Благородный Кюн (Знахарь 2)

Барон был стар и болен, принять Пашу не смог, даже не вышел к обеду, зато его внучка, белокурая молоденькая эльфа, оказалась давней Пашиной знакомой.

— Милый Кюн! Как я рада тебя видеть! Мне доложили, что приехал одинокий рыцарь в покрытых патиной, старинных, гномских доспехах. Я надеялась услышать новости столицы, или послушать баллады одинокого романтика ... , — ехидно начала поддевать Пашу Ванесса.

— ... а вместо эльфа-романтика получила человека-прагматика, — поддержал её Паша, — Я уже просил тебя называть меня "барон Паша".

— Или в память о графине — "Паша", — продолжила свои шпильки Ванесса.

Паша промолчал, недовольный собой. Сердце отозвалось глухой болью, а он считал, что уехав, графиня забрала с собой остатки страстей и его сердечные терзания.

— Титул барона тебе, как и имя, дала графиня? — обрадовалась смятению Паши эльфа.

— И доспехи подарила, — нашел в себе силы подавить мальчишескую злость Паша, и засмеялся.

— Это наследство далекого предка? — с надеждой спросила эльфа.

— Нет. Но согласно генеалогическому древу первый барон появился в моей семье семьсот лет назад, — не выдержал Паша, выдав настойчивой эльфе порцию информации о себе.

— Вот как?! — обрадовалась Ванесса. Порылась в памяти, — соратников Великого Ольги было не так много!

Она произнесла имя первого императора на современный манер.

— Нет. Это было при его сыне, Славе Ольговиче.

— Ха! Таких семей меньше дюжины. Свой прежний баронский статус сохранили три или четыре рода. Осталось определиться с именем. Кого из них зовут Кюн? Сам скажешь, или мне послать за тяжеленным томом генеалогического древа империи?

Паша удивленно посмотрел на блондинку.

— Ты же видишь, я к тебе с открытым сердцем, всё вслух, ничего не скрываю, никаких хитростей на потом. Кю-юн, ты мне сразу понравился! Не будь букой, сделай мне приятное, скажи, что я тебе нравлюсь.

— Это правда. Ты мне понравилась с первой встречи!

Володя.

Правая рука высохла, стала вдвое тоньше левой, но сохранила подвижность благодаря действию множества амулетов, пожертвованных бароном Кюном. Само лечение превратило Володю в худого, жилистого старика лет сорока, выпило молодость, но не дало умереть. Мать успокаивала сына как могла.

— Дядя Паша любит тебя, как родного. Ты его нашел, убедился, что он жив. Рано или поздно Паша вернется, и тогда всё придет в норму, станешь еще моложе и здоровее, чем был.

— Нужно снова ехать в столицу. Я не могу, — поднял свою руку Володя, — Коля не хочет.

— Попробую поговорить с твоим отцом. Алексей, последнее время, слишком увлекся торговлей, ему будет полезно потратить пару месяцев на пользу семьи.

— И для пользы своего старинного друга. Когда ты поговоришь с отцом?

— Твой отец, последнее время, меня мало слушает. Местные обычаи постепенно оказывают на него всё больше влияния. Скоро меня отошлют на кухню и запретят открывать рот без команды "голос".

— Не надо так преувеличивать. Мой тесть всегда советуется с женой, ты это знаешь. И отец спрашивает твоё мнение, оказывает уважение.

— Но руководствуется только своим!

— Он ведет бизнес, по-другому нельзя. У тебя же есть своё дело!

— Шить платья — это бизнес? Это тяжелая работа! Нитки, пуговицы, фурнитура, ткани с Земли давно закончились!

— А не попробовать ли нам кандидатуру Алёны. Она изображала любовь к дяде Паше, при его отъезде, пусть едет, спасает любимого.

— Леночка до сих пор тебе небезразлична?!

— Мама! У меня есть семья!

— Вариант с Алёной очень неплох, но она гномиха. Ничего, будет носить вуалетку, а кожа у неё белая, волосы светлые, такие даже с помощью магии не получишь.

Паша.

