|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 23
Сложно разубедить человека, привыкшего думать о людях штампами. Особенно в юном возрасте, когда кажется, что главным рычагом в мире являются деньги, а значит мир делится на тех, у кого они есть, и других — кому они нужны. У Артура было сто тысяч для меня, аккуратными зеленоватыми купюрами, перетянутыми в несколько витков тонкой резинкой. И он с некоторой еще детской искренностью недоумевал, как их можно не взять.
— Просто поедем, эй, — вкладывал он в одну фразу столько эмоций и действий руками, что они легко заменяли с десяток минут скучных уговоров.
— Не хочу, — отвечал я равнодушно, заставляя весь его мир трещать по швам.
Не "мало", не "со старшим говорить буду" и не демонстративная поза обиженного человека, которая улавливается на раз, как бы кто не пытался сохранять напускное безразличие.
— Не интересно, — Легко улыбнулся я, стоя в дверях.
Назад в квартиру уходить не стал, иначе начнется цирк с длинными трелями звонка, а если его отключить — со стуком ногой по двери. Проще решить сразу, и пусть уходит сам, когда поймет.
Артур попытался вручить мне деньги в руки, разумно полагая, что их приятный вес и текстура заставят изменить решение.
— Бери, просто бери и поехали, а! — Тыкалась пачка мне в руку, повернутую тыльной стороной ладони к нему. — Приедешь, постоишь! Завтра приедешь, постоишь — столько же денег дадим, ну? Машину купишь, девушке подарки купишь, родителям поможешь, давай бери!
Закончилось это тем, что деньги упали на бетон лестничной площадки, а Артуру пришлось их поднимать под тихий, но резкий говор на незнакомом языке.
— Скажи Мерену, не работаю я с вами. Не хочу. Он поймет, — сохранял я спокойствие, хотя в этот раз на душе кое-что тревожно ворохнулось.
Не из-за Артура и его слов, просто свет в глазке двери Лилиной квартиры мигнул — будто подошла ближе.
— Мы сказали, — зло ответил он. — Не хочет, сказали! Ушел, сказали! Сам ушел! Он говорит: "я тоже пойду". И тоже ушел! А клиент уже пришел, ты понимаешь? Что мы ему скажем?!
— Договорились один раз, договоритесь и другой.
— Договорились. Без тебя договорились, когда тебя не было! Без тебя все хорошо было!
— Теперь тоже без меня хорошо будет.
— Не-ет. Тебя позвали, честно денег заплатили, — делал он ударения на паузах между слов, будто волна перекатывалась через барьер. — Вот скажи, а ты что сделал?
— Я его за стол не вел. На поляне Олег добро дал рядом с ним стоять.
— Олег? Кто такой Олег?! Ты должен был молча стоять! Да за такие деньги убить можно, а не стоять молча два часа! — Распалялся он.
— Значит, не сработаемся, — еще раз нервно глянул я на свет в глазке.
Лишь бы не вышла из квартиры. Придумает себе геройства, вылезет, а мне потом еще и за нее отвечай. Красивая и молодая женщина рядом — очень легкий рычаг давления.
— Ты человеку голову зачем задурил, а? Ты почему сейчас не хочешь по-человечески поехать-попрощаться с ним?! Ладно, не работай! Но объяснись с ним, — широкими жестами указывал он в сторону лифта. — Нам работать дай!
Показалось, или во время его тирады легонечко провернулся дверной замок?
— Поехали, объяснюсь, — чуть поспешно, не дожидаясь явления Лили, решился я.
— Вот, правильно же умеешь думать. — Расцвел улыбкой Артур, став на секунду очень похожим на своего дядю.
У того такие же мимические морщины на лице, хотя видел я его только серьезным или усталым. Наверное, в юности улыбался часто.
Видимо, сильно их припекло, и дело тут скорее в сроках, чем необходимости именно во мне. И без меня договорятся, тут не стоит о себе слишком много думать — Мерен покапризничает, но как кушать захочет, вернется. На новых условиях, правда, вернется и наверняка не сегодня, это тоже понятно — человек он умный и торговаться умеет. Клиент же Андраника, судя по всему, лечение хочет получить именно сейчас. Не удивлюсь, если ему до того основательно накапали на мозг, что процедуры прерывать нельзя — в рамках необходимости именно четырех визитов. В таком случае, он просто не поймет, если дело этим вечером сорвется. Это нам — интриги, деньги и торговля, а у человека на кону жизнь.
— Деньги бери, — уже как другу протянул Артур мне купюры.
— Сто пять.
— Эй, на сто ведь договорились, — с укором посмотрел он на меня.
— Так утро, ты при деньгах, машина не твоя.
Тот посмотрел, насупившись.
— Бери, — буркнул он все же, но извлеченную из кармана купюру к остальным приложил спокойно, тут же доставая сотовый и набирая номер.
— Переоденусь, минуту жди, — зашел я к себе, закрыв дверь.
По счастью, Лилия не вышла — выдохнул я. Быстро переодел тапочки на ботинки... Затем подумал и полностью сменил весь гардероб на яркое и красочное — есть у меня спортивный костюм в цветах прошлой олимпиады, с ромбами красного, белого и темно-синего цветов. Под него белую футболку, а на ноги "красивые" по мнению Мерена и моей мамы кроссовки.
— Готов, — захлопнул я дверь и сразу начал спуск по лестнице.
Опять же — не давая Лилии выйти, пока мы будем лифта ждать, и вставить что-нибудь вроде "я ключевой свидетель, не забудьте меня потом убить".
Потому что никакой гарантии, что зовут меня именно по рабочему поводу — не было.
— Деньги почему не оставил? — Спросил меня Артур на очередном лестничном марше, раз за разом пытаясь кого-то вызвонить. Но, видимо, трубку не брали, что не добавляло ему настроения.
Купюры же я по-прежнему держал в руке, потому как если все пойдет не так, то забрать у меня ключи и зайти потом ко мне, чтобы их вернуть — не будет для них проблемой.
— В банк хочу положить по пути, не против? — Сказав, краем глаза постарался отследить реакцию.
Из банка просто так деньги не заберешь. Если планы их криминальны, то что-то должно было мелькнуть на его лице. Та же жадность.
— Только быстро заедем, — сказал он скорее отмахиваясь от чужой блажи, раздраженно убирая сотовый в карман. — Люди ждут.
Может, не будут меня убивать?
"Или просто сотня тысяч для них — не деньги", — тут же поправился я, не собираясь расслабляться, и переложил купюры во внутренний карман спортивной куртки, к паспорту и документам.
Перед подъездом стоял тот же черный "Ленд Крузер", нагло опираясь на бордюр двумя колесами под неодобрительные взгляды бабушек со скамейки.
— Это мой знакомый, он извинится, — найдя взглядом "свою" Клавдию Никитичну, обратился я к ней, указывая на рядом идущего спутника.
— Я извиняюсь, торопился, — буркнул Артур, снимая машину с сигнализации, но за неискренность получил только возросшее роптание. — Человек умирает! — На нервах выдал он повышенным тоном, с хлопком двери закрыл водительскую дверь и взрыкнул заведенным мотором.
Наверное, из тех его оправданий, за которые прощают любое хамство на дороге.
Я только руками развел и еще раз улыбнулся обитателям лавочки, неспешно направляясь к машине через прохладу вечера середины весны.
— А Сережа, что, врач? — Шепнула бабка за спиной.
— Высокооплачиваемый, — весомо ответила ей Клавдия Никитична.
