Перекрестки Берии

— Ты что, обиделся про награды? — спросил совсем другим тоном Эдуард.

Чуть не всем в отделе за операцию по обезвреживанию вражеской агентуры прилетели ордена Красного Знамени, лично Кангаспуу повышение в звании, но хоть ранение получил. А Вороновичу шиш. Студилин не простил излишней самостоятельности и неуважения. Смотрелось, конечно, не очень. Остальные по очереди норовили сказать нечто утешительное или выпить, поставив бутылку. Даже Кабалов ощущал неловкость. Еще и поэтому постарались максимально меньше встречаться, загнав на спиртзавод.

— Чхать я хотел на орден, — искренне сказал Иван. — Если б получал за каждого убитого немца или предателя, ходил бы обвешанный с головы до ног и звеня не хуже сигнализации.

— Тогда?

— Ты знаешь, чем занимаюсь?

— Хищениями, — он недоумевал.

— И чем дальше я этим занимаюсь, тем страшнее. Предприятия существуют в каком-то абсурде. Можно сажать любого. Суворов когда-то высказался про интенданта, мол через пару лет каждого вешай — не ошибешься. Ничего не изменилось. И это не шутка! Нигде и никогда не выполняются правила при производстве. Воруют не из алчности, хотя не без этого, а из-за хозяйственной необходимостью, когда взаимные услуги обеспечивают относительную стабильность работы предприятия. Любую мелочь приходится выписывать согласно планам и существующим фондам. Причем на складе есть, грубо говоря двадцать тонн, а три предприятия просят сорок. Кому дать? У кого отношения с начальством лучше. А что это означает? Номенклатурные работники получали на предприятиях и в хозяйствах, расположенных на подконтрольных им территориях, строительные материалы, промтовары и продукты, а в обмен были готовы оказывать покровительство своим подопечным.

Воронович плюнул раздражено.

— Система, блин. Спирт, мясо, рыба, сахар, мануфактура. Откуда она берется, с неба? Значит кто-то не получит. Еще в 45м Постановление СНК СССР запретило предприятиям, учреждениям и организациям проводить банкеты за счет государственных средств. Как делали, так и продолжают.

Только средства на них проводятся по иным статьям расходов. И кто потом ответит? Не начальник. Очередной 'стрелочник'. Все знают, всех устраивает, все молчат. В прошлом году кто-то перепутал и цистерна с бензином пришла на завод, ее не заказывающий. Вернули? Нет, безусловно. Горкому отпускают бесплатно, а тот делает вид, что не понимает откуда берется горючее. Ну и продают, естественно. А ведь кому-то она принадлежит. Везде одно и тоже! Сто кило в качестве взятки наверх, триста растащили. Работникам двадцать и все молчат, довольные.

— Времена меняются, а люди нет. Люди только приспосабливаются, — сказал Эдуард.

Наедине он стал заметно разговорчивее.

— К чему? — с горечью произнес Воронович. — К вечной нехватке всего необходимого? Ты знаешь, что творится в деревнях?

Списывали сырье для производства не только прямо на заводе. Хранили продукты в неприспособленных помещениях, а то и просто под открытым небом. Транспорта не хватает. В результате зерно и картошка гниют. Лучше б раздали работникам, больше пользы. Так нет. Либо пропадет, но никому не достанется, либо украдут. Скорее всего, одно другому нисколько не мешает. И ведь толку сажать никакого. Везде одно и тоже и с ехидцей спрашивают, где нарушена инструкция? Все согласно бумагам. А что вывоз не организован, так на телеге много не увезешь, а грузовиков опять не дали. Потому что бензин не завезли, отвечают на МТС. И вот та пропавшая цистерна как раз идет на эти срочные нужды. Хоть часть спасти. А это прямая уголовщина.

— Мы опоздаем на собрание, — отрезал эстонец. Он явно не хотел обсуждать подобные вещи. Тем более и услышать могут.

