Что же, пора вспомнить уроки жабьего отшельника и мне. Несколько минут я провозился, даже свалился разок, но потом нашёл то самое состояние. Я сразу почувствовал свою чакру, правда, она была совсем неуправляемой, я даже засветился весь, выбрасывая её всеми танкецу, но даже это ощущение было приятно, в животе запорхали бабочки, Курама чуть шевельнулся, наверное, обалдел, что я в таком возрасте смог высвободить чакру. Открыв глаза, я увидел лицо Саске, который снова чуть приоткрыл рот. А мне это начинает нравиться. Удивлять его. Он такой при этом забавный.
— Это и правда очень крутая тренировка, Саске! — спрыгнув с "качельки", воскликнул я. — Кажется, я ощутил свою чакру!
— Хн. Тебе осталось только научиться пользоваться ею, а не просто освещать тело, — задумчиво сказал мой друг. Причём совершенно серьёзно, без подначек и подколок. Я знаю, что он уже умеет делать хенге, да и вообще — лучший ученик в Академии, но деликатно не напоминает мне об этом на каждом шагу, и это радует.
— Конечно, Саске, не будь я Узумаки Наруто! — совершенно добровольно воскликнул я эту фразу, широко улыбаясь. Саске снова странно на меня посмотрел. С теплом, что ли, за прошедший месяц я стал немного разбираться в его безразличии, иногда у него мелькают тени эмоций. А потом потрепал макушку, и я понял, что угадал правильно.
* * *
Медитировали мы еще несколько недель, я уже не светился, научившись немного управлять чакрой, но использовать дзютцу не получалось. Мой друг тоже ходил недовольный, он хотел сделать иллюзорного клона, но у него никак не получалось. И без того безразличный Учиха был мрачен. На занятиях в Академии к нему даже почти не обращались, он отпугивал всех своей грозной аурой, постоянно о чём-то думая.
Через пару недель он купил нам специальные шарики из чакропроводящего стекла. Если подавать к ним чакру, то они светились, правда, чакры должно быть довольно много, а её ток постоянным, но если подать слишком большое количество, то они трескались и больше не работали. Шариков было куплено много и мы ходили с ними постоянно, заставляя светиться. На моём счету была куча испорченных, но Саске не ругался, сказав только, что всё для тренировки.
На учёбе я старательно разыгрывал идиота, хотя даже стараться особо не приходилось, бороться с общественным мнением крайне сложно. К тому же я не хотел, чтобы у Саске были проблемы, которые обязательно возникнут, если кто-нибудь узнает, что он меня чему-то обучает. Меня же даже в Академию сначала брать не хотели, родители многих учеников не желали, чтобы их драгоценные чада учились вместе с "монстром". Лишь только когда я заскочил на приём к Третьему Хокаге и высказал, что хочу быть самым крутым шиноби и защищать Коноху, меня взяли, да вот только обучение мне не давалось, а учителя либо издевались, либо игнорировали.
На меня всегда, во всех моих жизнях, обращали внимание лишь дети, мои будущие товарищи, поэтому я старался, ведь роль местного клоуна лучше, чем роль пустого места.
Сейчас на практиках я показывал неплохие результаты по метанию оружия и борьбе, меня даже ставили в пару к Учиха, потому что мы были сильнее всех, а вот всякие лекции совсем не давались. Поэтому мнение обо мне у одноклассников не особо изменилось от "обычного", но меня это устраивало и даже как-то успокаивало.
Через неделю тренировок с шариками на полигоне Саске загадочно сказал.
— Смотри, Наруто.
И создал своего иллюзорного клона, ту технику, которая будет в выпускном классе на экзаменах.
— O-fi-get! — выразил восхищение я. Это действительно круто для семи лет, иллюзия была очень точной. У меня она не получалась даже когда мне было шестнадцать в прошлых жизнях. Саске был доволен произведённым эффектом, он потрепал мою макушку.
— Ты тоже сможешь, Наруто, я в тебя верю.
Ну и, конечно, после таких слов я стал тренироваться ещё больше, не желая ни в чём ему уступать.
