Две твердыни

— Угадал, — прошелестела она. — Теперь утоли моё любопытство. Что ты здесь делаешь?

Ларсий почувствовал, что его губам вернулась подвижность, а в голове немного прояснилось.

— Я шёл — он мотнул подбородком за спину Змеедевы, где ещё виднелся призрак белого корабля, — туда. Я шёл умирать. Потому что я слишком честолюбив, чтобы умереть в абы каком безымянном месте.

Дева рассмеялась журчанием воды.

— Хотя бы честен. Но теперь ты не умрёшь. Сегодня не умрёшь. Я тоже шла в древний город. Хочешь ли ты пойти со мной?

Древний город? Ах вот, что это.

Ларсий кивнул. Куда-то же надо было идти, а у этой змеи хотя бы была вода.

Змеедева заскользила по барханам, и Ларсий двинулся следом, заметив, что песок следом за ней становится плотнее и ровнее, и по нему можно идти, как по каменному полу во дворце. А барханы начали мелькать по сторонам, как будто он не шёл, а мчался на самом быстром коне рашудана. Белые здания начали приближаться, и уже не казались такими иллюзорными — он видел следы разрушения, песчаные наносы на башнях, трещины в городской стене. Город наступал, и он был материальным, и мёртвым. Перед самым входом Ларсий остановился.

— Я умру если войду туда? — спросил он.

— Зависит от того, чего ты хочешь, — прожурчала дева, оборачивая его змеиным хвостом.

Ларсий сам не знал, чего он хочет, но шагнул в обветшалую арку, когда-то, наверное, закрытую подъёмными воротами или мостом.

Они бродили по городу довольно долго, время от времени проникая в здания, которые ещё не были засыпаны песком — или, скорее, песок из них уже выветрился. В нескольких местах Ларсий видел груды чужих вещей, нетронутых с тех самых пор. Были там и сундуки с неведомыми богатствами, и полуразрушенные стеллажи с книгами, истлевающими в горячем песке.

— Почитай мне, — попросила дева, протянув ему массивную книгу в позолоченном переплёте с эмалевой миниатюрой в центре. Это оказалась книга сказок. Было уже темно, но Ларсий мог разобрать слова в свете сияющей косы Золотой девы. Язык был архаичным, но Ларсий умел разбирать древние документы, и вскоре приловчился.

Он читал до утра, и во рту не пересыхало, и не было ни холодно, ни жарко. Света он так и не увидел.

IV

И головами так они качали,

Словно о чем-то знали, но молчали,

Словно о чем-то знали, но не знали:

Как рассказать, когда, зачем, кому... *

Когда Ларсий открыл глаза, он лежал у воды в своём оазисе. Что-то было не так.

Полежав ещё немного и, прислушавшись, он понял: до него доносились голоса.

Ладони сами собой сжались в кулаки, и в одну из них впились какие-то острые грани. Ларсий осторожно приоткрыл глаза и скосил их к груди, где лежала его левая рука. Пошевелил пальцами и увидел, что сжимает в кулаке несколько золотых самородков. Он тут же втянул руку под одежду и приподнялся, чтобы оглядеться.

— А, проснулся, — сказал грубый голос из-за спины.

Ларсий вскинулся и сел на пятки. Двигаться было удивительно легко.

Вокруг и правда были люди. Много, человек двадцать навскидку. Бодрые, потные, они деловито занимались сумками, наполняли водой меха и фляги, обхаживали верблюдов, переговаривались и смеялись. Прямо перед Ларсием стоял мужчина средних лет, полноватый, по одежде — караванщик.

— Вы в Адмар? — выдавил он, с трудом вспомнив, как вообще разговаривать на человеческом языке. Голос его звучал непривычно.

— Куда ж ещё, — пожал плечами караванщик и отхлебнул из фляжки. — А ты от своих отбился, парниша?

Ларсий не сразу понял, что его смущает в вопросе, но сперва попытался сформулировать ответ.

— Мой караван замело песчаной бурей за полдня пути от этого оазиса в сторону Адмара. Я дошёл назад, а больше никто.

— Вот оно что, — нахмурился караванщик. — Ладно, можешь пойти с нами, поможешь погонщикам.

