В тени

Предисловие.

Как можно оценить прожитую жизнь? Ответ прост... Всего-то, нужно лишь взглянуть на нее со стороны. Этим я сейчас и занимаюсь. В этой темноте, где нет ничего... Ни холода, ни тепла, ни верха, ни низа, абсолютное ничто... Лишь твои воспоминания, и твое собственное я...

* * *

Зовут меня Виктор Игоревич Светлов. Родился в обычной семье, будучи единственным ребенком. Сначала детский сад, потом школа. Затем первая любовь. Что действительно удивительно 'здесь', так это смотреть на самые яркие свои воспоминания, проживать их вновь, но что печально, лишь единожды. Словно мотается кассета, которую невозможно отмотать назад. Из 'ярких': поход в первый класс, первый подаренный на день рожденья велосипед. Помнится, мне тогда все мальчишки со двора завидовали, а я был на седьмом небе от счастья. Потом по мере взросления пришла первая любовь. Не та, которая бывает в детстве, когда ты толком и не можешь ничего объяснить, лишь просто ныряешь в эти чувства и просто тонешь в них. Нет, пришла именно та, когда ты уже чувствуешь человека, уже становятся не важны слова, вы и так понимаете друг друга. Практически сразу после школы, я поступил в училище, а там призвали в армию, а по возвращению я передумал доучиваться потому что женился на своей второй половинке, а работы в стране и так хватало. Поступил в университет на лечебное дело, решил стать хирургом. Толчком к этому решению была смерть моей жены при родах, дочь выжила, и стала моей последней искрой в этой жизни. Последним напоминанием, о том, что я любил, и люблю. Это было моим самым ярким воспоминанием в жизни. Те двойственные чувства в тот момент. Когда ты держишь маленькую кроху на руках, и ты безмерно счастлив, но твою душу рвет на части от горечи утраты жены. В этих эмоциях и чувствах можно было спятить, но я держался, я понимал, что у меня есть дочь, которой необходим заботливый отец, а не пьяный горюющий по утрате человек. Не отрицаю, было время, когда я натурально перебарщивал с алкоголем, и мне за это стыдно. Совмещать учебу и работу с графиком растущей не по дням а по часам дочери — трудно, очень трудно. Но я мужался, и стойко переносил все тяготы. Каждая свободная минута, да что там, каждая секунда была посвящена дочери. Время летело незаметно, словно кто-то щелкая пальцами перелистывал года. Так я и не заметил, как моя дочь уже выросла, влюбилась и вышла замуж. И родила моего внука, а еще через год второго. Как я тогда переживал, что на первых родах, что на вторых. Немереное количество валерианы, и пару очень дорогих успокоительных. Я боялся самого непоправимого, повторения судьбы. Но все обошлось. И я несказанно был рад этому. Внуки быстро росли, точно также, как и я старел. Снова кто-то щелкал пальцами, и отлистывал страницы жизни в года. На профессиональном фронте я стал очень известным человеком. Хирургом, с большой буквы. Я был универсалом, не зацикливался на чем-то одном, ни на нейро— хирургии, ни на кардио-, ни на другой какой-то сфере, да чего так греха таить, даже роды принимал. Всему этому виной была моя утрата. Горечь утраты, всегда давила на меня тяжким грузом. Я хотел помочь всем, и быть везде. Я не хотел, чтобы хоть кто-то, испытывал то же, с чем живу я. Всем не помочь, и всех не спасти, именно так мне говорила жизнь. Но я стремился к своей цели. Чтобы стать универсалом, я временами утопал в книгах, читал диссертации выдающихся умов, общался с коллегами, и я достиг, достиг небывалых высот. Но на закате жизни... Я осознал лишь одну вещь, которую мне поведал мой внук. Совсем просто, и не затейливо, именно так, как это делают дети. Он мне сказал, что он меня любит ни за то, что я спасал множество жизней, а просто за то, что я рядом, я его деда. Его слова, практически перевернули все мое мировоззрение. Оказывается я жил не для того, чтобы спасти чьи-то жизни, а просто, чтобы в конце понять, что мне ничего делать не надо, нужно просто, быть рядом.Свою старость, я посвящал внукам, вместе с ними смотрели их любимые мультфильмы, учились читать сказки, рисовать, слушать истории. Как-то быстро пролетело время и я понял, что внукам уже заканчивать школу скоро. Время, вот судья всего сущего. И мое время тоже пришло, я умер, тихо и безболезненно, просто остановилось сердце во сне. Мне было шестьдесят два. А теперь я тут, закончил 'просматривать' свою жизнь, в этом 'ничто'.