Вот, блин. Тут же заторопился и поспешил укрыться за дверью Ленд Крузера от сурового мира. Теперь точно переезжать — мало того, что эти как к себе заезжают, так еще не хватало очередей пенсионерок по утрам. Хотя с первыми вроде можно мирно разойтись, а для вторых придумать специальность, им не интересную... И не интересную их детям, внукам, родне, близким знакомым и домашним животным. Про настоящую работу мне никто не поверит — что мое слово и трудовая книжка против слов уважаемого человека... Обидятся разве что. Ладно, переживу — унял суетливые мысли, в которых было больше желания отвлечься от нынешних событий, чем пользы.
Заодно пообещал себе предпринять все для сохранения собственного спокойствия в прежних стенах.
Для начала, в банк заехал, предложив Артуру меня сопроводить — пусть тоже на камерах банковских покажется.
Хотел уже было скормить деньги банкомату, но, подумав, удержался. Во-первых, без гарантии, что мой визит вообще как-то разрешит их проблему, а значит надо быть готовым все вернуть. Во-вторых, если все пойдет совсем плохо, то для следователей внос денег на счет и пропажа человека смотрится совсем иначе, чем если в присутствии подозрительного человека деньги снять. В итоге, незаметно для сопровождающего обнулил зарплатную карту.
Сам толком не могу объяснить, зачем перестраховываюсь. Просто маятно на душе — оно, наверное, у каждого было бы, если его из дома вытаскивать и к инопланетянам везти.
До бетонного завода добирались, влетая на перекрестки на желтый и агрессивно перестраиваясь из ряда в ряд — Артур то и дело косился глазами на индикатор часов у приборной панели, и не оставлял попыток до кого-то дозвониться. Может, до дяди, а тому невежливо брать трубку при гостях. Или разрядилась, или где-то оставил, или тоже не берет с собой телефон в дом у портала — причин множество. Но Артура, судя по его упорству, не устраивала ни одна.
Приближалось пол девятого — то самое время, в которое проходил "ритуал" первый раз, а скорость авто под нами давно преодолела допустимую границу ограничения, за которой только лишение прав. Не смотря на такую лихость, на душе даже слегка отлегло — ради переправления меня на тот свет никто торопиться бы так не стал. Наоборот, зачем проявляться на камерах и оставаться в памяти людской и злопамятной? Опять же — ГАИ может остановить и запомнить. Но экипажей инспекторов, кстати говоря, так и не встретилось — промзона все же, час для нее поздний.
Тем удивительнее было увидеть синие отсветы на фасаде пятиэтажного офисного здания за поворот до нужного места. А после того, как Артур резко сбавил скорость и вырулил на финишную прямую — взгляд так и прикипел к тройке милицейских люстр, высвечивающих тусклое пространство позднего вечера вокруг себя.
Нашей машине пришлось встать у обочины — дальше проезда не было. Не из-за специальных машин — те перекрывали въезд на заводскую территорию, а из-за пары десятков человек в рабочей одежде, стоящих на проезжей части и довольно вяло реагирующих на сигналы клаксона. Где-то впереди у края дороги виделась машина скорой помощи; смотрелась дико и необычно пожарная машина, остановившаяся прямо за ней.
— Что происходит, — тихо выдавил из себя Артур, дрожащей рукой набирая новый номер на сотовом.
— Я, наверное, пойду, — выложил я чужие деньги на сиденье рядом с собой и тронул ручку двери.
— Погоди, эй! — Окликнули меня, но я уже выбрался из машины и захлопнул створку.
Тронул ворот ветровки, накидывая капюшон спортивного костюма на голову и направился в сторону людей.
Внутри меня слегка потряхивало, а от мыслей, что могло случиться, грозилась взять за глотку паническая атака. Потому силой воли заставил себя просто не думать, считая шаги и вдыхая, задерживая дыхание и выдыхая через каждый четвертый счет. Отпустило, когда оказался прямо напротив проходной — на солидном от нее расстоянии, дальше которого не пускали трое усталых сотрудников с автоматами. Зато отсюда можно было посмотреть на домик с "секретом" и около пяти черных иномарок рядом с ним, выстроившихся неаккуратно, будто брошенных по приезде.
Но что окончательно излечило от паники — знакомого фольксвагена Матвея среди них не было.
— Что случилось то? — Подошел я к мужчине, растерянно смолившему папиросу чуть поодаль.
— Террористы, — кашлянул он и добавил пару емких выражений, их характеризующих.
— Чего? — Дернулся я от изумления.
Наверное, от того, что тон мой содержал еще и солидную порцию недоверия, мужик счел себя оскорбленным, выкинул окурок и зачастил подробностями.
— А кто еще?! Я как выстрелы услышал, с Федорычем сразу на выход дернули, — помотал он головой, разыскивая рекомого. Не найдя, чертыхнулся и продолжил. — Мы тут кран-балку смотрели, хоть на высоте, но почти тут, на выезде. Я ремонтник и Федорыч тоже. Я выстрелы боевые от чего хочешь отличу! У меня охотничий билет уже пять лет, как есть! — Тут же заверил он, восприняв мое ошарашенное выражение лица за неверие. — В общем, я товарища за рукав и вниз, он за мной, не будь дурак. Вот прямо здесь тормознули, в милицию звонить, — кивнул он на уазики. — Те тоже ни черта не верят, но вроде приехать пообещали, — достал он новую сигарету. — А потом вообще кошмар. Мужики то смотреть высыпали. Я им ору — ко мне иди, а они стоят. Там то и их и заловили всех...
— Кто заловил? — Ошарашенно выдохнул я, чувствуя, как хрустят шестеренки в голове, пытаясь перемолоть услышанное.
Вернее, вставить нечто дикое в картину спокойного и размеренного существования нашего города.
— Да абреки эти и заловили! — Плюнул он на пол. — Низкие! Бородатые! Один, который в халате, шмальнул из пистолета и велел всем к тому дому идти, — кивнул он в сторону знакомого мне строения.
— Вот, м-мать. — Резко заболела голова.
— Ага. — Охотно поддержал он, закивав. — Кто кинулся на выход, те все ушли, никого не подстрелили, хоть и пол обоймы всадили следом. А те, кто встал — всех увели. Человек двадцать, считай четверть всей смены. Хорошие ребята, я там многих знаю, — незаметно для себя, сломал он так и не зажженную сигарету в пальцах.
— А полиция чего? — Спросил я, массируя виски ладонями.
— Чего-чего? Приехали, опросили, — погас он. — Я им что тебе сказал. А те — телефон и адрес записали и сказали идти домой.
— Чего не пошел?
— Так инструменты у меня там, на высоте, — выдохнул он тоскливо. — Я без них как, а?
— Так не сломают уж, — прикинул я высоту конструкции, созданную, чтобы таскать бетонные блоки перекрытий. — И воровать некому.
— А может, сегодня решится? — Спросил он с надеждой.
— Может быть, — ответил я несмелой улыбкой и побрел по дороге дальше, метя в сторону остановки общественного транспорта.
А нет, через эту дорогу же ничего не проедет сейчас — чуть поправил путь, рассчитывая выйти на параллельный проезд. Там тормозну кого-нибудь. Деньги — тронул снятую зарплату в кармане — деньги есть.
В голове все еще шумело. Поведение Мерена, легко опознанного со слов мужчины "человеком в халате", не ложилось ни в какие рамки. Владение им пистолетом — тоже... Хотя, если он поглотил того, кто им умел пользоваться, то... Но значит, он начал убивать наших?
