Судоплатов прибалдел — Не переживай Отто, здесь им будет не там...
Нам тут спец технику подкинули, как только толпа ринется, пальнем пару раз в воздух и, если не остановятся, отступим в боковую улицу, освобождая им дорогу.
... Кому это им!?
Нас не предупреждали...
Да ты не переживай, ты же цирк любишь, значит тебе это понравится....
А вот вечером, если плохие дяди не поймут, что лучше дома сидеть, будет наша работа.
Постепенно толпа, подогретая разного рода "проповедниками" и горячительным, видя, а скорее точно зная, что национальная гвардия не будет вмешиваться, начала давить на маленькую кучку миротворцев.
В миротворцев полетели пустые бутылки и камни.
Толпа, заводясь от собственной безнаказанности, становилась все более и более агрессивной.
Напирая на стволы автоматов, но еще не уверенные, что по ним не будут стрелять, толпа начала скандировать — "... европейские свиньи, убирайтесь домой!! ... " ; "... русские и немецкие сволочи, вам место в чумных бараках ... " ....
Люди Скорцени, поводя стволами автоматов, начали медленно отступать в глубину улицы, с интересом прислушиваясь к нарастающему рокоту техники за спиной.
Судоплатов со своими помощниками о чем-то говорил по рации, видимо комментируя ситуацию для невидимого мех взвода.
Все геноссе — Наконец закруглился он — ПРОПУСКАЕМ технику!!!
Распоряжение немножко запоздало, опытные солдаты, еще до поступления приказа раздвинулись на две стороны и прижались к стенам домов, ошалело глядя на странные машины-платформы, на базе колесных боевых машин пехоты, неспешно выползавшие на площадь.
Удивление солдат вызвал даже не странный внешний вид машин — широкая многоколесная платформа, с двумя башнями, одна из которой была маленькая с пулеметом и гранатометом, а вторая широкая, высокая и из сплошного бронестекла.
На платформах в специальных держателях были закреплены какие-то широкие не то колеса, не то резиновые баки.
Таким старых солдат не удивишь — каких только боевых машин не бывает...
Но вот амбре, которое сопровождало эти машины, навевало очень стойкие и неприятные воспоминания о нарядах, которые были уж очень вне очереди и после слишком крутых подвигов.
Отто молча покосился на Судоплатова, который выглядел как хулиган, собирающийся отмочить свою коронную шутку над придурошным и упрямым соседом.
Толпа в недоумении отпрянула, не понимая, что происходит.
Кто-то попробовал кинуться под колеса машин. Тихо булькнули гранатометы и под непереносимую волну вони, в героев полетели плевки ярко голубой субстанции.
Солдаты, которые стояли в пятнадцати метрах от машин, начали давиться и спешно натягивать упрощенные противогазы, с голубой полосой, которые им выдали перед операцией.
Толпа забурлила, передние начали напирать на задних, пытаясь уйти с площади. Задние, не слыша выстрелов и не осознав происходящего, давили, желая поучаствовать в непонятном мероприятии.
На площади закрутился водоворот человеческих тел.
Платформы, выкатив на площадь, остановились и, неожиданно, держатели, откинувшиеся с бортов, поставили на брусчатку свой груз, который, выплюнув тощий соляровый выхлоп, развернулся и, неспешно покачиваясь на ходу, покатил на толпу, поводя кургузыми стволиками, которые торчали с боков.
Резиновые бочонки, приседая на своей полуспущенной камере, неспешно катились вдоль домов, снося столики кафе и зазевавшихся зевак; отжимая людей к центру площади и оплевывая их из своих брандспойтов липкими голубыми брызгами.
На площади закрутился визжащий водоворот тел, отжимаемый к центру площади.
Одновременно, из динамиков, установленных на платформах, раздалось на английском — "...всем немедленно сесть на землю и сцепить руки за головой..."
