — императрица, быстро унявшая всех недовольных. Говорят, всё семейство Болховских не менее четверти часа стояло перед Матушкой выслушивая её распеканции. Сашу же хотели выдать за этого напыщенного индюка — князя Васильчикова. И уже всё было сговорено, но Сашка сопротивлялась отчаянно, и вот, в конце концов нашла выход. Теперь она на государевой службе, и никто не вправе приказывать выйти замуж, даже сам государь — император.

— И что теперь?

— Ну, учитывая, что Александра уже сейчас знает больше восьми языков, то её ждёт блестящее будущее. — Вера Одоевская улыбнулась. — А там возможно и найдёт свою судьбу. — Она быстро глянула из пушистых ресниц на Николая. — А вы, господин Белоусов, как планируете свою судьбу?