* * *
Через два дня я смог сделать хенге. Но прежде, чем показать свою технику Саске, чтобы не облажаться, я провел "полевые испытания".
— Инузука! Акимичи! Нара! Вы, лентяи, останетесь сегодня после уроков! — из образа Ируки-сенсея я наблюдал за кислыми рожами Кибы, Чоуджи и Шикамару, выбранных потому, что они действительно часто оставались после уроков. Ну и потому, что Киба больше всех меня бесил.
— Но сенсеееей... — протянули они хором.
— Никаких "но", — отрезал я. — Сидите здесь, и чтобы носа не высовывали из класса, а также прочитали пятый параграф, тему "как распознать хенге-но-дзютцу". Приду, проверю и чтобы у всех от зубов отскакивало!
Троица печально вздохнула и, рассевшись по партам, со стенаниями достала учебники.
Грозно захлопнув дверь и сняв хенге, я быстро побежал в сторону дома Ино.
— Ино, привет... — светловолосая блондинка с короткими волосами и заколкой удивлённо на меня уставилась.
— Э... Инузука? Что ты здесь делаешь?
— Я... Я люблю тебя, Ино! Пожалуйста, ничего сейчас не говори, а ответь мне завтра на занятиях в Академии! — с этими словами я оставил покрасневшую девочку одну и побежал к дому Сакуры.
* * *
— Смотри, Саске, — подражая другу, я, улыбаясь, сделал его хенге.
— Молодец, Наруто, — похвалил он, — давай тренироваться.
Я смог удивить Саске техникой замены и использовал хенге в бою, притворившись одним из АНБУ. Он даже сначала опешил, когда из кустов к нему выпрыгнул не я, а человек в маске, но потом разгадал мою хитрость и снова похвалил.
На следующий день в классе было светопреставление... Иногда то, что тебя считают ни на что не способным идиотом, очень даже на руку.
Никто не заподозрил меня в том, что "Ирука-сенсей оставил нас после уроков и забыл, а мы его ждали до позднего вечера" или "Киба ты мне тоже нравишься — Что?! Да пошла ты коза! — Ах ты, сволочь! Ты вчера сказал, что любишь меня, — Ах ты, паршивец! Ты и мне вчера в любви признавался! — Что?! Не было такого! — Девчонки, бей его, кобеля этакого!"
В остальном всё было, как обычно, в классе надо мной смеялись, а Саске даже утешил меня, сказав:
— Не обращай внимания, люди такие глупые. Они просто завидуют твоим способностям.
Мне даже стало неловко, ведь я далеко не ангел, каким тут навоображал себе мой друг. Но мне было стыдно сознаться, что такую шутку с Кибой сыграл я. Хотя, глядя на большой сочный фингал, расплывающийся под глазом Инузука, и на гневные взгляды девчонок, направленные в его сторону, я становился донельзя добродушным и счастливым.
* * *
Дни текли свои чередом, с удивлением я подсчитал, что прошёл почти год с начала нашей дружбы. Мы тренировались, оттачивая свои навыки и умения, выполняли упражнения для глаз. Саске научился создавать иллюзии по типу иллюзорных клонов, но тренировался всегда на ком-то, например, на уроках, бывало, раскрашивал волосы Сакуры в зелёный цвет или, когда Шикамару спал, то казалось, что у него из носа летят мыльные пузыри. Видели эти иллюзии только мы с ним, и я не мог сдержать хихикания, но это было в порядке вещей, поэтому на меня, давящегося со смеху, никто из учителей не обращал внимания.
Иногда Учиха и на меня смотрел как-то странно (ещё более странно, чем обычно), тогда я подозревал, что он и со мною производит свои иллюзорные манипуляции, но ради его блестящих глаз ничего особо не спрашивал, чувствуя, что Саске чем-то доволен или даже рад. Из-за отсутствия у него эмоций, я готов был делать что угодно, только бы растормошить.