Одна машина, резко отличающаяся от других своим внешним видом, встала, слегка покачиваясь и поводя стволами, несколько другого типа, приподнятыми как лапы богомолов, напротив героической национальной гвардии.
Ошарашенный Скорцени повернулся к своему партнеру по операции — Павел, что, черт побери, это такое, вы что, все полковые нужники выгребли!? — прохрипел он из под маски противогаза.
... Фу, какое примитивное предположение — ни какой технической фантазии.
Есть такое интересное вещество, применяемое как сигнализатор опасности в больших шахтах — этилмеркаптан. Ощущение невыносимой вони и тошноту оно вызывает в разводке 1-10000ам.
Вот наши химики его слегка доработали по запаху и добавили: стабилизатор запаха, применяемый в парфюмерии и голубой анилиновый краситель. Так что эти герои цвести и пахнуть будут в течение двух недель.
В прошлом месяце мы эту прелесть один раз на добровольцах испытали — солдат пришлось срочно демобилизовать.
А почему только один раз и почему срочно демобилизовать!?
... А на второй раз добровольцев уже не было и этих пришлось срочно демобилизовать, так как с ними в одной казарме никто больше жить не хотел — чуть до бунта не дошло.
Отто заржал — Нет, ну вы русские, точно садисты!! Две недели! Цвести и пахнуть!! И даже Казарма не выдержала!!
А смыть этот запах чем-то можно — людям же обслуживать нужно ваши говновозки!?
... Ну, не надев полный комплект химической защиты, к ним никто не подходит.
Кроме того, сейчас смогли подобрать вещество, которое при использовании специального прибора, нейтрализует запах. Естественно и вещество и прибор относятся к уровню "свершено секретно".
Немец опять, что-то с надрывом просипел под маской.
Миротворцы, закинув оружие за спину и хрюкая друг другу из под противогазов, тыкали пальцами в разворачивающиеся перед ними действо. Некоторые, видимо в результате нервного стресса, трясясь, сползали по стенкам на брусчатку мостовой — ноги не держали.
Наконец Скорцени успокоился и смог связно спросить — А это что за машина, которая поставила по стойке смирно доблестных гвардейцев!?
... А это штурмовой вариант, для разрушения баррикад и зачистки на улицах города банд формирований, имеющих легкое оружие.
Машина полностью бронирована; более мощный двигатель и, взамен брандспойтов, вооружена двумя скорострельными автоматическими дробовиками, питание к которым подается по шлангам из корпуса. По одному шлангу — шарик из рубленной железной картечи, склеенной парафином, с добавкой катализатора, а, по второму шлангу, порция концентрированной перекиси водорода. Скорость полета заряда небольшая — 200м/сек, но картечь изрядно раскаляется. Убить, конечно, на расстоянии более 25 метров не убьет, но яйца лучше прикрыть сковородкой.
Точность стрельбы у всех этих машин, так себе — в нужную сторону.
Управление тоже — примерно в нужном направлении.
Но, знаешь, как говорят у нас в народе — носорог плохо видит и несколько неуклюж, но это проблема не носорога ....
Немцу опять стало плохо...
А в это время, на площади, тщательно организованная акция народного протеста подошла, а, точнее, рыдая села, к своему завершению.
Национальная гвардия и ее доблестное руководство тоже поняло намек и рассосалось в неизвестном направлении.
Динамики на платформах рявкнули — "... А теперь, все медленно опускают руки; медленно, не забывая оказывать помощь своим пострадавшим в давке товарищам, встают и медленно расходятся по домам.
Счастливых встреч с семьей... Удачного вам дня!! ...".
Миротворцам опять поплохело — слабый народ эти немецкие десантники...
На следующий день передовицы мировых газет вышли с кричащими заголовками: " ... Округ Колумбия в дерьме и крови..."; "... растоптанная Америка ..."; "... Янки говорят — это было страшно ..." ...