И не зря. На днях в республиканской прессе появились статьи и срыве государственных поставок зерна из-за противодействия несознательных элементов и буржуазных вредителей. Очень смахивает на очередную компанию по ускоренной коллективизации. А недовольных в лагерь. Вот и собрание не только для их отдела.

— Идем!

В зале, на первый взгляд, никто б их отсутствия не обнаружил. Согнали весь личный состав, включая секретарш и прочий подсобный люд. Сидячих мест уже не найти, в проходах стоят. На второй, обнаружились бдящие у входа люди, старательно отмечающие каждого пришедшего в списках. Даже требовали показать удостоверение. Видимо, чтоб посторонние не просочились. Такого и на партсобраниях не увидеть. Нечто очень серьезное затевается.

Опа! На сцене присутствует в числе партийных работников все тот же Кедров. Причем не в костюме, а френче партработника. Что значит, не пешком шел. То-то ботиночки не заляпанные. Вот тебе и просьба без сопровождения прийти. Будто не в курсе, что любой шофер обязан стучать и непременно доложит о странном зигзаге. Вот на такой ерунде и палятся разведчики. Кто-то не пожелал лишний квартал-другой ножками прошагать. Козел. Хорошо еще там, лично его, Вороновича, никто не знает. Обычно он по пивным не бродит, разве встречается с кем-то.

— Товарищи офицеры! — рявкнул начальник управления.

В зале и сидящие встали. Министр МГБ Кумм прошел к переносной трибуне, вечному атрибуту массовых собраний. Наверняка нечто такое же происходило в соседнем здании, где размещалось МВД. Система общая, а структуры, включая и снабжение, далеко не одинаковы.

— Садитесь.

Длинная пауза, в течение которой перебирает бессмысленно бумажки.

— Постановлением совета министров СССР и центрального комитета ВКП(б) — без всякой раскачки начал внезапно читать, — решено с завтрашнего дня начать проведение денежной реформы...

В зале раздалось дружное гудение множества голосов. Слухи о готовящемся ходили с недавних пор достаточно повторяющиеся. Кто-то наверху или в финансовых органах не удержал язык за зубами. Такие вещи не совершаются по велению левой пятки вдруг и прямо сейчас. Подготовка не могла не идти. И нечто просочилось. В магазинах последние пару дней сметали с полок все подряд. Антикварные и ювелирные и вовсе закрылись. Раскупили вплоть до последней дряни.

— Молчать! — рявкнул начальник Управления.

Командный голос позволял перекрыть любой шум на поле боя. Охотно верилось, что байки про то, как он на фронте командовал орудиями и не нуждался в телефоне, правдивы. Понятно, не все время. Он все ж в СМЕРШе на уровне армии подвизался. Но случай такой имел место.

... как известно, — продолжал между тем вещать министр, — в период Отечественной войны на временно захваченной советской территории немецкие и другие оккупанты выпускали в большом количестве фальшивые деньги в рублях, что еще больше увеличило излишек денег в стране и засорило наше денежное обращение.

Цифры могли знать разве специалисты, но любому нормальному человеку и без того ясно, что цены подскочили по сравнению с довоенными в разы. И дело тут явно не в происках фашистов. Просто выпуск обычных товаров мирного назначения заметно снизился. Тут и необходимость перехода на снабжение для фронта и разрушенные предприятия. Даже вывезенные на восток заводы не могли сразу переключиться на обычную продукцию.

— ...теперь требуются специальные мероприятия по укреплению советского рубля.

Понятно, зачем собрали. Всегда найдется куча недовольных и нужно удержать людей от излишне энергичных действий.

— Эта реформа будет произведена на следующих основах.