— Очнись, — шепнул я себе, мотнув головой. — Он людей, как скот в дом согнал.
В дом, где на записях камер был и я тоже. Сидел с ним и пил. С террористом иномировым.
Неожиданно стало стыдно от этого жгучего желания пожалеть самого себя. Там, блин, люди в беде — убиты, похищены. А я тут переживаю, как бы срок прицепом не получить. Ну да, не хочется. А чем думал, когда с Матвеем сюда шел? Знал же, что не бывает без последствий. Сам выбрал, а теперь маешься.
После стыда пришла злость на себя и Мерена, а позже — желание хоть как-то все исправить. Хотя никакой возможности в этом нет, только усугублю все без пользы. Но разобраться, понять мотивы — требовали разум и душа.
Первую же притормозившую машину соблазнил тысячной купюрой и продиктовал адрес клуба реконструкторов. Если ребята смогли выбраться и еще не сбежали из города, то наверняка там.
Во всяком случае, сотовые телефоны они забрать обязаны, так что шанс их перехватить оставался.
По пути с водителем слушали радио, с одинаковой тревогой, но с разных позиций воспринимя необычные и невозможные для нашего захолустья слова о взятых в заложники работниках бетонного завода из уст столичных дикторов. Похитители пока не предъявили требования, срочно созданная в Москве комиссия уже вылетает, службы работают, а людей просят не беспокоиться.
Новость за какой-то час успела пролететь сотни километров, становясь общенациональной. А ведь тут просто хотели заработать немного денег. Но что-то пошло не так.
Поблагодарив водителя, быстрым шагом прошел школьный двор, взлетел по ступенькам крыльца и, кивнув знакомому сторожу, быстро спустился в подвальное помещение клуба. Массивная дверь, перекрывающая вход в бывший тир, на какой-то миг показалась закрытой на ключ, окатив чувством беспомощности, но в итоге поддалась на сильное нажатие рукой. Со звоном вылетела щеколда по ту сторону двери, а в тускло освещенном зале вздрогнул, сидя на стуле, один человек.
— Михаил, что случилось? — Спросил я уже после того, как подошел ближе и сел напротив.
Тот охарактеризовал произошедшее матерно и спрятал лицо в ладонях.
— Радио слышал?
Тот угукнул, с силой провел по коже руками и выдохнул.
— Так что произошло?
— Клиент пошел в разнос, — потер он лоб и тоскливо посмотрел в пол.
Кое-как разговорив Михаила, удалось примерно представить картину произошедшего. Примерно — потому, что на определенном моменте Михаила и ребят просто выкинули из здания.
А ситуация была где-то даже пошлая в своей обыкновенности. Когда Мерен отказался приходить, клиент понял, что Андраник не имеет над ним власти, о которой заявлял. Весь бизнес Андраника строился именно на монопольном влиянии на "шамана", и весть о том, что это не соответствует действительности, была понята недавним "другом" весьма предсказуемо. Он просто вызвал своих "быков" и заявил, что теперь шаман будет работать на него. Андранику достается доля, из уважения. Наших ребят — всех на улицу. А Мерена они как раз хотели поставить перед фактом, все же как-то вызвав его на Эту сторону.
— Ой идиоты, — впился я пальцами в свои волосы.
Михаил глянул чуть недоуменно.
Объяснять ему я ничего не стал, да и не понял бы он такой осведомленности о менталитете иномирян.
Выходит, эти люди попытались сказать трехсловному четырехслоговому, что тот будет им служить. Что делает трехсловный четырехслоговый, которого хотят понизить до однословного двуслогового?
Я аж замычал от раздражения чужой тупостью и жадностью.
В таких делах правил никаких нет и быть не может. И не важно, с какой вежливостью Мерену обо всем этом скажут — как только прозвучит сакральное "работаешь с нами" или "работаешь на нас", то все добродушие человека, равного или превосходящего статусом хозяина вольного города, исчезнет в миг. И приведет... Уже привело.
— Я только не понял, как так получилось, — чуть обескураженно пробормотал Михаил. — Там ведь ничего железного в комнате, мебель вся к полу привинчена, посуда пластиковая... А у тех пистолеты, у всех. Как?
Я только головой помотал с горечью. Народ, который с мечом и копьем противостоит таким же тварям, которую видел я, вряд ли смутится отсутствию оружия в руках. Они сами оружие.
— Может, телевизор разбили и осколками? — Предположил Михаил неуверенно.
— Ребята где? — Поинтересовался я иным.
— Оставил возле таксопарка, — качнул он плечом. — Они в Москву на такси, на Казанский вокзал. Туда утром автобус должен приехать, который часа два назад из города уехал. Они его обгонят, у пассажиров билеты возьмут, вроде как с ними ехали... Алиби.
— Камеры в доме. — Напомнил я ему.
— Блин, — обнял он голову руками.
— Вот-вот. — Емко посочувствовал я ему и себе. — Ладно, пойду.
— Я думаю, может, к родне, в Беларусь? — Произнес он мне в спину.
Пусть сам решает. По мне так — нет смысла бегать. Но и каяться бежать — тоже нет причины. С огромным удовольствием на объявившегося крайнего повесят все грехи.
Ну а вообще — утро вечера мудренее. С такими мыслями добрался до дома, прикупив по дороге бутылку огненной воды в качестве снотворного. Подумав, купил новую зубную щетку, мыло, полотенце и тапочки с комплектом белья. Все сложил в пакетик у двери.
— Сколько там пособникам террористов дают? — Пробормотал я глядя на него, ощущая некоторую надломленность. — Лет двадцать?
Мерен уйдет, уведя за собой людей — своих и чужих. Штурм здания наверняка обнаружит пустые помещения, в которых ничего, кроме записей не будет, где и найдутся все доступные правосудию виновные.
А Мерен уйдет, да... А нам никуда на всей планете не деться. А Мерен уйдет... А нам почему не уйти?
Быстро взяв сотовый, набрал Михаила.
— Привет, уже на вокзал едешь? — Бодро произнес я.
— Нет, дома пока, — ответил он подавленно.
— Предлагаю съездить вместе кое-куда. Помнишь, отдыхали там хорошо? Вода, правда, студеная, но чистая.
— Думаешь? — С сомнением произнес Михаил. — И сколько дней мы там наотдыхаем?
— Пока нервы не успокоятся. Ребят тоже зови, что им без толку кататься.
На том конце провода замолчали.
— Радио будет, всегда можно быть в курсе событий. Вдруг причину нашей тревоги сломают, когда в дом полезут? — Дал я ему призрачную надежду.
— А если нет...
— Будем отдыхать дальше. — Терпеливо продолжил я. — Сейчас день ото дня теплее. Охота, рыбалка. Может, познакомимся там с кем. В конце концов, это лучше, чем постоянно сидеть в четырех стенах.
— Я заеду? — Решился Михаил.
— Ага.
Вдохнув и выдохнув пару раз, еще раз утвердился в своем решении. На всякий случай позвонил начальству и предупредил, что заболел — посоветовали беречь себя... Постараемся. Девушкам же отправил короткие смс, что все у нас окончено — опять же, общей рассылкой на три номера. Было немного грустно на душе, но ощущение слома старой жизни и без того проходило через весь вечер неразрывной лентой. Выключил телефон, не дожидаясь ответа.
Собранный пакетик в итоге пригодился. Только вдобавок к нему положил теплых вещей и сменную обувь.
