Темная душа.ч1

— Работа для прислуги, а я — наследник Малфоев! Как этот тупица может заставлять меня делать что-то подобное?! Как какого-то домового эльфа! — бушевал блондин.

Коробки скрыли их от посторонних взглядов.

Гарри лишь хмыкнул. Он уже привык к подобным речам Драко. Тот слишком себя любил, чтобы марать руки подобным занятием. Сам Поттер тоже не горел желанием разбирать весь этот мусор, но в отличие от блондина он был куда умнее и умел подстраиваться под ситуацию. Достав волшебную палочку, Гарри начал вспоминать все заклинания, что прочитал в надежде найти то, что поможет разобраться с этим бардаком.

— Эй, — воскликнул Малфой наблюдая за манипуляциями друга, — Филч ведь запретил пользоваться магией.

— Пф, — презрительно фыркнул Поттер, — откуда ему узнать правду. Он — сквиб, — просто заявил брюнет. Его удивляло, что до этого никто кроме него не додумался.

— Точно, — заухмылялся блондин. — Он не сможет проверить. Поттер, ты гений, — с серьезной миной на лице заявил Драко.

— Я об этом знаю, — самодовольно кивнул брюнет. Взмахнув палочкой, слизеринец проговорил заклинание и вещи в коробке начали складываться сами. Еще взмах и еще, и вот с их работай за считанные минуты было покончено.

С другой стороны если судить по недовольному бурчанию Уизли и поучительным речам Грейнджер, работа была в самом разгаре.

— Ой, — послышался испуганный крик Лонгботтома, а затем последовал какой-то шум. Уизли начал бурчать с удвоенной силой, подтверждая догадки Гарри о том что неряшливый гриффиндорец что-то опрокинул.

— Лонгботтом еще тот тупица, — ухмыльнулся Малфой. — О смотри, — блондин взял в руки какой-то пергамент. — Что это такое? — раскрыв пергамент, блондин начал рассматривать тот и нахмурился. — Простой клочок бумаги. Зачем он понадобился Уизли?

— А причем здесь Уизли? — не понял Поттер.

— Он лежал в книге Фреда Уизли, — кивок на эту самую книгу, внутри на обложке которой располагались инициалы одного из братьев близнецов. — Этот рыжий забыл свои вещи здесь. Вот тупица.

— Дай, — Гарри протянул руку.

Малфой отдал ему пергамент и начал копаться в ближайшей коробке выискивая что-то интересное. Поттер начал вертеть пергамент, пытаясь отыскать на нем какие-то слова или знаки, но тот был пустым. Лишь пожелтевшим от времени и потрёпанным, что означало — им часто пользовались. А еще Гарри чувствовал исходящую от него магию, поэтому не спешил выбрасывать.

— Там ничего нет, — отозвался Драко. — Ненужный кусок бумаги.

Поттер не согласился с ним и решил на досуге рассмотреть тот повнимательнее. Сложив его в четверо и спрятал в карман брюк. Осмотревшись по сторонам и пожалев, что не прихватил с собой какую-то книгу, Поттер решил поискать что-то интересного в коробках, дабы скоротать время. Уйти сейчас он не мог, поскольку Филч заподозрит неладное — нужно выждать время. Ведь, это неслыханно перебрать пять коробок за несколько минут.

— Здесь нет ничего интересного, — с сожалением огласил Малфой. — Какой-то хлам. Видимо здесь все то, что Филч конфисковал у нарушителей.

— Возможно, — согласился Поттер, вертя в руках потрепанную книгу.

— О, смотри, какие-то журналы, — блондин потянулся к одной из коробок и достал с ее дна стопку магических журналов, да так и замер с ними в руках с интересом вглядываясь в движущиеся картинки.

Поттер увидел, как на щеках Драко появились пунцовые пятна. Его заинтересовало, что же такого увидел друг, поэтому он заглянул тому через плечо. На обложке верхнего журнала была изображена практически обнаженная девушка, которая кокетливо улыбалась и махала веером. Гарри видел подобное у дяди Вернона. Тот тоже любил подобные журналы, только картинки там не двигались, а Дадли однажды нашёл их и стал разглядывать. Тогда-то и Гарри увидел журналы.