На этот раз Ларсий всё-таки вспомнил, в чём дело.

— Я, вообще-то знатный человек, — заявил он, вставая. Он оказался почти на голову выше мужика. — Если вы доставите меня в Адмар с удобствами, я хорошо заплачу.

Под плащом он потихоньку спрятал в карман все самородки, кроме двух, которые и протянул караванщику. Тот принял плату и поиграл ими на руке, потом сощурился на Ларсия.

— Больше у меня с собой нет, — убедительно соврал Ларсий, — но в Адмаре я смогу расплатиться.

— Видал я такие штучки, — задумчиво произнёс караванщик. — Они на второй день глиной оборачиваются. Да и с чего бы ты их держал при себе? Весь твой скарб вон под кустом лежит. Кому ты собирался платить тут, посреди пустыни?

— Я просто всё время их ношу при себе, — попытался объяснить Ларсий.

— А я думаю, ты их наколдовал, — заключил караванщик.

— Он не очень-то похож на колдуна, — заговорил подошедший к ним мужчина. Он был высоким, плечистым и явно не местным. Загар покрывал его почти так же плотно, как адмарцев, но волосы и борода, бывшие когда-то русыми, выгорели от солнца, а глаза, наверное, когда-то бледно-голубые, теперь были оттенка синей шерсти. — И на нём дорогая одежда.

— Вот только его в эту одежду три раза завернуть можно, — заметил караванщик. — Небось обобрал хозяина, погибшего в бурю.

— Хозяина?! — возмутился Ларсий. — Что ты несешь?! Я свободный человек! И конечно я похудел, пока здесь торчал!

— Откуда в окрестностях Адмара взяться свободному человеку с Западных островов? Или, думал, твоя обгоревшая красная физиономия может кого-то обмануть?

Ларсий непроизвольно пощупал лицо. Оно и правда полыхало, хотя, казалось бы, за столько времени в оазисе он давно должен был или загореть или сдохнуть, ведь снадобья он потерял вместе с караваном. Неужели вчерашняя погоня за змеёй?

— Может, он из торговых? — предположил синеглазый. — Приплыл на корабле, а потом дальше с караваном пошёл? Почему ты так уверен, что во всём Адмаре не сыщется ни одного рыжего с архипелага?

— Один-то сыщется, — усмехнулся караванщик. — Но тот Главный советник рашудана.

— Вот это я и есть, — облегчённо выдохнул Ларсий. — Я возвращался после визита...

Его заглушил громовой хохот караванщика.

— Ты кого надурить собрался, щенок?! — прогремел он, отсмеявшись. — Советнику-то уж полвека минуло, хоть бы сынком его представился!

Ларсий застыл, уставившись на караванщика. Его реплика никак не укладывалась в голове. Он перевёл взгляд на синеглазого. Тот тоже его внимательно рассматривал, но молчал. Наконец в пережжённой голове Ларсия что-то щёлкнуло, и он резко развернулся, чтобы посмотреть в зеркальную гладь родника.

Оттуда на него смотрело отражение из прошлой жизни. Молодое, узкое лицо того парня, которого рабом привезли в Адмар, когда рашудан ещё не был рашуданом. Только краснота от солнечного ожога напоминала о произошедшем с тех пор. Да ещё засаленная и порванная накидка из синей шерсти. Вот вам и лёгкость шага...

Ларсий медленно поднялся, пытаясь сообразить, что же делать. Надолго ли это? Что если Змеедева одарила его всего на день-два? И это как раз те день-два, когда ему лучше бы выглядеть самим собой? И золото с её косы — караванщик сказал, оно обратится глиной... Зачем она так посмеялась над ним?

Из раздумий его вывел рывок за плечо.

— Иди давай работай, если хочешь добраться до Адмара, — велел караванщик. — Ты-то ночью дрых, а мы шли. Ну, пошёл!

И Ларсий пошёл, не представляя, как объяснить, да и на какую работу он может сгодиться.

Впрочем, одно оставалось неизменным: поднимать тяжеленные тюки он по-прежнему не мог. Какой-то купец, чьи вещи Ларсий так и не смог стащить с верблюда, разозлился и уже собирался задать ему хлыстом, но его остановил синеглазый.