Михаил подъехал через половину часа, тоже отнесясь к предстоящему приключению ответственно — в багажнике была даже палатка со спальными мешками. Остальной объем кузова набили едой и медикаментами на дорогу, не обсуждая между собой, как все это может понадобиться Там. Да и не особо разговаривали вообще, предпочитая слушать радио. А когда и оно надоело однотипными новостными сообщениями, то переключили на музыку.
Вряд ли что-то будет решено до следующего утра — это единственное, что прорывалось из уверенной канвы речи дикторов. Большие люди из столицы прибудут только завтра, а до этого местным не хотелось брать ответственность.
А может, компетентные лица просветили дом тепловизорами и схватились за головы — ведь там, где должны быть более двух десятков человек, наверняка никого нет...
Даже не знаю, стоит ли в таком случае штурмовать заведомо пустой дом. Телекамеры все портят — одно дело заочно отчитаться об успешном штурме, а другое — сообщить, что никаких похитителей и заложников уже нет. Ушли через плотное оцепление? Никто не поверит, как и в потайной ход под бетонным заводом. Рассказать про портал и собственную беспомощность в этой ситуации? Ведь преследовать голыми вооруженного соперника — та еще затея.
— Тут телевизор есть, — указал Михаил на слишком широкий для магнитолы экран. — Включи, если хочешь. Фильмы, извини, забыл.
Под колесами вилась знакомая "проблемная" дорога, грозясь растянуться на добрый час времени. Стемнело окончательно, извивы разбитого направления высвечивались фарами до следующего поворота, которых тут было больше, чем заправок на мкаде.
Переночевать решили в машине, рационально решив, что соваться "Туда" ночью — глупость. Утром же пообещали быть ребята — они успели уехать достаточно далеко, чтобы вернуться быстро, так что ночевать будут в мотеле, а сюда подъедут вместе со знакомым водителем. Для связи использовалась обычная трубка за восемьсот рублей, купленная вместе с симкой в ларьке под честные уверения, что серию и номер паспорта помним наизусть, а паспорт забыли дома. Собственно, продавец хотел продать его нам куда больше, чем отказать ввиду отсутствия документов, так что не сильно рефлексировал на этот счет. Имя-отчество, разумеется, были взяты случайные — вроде как, соседа Михаила по лестничной площадке. Олег и остальные тоже должны были озадачиться новым номером — ввиду нервной обстановки, как-то обходилось без споров. Хотя от конспирации и хотелось иногда нервно хихикнуть. Шпионы, тоже мне...
Утро встретило холодом остывшей за ночь машины и небольшой ломотой в теле от неудобной позы. Вышли в подлесок, размялись, перекусили, поглядывая то на дорогу, то в сторону портала. Из машины пело что-то радостное и легкомысленное — новостями не хотелось портить настроение раньше времени.
Примерно через два часа приехали ребята, умудрившись прихватить с собой пару ведерок готового шашлыка, за что им честь и хвала. Забрали мангал из газели, рассчитались с водителем, заверив, что пьяными за руль не полезем — вон, палатка у нас, отоспимся здесь, а завтра уже в город. В отпусках мы, нечего пенять на будний день. В общем, поверил — да и не сильно хотел сомневаться. Может, на шашлык по привычке рассчитывал, а мы его гоним.
А может, вид у его попутчиков, да и наш, был слишком смурным, не смотря на деланные улыбки. Хотя я бы назвал его сосредоточенным — когда знаешь, что нужно делать, осознаешь последствия, пусть тебе это и не сильно нравится.
— Мужики, там новости, — вылез из машины Михаила Олег.
Его туда отправили вещи выгружать, но телевизор в салоне оказался интереснее.
— И что?
— Прямая трансляция с Сейчас-ньюс: штурм, говорят, будет. И шевеления непонятные на территории завода. — С сомнением произнес он.
В итоге, все подготовленные для похода вещи оказались на земле, а все мы набились внутрь машины.
Сигнал телевизора ловился нормально, сказывалась добротная антенна, да и не сильно далеко от города в самом деле. Только экран располагался неудобно для второго ряда, оттого в ухо возбужденно дышал Матвей. Я выбрал себе место в первом ряду, бесцеремонно заняв место водителя. Впрочем, Михаил не возражал.
Картинка показывала пространство за ограждением под солидным углом, да еще с немалым приближением, из-за которого видимое размывалось даже на таком малом экране. Но отличить шевеление в виде крадущихся вдоль забора людей в форме было можно.
— Телевизионщикам за это по шапке не дадут? — Поинтересовался я вслух. — А если бы там были настоящие бандиты и смотрели сейчас ТВ?
— Тихо, — шикнул Олег. — Ты смотри вот сюда, — указал он пальцем в угол экрана, в нечто не совсем понятное, закрытое бетонными конструкциями грузового крана.
Словно услышав его, изображение на экране сменилось, отразив территорию с другой точки. На этот раз, пространство за краном было видно отчетливо — как и массивный отечественный погрузчик с ковшом-отвалом за ним. А внутри кабины...
"— Как вы можете видеть, внутри техники есть человек", — констатировала очевидное диктор — "Возможно, перед нашими глазами попытка прорыва боевиков..."
Погрузчик на видео дернулся, трогаясь с места. И тут же стекло кабины рассыпалось от пущенной пули.
— Снайпер. Отъездился, — пробормотал Михаил.
Силуэта внутри кабины видно не было. Тем не менее, техника вздрогнула вновь, опустила ковш и двинулась по дороге, вдоль подкрановой площадки.
"— Возможно, террорист укрылся внутри кабины. Экскаватор направляется к зданию, где предположительно находятся заложники и пособники террористов", — сообщал возбужденный голос.
— Что они задумали? — Грыз ногти Олег. — Зачем им прорываться?
Ответ нашелся через десяток секунд, и поразил даже профессионального диктора. Во всяком случае, так можно было понять пять секунд растерянной тишины в момент, когда погрузчик отвалом просто въехал в легкое быстровозводимое здание с порталом, снеся стены и содержимое здания. А затем техника дернулась обратно, раскидывая обломки строения в стороны. И врезалась в здание снова, снося его до хлама и опилок, до бетонных плит тайной секции, тут же сдвинутых в сторону, до серебристого мерцания портала, которому никакая техника ничего сделать не могла.
Увиденное вновь вызвало оторопь у диктора, который уже совершенно невнятно пытался объяснить действия террористов. Да и мы в машине притихли, позабыв, как дышать.
И дело не в том, что система наблюдения наверняка и надежно похоронена под строительным ломом и мусором, в которое все превратилось из-за ковша и колес тяжелого погрузчика.
Мы чувствовали, что у содеянного обязательно должно быть продолжение. Как бывает после яркой заставки. Как бывает после тянущейся паузы у фразы, полной недосказанности.
И оно — то, что мы все ожидали, хоть и не ведали, что именно — случилось, вызвав слаженный и пораженный выдох у всех нас. А спецназ, на экране рванувший было к зданию, растерянно встал, пусть и целя в рамку портала, но вряд ли собираясь стрелять.
Потому что из серебристой пелены перехода выходили женщины и дети — плотной, кажущейся нескончаемой рекой.
Они выходили нагими, прикрываясь руками, жались друг к другу, но не отходили от портала далеко, образуя плотный полукруг перед ним. Кажется, им кричали и требовательно показывали знаками бежать в сторону спецназа, но они замерли и продолжали чего-то ждать.