Молоденькая эльфа оказалась по-своему умна, немного наивна, приятно неопытна и неожиданно непосредственна. От дворянки и эльфы Паша ожидал изощренности, представляя на месте Ванессы юную Анну.

"Так ошибаться и быть приятно удивленным — здорово. Надо доверять своей интуиции, меня недаром манило к белокожей эльфе", — романтично думал Паша. И тут же всплыло второе "я" — внутренний голос. "Шляпу всё лето не снимала. Да я ещё при первой встрече заметил, что она носит замшевые перчатки. А подружка — ажурные."

"Какой же я был циник и зануда! Как могла в меня влюбиться романтичная Либерта? Надо будет, при случае, навестить её, побеседовать обо мне, о том, старом. Интересно, какой я был?" — глядя на прекрасный парк с экзотическими деревьями, думал Паша. День стоял чудесный, осень раскрасила часть деревьев золотыми, красными, бордовыми красками; вино было изумительно, настроение философски созерцательно; Паша даже не пошел на утреннюю пробежку и тренировку. Витое летнее кресло из заморской лозы чуть заскрипело, эльфа шевельнулась в постели, не открывая глаз.

"Сладкая любовная история. Нежная, пьянящая, радостная. Даже капризы Ванессы легки и приятны, она, как бы, подыгрывает мне. Неужели это продолжается уже целую неделю? Сказка! Волшебный праздник!"

"Обычный курортный роман", — проворчал в голове гадкий голосок.

Ванесса.

Эльфа жила всю неделю, как во сне. Появление необычного человека ввергло её в водоворот магической любви, полной безумной радости и счастья. Краем уха она слышала истории о пограничниках, но никогда не верила им. Престарелым эльфам, разменявшим четверть века, больше не о чем было поговорить, как о своих фантазиях и выдуманных приключениях.

Безумные ночи наполняли Ванессу необычной энергией. Наутро мир был раскрашен яркими красками, буйство запахов превосходило аромат весны, завтрак казался необычайно вкусным, а настроение требовало дарить радость всем. И, на самом деле, при появлении Ванессы, дедушка выздоравливал и вставал с постели, старый злой пес повизгивал и ласкался, как щенок, а тетя заговорчески улыбалась. Одна мысль мучила эльфу — почему графиня рассталась с человеком.

Ванесса проснулась, как обычно, ближе к полудню. Паша слегка раскачивался в кресле, вместо того, чтобы изображать танец с саблями.

День начался необычно, но Ванесса даже не догадывалась, какие сюрпризы её ожидали дальше.

Перед завтраком Паша ушел прогуляться и к Ванессе напросился на прием управляющий замка.

* * *

За завтраком Паша заметил смену настроения любимой.

— Зайчонок, что-то случилось?

— Управляющий замка посылал две недели назад в западную часть баронства сборщика налогов. Тот должен был вернуться неделю назад, но не вернулся.

— Хочешь, чтобы я его поискал?

— Нет. Управляющий описал мне маршрут его поездки. Конечный пункт сбора налогов — твоя гостиница.

— Со стороны управляющего очень рискованно посылать всего пять воинов к человеку, держащему тролля охранником.

— Он не знал подробностей, не посоветовался со мной, когда отправлял отряд. Ты скормил их троллю?

— Нет, но, оказалось, что, ни сержант, ни фискал не умеют себя вести с благородным господином. Я назначил им наказание — год работ в моей каменоломне, хорошо помогает.

— Управляющий тебя подозревает и хочет допросить. Он уже получил разрешение барона, после завтрака два рыцаря и дюжина воинов будут ждать тебя у дверей зала.

— Как грустно кончается наш роман! Увы! Ты не задумывалась: зачем я приехал в замок?

— Нет. Но, надеюсь, ты мне сейчас расскажешь.

— Я решил, что барон несет ответственность за сержанта и фискала. После допроса пленных выяснилось, что охрана в замке слабая, и я поехал забрать население замка к себе в каменоломню, на работы.

— Приехал в замок, увидел рыцарей и струсил?

