|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 23
Сложно разубедить человека, привыкшего думать о людях штампами. Особенно в юном возрасте, когда кажется, что главным рычагом в мире являются деньги, а значит мир делится на тех, у кого они есть, и других — кому они нужны. У Артура было сто тысяч для меня, аккуратными зеленоватыми купюрами, перетянутыми в несколько витков тонкой резинкой. И он с некоторой еще детской искренностью недоумевал, как их можно не взять.
— Просто поедем, эй, — вкладывал он в одну фразу столько эмоций и действий руками, что они легко заменяли с десяток минут скучных уговоров.
— Не хочу, — отвечал я равнодушно, заставляя весь его мир трещать по швам.
Не "мало", не "со старшим говорить буду" и не демонстративная поза обиженного человека, которая улавливается на раз, как бы кто не пытался сохранять напускное безразличие.
— Не интересно, — Легко улыбнулся я, стоя в дверях.
Назад в квартиру уходить не стал, иначе начнется цирк с длинными трелями звонка, а если его отключить — со стуком ногой по двери. Проще решить сразу, и пусть уходит сам, когда поймет.
Артур попытался вручить мне деньги в руки, разумно полагая, что их приятный вес и текстура заставят изменить решение.
— Бери, просто бери и поехали, а! — Тыкалась пачка мне в руку, повернутую тыльной стороной ладони к нему. — Приедешь, постоишь! Завтра приедешь, постоишь — столько же денег дадим, ну? Машину купишь, девушке подарки купишь, родителям поможешь, давай бери!
Закончилось это тем, что деньги упали на бетон лестничной площадки, а Артуру пришлось их поднимать под тихий, но резкий говор на незнакомом языке.
— Скажи Мерену, не работаю я с вами. Не хочу. Он поймет, — сохранял я спокойствие, хотя в этот раз на душе кое-что тревожно ворохнулось.
Не из-за Артура и его слов, просто свет в глазке двери Лилиной квартиры мигнул — будто подошла ближе.
— Мы сказали, — зло ответил он. — Не хочет, сказали! Ушел, сказали! Сам ушел! Он говорит: "я тоже пойду". И тоже ушел! А клиент уже пришел, ты понимаешь? Что мы ему скажем?!
— Договорились один раз, договоритесь и другой.
— Договорились. Без тебя договорились, когда тебя не было! Без тебя все хорошо было!
— Теперь тоже без меня хорошо будет.
— Не-ет. Тебя позвали, честно денег заплатили, — делал он ударения на паузах между слов, будто волна перекатывалась через барьер. — Вот скажи, а ты что сделал?
— Я его за стол не вел. На поляне Олег добро дал рядом с ним стоять.
— Олег? Кто такой Олег?! Ты должен был молча стоять! Да за такие деньги убить можно, а не стоять молча два часа! — Распалялся он.
— Значит, не сработаемся, — еще раз нервно глянул я на свет в глазке.
Лишь бы не вышла из квартиры. Придумает себе геройства, вылезет, а мне потом еще и за нее отвечай. Красивая и молодая женщина рядом — очень легкий рычаг давления.
— Ты человеку голову зачем задурил, а? Ты почему сейчас не хочешь по-человечески поехать-попрощаться с ним?! Ладно, не работай! Но объяснись с ним, — широкими жестами указывал он в сторону лифта. — Нам работать дай!
Показалось, или во время его тирады легонечко провернулся дверной замок?
— Поехали, объяснюсь, — чуть поспешно, не дожидаясь явления Лили, решился я.
— Вот, правильно же умеешь думать. — Расцвел улыбкой Артур, став на секунду очень похожим на своего дядю.
У того такие же мимические морщины на лице, хотя видел я его только серьезным или усталым. Наверное, в юности улыбался часто.