"— Это заложники?" — Словно сомневаясь, произнес диктор.
А подлетевший к первым в ряду женщинам спецназовец отчего-то встретил сопротивление, попытавшись забрать "заложницу" и увести ее в безопасное место. Более того, даже по видео без звука был понятен протест остальных в отношении его действий, отчего тот предпочел отступить назад.
И как вишенка на торте всеобщего непонимания — из портала вышагнул представительный мужчина, добродушный и улыбчивый. Он пару секунд поискал что-то под ногами, чтобы потом выпрямиться и с довольным выражением на лице помахать белым полотном над головой.
— Это же Мерен, — выдохнул очевидное-невероятное Олег.
Ну а Мерен улыбался, продолжая махать полотном за спинами своего живого щита.
— Знаете, что? — Произнес Михаил спокойно и рассудительно.
— М?
— Есть мнение, что он не сдаваться пришел.
— Есть мнение, — вторил ему Алексей, вытягиваясь расслабленно на заднем сидении машины. — Что мы можем вернуться домой.
А на экране, незаметно юркнувшие из портала подручные Мерена подняли и разворачивали над головой то, что некогда было бежевой занавеской, порезанной на полосы.
Сейчас же оно содержало в себе короткую, но емкую фразу, намалеванную зеленой краской:
"Привет, Земляне!"
Эпилог 1
Брать интервью — дело нелегкое. Делать это неподготовленным, у потенциального преступника, под прицелами оружия, пусть и дружественного — достойно профессионала. Такой, разумеется, водится в столицах, а если и бывает откомандирован на важное и неординарное событие, то своего не упустит. Тем более, что местные власти ему не особо и указ — вон, губернатор области и тот держался, как отец на свадьбе дочери на шестом месяце беременности: улыбается и кивает, но сам пьян в стельку. Запретить хочет, но куда там — поздно... Спецназ пожимал плечами — в самом деле, сумасшедшие из портала не их профиль, как и иные контакторы — но вы все же узнайте, постарайтесь, где они держат двадцать человек, а потом отпрыгивайте в сторону, потому что будем бить. Вовремя отпрыгивать в сторону журналист умел, оттого на риск шел со спокойной душой, беспокоясь куда более за качество картинки и связи. Люди хотели прямой эфир.
— Уважаемый Варам Мерен Белилетдил, — легко отскакивали от языка представительного мужчины в дорогом костюме непривычные слова. — Можно ли назвать недопониманием события последних дней?
Его собеседник кутался в ту самую ткань, на которой было торжественное приветствие всем землянам. Впрочем, части слов читались и сейчас, а восклицательный знак был на груди иномирянина.
— Мой дорогой друг, — улыбался тот здоровой, но печальной улыбкой. — Все это — досадное недоразумение. Мы не знали в своих странствиях, что встретим тут достойных людей.
— Значит ли это, что мои сограждане вернутся домой? — Осторожно уточнил журналист.
— Безусловно, — важно кивнул Мерен. — Кроме этого, в знак признания нашей ошибки и в качестве компенсации твоим согражданам, мы полностью исцелили их тело.
— Простите? — Укрыл за вежливостью непонимание интервьюер. — Они были ранены?
— Они не были ранены. — Не согласился иномирянин. — Можно ли назвать ранами то, что делают с нами годы? Мы же своим талантом восстановили здоровье каждому их них, полностью. Это нелегко, дорого и сложно, но мы вовремя поняли глубину своей ошибки и не хотели бы, чтобы она стала препятствием нашей дружбы с твоим народом. Аваан, попроси наших новых друзей пройти сюда.
От Мерена в сторону портала тут же метнулся подручный, исчезнув в серебристом мерцании. А через некоторое время, из рамки вышагнули мужчины самого разного возраста, числом десять. Самые обычные, казалось бы — просто подтянутые, чуть ошарашенные, но даже с виду — абсолютно целые и невредимые. А еще — с чистой кожей почти без морщин, со здоровыми ногами без сетки вен, что для некоторых почтенных мужиков за пятьдесят смотрелось весьма необычно, без дряблых животов и со здоровыми зубами, особенно заметными в искренних улыбках на лицах тех, кто вновь возвращался домой...
Единственные, кто был недоволен их возвращением — координаторы, которые видели только половину пленных и не могли дать команду на захват. С другой стороны, даже они понимали, что никакой команды уже не будет, и дело принимает совершенно неожиданный оборот.
— Мой народ, — продолжил Мерен. — Умеет вернуть телу абсолютное здоровье. Как вы видите, я не обманываю. Вы можете спросить наших невольных гостей сами о том, как они себя чувствуют.
Чуть смущенно постояв под объективом камер, мужики сообразили, что их ничего не держит и быстро ретировались в сторону выхода с заводской территории. Их никто не держал — разве что под конец пути приняли в чуткие и бережные руки уже свои офицеры, давая одежду и уже на ходу задавая уточняющие вопросы о том, где они были.
— Это довольно необычно, — признал журналист. — Простите, но наши зрители обязательно спросят меня, почему некоторые из ваших соратников не выглядят настолько идеально.
— Здоровье — это очень дорого, — покачал головой его собеседник. — Мой народ после выплаты виры теперь будет долго голодать. Но иначе мы поступить не могли. Я думаю, мы могли бы сотрудничать с вашим народом, — деловито и прямолинейно добавил он. — Я думаю, что у вас достаточно еды для моего народа и есть те, кто желал бы себе здоровья в обмен.
— У вас отличное знание языка. Вы очень много знаете о нашем мире. — Сделал комплимент журналист, чувствуя, что в этот раз набрел на сенсацию.
Потому что бредни и голые люди из портала — это одно. А живое доказательство, что человеку могут дать здоровье и несколько дополнительных лет жизни — это уже потрясало основы. И это гарантированно будет не замолчать, не запретить и не залить бетоном. Только вот столь отличное знание языка все портило и грозило обернуть ситуацию грандиозным фарсом — ведь иномирянину не положено говорить на одном с нами языке...
— К стыду своему, в первый раз я встретился с не лучшими представителями вашего народа, — грустно покачал головой Мерен. — Можно ли назвать хорошими тех, кто продает своих соотечественников?
— Вы можете назвать имя торговца? — Новой волной накрыл журналиста азарт.
— О да, мои слуги помнят его имя. Я же предпочту забыть, — сжал он губы. — Я не сразу понял, кого мне продали за плохой металл. Я не знал тогда их языка, но я умею и люблю учиться! Тогда я выучил ваш язык и узнал многое про ваш мир.
— Те, кого вам продали, они живы?
— Разумеется! — Возмутился он. — Я был добр и ласков к каждому из них!
— В вашем мире распространена работорговля?
— Вовсе нет, — отмахнулся Мерен. — Но я не знал, распространена ли она в вашем. И когда я увидел, что этим тад-жи-кам и уз-бе-кам будет лучше у меня, пусть и ценой моего товара...
Рука журналиста с силой обхватила микрофон, компенсируя желание тела ликовать. А в штабе операции лютовали и требовали немедленно обесточить трансляцию. А губернатор области продолжал делать самое правильное, что можно было в его ситуации — пить. Потому как беременность условной дочери по всей видимости усложнялась тем, что ребеночек в семье будет темнокожим...
— Скоро я попрошу их перейти сюда, обратно в свой дом. Вы расспросите их лично, кто их продал и почему, — качнул плечом Мерен. — А сейчас они кушают, и я не имею права лишать их еды. Для нас это важно.