— Оставь, — попросил он. — Парень прожил в этом оазисе невесть сколько на одних фруктах, у него нет сил.

— Н-да, — купец оглядел бесформенную фигуру Ларсия, замотанную в мешковатые тряпки. — Вообще, с такой мордахой он так и так вряд ли тюки грузил. Скорее уж сам был попонкой.

Ларсий вспыхнул, но на его обгоревшем лице это вряд ли было заметно.

Синеглазый неопределённо покивал, а потом поманил его за собой. И повёл куда-то за кусты, поодаль от прочих, где, как Ларсий хорошо знал, был укромный уголок. В уголке он увидел расстеленный ковёр. Синеглазый опустился на край и похлопал рядом с собой в приглашающем жесте.

Ларсий встал как вкопанный. Нет, только не это. Он прожил такую длинную жизнь, забрался так высоко и пал так низко, избежал казни и выжил в песчаную бурю, не сдох вчера в пустыне и повидал древний город — всё это не для того, чтобы сейчас лечь под этого молчаливого чужака. Не могла жизнь быть насколько несправедлива. Лучше вернуться к купцу с хлыстом или к караванщику и попросить оставить его здесь на верную смерть. Но только не позволить им узнать о его увечье, не дать повод к новым насмешкам... Пусть они считают его вором и лжецом, но только не это, нет...

Кажется, впервые за много десятков лет у него на глазах выступили слёзы.

— Да что ты... джаннай тебя забери! — фыркнул синеглазый. — Я тебе еды хотел дать и лицо намазать, балда!

Нельзя ни на кого полагаться, кроме себя, вспомнил Ларсий. С чего бы этому человеку быть таким добрым? По виду он мне ровесник, может, чуть моложе. Мне, настоящему, не этой личине. Жизнь повидал, и она его потрепала. Бесплатная орта бывает только у работорговцев.

Ларсий попятился.

Синеглазый театрально вздохнул и потянулся куда-то под куст. И пока Ларсий решал, уйти тихонечко или убежать со всех ног, выволок из-под этого куста... ребёнка. Маленького, спящего. Впрочем, от перемещения тот проснулся и захныкал, потирая кулачками чёрные глазки.

— Доволен? — поинтересовался синеглазый. — Не думаешь же ты, что я буду тобой ковёр протирать на глазах у собственного сына?

Ларсий прикинул. Этот мужчина казался не из таких.

Малыш — а ему на вид было года три, — тем временем свернулся калачиком и снова заснул, и синеглазый убрал его обратно под куст, где было сооружено дупло из одеял.

— Иди, не стой над душой, — проворчал мужчина, доставая свёрток, а из него хлеб, сыр и вяленое мясо. — Или туда или сюда.

Запах еды достиг Ларсия, и внутренний стержень дал трещину. Может быть, иногда, изредка, положиться можно ещё на кого-то.

Синеглазый не останавливал его, позволив есть сколько угодно, но Ларсий сам вскоре вспомнил о приличиях и о том, что даже на верблюде тут почти неделя пути. Потом чужак протянул ему флягу и ещё какую-то баночку, в которой оказалась пахучая мазь.

— Давай сам мажься, только тонким слоем, — буркнул синеглазый. — А то я уже боюсь тебя трогать.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил Ларсий, старательно размазывая снадобье по лицу.

— Потому что я тебе верю.

— Ты знаешь меня? — Ларсий замер.

— Нет, — пожал одним плечом мужчина. — Но ты говоришь не как раб или простолюдин. Я, правда, сам в Адмаре никогда не был, но повидал тамошних уроженцев изрядно. Как тебя звать?

— Ларсий. А тебя?

Синеглазый немного запоздал с ответом, из чего Ларсий сделал вывод, что имя он назвал ненастоящее.

— Крон.

Ларсий прищурился. Синеглазый выглядел как арастенец или стальвиец, а у тех кроме имён были ещё и фамилии.

Крон посмотрел на него вопросительно, мол, ты чего-то ещё ждёшь?

Ларсий помотал головой.

— Рад знакомству, Крон-шодан.

Тот удовлетворённо кивнул.