Видимо, сильно их припекло, и дело тут скорее в сроках, чем необходимости именно во мне. И без меня договорятся, тут не стоит о себе слишком много думать — Мерен покапризничает, но как кушать захочет, вернется. На новых условиях, правда, вернется и наверняка не сегодня, это тоже понятно — человек он умный и торговаться умеет. Клиент же Андраника, судя по всему, лечение хочет получить именно сейчас. Не удивлюсь, если ему до того основательно накапали на мозг, что процедуры прерывать нельзя — в рамках необходимости именно четырех визитов. В таком случае, он просто не поймет, если дело этим вечером сорвется. Это нам — интриги, деньги и торговля, а у человека на кону жизнь.
— Деньги бери, — уже как другу протянул Артур мне купюры.
— Сто пять.
— Эй, на сто ведь договорились, — с укором посмотрел он на меня.
— Так утро, ты при деньгах, машина не твоя.
Тот посмотрел, насупившись.
— Бери, — буркнул он все же, но извлеченную из кармана купюру к остальным приложил спокойно, тут же доставая сотовый и набирая номер.
— Переоденусь, минуту жди, — зашел я к себе, закрыв дверь.
По счастью, Лилия не вышла — выдохнул я. Быстро переодел тапочки на ботинки... Затем подумал и полностью сменил весь гардероб на яркое и красочное — есть у меня спортивный костюм в цветах прошлой олимпиады, с ромбами красного, белого и темно-синего цветов. Под него белую футболку, а на ноги "красивые" по мнению Мерена и моей мамы кроссовки.
— Готов, — захлопнул я дверь и сразу начал спуск по лестнице.
Опять же — не давая Лилии выйти, пока мы будем лифта ждать, и вставить что-нибудь вроде "я ключевой свидетель, не забудьте меня потом убить".
Потому что никакой гарантии, что зовут меня именно по рабочему поводу — не было.
— Деньги почему не оставил? — Спросил меня Артур на очередном лестничном марше, раз за разом пытаясь кого-то вызвонить. Но, видимо, трубку не брали, что не добавляло ему настроения.
Купюры же я по-прежнему держал в руке, потому как если все пойдет не так, то забрать у меня ключи и зайти потом ко мне, чтобы их вернуть — не будет для них проблемой.
— В банк хочу положить по пути, не против? — Сказав, краем глаза постарался отследить реакцию.
Из банка просто так деньги не заберешь. Если планы их криминальны, то что-то должно было мелькнуть на его лице. Та же жадность.
— Только быстро заедем, — сказал он скорее отмахиваясь от чужой блажи, раздраженно убирая сотовый в карман. — Люди ждут.
Может, не будут меня убивать?
"Или просто сотня тысяч для них — не деньги", — тут же поправился я, не собираясь расслабляться, и переложил купюры во внутренний карман спортивной куртки, к паспорту и документам.
Перед подъездом стоял тот же черный "Ленд Крузер", нагло опираясь на бордюр двумя колесами под неодобрительные взгляды бабушек со скамейки.
— Это мой знакомый, он извинится, — найдя взглядом "свою" Клавдию Никитичну, обратился я к ней, указывая на рядом идущего спутника.
— Я извиняюсь, торопился, — буркнул Артур, снимая машину с сигнализации, но за неискренность получил только возросшее роптание. — Человек умирает! — На нервах выдал он повышенным тоном, с хлопком двери закрыл водительскую дверь и взрыкнул заведенным мотором.
Наверное, из тех его оправданий, за которые прощают любое хамство на дороге.
Я только руками развел и еще раз улыбнулся обитателям лавочки, неспешно направляясь к машине через прохладу вечера середины весны.
— А Сережа, что, врач? — Шепнула бабка за спиной.
— Высокооплачиваемый, — весомо ответила ей Клавдия Никитична.
Вот, блин. Тут же заторопился и поспешил укрыться за дверью Ленд Крузера от сурового мира. Теперь точно переезжать — мало того, что эти как к себе заезжают, так еще не хватало очередей пенсионерок по утрам. Хотя с первыми вроде можно мирно разойтись, а для вторых придумать специальность, им не интересную... И не интересную их детям, внукам, родне, близким знакомым и домашним животным. Про настоящую работу мне никто не поверит — что мое слово и трудовая книжка против слов уважаемого человека... Обидятся разве что. Ладно, переживу — унял суетливые мысли, в которых было больше желания отвлечься от нынешних событий, чем пользы.