— Уважаемый Варам Мерен Белилетдил, насчет вашего предложения. В нашем мире действительно нет проблем с едой и будет множество желающих заплатить за здоровье. Согласитесь ли вы сотрудничать с нашими властями в деле организации очереди на ваши услуги?
— Дело не только в еде, — задумчиво произнес тот. — Мой народ гоним, у него много врагов. Мой мир далеко не дружелюбен, но это мой мир и я хочу в нем жить. И поверьте, мы знаем цену жизни и здоровью. Немногие из моего народа заслужили право на полное исцеление. Будет правильным, если ваши люди отплатят не только пищей, но и пользой для моего мира.
— Например, какую пользу мы можем принести вам?
— У нас обычные потребности, — улыбнулся иномирянин. — Мы не откажемся от теплого меха зверя, от добычи охотника или рыбака. Нам нужна охрана от блуждающих городов, нам важно освободить окрестный лес от чудовищ и не дать другим, злым племенам, увести нас в полон. С юга нас подпирают звероящеры, с востока дует холодом мертвый лес.
— Звучит, как подвиг. Мало кто из людей способен на такое.
— Но кто-то, безусловно, справится.
— Однако есть те, кто не в силах взять оружие в руки из-за возраста, но очень важен нашему обществу.
— Наверняка они вырастили достойных сыновей, способных держать оружие.
— Далеко не все смогут похвастать такой удачей.
— Тогда пусть платят достойным, — отметил тот, располагающе улыбаясь. — Или пусть платит общество. Но плату я приму только на моей стороне.
— В нашем мире нет подобных опасностей. Как вы относитесь к тому, чтобы попробовать пожить у нас?
— Никогда.
— Можно ли узнать о мотиве вашего решения.
— Потому что Там — власть это я. — Жестко ответил Уважаемый Мерен Варам Белилитдил.
— И последний вопрос, — поспешил журналист, заметив солдат, пытающихся взломать дверь в автобус с ретранслятором. — Ваши способности действительно поражают. Как вы считаете, возможно ли что кто-то из моих сограждан сможет ими овладеть?
— За отдельную плату я готов проверить каждого.
— Это очень современный подход, — чуть обескураженно произнес журналист. — Вы видели многих моих сограждан. Как вы расцениваете их шансы на успех?
— Как очень малый. Но я не считаю, что талант сделает твоего человека счастливым, — искренне признался Мерен. — Человек с талантом, не способный защитить себя, перестает быть себе хозяином. Это ужасный удел и проклятье.
— Возможно, в нашем мире это будет не так?
— В моем мире это именно так. А в твоем нет этого волшебства.
— Так как же одаренному научиться защитить себя? — Добавилось суеты в вопрос.
Дверь в автобус уже сломали и сейчас обесточивали все, что угодно. Еще немного, и они догадаются снять клеммы с источника бесперебойного питания.
— Найти наставника и оплатить ему за его мудрость, — хмыкнул Мерен. — Но обычно это очень дорого. Почти стоимостью в целую жизнь.
— И что, никаких шансов?
— Ну, разве что вы найдете наставника, который каким-то чудом проиграет вам пять лет службы. — Шутливо подмигнул Мерен в камеру.
Эпилог 2
Линия под перьевой ручкой вырисовывала идеальный круг, даря поистине эстетическое удовольствие и законную гордость за самого себя. Получилось — уже тридцать раз получилось на альбомном листе бумаги, один за другим, почти без смещения относительно друг друга, что выдавало идеальный глазомер и недюжинную старательность по его обретению. Правда, на предыдущих двадцати листах была та еще халтура, но туда заглядывать — только настроение себе портить.
— Сергей, у секретаря министра опять компьютер виснет.
— Хорошо, Эдуард Семенович, — прикрыв альбом распечатками с тестовых страниц принтера, поднялся я из-за стола и отправился в который раз выручать родное министерство.
Ничего не меняется, все по-прежнему в родном здании. Разве что Анна Михайловна ушла начальником департамента в соседнее ведомство, и место теперь ее пустует. Обещают найти кого-нибудь, да отдел кадров не особо торопится радовать, так что бумажки у нас перебирает один только шеф. Техника же осталась на мне — на что не жалуюсь. Хлопот, в принципе, стало даже меньше — новые компьютеры показывают себя довольно надежно, а все крупные поломки, коих исчезающе мало, решались по гарантии. С серверами моими тоже никаких проблем — большую их часть я остановил, основательно подчистив все следы от биткоинов и их добычи.
Как-то иначе после недавних событий стал относиться к закону и его исполнению, со здоровой серьезностью — по заветам Остапа Бендера предпочитая чтить уголовный кодекс. Заодно в серверной обновилась одна из стен — свежей покраской по штукатурке, за которой было кирпича в два слоя, старательно натасканных день за днем и уложенных по всем наставлениям мастеров с ютуба. Я теперь законопослушный гражданин — тихий и незаметный.
Счет в банке закрыл, ячейку сдал, ключи от слишком дорогой для моей зарплаты квартиры вернул обратно. Теперь снимаю однушку на две остановки дальше — пешком уже не дойти, но зато в дворах нет пробок по утру, да и соседи хорошие — потому что ни одного из них не видел и через стены не слышал. Ну а дом в Шарапово все равно оформлен не на меня. Железную дорогу, кстати, там строить отказались — из-за портала вся ветка пройдет севернее. Но мне место нравится, да и родителей туда отвез — тоже одобрили. Своя земля нужна, говорят, и я это все равно пойму, как вырасту. Потому продавать не думаю.
Новая планка оперативной памяти как обычно не подвела, вернув программе функциональность. Улыбнулся секретарше, предлагая принять работу — а та улыбнулась, крутя пальцами локон шелковистых волос продолжая смотреть не на монитор, а на меня. Так что пришлось постучать по пластиковой рамке экрана, привлекая внимание. Напротив чуть обескураженно сосредоточились на изображении программы и кивнули, одобряя.
Как говорит один умный человек, это не я такой красивый и обворожительный, это от меня шибает неумело поглощенной энергией. Как мотылек стремится на свет, так и представительницы прекрасной половины летят в сторону океана энергии, пусть и без опасности подпалить крылья — наоборот, они рассеиваемую энергию еще как воспринимают, обращая на пользу своему здоровью. Только сам процесс, хоть и приятен, но обязательно когда-нибудь да аукнется последствиями. Это мне на холостых и адекватных везло — а ведь бывают и иные, в комплекте с которыми идет злой муж с ружьем и ревность, вооруженная острым предметом. Да и выяснится если, что это не любовь была, а я такой подлец энергетический, то тоже вряд ли останется без последствий — от судебных исков до озлобленной родни...
В общем, надо учиться эту энергию использовать правильно или же скрывать в себе, окружающим жизнь не портя. Пока получается так себе, но стараюсь. Во всяком случае, научился не злоупотреблять.
— Сергей, я приду сегодня? — Мягко тронули за ворот и перевели ладонь руки на грудь.
— Юля, мы же обсуждали, — ответил я деликатно незаметно подкравшейся коллеге. — У тебя же есть ключи.
А чтобы не злоупотреблять — надо ограничиться всего одной, официальной и отпугивающей иной рабочий коллектив своим существованием. Потому как все равно приходится сталкиваться по работе, да и девушка оказалась умная, не избалованная и что самое важное — умеющая готовить. Не медик, правда, но я тут и сам записался на курсы медбрата — полезное в жизни умение, особенно когда представишь ситуацию, что из медикаментов только своя одежда и какие-нибудь палки, случайно оказавшиеся рядом.