— Эээ… Драко? — брюнет прикоснулся к плечу друга, пытаясь привлечь его внимание.

Малфой покраснел еще сильнее и наконец-то оторвался от созерцания вульгарной девицы.

— Я отдам их Кребу с Гойлом, — проговорил блондин. — Им будет интересно посмотреть.

Поттер лишь хмыкнул про себя.

Не успел Малфой спрятать журналы, как из-за горы коробок показалась лохматая голова Грейнджер. Карие глаза внимательно смотрели на двух слизеринцев, особенно на блондина, отмечая его взбалмошный вид и красные щеки.

— Малфой с тобой все в порядке? — настороженный голос. — Почему ты красный весь? — допытывалась девчонка.

Гарри ухмылялся про себя. Ситуация на самом деле была презабавнейшая.

— Не твое дело, Грейнджер, — огрызнулся слизеринец. — Иди лучше, занимайся своими делами.

Гриффиндорка недовольно поджала губы, но ничего не стала говорить.

— Как вы так быстро справились? — хмурый взгляд. И тут ее осенило. — Вы жульничаете, — решительно заявила гриффиндорка. — Нам запрещено пользоваться магией для уборки.

— Грейнджер, уйди отсюда. Из-за твоих криков у меня голова болит, — решил вмешаться Поттер. Эта гриффиндорка на самом деле была слишком крикливой и, к тому же, надоедливой. Долго терпеть ее общество Гарри просто был не в силах.

Гриффиндорка проигнорировал его слова.

— Я расскажу обо всем мистеру Филчу.

— Беги, жалуйся. Другого я от тебя и не ожидал, — не сдавался блондин. — Стукачка. Не удивительно, что гриффиндорцы тебя терпеть не могут.

Слова Малфоя задели Грейнджер. Ноздри раздулись от гнева, а в глазах появились слезы. Развернувшись, девчонка ушла прочь, одарив напоследок слизеринцев презрительным взглядом.

Гарри лишь покачал головой. Грейнджер раздражала его, но он не переходил границ. А вот Драко испытывал к этой гриффиндорке жгучую ненависть и не упускал ни одного шанса, чтобы пройтись по ее самолюбию.

— Давай уходить, — скомандовал Поттер. На сегодня, брюнет считал отработку оконченной.

Филч увидев, что те справились с заданием, не стал препятствовать и отпустил их. Провожаемые завистливыми взглядами Уизли с Томасом, слизеринцы направились в подземелья.

* * *

Гарри не выспался. Ему приснился кошмар, в котором было много зеленого цвета, слышались чьи-то крики и чей-то смех. Смех был каким-то безумным, поэтому пугал куда больше всего остального. А затем была кровь, много крови. Повсюду. Проснулся Гарри от того что его тряс за плечи Драко, нависая над его кроватью. Как оказалось Поттер кричал во сне, чем разбудил соседа по комнате.

Проснувшись в холодном поту, Поттер крутился в постели и больше не смог уснуть. Поэтому не было ничего удивительного, что он не выспался и к завтраку спустился в плохом настроении.

— Может тебе обратиться в Больничное крыло? — предложил Малфой.

— Нет. Со мной все в порядке. Это был лишь кошмар, — отмахнулся брюнет.

— Это уже третий раз, — тихий шепот. В голосе друга звучало искреннее беспокойство.

Поттер проигнорировал слова Малфоя.

Сев на свое место за слизеринским столом, он притянул себе чашку с чаем. Есть не хотелось совершенно. Видя его состояние, Драко помалкивал. Да и Гринграсс с Дэвис не докучали своими вопросами.