Как только 'сеанс' просмотра окончился, я почувствовал, что меня тянет куда-то в сторону. Словно бы ты падаешь, но твое падение направляется уверенной рукой. Сколько я так падал, я не знаю, но итог я не пропустил, им оказалась ярчайшая вспышка белого цвета. Пришла даже мысль, ну и где туннель, который так яро описывают все ступившие однажды за черту?

Глава 1.

Вспышка, становилась все ярче и ярче, казалось, что будь у меня глаза, ослеп бы к чертям. Но в какой-то момент, все пошло на спад. Свет становился все тише и тише. Потом начали появляться писк, который со временем перетек в отдельные звуки. Стало слышно звуки природы. Шелестел ветер в листве, чирикали какие-то птахи, звуком становилось все больше и больше. Потом я услышал дыхание, даже сопение, оно принадлежало мне. Это я понял сразу же, как только сделал осознанный вдох. Я открыл глаза, и тут же поднял голову. Я сидел за маленьким и круглым столиком. На нем были разложены какие-то бумаги и кисточки, ванночка с черной жижей, и местами виднелись множество клякс из этой самой жижи. Напротив столика сидела молодая женщина. Первое что бросалось в глаза, это ее волосы и глаза. Волосы ярко красного цвета длинной до середины спины, и изумительно цвета зеленой, живой природы глаза. Мягкие черты лица, аккуратный носик, и улыбка, мягких даже на вид розовых губок. Улыбка была наполнена таким количествам тепла, что аж перебило дыхание. Девушка одним словом была просто потрясающе красивой. Она смотрела прямо в мои глаза, а я, я просто забыл, как дышать. Но меня отвлек мужчина, который выйдя из-за бумажной ширмы присел рядом с этой девушкой. Он выглядел очень мужественно. Было заметно, что он немного старше девушки, хоть и немного, но заметно. У него были такие же красные волосы, только собраны в хвост на макушке и заметно короче. Такие же зеленые глаза, только взгляд, более колючий что ли, более пристальный, но с небольшими оттенками теплоты, направленной в мою сторону. Конечно не сравнить с улыбкой девушки, которая просто лучилась ей, но все же. Мужчина был очень громоздким, сила прямо полыхала вокруг него, своими размерами он подавлял. Он был почти в два раза шире девушки, и выше на голову, хоть они и оба сидели. Они оба были одеты в японскую одежду, женщина в изумрудно зеленую юкату с широким красным поясом, почти на весь живот, а мужчина был одет лишь в зеленые штаны, а сверху было накинуто красное хаори с белой подкладкой на голое тело. Мозг начал потихонечку скрипеть и постепенно собирать информацию об окружающей обстановке. Мы находились в старинном доме в японском стиле. Те самые бумажные стены с красивыми рисунками деревьев и рек, летящих аистов, гор, и закатное солнце, которое за ними прячется. Хоть это все и было нарисовано лишь черным цветом, на бумаге серо-розового цвета в мягких тонах, красоты изображенного это ничуть не умаляло. Каждый кусочек, примерно в метр шириной и высотой от пола и до потолка, был обрамлен в красивые и тонкие рамки из темного дерева. Слева от столика стояла большая деревянная кровать с шелковыми простынями все того же зеленного цвета и с белыми подушками, на покрывале было видно край изображенного на нем дерева сакуры. Прямо за спиной этой молодой семьи, а судя по тому, как девушка прижалась к мужчине, а тот ее приобнял, это понял бы и дурак, находился вход в дом, двери, а точнее панели, были распахнуты так, что в них спокойно бы прошли двое таких же мужчин. Было видно небольшую веранду шириной метра в два, и во все том японском стиле столбики подпирающие крышу и декоративный низенький заборчик, с пробелом для входа в дом. Видно также небольшой двор, с высоким забором и одиноко стоящим пушистым деревом высотой метра в три-четыре. Казалось бы прошли всего-то пол минуты, а эмоций получено прямо через край. Все детали этого дома были на своем месте, каждая по отдельности и все вместе составляли картину уюта, тепла и защищенности. Но налюбоваться мне этим не дали.