Во-первых. Обмен ныне обращающихся и находящихся на руках наличных денег на новые деньги будет производиться с ограничением

Теперь в помещении наступила мертвая тишина. Каждому интересно услышать, как о нем заботится государство. Особенно, у кого реально имеются кругленькие суммы. Худо-бедно, но не он один получил жирный кусок после войны. На фронте многим некуда было тратить денежный оклад. Обычно переводили родным, но далеко не все и не всегда. В результате иной лейтенант мог десятки тысяч при увольнении в запас иметь. Что уж говорить о генералах с полковниками. Особенно, успевших побывать в оккупационных войсках. Там платили еще и марках. Как это бывает, Иван помнил по 40му году. Тогда советские рубли меняли на местные деньги в Прибалтике и Украине в соотношении один к десяти. Внезапно свалившееся на голову богатство заставляло покупать массу ненужных офицерам вещей. Анекдоты про ночные рубашки вместо платьев с тех времен пошли. И не случайно. Тоже магазины обчистили полностью, а что делать с галстуком или шляпой не знали. На форму не нацепишь. Но дешево!

— ... В-четвертых. При проведении денежной реформы заработная плата рабочих и служащих, а также доходы крестьян от государственных заготовок и другие трудовые доходы всех слоев населения не затрагиваются реформой и будут выплачиваться в новых деньгах в прежних размерах...

Воронович опустил голову, чтоб глаз не видно было. Хотелось не то плакать, не то смеяться. Он своими глазами видел положение в Эстонии. Здесь еще не провели коллективизацию, но засуха 46 года с неурожаем всерьез ударила по населению. На предприятиях с января 47г срезали нормы, выдаваемые по карточкам. Объясняли закончившейся войной, будто после нее кушать не нужно. Не зря даже прокурорша брала не золотом, а салом.

Судя по письмам и спецсообщениям на Украине, в Белоруссии, бывшей Пруссии и многих областях РСФСР положение крайне тяжелое. Собственно это коснулось и Европы в немалой степени, вплоть до Франции, но в западные зоны продукты поставляли американцы и его то мало трогало происходящее в Венгриях и Италиях. А вот повышение цен в сентябре 46г вдвое на хлеб в государственных магазинах больно ударило по многим и так не сильно жировавшим гражданам. И поставки в братские Румынию с Болгарией с прочими Югославиями и Албаниями, на фоне натурального голода, не очень радовали. По слухам, на Западной Украине, где местные националисты не позволяли создать колхозы, кушали досыта. Но вот появившихся там в немалом количестве бессарабских голодающих, готовых работать за миску кукурузы, УПА убивала пачками. Чужие могут быть советскими агентами. Возможно какой-то процент и являлся сексотами, но резали не за это, а по одному подозрению. Если так смотреть, то здешние эстонцы тихие и милые.

Хуже всего, в доброй трети колхозов в СССР деньгами не платили. Или давали какой-то мизер. Получали продуктами по числу трудодней. А государству требовалось сдать по плану, не взирая на неурожай и лишь потом делить остатки. Даже сквозь цензуру прорывался ужас, творящийся местами. Когда всерьез на планерке обсуждают какой срок давать при людоедстве, лишних вопросов задавать нежелательно в принципе. Себе дороже. Но случаи были и попали в сводку. Как и запрет писать в диагнозе истощение от голода. Можно дистрофия.

Ему лично приходилось бегать и ловить не реальных врагов советской власти, а хищения продуктов и сопротивление при сдаче хлеба и картошки. Ну и чтоб еще лучше себя почувствовали, в феврале-мае 47го производилось фактически принудительное размещение очередного облигационного госзайма среди населения. Официально добровольные, на практике очень даже принудительные.

В газетах советский народ всегда встречал с огромным подъемом и воодушевлением изъятие минимум месячной зарплаты год, вычитаемой прямо в бухгалтерии. Еще и непременные 'стахановцы', подписывающиеся на большую, чем просят сумму. А ты следуй примеру, иначе начальство может сделать неприятные выводы. Замечательная причина для агитации против советской власти. Говорят, скоро за не выработку минимума трудодней отдадут команду сажать и выселять в отдалённые районы.

— Одновременно с проведением денежной реформы, то есть с 16 декабря 1947 года, — когда народ в зале, загомонивший после окончания фразы успокоили, продолжил министр, — отменить карточную систему снабжения продовольственными и промышленными товарами.