— Нет, — засмеялся Паша, — был пленен твоей красотой, добротой и умом. Эта неделя самая счастливая в моей жизни. Поверь мне, я с большой неохотой начну сейчас разорять замок твоего деда. Управляющий уже привел рыцарей, ничего изменить нельзя. А разорение замка испортит наши отношения.

— Я не верю твоей похвальбе, человечек!

— Поверь мне, Ванесса, я немного знаю женщин — испортит. Останься здесь, малый обеденный зал — самое безопасное место.

Паша вышел за дверь, послышался грохот падения металла.

Паша.

Счастье кончается быстро. Находится мелкая причина и всё рушится, как карточный домик. Настырный торопыга управляющий, мог бы погодить еще неделю, не портить счастье другим и не рушить жизнь себе, своей семье и всем обитателям замка.

Паша затратил двадцать секунд, чтобы положить "засаду" в коридоре. Не деликатничал — эльфы крепкие, бывалые, к падениям лицом об пол должны быть готовы. Следующая задача: закрыть ворота замка и привратную дверь, вернее заварить. Заодно Паша уложил стражу. Слуги начали прятаться, быстрее всех учуя неприятности. Поиски их Паша оставил на потом.

Первый выстрел из арбалета, хороший выстрел, меткий, стрела дорогая, на мага, ударил Паше в спину. Стрелка пришлось убить, целясь, он свесился из бойницы и, упав, сломал шею. Долгое хождение по знакомым и незнакомым лабиринтам лестниц, комнат, кладовок и погребов, высматривание магическим зрением спрятавшихся эльфов, и, наконец, завершая путь, возвращение в малый обеденный зал, было неинтересно, обыденно.

— Так и знал, что это тебя расстроит, — огорчился Паша.

Ванесса с ужасом смотрела на Пашу из дальнего угла огромной комнаты.

— Тебя я оставлю ухаживать за дедушкой. Двое стражников и несколько слуг показались мне недовольными строгим управляющим, их я найму на работу. Остальные помогут мне строить мой замок. Не так много работы, не пугайся, для начала только башня.

— Тётя тоже будет ломать камень? — удивилась эльфа. Она верила любым ужасам.

— Женщины будут стряпать.

Эльфу охватил нервический смех, она представила тётю в роли стряпухи.

* * *

Ванесса провожала обоз, не весь обоз, только тётю. Высокий худенький человечек и сейчас выглядел веселым добродушным юношей, по-детски открытым, совсем неопасным. Именно это провоцировало эльфов, мнящих себя опытными, опасными, хитрыми, на глупые поступки, которые они никогда бы себе не позволили, имея Паша другую внешность.

Множество слуг переметнулось к победителю. Каждый из отобранных Пашей рекомендовал своих приятелей или приятельниц, а те, обретя подвижность, настолько искренне пытались понравиться новому хозяину, что Паша не "слышал" ни единой подлой мысли.

— Зайчонок! Ты позволишь тебя называть так?

— Если нет, то я превращусь в стряпуху?

— Фи! К чему обиды? Твой дедушка посчитал себя хозяином на моей земле, я посчитал себя хозяином не его земле. У кого сила, тот и прав.

— У короля есть маги! Твои жалкие фокусы на них не подействуют!

— Интересно будет посмотреть на твоего короля в моей каменоломне, — жизнерадостно засмеялся Паша.

Вчера эльфе нравилось, как он смеётся. Его открытое лицо, наивный взгляд, детская непосредственность, его выдумки и шалости, его неопытность и беззащитность. Всё это было маской, ложью, игрой.

"У дедушки в серванте есть яд. Он запасся им для последнего дня, чтобы уйти достойно. Попробовать пригласить человечка выпить вина напоследок?" — подумала эльфа.

— Пойдем, любовь моя, угостишь меня вином. Напоследок, — предложил Паша с грустью в голосе. Лицо его поскучнело.

Эльфа вздрогнула, испугавшись своих мыслей. Промолчала и ушла.

"В лице Ванессы проявляются необычные черты. Один из её предков был гномом", — отметил Паша и задумался. Эта мысль беспокоила его всю дорогу. Даже размещая пленников в пещере и одавая распоряжения, он не мог отвязаться от этой мысли.