Сегодня был выходной день, а значит никаких уроков. Можно провести весь день в библиотеке или проваляться в постели, подальше от любопытных взглядов. Отдав предпочтение первому, Гарри направился на поиски интересной книги. Драко, сославшись на то, что ему нужно написать письмо родителям, ушел в совятню. На самом деле Малфой не особо стремился грызть гранит науки. Он предпочитал разговаривать часами о квиддиче или играть с Ноттом в шахматы, либо во взрывного дурака. А домашнюю работу списывал у Гарри, не утруждая себя лишними заморочками.

Поттер, зарывшись в книги, даже не заметил, как пропустил обед. Оторвался он лишь когда часы показывали пять часов вечера. Живот заурчал, и слизеринец решил сходить на ужин. Зайдя в Большой зал, он отметил, что за преподавательским столом нет ни директора, ни Снейпа, ни даже МакГонагалл. А все остальные учителя как-то странно на него поглядывают. Это весьма удивило Героя и его начали одолевать тревожные мысли, словно скоро произойдет что-то такое к чему он никак не был готов. Опасения подтвердились когда под конец ужина к нему подошла МакГонагалл и попросила проследовать за ней к кабинету директору.

Поттер удивился такой просьбе. Насколько слизеринец помнил — он не успел еще ничего натворить, чтобы быть вызванным на ковер к Дамблдору. Подумаешь воспользовался магией на отработке, но это ведь не повод вызывать к директору. Да и откуда Дамблдору узнать о подобном. Значит, причина какая-то другая и слизеринец жаждал узнать о ней.

— Я нарушил какие-то правила? — озвучил брюнет свой вопрос.

Минерва поджала губы и отвела взгляд. Поттер не замечал раньше за ней таких действий, поэтому был удивлен. Что могло такого произойти, что всегда строгая и сдержанная декан Гриффиндора ведет себя так.

— Директор все вам объяснит, — проговорила женщина.

Остальную часть пути до кабинета Дамблдора они провели молча. Назвав пароль горгулье, охраняющей вход, МакГонагалл отошла в сторону, пропуская первокурсника, а затем вступила на лестницу сама.

Чем выше поднимаясь, Гарри все четче слышал чьи-то голоса. В кабинете старика шел какой-то спор, притом на повышенных тонах. Поттеру стало даже интересно, кто осмелился в таком тоне говорить с Дамблдором. Последняя ступенька и вот, перед слизеринцем предстал…

* * *

Альбус задумчиво поглаживал своего питомца. Все его мысли витали около Гарри Поттера и выбора. Выбор, который дался всем им нелегко и который разрушил множество жизней. Сейчас, Альбус трезво оценивал ситуацию. Без гнета обстоятельств и шквала эмоций. Старый волшебник прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. По щеке покатилась одинокая слезинка, которая затерялась в длинной бороде.

— Альбус, ты хотел меня видеть? — в кабинет вошла Минерва МакГонагалл, заместительница директора и одна из самых верных сторонниц. Окинув своего начальника внимательным взглядом, она нахмурилась.

— Да, — кивнул старик. — Проходи. Садись, — кивок на кресло напротив.

— Альбус, может тебе обратиться к Поппи, — участливый голос. — Ты выглядишь уставшим.

— Не стоит волноваться. Со мной все в порядке.

Минерва засомневалась в его словах, но настаивать не стала.

— Так зачем ты позвал меня?

Дамблдор сделал глубокий вдох и начал свой рассказ:

— Я очень виноват перед Лили, Джеймсом и Гарри. Мне нет оправдания… Моим поступкам нет прощения. Я не прошу прощения, поскольку сам никогда не смогу простить себя. Я лишь хотел защитить маленького ребенка, за жизнью которого велась охота. После смерти Волан-де-Морта слишком много его сторонников осталось на воле и все они жаждали отомстить за смерть своего Господина. Оставлять Гарри Поттера без защиты нельзя было. И мне казалось, я нашёл тогда единственный правильный выход, — каждое слово директора было пропитано печалью и болью.

— Альбус, — проговорила Минерва. — Не вини себя, ты сделал все что мог, дабы защитить ребенка.