Ага, подумал Воронович без радости. Дождались. Еще 16 сентября, 'с целью сближения' были изменены существовавшие цены: пайковые (по которым распределялись 'карточные' товары: хлеб, мука, крупы, мясо, масло, рыба, сахар, соль) резко повысились (в 2-3 раза), коммерческие же — снижались. Но не так резво. В итоге у кого деньги были остались в выигрыше. Прочим стало заметно паршивее.

— Господи, — пробормотал Эдуард на эстонском, явно не сознавая, что произносит вслух, — что сейчас начнется в стране!

Ну, да. Товаров то не добавится от отмены карточек. Только прежде обеспечивали всех, пусть и по-разному. В том же сентябре урезали нормы выдачи для горожан, прежде всего иждивенцев и детей, а некоторые категории и вовсе сняли с пайка. Практически всех рабочих и служащих предприятий местной промышленности, подсобных хозяйств, МТС и совхозов (колхозники прав на карточки вовсе не имели).

А теперь покупай. Очереди не исчезнут, зато у кого больше денег получит преимущество. А остальным лапу сосать?

— ... отменить высокие цены по коммерческой торговле и ввести единые сниженные государственные розничные цены на продовольствие и промтовары.

Ну слава богу, не все идиоты. Предусмотрели.

— ... Единые цены на хлеб и крупу устанавливаются на более низком уровне, чем нынешние пайковые цены, причем пайковые цены на хлеб снижаются в среднем на 12%, на крупу — на 10%, а по сравнению с нынешними коммерческими ценами снижаются более, чем в два с половиной раза.

Это при параллельном отсутствии денег на руках. Зарплата в начале месяца.

— ... В-четвертых. Единые цены на другие продовольственные товары в основном сохраняются на уровне действующих пайковых цен.

В основном? Хотелось матерно ругаться. То есть не в основном повысятся. А как же, большую часть проблем государство берет на себя, но и народ должен почувствовать важность момента.

— ... В-пятых. Единые цены на промышленные товары устанавливаются на несколько повышенном уровне по сравнению с низкими пайковыми ценами, а по сравнению с коммерческими ценами снижаются в среднем более, чем в три раза.

Только кто из работяг приобретал нечто в коммерческих магазинах? Тут совсем иные средства потребны. Зато на колхозном рынке цены, наверняка, подскочат.

— Итак, — сказал Кумм, впервые подняв голову от зачитываемого документа. Наша задача обеспечить гладкое проведение реформ. Никаких эксцессов не должно случится! — судя по ударению, он собирался спрашивать с сотрудников за любое происшествие максимально придирчиво. — Поэтому личный состав переходит с этого момента на казарменное положение...

1948г.

Иван молча извлек из кухонного шкафчика бутылку водки, налил полный стакан и выпил, как воду. Ирья, точно также, ни слова не говоря, протянула небольшой кусок засохшего хлеба, закусить. Он кивнул и принялся энергично жевать, искоса глядя на ополовиненный сосуд с беленькой.

— С некоторых пор я жена официальная, — заявила, когда он уселся на стул и взялся за бутылку. — Имею право быть стервой. Начинать скандалить?

Мужчина изобразил широкий жест, предлагая стул напротив и поставив для нее стакан.

— Праздную, — сообщил с непонятной интонацией и принялся наливать в оба по очереди.

Похоже крепко собрался отмечать, решила Ирья и начала сооружать на столе нечто из двух тарелок, сковородки с жареной картошкой и трески. Ничем получше порадовать не имела. С деньгами, как всегда, туго. Точнее, гораздо хуже, чем прежде. Хлеб стал дешевле. Чуть-чуть. Зато практически все остальные продукты заметно подорожали. Стоимость ниже предреформенных коммерческих и выше государственных. Зарплата при этом не изменилась. И если прежде в МГБ частенько 'выбрасывали' для своих нечто дефицитное по приемлемой стоимости, то теперь с этим стало совсем плохо. А чтоб дополнительно порадовать, товарищ Сталин параллельно отменил денежные выплаты по орденам и медалям (в том числе боевым) и право бесплатного проезда награжденных на всех видах транспорта.