Однажды вечером мы шли в особняк. Почти все дома в квартале его клана взяли в аренду, и за прошедший год место стало более обжитым. Запах крови окончательно испарился, везде были фонари, открылись лавочки. Я привык к шепоткам и неприязненным взглядам, хорошо, что в присутствии Саске, с которым мы обычно ходили вместе, не кидались камнями. Я так свыкся с ненавистью жителей Конохи, что просто её не замечал, хотя его это, вероятно, несколько напрягало.
— Маленькое отродье, проклятый демон! — громко прозвучал женский голос. Видимо, для моего друга это стало последней каплей, он остановился и резко повернулся.
— Что ты сказала? А ну повтори, — несмотря на восьмилетний возраст, Саске выглядел угрожающе, к тому же он активизировал свой шаринган. Я обернулся. Неопределённого возраста женщина растратила свой запал, со страхом глядя уже на Учиха.
— Я только хотела сказать, что молодому господину следует лучше выбирать друзей, а не подбирать всякое отребье... — пробубнила она, потупив взгляд и теребя передник.
— Я вижу, ты настолько смела, что смеешь не только указывать мне, что делать, но и дразнить демона, — медленно процедил Саске. Я чуть не захлебнулся воздухом. Он знает! Мой друг чуть расслабил позу и положил руки в карманы. — Может, рискнёшь повторить это ему в лицо? Или тебя специально подослали из вражеской деревни, чтобы спровоцировать новое нападение? — блин, как загнул, я даже заслушался и подыграл другу, сделав самое безразличное и серьёзное лицо, на которое способен. Видя меня с такой кирпичной рожей за спиной Саске — всё-таки все привыкли, что я всегда улыбаюсь, — женщина округлила глаза.
— Я не... не это имела в виду, — тётка попятилась и побежала прочь.
— Не переживай об этом, Наруто. Она сама не понимала, что говорила. Мир полон идиотов. И это меня печалит, но я ничего не могу поделать с чужой глупостью, — Саске говорил это, обеспокоенно смотря на меня. Я же молчал, обдумывая сложившуюся ситуацию. Интересно, откуда он так много знает обо мне, тем более, что даже я сейчас ничего не должен знать о существовании Курамы? Об этом мне должен рассказать предатель-Мидзуки после провала на выпускном экзамене.
Когда мы зашли в особняк, я вздохнул и выпалил:
— Она не первая так меня называет! Ко мне часто так относились, словно я сделал что-то плохое, а я никак не мог понять, что именно. Я старался быть хорошим, очень старался! — "Особенно издеваясь и подшучивая над жителями и своими одноклассниками!" — Но, что бы я ни делал, меня всё равно ненавидели. И я до сих пор не знаю, почему... — и шмыгнул носом.
Пожалуй, расплакаться будет слишком, я вообще редко плачу, только "по заказу свыше".
— Наруто, — Учиха взъерошил мои волосы, и мне показалось, что он сейчас сам расплачется. — Я могу тебе рассказать, почему тебя называют демоном. Но вряд ли тебе станет легче от этого знания.
— Но я всё равно хочу знать! — воскликнул я.
Очень хочу знать, что же ты знаешь...
— Ну ладно, — после мгновенного раздумья сдался Саске. — Только вообще-то это запрещено, и если когда-нибудь ты проболтаешься, даже случайно, или как-то себя выдашь, меня накажут. Не знаю, как именно, но вряд ли я легко отделаюсь, — серьёзно сказал он, глядя мне в глаза. О да, молчание по приказу Третьего Хокаге. Я нахмурил брови и помотал головой.
— Ни за что! Я никому никогда не расскажу, даже под пытками!
И вот тут мой восьмилетний друг выдал мне такую дозу информации, что я слегка завис. Он знал не только о девятихвостом, но и о моей матери, как о бывшей джинчуурики, и о том, что мой отец — Четвертый Хокаге, и даже то, что они погибли, запечатывая в меня лиса.
Саске обеспокоенно смотрел на меня, и я спросил, глядя ему в глаза, потому что у меня появились сомнения относительно искренности нашей дружбы. Вдруг он просто хочет заполучить лиса, чтобы исполнить свою месть?
— Но значит, я и правда демон? Тогда почему ты так хорошо ко мне относишься, ведь я же плохой?