Мужчина отвел от меня взгляд в сторону выхода, а потом повернулся к девушке, но уже со сдвинутыми бровями в кучу и с серьезным взглядом что-то ей мягко проговорил. Она тоже отвела от меня взгляд и посмотрела ему в глаза и еле заметно кивнула. Мужчина встал и пошел на выход. На веранде он поднял что-то типа закрытых тряпичных сандалий и быстро их надел. Тем временем девушка взяла меня на руки и села так, чтобы нам обоим было видно, что происходит во дворе. И только тут до меня дошло что я... какой-то маленький, точнее ребенок. Но меня снова отвлекли от происходящего, втягивая в события происходящие вокруг, не давая все обдумать. Мужчина что-то властно проговорил не отводя взгляда от забора, а потом вытянул левую руку в сторону с растопыренной пятерней и показал что-то типа 'отходите назад'. Девушка встала вместе со мной на руках и отсела в дальний от входа угол комнаты так, чтобы мы с ней по прежнему видели происходящее во дворе. Мужчина начал что-то яростно кричать, потом он что-то сделал перед собой руками и щелкнул пальцами правой руки. Весь двор приобрел розовый цвет, словно мы смотрели через розовое стекло, а потом он пошел на убыль и розовый цвет пропал. Девушка крепче сжала меня и ощутимо напряглась. Потом произошло то, чего я никак не ожидал. Сначала мужчина отвел правый край хаори у пояса и медленно вытянул с пояса клинок. Он был похож на катану, только у него не было изгиба, клинок был абсолютно прямым с односторонней заточкой. На его зеленой с красным ручке из навершия выходила небольшая цепочка длинной в ладонь. Клинок был очень красив. Тем временем мужчина отпрыгнул в сторону, да так сильно, что перелетел весь двор, хоть он и был небольшим, но метров семь на семь был точно, и тут на тебе, в один прыжок и прямо возле дома. Двери забора взорвались осколками дерева, все что не взорвалось, то горело. Красноволосый, тем временем, просто убрал левую руку от лица, который прикрыл глаза на момент взрыва. А меня сжали еще сильней. В пятиметровую брешь в заборе проскочили трое людей в черных одеждах. У всех были замотаны головы белой тканью так, что были видны лишь глаза. Все трое держали оружие наголо. Двое с короткими ножами типа танто, а третий с треугольными ножами в каждой руке. Красноволосый что-то яростно проговорил, ему отвечал один из тройки, что стоял посередине. По их глазам и бросаемым взглядам в нашу сторону с девушкой и какими-то комментариям, стало понятно, что пришли они именно за нами. Мужчина не стал ждать, пока они договорят и атаковал среднего на полуслове. Мгновенье, и они стоят друг на против друга со скрещенными клинками и от них брызгает сонм искр. Двое крайних отпрыгнули в стороны. И что тут началось... Они то исчезали, то появлялись, всюду что-то взрывалось, дрожала земля, свистели раскаты грома, огромные куски земли летали в разные стороны. Когда некоторые из них летели в стороны дома, то они прямо в воздух и натыкались на что-то вроде стекла и опадали вниз. Феерия звуков битвы и взрывов слились в общую какофонию, и от этого стало действительно жутко. Уши закладывало от взрывов и криков с воплями сражающихся. Потом снова задрожала земля и что-то рвануло поистине ужасающее. Все предыдущие взрывы не шли ни в какое сравнение с эти взрывом. Как только раскаты взрыва отгремели и стихли, стихло и все вокруг. Везде чадил дым, где-то потрескивал горящий забор. Секунда тишины, и перед входом в дом материализовался один из тройки напавших. Вид у него был ужасным. Левая рука истекала кровью со всех сторон и висела неподвижной плетью, лишь в такт покачиваясь как и ее хозяин. Все его тело тоже было изранено, местами виднелись прожжённые дыры на одежде и яркий пример тяжелейших ожогов на этих местах. В правой руке он по прежнему уверенно держал свой танто и его взгляд красноречиво говорил, что он все еще опасен, смертельно опасен. Девушка, что сжимала меня в своих объятиях, лишь всхлипнула и посадила меня рядом с собой, а сама кинулась к кровати. Нырнув под нее она вытащила оттуда похожий танто, как и у напавших, и что-то спрятала у себя в декольте. Потом она резко вскочила и подбежала прямо к в ходу, где стоял выживший враг. Он тем временем что-то проговорил и дыхнул изо рта огнем. Меня сие действо повергло просто в шок, а представление не прекращалось. Выдохнув ревущим пламенем в четвертый раз, послышался звук разбивающегося стекла и мужчина тут же оказался напротив девушки. Мгновенье, словно время погрузилось в кисель, а они замерли друг напротив друга. И вот время начало снова свой нормальный ход, но постепенно и плавно. Девушка попробовала ткнуть танто мужчину в живот, но в том то и дело, что попробовала. Он одним движением выбил оружие у девушки, и вдруг замер. Он просто не ожидал того, что произойдет дальше. Как только клинок из руки девушки начал вылетать в сторону, она тут же кинулась к нему и обхватила его руками и вжалась в него так, как будто бы он был ее самым дорогим человеком в жизни. Мужик такого поворота явно не ожидал, и об этом красноречиво говорили его глаза-блюдца. Они снова замерли. Потом девушка что-то проговорила. Я разобрал лишь два слова. "Райто" и "аишите". Потом она еще сильнее вжалась в мужика и прокричала: — КАЦ! Лицо мужика претерпело поистине ужасающие метаморфозы, его глаза и так были охеревше-огромные, то теперь он был близок к потере своих глаз, ибо куда уж шире. Это было последним, что я успел разглядеть, потом все поглотила вспышка взрыва.

