Драконье дитя. Часть 3 - Юноша

Да, "спасшийся" в Теринфале сторож доложил во сне лишь об опасных собаках, оккупировавших крепость. Но не только орда разозлённых демонов стала сюрпризом для прибывших на подмогу храмовников. Ведомые лично Искором осквернённые и жутко ядовитые летучие мыши атаковали победителей, когда большинство расслабилось и сняло шлемы, включая начальство, по понятным соображениям не взявшего магов.

Увы, ни отсутствие средств содержать крепость, ни дерзкое ограбление, ни смерти представителей двух орденов, ни естественным образом от выживших храмовников произошедшая утечка про Теринфаль эрлу Леонасу Брайланду, правящему в соседнем Южном Пределе. Всё это ни по отдельности, ни в совокупности не стало для Церкви поводом отказаться от неликвидной недвижимости, не говоря уже о даре Кругу Магов или Короне. Королевская чета Ферелдена узнала и проигнорировала данное происшествие, не став бодаться за крепость в опасной и нелюдимой глубинке, однако передала касающуюся скверны информацию другу семьи — Дункану, командору подполья Ордена Серых Стражей в Ферелдене. Ставка в Вейсхаупте уже знала про опыты тевинтерских магистров, пару лет как отправлявших против кунари зверей, заразных инфекциями, включая скверну. А вот на другое событие король Кайлан ответил лично и охотно — гербовым письмом с поздравлениями сэру Освину Литриксу по случаю его становления капитаном Форта Джайнен...

— Привет, птичка. Проголодалась, да? — Грустно спросил юноша, сидевший у костра, тихонько и бездымно радующего глаз весёлыми язычками на углях и шишках.

Крупный зимний филин сделал королевский шаг поближе.

— На, лови, только не смотри ты так жалостливо, — сжалился короткостриженый рыжеволосый воин со смешной чёлкой.

Филин презрительно покосился на шмякнувшуюся рядом с ним жаренную сыроежку и умудрился уничижительно протянуть "у-у-у", бочком-бочком отодвинувшись от жалкой подачки.

— Хах, мясо ему подавай, ишь каким жирным боровом уже стал, — хмыкнул человек, глянув на припрятанный котелок, в котором к утру зрела греча с куропаткой. — Филин белый, гость ты смелый с воли вольной, эх... Хочешь лисичку?

— Балбес ты, Алистер, не узнал, что ли? — Шокировала птичка и в мгновение ока обернулась полуэльфом в характерно узорчатых одеяниях мага.

Девять лет не видевшие друг друга чёрные взгляды встретились. Возмужавший голос сидевшего на корточках юноши с пепельными волосами в неизменной причёске шутливо упрекнул:

— Здравствуй, друг. Я ж столькими медальками наградил твоих неприятелей, а ты мне мяско пожалел. И кто ещё тут из нас боровом стал? — Кивнул маг на плечистые стати, мускулистую шею и сытые щёки. А глазёнки-то предательски увлажнились.

— Кх... Искор, это ты, да? — Крякнув, осипшим голосом выдавил Алистер, с первого взгляда узнав повзрослевшее лицо и сразу же зацепившись за приметные наручи, ныне парные, а ещё необычный для мага стиль одежды, но с характерным лириумным узором.

— И снится нам не дробь копыт, а милый дом, семья и быт... Увы, друг, той фенечки из твоих волос меня лишили при поступлении в Башню Магов, а вот твой платок для вытирания моей первой медальки в забрало я подобрал за стеной и сберёг, — Искор извлёк из нагрудного кармана оный, чистый и отглаженный.

Шмыгнув, расчувствовавшийся Алистер порывисто вскочил — друзья детства крепко обнялись.

— Я всё ещё ученик, Алистер, тружусь в Санатории Форта Джайнен и волен лишь ночами, как видишь, — волнующимся голосом прошептал Искор в плечо, отвечая на незаданные тревоги. — И я опять выше тебя ростом, и сильнее, — довольно хмыкнул, удивляя ответной силой мужских объятий. — Правда, теперь я базарю без умолку, а ты как в рот воды набрал, Алистер, — дружески попенял Искор, который сам, почти как баба, расчувствовался, потому не стал прикалывать этим друга. — Или грибами объелся?