"Нужно вернуться, поговорить с Ванессой. Эта её особенность не даст мне заснуть", — Паша, непоседа, решил ехать в ночь, сквозь моросящий дождь и пронизывающий осенний ветер.

В замке в нескольких окнах горел огонь и из трубы кухни шел дым. "Гости приехали. Быстро." Паша застучал в калитку, ждать пришлось долго.

— Кого там носит ночью? — раздался недовольный старческий голос.

— Хозяин приехал, открывай, — страшным голосом прорычал Паша.

Ему открыли.

— Внучка барона где?

— Хозяину плохо совсем, она не спит, дежурит у постели.

Паша бегом взлетел по лестнице, остановился у двери, тихонько проскользнул вовнутрь.

— Ты!? — еле слышно произнесла эльфа.

— Не мог заснуть, не увидев тебя.

Торжество победителя рассвело на лице Ванессы.

"Самый ужасный, могущественный, злобный маг повержен ею, хрупкой, беззащитной женщиной", — переполнила эльфу радость.

Паша вгляделся в лицо эльфы.

— Алёна? — неуверенно спросил он. И вспомнил, наконец, себя.

— Девочка, прощай, я уезжаю. Мы расстаёмся навсегда. Прощай! — череда настроений прокатилась по живому лицу Паши.

Паша обнял эльфу, и она почувствовала и его радость обретения себя, и благодарность к ней, давшей ему этот ключ, и невероятной силы воодушевление.

Павел Ильич.

Паша ехал по дороге "домой" в самое неприятное время, под утро. Не было никакого смысла в этом возвращении, никто из наемных эльфов, или семейства троллей не стал ему дорог, ни с кем он не сдружился. Но в Паше проснулось, несвойственное раньше Кюну, чувство порядочности по отношению к тем, кто доверился ему.

Погода стояла сырая, небо заволокло тучами, и было не столь холодно. Но пробирало серьезно, к концу дороги Паша начал магически греться.

* * *

Его отъезд всех расстроил. Сразу и безоговорочно решились ехать только добродушный тролль и конюх, последний, скорее всего, надумал ехать из-за двух десятков боевых коней, к которым сильно привязался летом. Затем слуги старого барона, посовещались, и направили Паше двух молодых конюхов, они определили их в "козлы отпущения", чтобы, вернувшись к барону, всё валить на них. Не забыли они, таким образом, и интересы Павла Ильича, конюхи ему были нужны.

"Ванесса Мэй"

Хард позаботился об Алёне, дал ей в сопровождение лучшего сотника, Бестию, с пятеркой отличных бойцов. Свита, вооруженная так дорого, выглядела, и действительно была, грозной. Она делала из Алёны влиятельную госпожу.

Осенний день короток, дорога неудобна, что превратило путь в столицу в долгое, утомительное путешествие. Бестия, бывший главарь вольного отряда, был груб и неинтересен тонкой, чувствительной натуре Алёны. Романтический характер расставания с Павлом Ильичом вселил в девушку обоснованные надежды на развитие отношений. Она полгода создавала себе, во многом выдуманный, идеализированный образ влюбленного в неё "дяди Паши".

Лишь однажды, в трех перегонах от Роззе, "недалеко от войны", Алена встретила достойного внимания и беседы мужчину. Офицер и джентльмен, высокий, мужественный, чем-то озабоченный, задумчивый и печальный. Он представился, и Алена улыбнулась.

— Сильвестр?! Твоё родовое имя Сталлоне?

— Нет?! — удивился офицер, — такой род в империи мне не знаком. Мелкопоместные, неродовитые дворяне?

Улыбка Алены помогла установить доверительные отношения, которые неожиданно для обоих завершились постелью.

Случайные связи офицера со служанками, долгие месяцы воздержания Алены вознесли их дорожный роман на небывалую высоту. Алена носила вуалетку, и Сильвестр не замечал её раскосых глаз, её примеси гномской крови, а сама она закрывала глаза на особенности чуждой культуры имперского дворянина.