Меня торопливо чмокнули в губы и удалились по коридору, завораживая покачиванием нижних девяносто. Аж головой встряхнул — вот от кого действительно шибает энергией. Может, ей тоже найти возможность и провериться на талант? Хотя нет, ни в коем случае — решительно отвернулся я, зашагав обратно в кабинет. Эдак замучаешься потом отбивать от каждого встречного-привороженного.
Рабочий день кончился, но я все же добил оставшиеся в альбоме страницы и поднялся из-за стола уже в седьмом часу. Выглянул в окно, кивнул министру и засобирался домой. Пятница — вечер, прекрасное время, которое обязательно обернется столь же прекрасной ночью, а потом и утром, из которого можно будет выскользнуть, отговорившись обещанием вернуться с подарком.
Так и получилось — рассвет уже наливался теплом нового дня, когда я тихонько вышел из подъезда и зашагал к остановке на первый рейс троллейбуса. Там две пересадки, и дальше только пешком — в разросшийся за последние полгода развлекательный квартал, отстроенный на месте бывшей промзоны, выкупленной у старых владельцев практически не торгуясь. Вот куда действительно стоило вкладывать деньги — но никогда не знаешь, как обернется жизнь.
Теперь на месте угрюмых цехов стояли фешенебельные отели и развлекательные центры, вместо заросших складских площадок — огромные парковки перед торговыми домами, а зданий различных клиник было столько, что те буквально шли один за другим, вовсе не стесняясь такой плотности на довольно ограниченную площадь. Потому как клиентов было валом для всех — со всей страны и даже со всего мира.
Весть о том, что здоровье теперь продается, не удалось замолчать. Так же не удалось заговорить говорильнями экспертов и законодательно запретить — народ просто вышел на улицы, требуя равных условий для всех, логично опасаясь, что иначе правительство вновь решит, что для них лучше. Люди хотели идти на Ту сторону, и никакие ужастики не могли их от этого отвернуть. Восемнадцать бывших работников бетонного завода с их идеальным здоровьем послужили лучшей рекламой (должно было быть двадцать, но двоих водителей погрузчика не нашли, но их родственникам уже разбогатевшие к тому времени иномиряне выплатили более, чем щедрую компенсацию).
В общем, государство в итоге сделало то, что нужно, когда запретить не удается — то есть, возглавило.
— Какую вам страховку? — Чуть позевывая, спросила девочка в киоске Росужасстраха, занеся ручку над типовым бланком.
Новенькая.
— Первый километр, на половину дня. — Улыбаясь, ответил я.
Вся площадь непосредственно перед порталом ныне выглядела нагромождением сложного бюрократического аппарата, отпугивающего праздно любопытствующих одним фактом своего существования. Для начала, чтобы пройти дальше, нужно было купить страховку — ведь государство заботится о нас.
— Пять тысяч рублей, — посмотрела девушка пристально и с некоторым интересом.
Забота у нас в стране — дело недешевое.
— Вот, возьмите, у меня картой, — протянул я кредитку.
— Думаете, окупится? — Не спешила она проводить операцию, глядя теперь с сочувствием. — Первый круг, только птицы случайные.
— Я на хозяйственные работы. Дом строим, — изобразил я уверенность.
— А, — со скрытым разочарованием, вызванным потерей интереса к очередному "работяге", копящему на "камушек" день за днем на работе подай-принеси, в надежде когда-нибудь его продать и вернуть кредит.
Много тут таких, в самом деле. И если посчитать — шансы довольно неплохие, ведь при удаче малый камень можно заработать за месяц упорного труда на тяжелых работах, затратив чуть больше полутора сотен тысяч. А сам камень, если повезет, идет от трехсот до миллиона рублей — уже на этой стороне. Если не обманут. И если удастся собрать деньги на страховку здесь.
— По умышленным повреждениям самому себе возмещений нет, — пробубнила девушка, возвращая чек. — Медосвидетельствование проходили?
— Да, в городе. Вот бланк.
Кстати говоря, еще одна тысяча рублей. Тут оно стоит три.
— Тогда берите номерок в очереди вон у той стойки. — Подцепила она степлером бумажку к договору страхования.
— Спасибо, — поблагодарил я.
Часть площади занимали скамьи под крытыми навесами, между которыми можно было обилетиться у соответствующего терминала и получить примерное время, когда подойдет очередь зайти в портал. Ну а во время этого ожидания предлагались все развлечения мира — напитки, еда из известных сетевых закусочных, расставленных по краям площади. Ходили промоутеры, раздавая листовки, соблазнявшие то курсами боевых искусств и владения мечом, то обещая выкупить ваш камешек дороже рынка, то гарантируя работу на Той стороне за приемлемые комиссионные.
Самого портала не видно — он теперь внутри солидного здания в центре площади, за закрытыми дверями с электронными табло над ними. Внутри раздевалки и платные хранилища, обменные пункты и чего-то только нет... Даже гостиница своя есть и дьюти-фри со спиртным. Якобы, территория другого государства...
Уселся на пустующий ряд скамеек, у самого края, чтобы не царапать случайный взгляд. На билетике — сорок минут до входа.
Справа доносился гогот луженых глоток — это слаженная бригада из шести человек наверняка мандражировала перед походом за пятый километр. Видел их тут раньше, удачливые. В прошлый раз медведя завалили — кое-как дотащили до лагеря, где им его мигом обменяли на двенадцать малых камней. Шесть из которых они же сами на себя и потратили — медведь немало их потрепал. Он "Там" не чета нашему — с железный гараж размером... Но и шесть камней в плюс — уже нехилая удача. От миллиона восемьсот до шести полновесных.
— Сергей? — Словно не веря, окликнули слева.
Я обернулся, с улыбкой встречая знакомое лицо.
— Привет, Миша, — поднялся я для рукопожатия.
— Какими судьбами? — Затряс он рукой, оглядывая с явной радостью.
Давно не виделись. Да, собственно, с того самого дня, когда жизнь вновь показалась безоблачной и простой.
— На экскурсию вот выбрался, — скромно ответил ему. — Весь мир сюда едет, а я живу в этом городе, а ни разу не был, — подмигнул ему. — Как они там все организовали — интересно же.
— Удивишься, сильно, — согласно качнул он головой. — Сервис там — высший класс, если деньги есть. Одежду, кстати, уже купил?
— А надо было?
— Ну они дают набедренную повязку после других людей. — Поморщился он. — Это тебе уже когда заходить будешь, скажут, и предложат за пять тысяч набор с обувью и шапкой. Дорого. Могу за три уступить, у нас там своя ячейка на Той стороне.
— У вас?
— Ага. С ребятами вот уже половину месяца ходим, — показал он головой куда-то назад. — На мелочь пока, правда. Кролики там, зайцы, ящерицы... Пока такой наш уровень, — хмыкнул он, улыбаясь.
— И как, удачно?
— На жизнь хватает, — деловито качнул он головой. — Если хочешь, я с ребятами поговорю, и тебя можем в бригаду взять.
— Нет, спасибо, — вежливо отказался я. — Слышал, что те зайцы могут ногу откусить.
— Как без риска, — нейтрально пожал он плечом. — Пока Бог миловал. А доход хороший... Почти, как тогда, если день удачный.
— Да не, я как-нибудь обычно, по карьерной лестнице, потихоньку.