Сотни газет во всем мире, на десятках языках со вкусом смаковали попытку спровоцировать бунт и анархию в бывшей столицей, бывших США.
Точнее даже две независимые провокации — одна бунт безоружной подогретой алкоголем и наркотиками толпы, с пустыми бутылками и камнями, летящими в миротворцев и вторая — попытка организации кровавого ночного беспредела, когда вооруженные отряды боевиков, поддержанные криминалами и деклассированными элементами, должны были залить кровью весь Вашингтон, под лозунгом — "... чем больше крови, тем лучше — европейские сволочи ответят за все ... ".
Газетные полосы усеяли сотни фотографий — выбирать было из чего, буквально каждый шаг миротворцев, каждый выстрел, сделанный в воздух или по вооруженному противнику, фиксировался информационными подразделениями.
Специальная организация, на основе этих фотографий, определяла участников протеста и расписывала на них весь нанесенный городу убыток; стоимость работ по идентификации участников; штрафы за аморальное поведение, несущее угрозу обществу и затраты миротворческих сил на наведение порядка. В случае отказа оплачивать иски — описывалась вся доступная собственность или виновный отправлялся на каторжные работы.
Штат Колумбия стонал.
Весь мир смеялся — со вкусом, обсуждая, насколько, искусственное дерьмо, изобретенное русскими, вонючей и устойчивей, того дерьма, к которому привыкли янки.
Серьезные газеты, сдерживая хихиканье, устами лучших, и хорошо проплаченных юмористов рассуждали на тему: лирической голубизны и стойкости национальных ароматов, на разные варианты коллажируя интервью со спящими на улице людьми, которых семья не пустила домой — "... Боже!... Говорят это навсегда! ... И запах и окраска! ...Я уйду в монастырь! ... Как не примут!? ... Тогда мы организуем в Африке специальный, истинно американский монастырь... Да какие звери!? ... Вы вот, сами, почему, даже для интервью, ближе подойти не хотите!?..."
Несколько текстильных фирм выпустили майки с изображением потешных резиновых бубликов, плюющихся в разные стороны голубой краской и надписью "США Гуд Бай ".
В Европе они молниеносно стали культовой вещью молодежи.
Меньше шуток вызывало то, что происходило ночью.
В девять часов вечера, когда на город опустилось плотное ночное небо, неожиданно, во всех районах, где проживала беднота и афроамериканцы, погас свет и толпы людей, которые до этого кучковались в подвалах, пабах и подворотнях доходных домов, размахивая факелами и вопя, выплеснулись на улицы. Среди толпы, вооруженной арматурами и бейсбольными битами засуетились двухколесные тележки, развозящие спиртное и коктейли "Молотова".
Отдельно, вдоль домов, сопровождая горланящую массу, но, не высовываясь вперед, начали двигаться вооруженные карабинами и автоматами отряды людей в одинаковых серых рубашках и шляпах.
Перевернув и подпалив несколько автомашин, толпа бросилась в замершие от ужаса районы, где проживал средний класс и в центр города.
Точнее попыталась.
Неожиданно, в темноте, над толпой раздался спокойный голос, усиленный мощными динамиками — "... Уважаемые господа, дорогие граждане независимой территории Колумбия. Комитет Лиги Наций по чрезвычайным ситуациям настоятельно рекомендует вам положить на дорогу то, что вы держите в руках и считаете оружием, и, не собираясь больше чем по трое, проявить благоразумие и вернуться домой. В противном случае за вашу жизнь и здоровье никто ответственность не несет. Те, кто попытается, с любой целью, применить огнестрельное оружие будет уничтожаться на месте. Благодарю за внимание. Соблюдайте спокойствие и будьте благоразумны. На принятие решения вам дается десять минут .."
В динамиках пошел обратный отсчет....
На улицах засуетились. На перекрестках стали появляться баррикады из сваленных афишных будок, перевернутых машин и скамеек.