— Бака! — он щёлкнул меня по лбу. — Ты Наруто Узумаки! Мой лучший друг и самый добрый человек, которого я только встречал.
— Правда? — я посмотрел в его глаза, они лучились теплом и заботой, а на его спокойном лице вдруг появилась лёгкая улыбка.
— Конечно, — Саске схватил меня за шею и стал тереть макушку. — Не смей сомневаться в моём лучшем друге!
— Больше не буду! — я засмеялся от облегчения. Всё-таки несмотря на то, что Учиха странный, он мой лучший друг, и я его очень люблю.
Часть 1. Глава 5. Перезагрузки и техники.
Саске постоянно снились кошмары, он их наутро не мог вспомнить, но во сне продолжал метаться. Я часто держал его за руку или обнимал, но, думаю, поутру он этого не помнил.
А сегодня я не смог его разбудить. Мы вставали обычно на рассвете, чтобы выполнить утреннюю тренировку, принять душ и позавтракать перед занятиями в Академии. Я проснулся сам, хотя чаще Саске меня будил, начал расталкивать его, но он даже никак не отреагировал, не пошевелился, не промычал, не отбрыкнулся, и это несмотря на то, что я даже щекотку использовал. Я будил его минут двадцать и всё безрезультатно.
А когда потрогал пульс, то понял, что он был нитевидный. Послушал сердце, которое, оказывается, почти не билось.
Я снова пытался его разбудить, кричал прямо в ухо, тормошил, щекотал. Спустя час мне стало по-настоящему очень и очень страшно.
Друг, мой единственный друг, не просыпался и, может быть, уже не проснётся, а мне даже не к кому обратиться. Бабули Цунаде ещё нет в деревне, Сакура еще ничему не научилась, а самому мне восемь лет, и меня ненавидят вся Коноха, вряд ли кто-то придёт на помощь. От этой мысли и своего бессилия я расплакался, как малыш, но продолжил, сквозь слёзы, трясти его.
— Саске, проснись! Саске! Саске! Саске! САСКЕ!!!
— Что? — прошептал Саске, медленно открыв глаза.
— Саске! Ты наконец-то проснулся, — я крепко обнял его и разревелся на его груди. Мне было так страшно, что я его потеряю, и это были слёзы радости. Учиха положил мне руку на голову и дал выплакаться.
— Что случилось? — тихо спросил он, когда моя истерика прекратилась, и я успокоился. Я поднял голову и посмотрел ему в глаза.
— Нам пора было в Академию собираться, а ты всё никак не вставал. Я тебя будил-будил, а ты не просыпался, — я шмыгнул носом и решил признаться. — Это было так страшно — ты лежал, как мёртвый, и не отзывался, сколько бы я тебя ни звал. У тебя даже сердце еле-еле билось, я не сразу его услышал.
Саске отвёл взгляд, о чём-то задумавшись, и сказал:
— Извини, что напугал, мне просто хороший сон снился, вставать не хотелось, — мне хотелось ядовито переспросить "Что, все те полтора часа, что я тебя будил?", но я смолчал.
— Но теперь всё нормально, — серьёзно сказал он, поднимаясь с футона.
Я решил воздержаться от расспросов, возможно, что Саске не "не хочет" мне всего рассказать, а не может. Возможно, этот глубокий сон что-то вроде тех "заставлялок", которые вынуждают меня говорить те или иные фразы в определённые моменты и делать те или иные поступки (хорошо, что они ещё хорошие). Может быть, так мой друг платит за то, что изменил моё беспросветное детство? Эта мысль меня очень волновала, к тому же и Учиха выглядел слегка обеспокоенным.
За прошедшие полтора года житья с ним я научился распознавать на его спокойном лице те или иные эмоции и, если они были, значит, они были очень сильные.
Саске очень рьяно занялся медитациями, теперь мы их проводили не один раз в день, а почти всё свободное время. Хотя я очень боялся, что он уснёт и не проснётся, даже не мог сосредоточиться, просто сидел неподвижно на "качелях" и смотрел на него.