Заодно пообещал себе предпринять все для сохранения собственного спокойствия в прежних стенах.
Для начала, в банк заехал, предложив Артуру меня сопроводить — пусть тоже на камерах банковских покажется.
Хотел уже было скормить деньги банкомату, но, подумав, удержался. Во-первых, без гарантии, что мой визит вообще как-то разрешит их проблему, а значит надо быть готовым все вернуть. Во-вторых, если все пойдет совсем плохо, то для следователей внос денег на счет и пропажа человека смотрится совсем иначе, чем если в присутствии подозрительного человека деньги снять. В итоге, незаметно для сопровождающего обнулил зарплатную карту.
Сам толком не могу объяснить, зачем перестраховываюсь. Просто маятно на душе — оно, наверное, у каждого было бы, если его из дома вытаскивать и к инопланетянам везти.
До бетонного завода добирались, влетая на перекрестки на желтый и агрессивно перестраиваясь из ряда в ряд — Артур то и дело косился глазами на индикатор часов у приборной панели, и не оставлял попыток до кого-то дозвониться. Может, до дяди, а тому невежливо брать трубку при гостях. Или разрядилась, или где-то оставил, или тоже не берет с собой телефон в дом у портала — причин множество. Но Артура, судя по его упорству, не устраивала ни одна.
Приближалось пол девятого — то самое время, в которое проходил "ритуал" первый раз, а скорость авто под нами давно преодолела допустимую границу ограничения, за которой только лишение прав. Не смотря на такую лихость, на душе даже слегка отлегло — ради переправления меня на тот свет никто торопиться бы так не стал. Наоборот, зачем проявляться на камерах и оставаться в памяти людской и злопамятной? Опять же — ГАИ может остановить и запомнить. Но экипажей инспекторов, кстати говоря, так и не встретилось — промзона все же, час для нее поздний.
Тем удивительнее было увидеть синие отсветы на фасаде пятиэтажного офисного здания за поворот до нужного места. А после того, как Артур резко сбавил скорость и вырулил на финишную прямую — взгляд так и прикипел к тройке милицейских люстр, высвечивающих тусклое пространство позднего вечера вокруг себя.
Нашей машине пришлось встать у обочины — дальше проезда не было. Не из-за специальных машин — те перекрывали въезд на заводскую территорию, а из-за пары десятков человек в рабочей одежде, стоящих на проезжей части и довольно вяло реагирующих на сигналы клаксона. Где-то впереди у края дороги виделась машина скорой помощи; смотрелась дико и необычно пожарная машина, остановившаяся прямо за ней.
— Что происходит, — тихо выдавил из себя Артур, дрожащей рукой набирая новый номер на сотовом.
— Я, наверное, пойду, — выложил я чужие деньги на сиденье рядом с собой и тронул ручку двери.
— Погоди, эй! — Окликнули меня, но я уже выбрался из машины и захлопнул створку.
Тронул ворот ветровки, накидывая капюшон спортивного костюма на голову и направился в сторону людей.
Внутри меня слегка потряхивало, а от мыслей, что могло случиться, грозилась взять за глотку паническая атака. Потому силой воли заставил себя просто не думать, считая шаги и вдыхая, задерживая дыхание и выдыхая через каждый четвертый счет. Отпустило, когда оказался прямо напротив проходной — на солидном от нее расстоянии, дальше которого не пускали трое усталых сотрудников с автоматами. Зато отсюда можно было посмотреть на домик с "секретом" и около пяти черных иномарок рядом с ним, выстроившихся неаккуратно, будто брошенных по приезде.
Но что окончательно излечило от паники — знакомого фольксвагена Матвея среди них не было.
— Что случилось то? — Подошел я к мужчине, растерянно смолившему папиросу чуть поодаль.
— Террористы, — кашлянул он и добавил пару емких выражений, их характеризующих.
— Чего? — Дернулся я от изумления.