— Пф, — только и смог фыркнуть Алистер, обмякнув от ухода всяческих сомнений.

— Ну, хоть сверху, а не снизу, и на том спасибо.

— Балбес ты, Искор, каким был, таким и остался, — сквозь смех и слезы сказал Алистер, отстраняясь. — Дай сюда, и спасибо, — отобрал он платок и применил по назначению.

— Всегда пожалуйста. У меня ещё рамочки для него есть, дать?

Сморкание получилось на славу.

— Если с сильверитовой подложкой — я Бутру хочу доспех смастерить, — нашёлся Алистер, глянув на своего коня, предательски проснувшегося и с приветливым ржанием ткнувшегося мордой в своего спасителя. Вспомнил!

— Туше, — улыбчиво хмыкнул Искор, не забывший сочное красное яблочко для Бутра.

— Боже, как же я рад тебя видеть, Искор! — Шёпотом воскликнул Алистер, подходя вплотную, чтобы вместе приласкать коня.

— А уж я как рад, Алистер, что ты наконец-то покинул область антимагии! — Искор искренне вернул выражение лица и тон. — Теперь мы сможем постоянно видеться во снах, друг, я научу тебя их видеть, осознавать и запоминать. Хочешь?

— Хочу, — бросился во все тяжкие храмовник. И нервно засмеялся, отчего Бутр скосил лиловый глаз на странное поведение своего мужественного хозяина.

— Алистер, есть серьёзный разговор. Присядем? — Повёл рукой маг, создавая из полешка скамеечку у костра.

— Давай, — сразу сник Алистер, за должное приняв магию.

— Я давно догадался, что тебя отправят к Серым Стражам, и кое-что выяснил по этому поводу.

— Догадался? — Вклинился Алистер, устроившись у костра плечом к плечу.

— Это было не трудно, когда первый чародей Ирвинг в первый же месяц указал мне готовиться идти туда.

— Здорово! Мы будем вместе... — и осёкся, увидев, что друг не разделяет радости.

— Скверна заразнее и хуже лириума. Она чужда и враждебна нашему миру в отличие от крови Титанов, созданных дварфскими богами и подобно грибнице разрастающихся в фундаменте Тедаса на благо подземного народа, который во времена прихода эльфов на материк переживал глубокий упадок и позабыл свои корни. Большинство жителей этого мира справедливо боится скверны. По доброй воле не идут лечиться или рожать к серым стражам — они борются с порождениями тьмы. Алистер, чтобы мы вместе шагали по жизни, нам придётся идти на компромиссы, а курс выбрать здесь и сейчас, пока тебе ещё можно вернуться в Борншир.

— Я не хочу туда возвращаться, Искор. Еле вырвался, — твёрдо заявил Алистер, подобрав свою обгорелую палку и пошерудив угли.

— Алистер, я создал приятные условия жизни в Форте Джайнен. Когда ты после присяги станешь рыцарем-капралом Ордена Храмовников, я обеспечу твой перевод к себе — ещё до конца сего года. Я собрал отличный коллектив приятелей, ты прекрасно к нам впишешься, будешь окружён друзьями и в считанные годы дослужишься до звания лейтенанта, а потом и капитана форта. Тебе даже будет привилегия жить с женой и детьми по месту службы. Однако твоя судьба настигнет твоих первенцев обоего пола уже с рождения — Церковь заберёт младенцев сразу по их выходу из чрева, но далее будет только поощрять твою многодетность. Как ни цинично, но за двоих своих детей ты купишь себе тихое семейное счастье и непыльную службу лет на пятьдесят. Алистер, это действительно лучший вариант, в других гораздо больше тягот и лишений, а пущенная на самотёк жизнь вовсе притечёт в отстойную яму.

— И ты мне предлагаешь продать своих детей, друг? — Желчно плюнул Алистер.

— Я соглашаюсь отдавать всех своих детей, друг, потому что магия во мне слишком сильна, чтобы каждый мой ребёнок рождался одарённым магом и был тут же прихвачен Церковью. Ты пойми, Алистер, мы с тобой не виделись более девяти лет, оба изменились. Я для того и затеял с тобой серьёзный разговор, Алистер, чтобы в этот ключевой момент всё прояснить и решить, как нам дальше жить — знакомыми, приятелями, друзьями.