— Ну, смотри, — вновь улыбнулся Михаил. — Если что, где клуб — знаешь. У нас теперь там все гораздо серьезнее, чем раньше. Ахнешь просто.
— Заинтересовал, — покивал я из вежливости.
— Ну, бывай! — Не уловив энтузиазма, пожал он руку и отправился к своим.
Покосившись через некоторое время, рассмотрел старых товарищей — Олег, Алексей, Матвей, Михаил. Все в сборе. Только лица куда суровей и ожесточённее. Это да, "Та сторона" особо не балует вольных охотников. Зверье бешеное, раны от него плохие, да еще разные скоты из сограждан любят подстерегать на обратной дороге. Зато вернешься с добычей — король. Хоть там трать, у портала: на местную водку и местных девок, что у нас — на тот же набор. Ну, у нас правда всяко побогаче: еще машины, квартиры... Только налоговая очень просит декларацию заполнить, если сподобишься на покупку. Вон, кстати, их красивый домик в уголочке стоит. Тринадцать процентов отслюни от рискового промысла — и живи как все.
За ленивыми размышлениями, сменился номер на информационном щите. Сверился со своим — мой.
Протопал неспешно до дверей, отдал талон и дал себя сфотографировать. Система шустро сверила, выдав фамилию, имя, отчество и статус страховки — действующая.
— Добро пожаловать в Эдем! — С усталой торжественностью бывшего работника загса произнесла дородная женщина за стойкой. — Желаете купить видеозапись входа? Желаете приобрести одежду? Быть может, напитки? Платное хранилище? За гардеробную ответственности не несем! Нет? Тогда пройдите по синему коридору и удачи вам!
И так — каждый раз, хотя в системе наверняка зафиксированы десятки визитов. Не первый месяц.
Привычные ощущение перехода — но на этот раз уже не в холод, а в жару раскочегарившегося-таки лета. Теперь Там гораздо теплее, чем здесь.
— Олух царя небесного, ты где ходишь?! — Окликнул сварливый голос со стороны шумной стройки, стучавшей десятками молотков. — А ну живо сюда!
— Иду, — вздохнул я, принимая обычную бесплатную повязку и плетясь в сторону нового строительства.
Кстати говоря, повязка — чистейшая. Но кому это видно со стороны?
Поляна перед порталом, некогда небольшая, сейчас была вырублена на сотни метров вокруг и плотно застроена невысокими бревенчатыми теремами в один-два этажа. Собственно, раньше предполагалось, что этого хватит, но сейчас многие здания уже активно перестраивали в трехэтажные, где это возможно, или городили мансарду — потому как оказалось неожиданно много желающих хотя бы переночевать внутри охраняемого поселения, и не платить пять тысяч страховки и тысячу за медосмотр еще раз. Да и службами место прирастало, постепенно обретая очертания настоящего города — с отделениями правопорядка и легальными борделями. Там и там, бывало, служили наши же граждане. Вернее, так выходило, что служили они не городу, а персонально и лично Уважаемую Мерену Вараму Белилитдилу, за последние полгода умудрившемуся взять под свою руку несколько тысяч человек, что по меркам этого мира было уже очень и очень серьезно. Вплоть до того, что Мерен всерьез подумывал, какой пятый слог добавить к имени — означающий "великий" или "хитроумный". Ну а я...
— Бездельник, ты чего на ворота уставился?! — Грозно смотрел рекомый Мерен, наряженный в одежды прораба. — Еще одно опоздание — и ноги твоей на стройке не будет!
— Да, господин, — вздохнул я и поспешил во внутрь.
Дверь за мной тут же захлопнулась, и торопливый бег стало возможно сменить на обычный шаг.
— Привет, Андраник, — кивнул я хорошему знакомому, корпевшему в свете дня, прорывавшихся через высокие окна, над бухгалтерией нового городка.
— И тебе не хворать, — отозвался он, не поворачиваясь.
Сложное это дело — соединять финансово два мира. Для этого и люди нужны, и опыт и влияние тут и там — вот и старается вместе с племянником, в тайне от родного государства. Впрочем, для родной страны он уже полгода, как пропал без вести и возвращаться не торопится. Там его все равно ждут только люди из следственного комитета, очень желающие знать подробности насчет строительства здания вокруг портала. А тут — власть и уважение. Даже на Мерена покрикивает (по делу), хотя тот ему жизнь сохранил и искренне уважает.
Меня Андраник не сильно привечает, хоть и отдает себе отчет, что нет особой моей вины в произошедшем. Все равно Мерен совершил бы то, что хотел. Но то самое "если бы", да "кабы" все равно отдает в нем ворчанием и хмурыми взглядами в мой адрес.
— Ну, научился писать твою эту букву "о" нормально, а не как контуженная курица?! — Грозно спросил Мерен, стоило нам остановиться в дальней горнице.
— Конечно, — оскорбился я, подошел к стоящему в углу столу, разравнял песок на ней и, подхватив острую палочку, изобразил результат своих усилий.
— Ну наконец-то, недели не прошло! — Продолжал он ворчать, пристально разглядывая идеальный круг. — Никогда не видел такого бездаря и неуча! Никаких сил моих нет! За что мне на последних годах жизни такое испытание?!
— Так нормально или нет?
— Нормально, — неожиданно спокойно произнес он. — Еще шестьдесят две руны, и можно считать тебя грамотным человеком.
— На прошлой неделе их было пятнадцать, — обескураженно вздохнул, считая, что мучениям моим почти пришел конец.
— Все они комбинируются из пятнадцати, — отмахнулся Мерен. — Но с твоим талантом придется зубрить все девяносто.
Окончательно запутавшись в подсчетах, просто махнул рукой и предложил показать новую. Получил невнятную загогулину, изображенную на куске выделанной кожи и приказ немедленно идти в подвал — из большого камня медведя следовало отсечь около сотни мелких...
Я аж завыл от предчувствия монотонной и крайне деликатной работы, в процессе которой наверняка запорю не меньше трети и за каждую из них потом вынужден буду выслушивать стенания и крики Мерена.
Как будто сам он не запарывает столько же.
— Иди-иди. — Махнул тот руками, выгоняя из комнаты. — А справишься — так уж и быть, повышу до старшего ученика.
Как будто я у него не один-единственный...
— Гребанный карьерный рост, — плюнул я незаметно, выйдя в коридор, и через незаметную калитку в стене юркнул на лестницу второго этажа. — И спрашивается, какое мне от этого удовольствие, а?
— Я все слышу!
— Ладно хоть наставник умный и понимающий, светоч мудрости и таланта, — продолжал я бормотать тем же тоном.
— То-то же!
— И если я справлюсь, то наверняка прикажет Андранику перевести мне тысяч двести...
— Хрен тебе!
— Мне девушке на подарок! — Возмутился я.
— Больше пяти штук запорешь — никаких денег!
— Ладно-ладно... — Заворчал я, останавливаясь в небольшой комнатке, заглубленной метров на семь под землю, с освещением в виде зачарованных камешков над головой.
Присел на лавку перед грубо сколоченным столом, на котором в самом центре переливался алой тьмой круглый камень в кулак ребенка величиной — сосредоточие сердца Каменного медведя.
— Придется поработать. — Вздохнул я, положив рядом изображение новой руны. — И учить.
Затем воровато оглянулся назад и незаметно выудил из тайника в камешке на бедре прозрачный камешек-пустышку.
"А если повезет, то и выделить талант медведя, запоров не больше пяти камней. А не треть, как обычно".
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