Очнулся я в отвратном состоянии. На мне лежала добрая груда досок и панелей со стен, все вперемешку с черепицей с крыши. В ушах звенело так, что я думал, перепонки точно лопнули. Дышать было тяжело от мусора, придавившего меня сверху. Я начал откапываться. С горем пополам, и не без велико могучего мне это удалось. Осмотрев себя, на предмет отсутствия конечностей, отметил, что все было на месте. Только сильно болел левый бок, гудела голова и пара больших синяков на теле. Я решил выбираться. Проходя мимо места, где взорвалась девушка с мужиком, я застал очень неприятную картину. Груды досок и панелей, все что осталось стоять, колонны поддерживающие крышу и часть панелей, было увешано останками подорвавшихся. Все, абсолютно все было в крови и кусочках мяса. Я за всю свою жизнь и карьеру врача не видел такого ни разу. Мои руки предательски затряслись, стало сильно мутить, желудок стал изображать центрифугу. Последней каплей стали уцелевшие останки. Остались только ноги, что от девушки, что от мужика. Я выбежал в разрушенный двор и, еле спустившись с веранды, упал на четвереньки. Минут пятнадцать меня выворачивало, пока весь желудок не опустел окончательно. Весь мой опыт врача улетел в трубу. Сдержаться сил не было. Нужно было уходить, здесь людей режут как собак, взрывают друг друга, мимоходом разнося все вокруг. Я с трудом поднялся и побрел в сторону подорванного забора. Как только я вышел, меня снова начало мутить. Это была деревенька в пятнадцать-двадцать домов, всюду были люди. Мертвые люди. Всюду лежали части их тел, на их лицах застыли та агония и муки, что они испытывали перед смертью. Наш дом был с краю, я повернулся в сторону дороги, которая вела в лес. Нужно было идти отсюда, и как можно дальше. Идти было трудно. И морально, и физически. Оказалось, что моя левая нога тоже повреждена, только вот пока непонятно как именно, адреналин в крови делает свое дело, я ощутимо прихрамывал на левую ногу, хоть и боли не чувствовал. Метрах в двадцати от дома я понял куда делись двое нападавших и красноволосый. Один из нападавших был обезглавлен, а его голова валялась неподалеку от него. А второй лежал рядом с красноволосым, который воткнул в него свой клинок по самую рукоятку, и это при условии, что у красноволосого не было левой руки, начиная от шеи и до пояса. Судя по всему ее оторвало при взрыве, так как края раны были неровными. Меня снова замутило от картины трупов перед глазами, хоть я и глянул в сторону мельком, но картина врезалась в память просто намертво, все мелкие детали мог описать в точности. И от этого мутило еще сильней. Место их боя было просто изувечено. Земля в гигантских ямах, местами горит, виднеются уже прогоревшие пятачки почвы, которые уже просто бессильно чадили прозрачным дымом. Часть дороги так же пострадала, но пройти мимо было можно без труда. Единственная мысль, которая загнанной птицей билась в моей голове на данный момент, это свалить отсюда, и свалить как можно дальше.