— Ну хоть не любовниками, — вновь едко пошутил юноша, отлично помнящий и те детские слова про зажигания с девчонками.

— Не любовниками, — согласился Искор. И едко продолжил: — Если бы ты отправился вместе со мной в Башню Магов, то нас бы точно воспитали мужеложцами, и морально-этических проблем с детьми сейчас бы вовсе не возникло — лишь одна обязательная случка в тёмной комнате для продолжения себя по завету Создателя, — привёл маг скорбные реалии Круга.

Наступила потрескивающая тишина. Где-то ухнула сова — осенний лес жил и полнился ночными звуками.

— Я все эти годы лелеял мысли о дружбе с тобой, Искор, — нарушил тишину Алистер. — А ты?

— А я не шутил про рамки к платочку. Сам мастерил, в первую очередь для тренировки, но всё же. И все эти годы делом тебе доказывал.

— Хех, грязным делом!.. А я всех птиц в аббатстве прикормил, — ухмыльнулся растроганный Алистер, чувствуя стыд за свой обидный и недоверчивый вопрос да едкость.

— Извини, друг, мы можем во снах потрепаться вдосталь, а сейчас время дорого. Я укрепил сон Дункана, но ведь скоро его вахта?

— Да, но я могу его не будить, — решился солдат нарушить дисциплину ради друга.

— Или вовсе сбежать. Или отдать его завтрак другу, — подначивающий Искор легонько пихнулся локтем. — Командор тебя явно проверяет, Алистер, поэтому вы вдвоём и на трети пути в Денерим остановились в лесочке, завтра будет придорожный трактир с гулящими девками. Но речь не об этом, друг. Выслушай. У каждого из нас сложились свои представления о мужской дружбе, хотя приведённую для красного словца фразу "вместе шагать по жизни" мы оба больше соотносим с горячо любимыми жёнами. Я не хочу тебе врать, но и всю правду говорить не могу. У нас невозможно равенство, Алистер. Я умнее и сильнее тебя, всегда буду знать и уметь больше тебя. Сейчас ты ещё пока юн и дисциплинирован, но по мере возмужания вдали от церковных рамок у тебя закономерно вырастет самостийность и эгоизм. Зрелым начнёшь тяготиться вечной ролью ведомого или жалеть о братании в качестве младшего. Только у родных братьев порядок рождения предопределён свыше, а мы сами делаем выбор здесь и сейчас. Уж прости, Алистер, но самое доходчивое сравнение — это ребёнок, не имеющий родительских знаний и опыта. Поверь, расставание с парой своих детей — это цветочки, ягодки — это приход друзей с затеей развязать войну с Церковью за возвращение их и твоих детей да за прекращение порочных практик. Бремя ответственности, Алистер, и корни бед будут неизбежно вести к сомнениям о правильности принятого здесь и сейчас решения. Не как слепая вера в Создателя, но безоговорочное доверие старшему. И да, Алистер, все грешат и ошибаются, пусть и в разной степени. Все мы индивидуальны и у каждого своя правда об истине. Грубый пример: солнце всем одинаково светит, но дварфы предпочитают жить под поверхностью. Мы оба полуэльфы и одарены магией, однако я круглый сирота, а у тебя есть живые родственники. Хех, друг, ты уже потерял нить разговора... Не оправдывайся, это моё горе от ума. Переводя в твои термины, я — офицер, а ты — рядовой. Однако вся беда в том, Алистер, что это будет только между нами. Для общественности твои предки делают именно тебя офицером по праву рождения, а я какой-то приблуда с опасными замашками манипулятора. Кстати, ты уже выяснил имена своих родителей, Алистер?

— Знаю об отце, — осунулся и сгорбился Алистер, повесив голову. Навещавший его эрл Эамон втолковал, что положено королевскому бастарду, однако имя матери умолчал.

— Могу точно сказать о матери, если сплюнешь мне в ладонь, — предложил Искор, подставляя левую.

— Чего?