Наверное, от того, что тон мой содержал еще и солидную порцию недоверия, мужик счел себя оскорбленным, выкинул окурок и зачастил подробностями.
— А кто еще?! Я как выстрелы услышал, с Федорычем сразу на выход дернули, — помотал он головой, разыскивая рекомого. Не найдя, чертыхнулся и продолжил. — Мы тут кран-балку смотрели, хоть на высоте, но почти тут, на выезде. Я ремонтник и Федорыч тоже. Я выстрелы боевые от чего хочешь отличу! У меня охотничий билет уже пять лет, как есть! — Тут же заверил он, восприняв мое ошарашенное выражение лица за неверие. — В общем, я товарища за рукав и вниз, он за мной, не будь дурак. Вот прямо здесь тормознули, в милицию звонить, — кивнул он на уазики. — Те тоже ни черта не верят, но вроде приехать пообещали, — достал он новую сигарету. — А потом вообще кошмар. Мужики то смотреть высыпали. Я им ору — ко мне иди, а они стоят. Там то и их и заловили всех...
— Кто заловил? — Ошарашенно выдохнул я, чувствуя, как хрустят шестеренки в голове, пытаясь перемолоть услышанное.
Вернее, вставить нечто дикое в картину спокойного и размеренного существования нашего города.
— Да абреки эти и заловили! — Плюнул он на пол. — Низкие! Бородатые! Один, который в халате, шмальнул из пистолета и велел всем к тому дому идти, — кивнул он в сторону знакомого мне строения.
— Вот, м-мать. — Резко заболела голова.
— Ага. — Охотно поддержал он, закивав. — Кто кинулся на выход, те все ушли, никого не подстрелили, хоть и пол обоймы всадили следом. А те, кто встал — всех увели. Человек двадцать, считай четверть всей смены. Хорошие ребята, я там многих знаю, — незаметно для себя, сломал он так и не зажженную сигарету в пальцах.
— А полиция чего? — Спросил я, массируя виски ладонями.
— Чего-чего? Приехали, опросили, — погас он. — Я им что тебе сказал. А те — телефон и адрес записали и сказали идти домой.
— Чего не пошел?
— Так инструменты у меня там, на высоте, — выдохнул он тоскливо. — Я без них как, а?
— Так не сломают уж, — прикинул я высоту конструкции, созданную, чтобы таскать бетонные блоки перекрытий. — И воровать некому.
— А может, сегодня решится? — Спросил он с надеждой.
— Может быть, — ответил я несмелой улыбкой и побрел по дороге дальше, метя в сторону остановки общественного транспорта.
А нет, через эту дорогу же ничего не проедет сейчас — чуть поправил путь, рассчитывая выйти на параллельный проезд. Там тормозну кого-нибудь. Деньги — тронул снятую зарплату в кармане — деньги есть.
В голове все еще шумело. Поведение Мерена, легко опознанного со слов мужчины "человеком в халате", не ложилось ни в какие рамки. Владение им пистолетом — тоже... Хотя, если он поглотил того, кто им умел пользоваться, то... Но значит, он начал убивать наших?
— Очнись, — шепнул я себе, мотнув головой. — Он людей, как скот в дом согнал.
В дом, где на записях камер был и я тоже. Сидел с ним и пил. С террористом иномировым.
Неожиданно стало стыдно от этого жгучего желания пожалеть самого себя. Там, блин, люди в беде — убиты, похищены. А я тут переживаю, как бы срок прицепом не получить. Ну да, не хочется. А чем думал, когда с Матвеем сюда шел? Знал же, что не бывает без последствий. Сам выбрал, а теперь маешься.
После стыда пришла злость на себя и Мерена, а позже — желание хоть как-то все исправить. Хотя никакой возможности в этом нет, только усугублю все без пользы. Но разобраться, понять мотивы — требовали разум и душа.
Первую же притормозившую машину соблазнил тысячной купюрой и продиктовал адрес клуба реконструкторов. Если ребята смогли выбраться и еще не сбежали из города, то наверняка там.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