Дети мои — продолжил голос с неба — подумайте о вашей душе. Грехи братоубийства и попытки лишения себя жизни — это самые страшные грехи, совершаемые человеком. Вернитесь к своим семьям и упадите на колени в раскаянье. Братья мои! Не совершайте самоубийства и не заставляйте вашего ближнего, брать на себя тяжкий грех вынужденного убийства. Как завешал отец наш ....
У кого-то на улице не выдержали нервы и несколько человек выскочив на середину мостовой начали палить в верх, откуда, сопровождаемый обратным отсчетом, звучал голос невидимого проповедника.
Раздались три громких хлопка и тела, развороченные внутренними разрывами 20мм авиа снарядов были отброшены на мостовую.
В непроницаемо темном небе, в двухстах метрах над толпой, снайперы, которые стационарно расположились со своими антиматериалками с инфракрасными прицелами на решетчатой платформе вертостата, тщательно отметили на картах строгой отчетности время и место подавления уголовного элемента, вооруженного огнестрельным оружием. Торопиться им было некуда, до конца проповеди оставалось еще пять минут.
Позже, на страницах газет, мировая пишущая братия прокомментирует эти снимки — "...демократия и урок гуманности пришли с неба ...".
Толпа, неожиданно осознав, что вместо обещаемого ночного балдежа, с красивой и героической дракой, выпивкой и визжащими бабенками с богатых окраин, ее будут просто методично убивать, кинулась под защиту домов.
Провокаторы в серых рубашках и шляпах забегали в растерявшейся толпе, призывая, угрожая и подначивая. Заметались развозчики спиртного и коктейлей "Молотова". Стрелки, короткими перебежками переместились к баррикадам.
Обратный отсчет заканчивался.
Пятерки спецназа, к каждой из которых был придан документалист, два снайпера и оператор тяжелого бублика, начали подтягиваться к баррикадам, которыми сами себя изолировали в дешевых спальных районах бунтовщики.
Спецура, в бронежилетах и сферах, вяло переругивалась, недовольная тем, что вместо штатного оружия пришлось взять более тяжелые, дробовые автоматические карабины — "на дурачка".
Патрон, в котором половина мощности приходилась на оптический заряд; коробка оптического рефлектора на конце ствола и камера 8мм цейсовского фоторегистратора сбоку, в просторечье "стукача" — тоже не вызывали особого восторга.
Командир прекратил базар — Хорош мужики! Вы не на боевой операции. Ваша задача — не лезть под выстрелы и топтать вместе с бубликом бузотеров. Вести себя, как вам уже не раз объясняли, гуманно — стрелять по коленям, в крайнем случае, "чуть" выше.
Кто-то хихикнул — А, совсем "чуть выше"!?
От случайностей при ночной стрельбе, да в таком бардаке, никто не застрахован, да и это, "чуть выше", как правило, не смертельно — отрезал лейтенант.
Еще раз повторяю для "особо одаренных" — вооруженным противником занимаются приданные снайперы и "антиматериальщики" с вертостатов.
Карабинами по головам не лупить — на них прецизионная оптика, для этого у вас есть бутсы со стальными вставками.
Индивидуальные пистолеты-пулеметы применять только при возникновении угрозы для жизни. У каждой группы своя зона ответственности — так что, замучаетесь потом объяснительные писать.
Все! Отсчет закончен! Как только проповедник разродится — бублик пошел.
Бойцы миротворческой группы, каждый из которых прошел от начала до конца войну в составе рокоссовских "террор групп", привычно ворча на своего "комода", скользнули на исходные позиции.
... Дети мои! — вешал голос с небес — Одумайтесь! Не усугубляйте агрессивностью свою судьбу — в том Армагеддоне, который вы, ничтожно сумятясь, хотели устроить для своих ближних, выживет только тот, кто встанет на колени и заложит руки за голову! ... Аминь!! ....