— Присмотри за ребёнком и не попадайся на глаза. Я ненадолго.

Крон ушёл, а Ларсий остался сидеть и гадать, потому что делать ему было решительно нечего.

Крон принёс Ларсию его вещи — одеяло, флягу и заначку высохших на солнце фруктов (несколько перстней и прочей золотой мелочи на месте уже не было), а потом завалился спать на своём ковре, отвернувшись прочь. Ларсий последовал его примеру: выспавшимся он себя не чувствовал.

Вечером кто-то протрубил подъём, и все засобирались.

— Сиди тихо, — велел ему Крон. — Я укрыл тебя заклинанием, чтобы с тебя соскальзывал взгляд. Сейчас все построятся, пойдёшь за мной. У меня два ишака.

Ларсий возликовал. Пешком он даже с караваном бы не дошёл, его бы бросили на дороге, и всех дел.

Ишаки выглядели в меру замученными, и Крон даже пристроил что-то из своей поклажи на одну из повозок, взамен заговорив что-то там для её хозяина, но в итоге Ларсий взгромоздился на ишака. Хотя, надо сказать, от Ларсия к тому времени осталось так мало, что ишак даже не очень сопротивлялся. Вот только сидеть на остром хребте было как-то особенно неудобно, даже поверх нескольких одеял, и как Ларсий ни ёрзал, становилось только хуже. Но что делать, дарёному коню сами понимаете.

Крон пристроил своего сынишку в седло перед собой. Тот выспался и лепетал без умолку на смеси языков, так что Ларсий отчаялся что-либо понять. Он только отметил, что на отца мальчик совершенно непохож, да и вообще на северянина.

— Так ты маг? — тихо спросил Ларсий, когда караван тронулся.

— Увы, — печально усмехнулся Крон.

— А что в этом плохого? — удивился Ларсий.

— Как ни маскируюсь, всё равно себя выдаю, — пояснил Крон. — А у магов, знаешь ли, свои законы.

Ларсий ничего не понял. Зачем магу маскироваться? Не хочет колдовать? Чтобы не соблюдать законы магов? Законы вроде бы для всех одни. Если только территорию с кем-то не поделил или должность...

— Ты сам-то чем живёшь? — спросил Крон прежде чем Ларсий успел развить тему.

Тот снова удивился. Утром Крон сказал, что верит ему. Видимо, не полностью.

— Я служу во дворце, — туманно ответил Ларсий.

Больше они не разговаривали до самого утра, когда был объявлен привал, да и тогда только по необходимости. Ларсий сидел тихо и держался поближе к Крону, стараясь не попадаться никому другому на глаза. Караванщик о нём, кажется, забыл.

— Дядя Лар, — внезапно позвал его ребёнок, которого Крон называл Эреш. — Расскажи сказку!

— Я... не знаю сказок, — ответил Ларсий первое, что подумал.

— Да ладно, — усмехнулся Крон, развалившийся на своём ковре. — Подумай, вспомнишь, своим-то детям что-то будешь рассказывать.

Ларсий проглотил порыв заявить, что детей у него быть не может. Этому доброму человеку незачем знать, что он приютил неполноценный отброс общества. Пусть в Адмаре к кастратам относились более-менее спокойно, если те не пытались прыгнуть выше головы, но в Арастене, или откуда там родом Крон, скорее всего не лучше, чем на Западном архипелаге.

— Я не умею обращаться с детьми, — наконец выдавил он.

— Ты просто не пробовал, — уверенно заявил Крон.

— У меня был приёмный сын, — возразил Ларсий. — И я изо всех сил старался построить с ним хорошие отношения. Но он сбежал с бардазинами.

Своего он добился: Крон уставился на него с боязливым восхищением.

— Однако. Может, и правда не дано. Кстати, этот у меня тоже приёмный.

Ларсий приподнял брови.

— Зачем он тебе?

Крон пожал одним плечом.

— Низачем. Я пытался спасти одну женщину из горящего дома. Но она сильно обгорела, не выжила. Только родить успела и умерла. Ну и куда мне было его девать?

— Ты всех подбираешь? — спросил Ларсий, чувствуя себя неловко, как будто напросился.