— Магия, подобная компасу крови для поиска отступников. Мне не нужна кровь, друг, хватит обильного плевка. Я же обещал стать лучшим, помнишь? — Тихо и терпеливо пояснил Искор, понимая эмоции друга, из которого выколачивали ум.

— Но ведь ты и без этой магии уже всё знаешь... — с упрёком пробубнил Алистер, ощущавший себя несмышлёным мальчишкой с комплексами.

— Догадываюсь. Магия даст знание.

— На, — щедро предложил бурлящий чувствами Алистер, быстрым движением достав левой рукой засапожный нож и полоснув себе правую ладонь. Подставил открытой.

Искор не подвёл Алистера, совершенно верно поняв потаённый в глубине души смысл решительного жеста: перенял нож из дрожащей кисти, перебросил в другую руку, полоснул себе левую ладонь и сцепил кровавый замок с правой рукой Алистера, соприкасаясь ещё в локтях и плечах, как старший брат ведёт за ручку младшего, оставляя свою ведущую правую руку для защиты обоих. Переток крови и магии обжёг их ладони и руки. Не зелёное, но синее Заклинательное Пламя объяло сцепленные кисти, дабы Завеса даже символически не стала разделителем (а Серебряный Огонь был припасён Искором для суженной души, если любимая сыщется).

— Клянусь вместе идти или вести по жизни побратима Алистера, как самого себя, — лаконично произнёс Искор на повсеместном в Ферелдене королевском наречии. Его Высшая Магия донесла смысл изречения лучше слов обычного языка.

— Клянусь вместе идти или следовать по жизни за побратимом Искором, как за самим собой, — построил Алистер свою часть клятвы, легко отмётшей все его мечтательные потуги в клятвенном словотворчестве на основе вычурных присяг.

Синее пламя магии объяло обоих, скрепляя клятву. Драконья марка на сей раз сформировалась с двусторонней эмпатической связью, обоим позволяющей научиться общаться телепатически на любом расстоянии в пределах одного мира — вблизи понимать без слов. Искор в этот свой раз открыл обоим возможность определять месторасположение друг друга, ощущая такого рода интерес и скрывая при желании. Он также активировал передающуюся в королевском роду Тейринов драконью кровь, обеспечив не только способности повергать всех в ужас одним своим присутствием или свободно дышать под водой, но и целенаправленно обострив у Алистера зрение, слух, осязание, обоняние, вкус, интуицию, чтобы сплести их в аурное восприятие окружающего мира в радиусе примерно тридцати шагов, что замещало и сумеречное зрение, и в полной темноте, и эхолот. Полные плотной магией девять эссенций души Искора перетекли в Алистера, сформировав у него в душе бассейн и засветив его крест из чакр для нормализации магического дара по типу полноценного арканного воина с потенциалом рыцаря-чародея, а также передав личный опыт расширенного восприятия, чтобы не мучился от чрезмерной "яркости" оружающего. Один добровольно выступил донором для второго, ничего не приобретя, но здорово подтянув к себе.

Побратимов ощутимо потряхивало и в тоже время развезло от долгожданного счастья обретённого братства, опоры и поддержки. Далеко не всякие родные братья оказываются столь близки, разве что близнецы. Хоть кто-то родной в жизни обоих, росших сиротами, оторванными друг от друга, но свято сберёгшим свою первую дружбу. Они и не заметили, как раны зажили, а вся пролитая кровь испарилась. Без вихря мыслей и без бури эмоций — монументы. Впрочем, ненадолго.

Искор сам развил интуицию Алистера. Расплата не замедлила — ведомый побратим по наитию вернулся к главному своему вопросу о матери. И гаснущее пламя магии показало им обоим черноволосую и зеленоглазую эльфийку с аккуратным носом — чувственные губы и овал лица со скулами передались от матери. Зрелая и привлекательная женщина допоздна заработалась за столом в кабинете, не своём — где-то в Денериме. Как сильный маг, она ощутила чьё-то пристальное внимание и подняла голову, отчего сердце Алистера пропустило удар, а сам он затаил дыхание, как губка, внимая ясновиденью побратима, достаточно опытного уже для целенаправленной передачи сведений.