— Нет, Минерва, ты не понимаешь. Я допустил огромную ошибку… Вся вина лежит на мне.

— Альбус…

Но Дамблдор ее не слушал.

— Я заставил Лили и Джеймса отказаться от собственного сына, — эти слова прозвучали словно гром среди ясного неба. — Мальчик нуждался в защите, а вокруг было столько предателей. Я уговорил Лили провести ритуал, а затем отнес маленького Гарри на крыльцо дома ее сестры. Кровная защита сработала, скрывая малыша от взгляда Пожирателей.

— Что? — не верящий взгляд.

Ответ МакГонагалл так и не суждено было услышать. Внизу послышались негромкие голоса, а затем шаги, а секундой позже в кабинет вошли две фигуры, лица которых скрывали капюшоны. Секунда-вторая и капюшоны были откинуты в строну, выявляя взору Минервы мужчину и женщину. Деканша Гриффиндора дрожавшей рукой схватилась за сердце, а во взгляде читалось неверие вперемешку с шоком. Хоть и прошло десять лет, но она никогда не забудет этих лиц. Перед ней стояли Джеймс Поттер и Лили Поттер. Те, кого она и весь Магический мир считали мертвыми.

Дамблдор подойдя к своей коллеге и вручил той успокаивающее зелье, которое она выпила, даже не почувствовав вкуса. Руки перестали дрожать, а лицо приобрело нормальный цвет вместо мертвенно-бледного.

— Как? — тихий шепот, который был едва слышен. — Как вышло, что вы живы?

— Минерва, я должен тебе многое рассказать, — заявил старый волшебник. — Очень многое.

* * *

Десять лет назад.

На дворе были смутные времена. Молодой чете Поттеров приходилось скрываться от Пожирателей во главе с Темным лордом. Так вышло, что за год до рождения их первенца было произнесено пророчество…

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...»

Эти слова стали роковыми в жизни маленького Гарри Поттера. Именно его из двух мальчиков, Темный лорд посчитал своей главной угрозой и пожелал убить. Молодые родители боясь за сына и спрятались в Годриковой впадине под защитой заклинания Фиделиус. Они надеялись, что там Волан-де-Морт не сможет добраться до них, но ошиблись… Их предали. Предал тот кому они доверяли.

Лили по сей день с ужасом вспоминает тот день, когда на их дом было совершено нападение. Мало кто знал, но молодая миссис Поттер была на девятом месяце беременности. В тот злополучный вечер, она неожиданно почувствовала себя плохо и Джеймс, который сильно волновался за жену настоял на том чтобы посетить магическую больницу, но, из-за страха быть замеченными сторонниками Темного лорда, пришлось обратиться к мадам Помфри. Оставив годовалого ребенка под присмотром домовика дожидаться скорого прибытия Сириуса, Джеймс доставил супругу в Хогвартс. Он даже не предполагал, что через некоторое время от их дома останутся одни лишь развалины, а в колыбельке будет плакать ребенок на лбу которого появится шрам в виде молнии — прощальный подарок Волан-де-Морта. Рядом будет валяться черная мантия и палочка из тиса с сердцевиной из пера феникса.

Когда Поттеры были в Хогвартсе, то Джеймс почувствовал, что защита на их доме пала. Поспешив назад, вместе с Альбусом и супругой, они увидели разруху. Повсюду все пропахло темной магией. Бросившись в детскую, троица увидела среди всего этого хаоса темноволосого карапуза, который плакал взахлеб. На лбу у ребенка был шрам в виде молнии, из которого сочилась кровь. Но не это так напугало собравшихся, а глаза ребенка. Они не были привычного зеленого цвета как у Лили, а стали кроваво-красными, как у Волан-де-Морта.

Альбус был подавлен. Худшие его страхи оправдались.

Лили бросилась к сыну и взяла того на руки. Ребенок тут же перестал плакать. Альбус уже хотел было попросить молодую мать положить сына вновь в кроватку, как увидел, как глаза вновь приобрели цвет весенней листвы.