Две твердыни

Крон и Аскаль уставились на него, а потом переглянулись.

— Ты повстречал дочь Золотого Змея, — выдохнул Аскаль.

— Это она дала тебе самородки, — догадался Крон.

Ларсий кивнул и извлёк из кармана оставшиеся. Полюбовался на них в свете магической лампады и протянул Аскалю.

— Почему караванщик сказал, что они превратятся в глину? — спросил Крон, кажется, не горевший желанием прикоснуться к камушкам.

— Да тут, — скривился Аскаль, — один повадился у неё их воровать. Долгая история. Но ущерб торговле был значительный.

Ларсий покивал. Про ущерб-то он знал, а вот про Змеедеву ему никто рассказать не удосужился. Может, и к лучшему.

— А я во что превращусь и как скоро? — поинтересовался он.

Оба эрудита задумались, и наконец Аскаль осторожно высказался:

— Насколько я помню, если Золотая дева дарует молодость, то это по-настоящему. Но, возможно, стоит уточнить у Белой ведьмы, она же как раз недавно э-э-э общалась и с ней, и с Золотым Змеем.

Аскаль с Кроном повыспрашивали у него ещё подробностей о встрече с девой, но Ларсий не горел желанием рассказывать про древний город. Да и про ящерок под одеждой тоже, если уж на то пошло. И вообще не хотел вспоминать, что происходило с ним с того самого вечера, когда он молился, чтобы не возвращаться в Адмар.

Наконец оба замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Ларсию не нравилось, как легко эти двое понимали друг друга, хотя и почвы для ревности он в этом не видел. Ну или убеждал себя, что не видел. К счастью, вскоре Аскаль поднажал, чтобы о чём-то поговорить с едущим впереди стражником, и Ларсий подобрался поближе к Крону. Ему необходимо было выплеснуть это сейчас, пока ничего ещё не решено.

— Ты только учти, — заговорил он, — что я вообще-то изрядный мерзавец. Любой житель Адмара тебе это подтвердит и за примером в карман не полезет.

— Конечно, ты мерзавец. — философски откликнулся Крон. — Хорошие люди не становятся главными советниками.

Ларсий попытался рассмотреть выражение его лица, но было темновато. Казалось, Крон абсолютно спокоен.

— Что касается бури... — тихо сказал Ларсий. — Я думаю, что я сам проклял свой караван.

— А ты умеешь проклинать? — заинтересовался Крон.

— До сих пор не доводилось проверить, — пожал плечами Ларсий. — Я просто... очень не хотел возвращаться в Адмар.

— А теперь? — живо переспросил Крон.

— А теперь хочу, — просто ответил Ларсий, надеясь, что не придётся вдаваться в подробности.

Крон помолчал, потом посоветовал:

— Я думаю, тебе лучше обсудить это с твоими придворными магами. Ну или с какими-нибудь сведущими людьми. Это может быть что-то серьёзное.

Ларсий понял это так, что сам Крон не хотел с ним это обсуждать.

— Ты, должно быть, уже сыт мной по горло? — с наигранной лёгкостью спросил он.

Крон вздохнул.

— Я не хотел во дворец не из-за тебя, а потому что дворец — это... Как тебе сказать, слишком серьёзно, что ли. Надо себя подобающе вести. А я после такого перехода хочу только бутылку орты, и чтобы все отстали.

Ларсий усмехнулся и приободрился.

— Найдётся и бутылка, и приставать не будем.

— Да я уж понял, что живым ты меня не выпустишь. Скажи лучше вот что: ты же такой белокожий, ты должен был напрочь сгореть ещё в первый день пути. Как ты умудрился сделать это только накануне нашей встречи?

Ларсий высоко задрал брови.

— Я всегда вожу с собой маленькую баночку мази, защищающей от солнечных лучей. Её для меня делает... делал придворный чародей Руммаль, да будет легка его дорога.

— Надеюсь, он записал рецепт, — глаза Крона загорелись исследовательским азартом. — А если и нет, я бы поэкспериментировал. Никогда не думал о том, чтобы сделать такое средство, представляешь?

— Экспериментировать будешь не на мне, — на всякий случай предостерёг Ларсий.

Во дворец они явились уже под утро, и только войдя под привычные торжественные своды, Ларсий осознал, как чудовищно он, должно быть, выглядит, не говоря уже о том, как он пахнет. И второй раз поразился странному жесту Аскаля — сам к себе он бы сейчас прикоснуться точно побрезговал.

Внизу парадной лестницы их встретил Энкиль — тоже измотанный и нервный, он явно собирался наброситься с обвинениями, но перемена во внешности Ларсия заставила его на несколько секунд проглотить язык. Правда, обретя его, он высказался так, как в стенах этого дворца, наверное, не выражались со времён Ирдаля-отступника.

Он, хотя бы, не стал подходить слишком близко, а ограничился тем, что вытянул руку и крепко сдавил Ларсию плечо. Ларсий подумал и не смог припомнить, чтобы кто-то из сыновей рашудана прежде его касался. Даже Искер.

— Надеюсь, ты уже отдал распоряжения по поводу аммы, — процедил Ларсий после скупого обмена приветствиями. Цедил он не столько от общей вредности, сколько потому, что представлял себе, как пахнет у него изо рта.

— Да, маг, сопровождавший Аскаля, прислал весточку. Ты можешь идти прямо в свои покои, там всё готово. А вот... — он перевёл взгляд на Крона.

Тот выглядел получше, чем Ларсий, но тоже изрядно потасканным.

— А вот для гостя ты амму не приготовил, — закончил за него Ларсий. — Потому что ничего о нём не знал, потому что маг, обычно сопровождающий Аскаля-шодана — непроходимый тупица. Я угадал?

Братья переглянулись с кислым видом.

— В таком случае, — нетерпеливо вздохнув, заявил Ларсий, — гостю придётся ютиться в моей. Позаботьтесь хотя бы об одежде.

— Уж ютиться, у тебя там целое озеро, — буркнул Энкиль с понурым видом.

Аскаль же посмотрел на Ларсия недоверчиво. От него, похоже, не укрылось, как бережно Главный советник обычно берёг своё личное пространство.

Насладиться аммой сполна, впрочем, ни у одного из них не получилось: Эреш, измотанный дорогой и непривычной тряской на лошади, закатил концерт, а Крон наотрез отказался сдавать его нянькам. Выдержки, правда, ни Ларсию, ни Крону было не занимать, так что они оба тщательно отмылись, стоически снося капризный плач, но вот поблаженствовать в горячей воде как-то не пришлось. Впрочем, может, и к лучшему, а то бы так и заснули в воде. Ларсий был даже рад, что слуга отвёл Крона в гостевые покои, и не нужно было решать вопрос близости контакта, а можно было просто развалиться на мягкой постели морской звездой и выпасть из реальности как минимум на полсуток.

VI

Друг отошел и, чтобы скрыть обиду,

Книгу достал, потрепанную с виду,

С грязным обрезом, в пестром переплете,

Книгу о том, что горе не беда...*

Проснулся Ларсий к вечеру следующего дня и ещё долго и неторопливо возился в своих покоях, приводя себя в порядок. Амма аммой, но в уважающем себя государственном муже всё должно быть идеально, в частности, одежда не должна висеть, как будто она была сшита на дракона. Впрочем, у Ларсия были и другие причины гонять слуг с распоряжениями и чистить ногти как можно дольше. Он совершенно не был уверен, что готов снова влиться в ту жизнь, которую с таким апломбом покинул и от которой так быстро и странно отвык.

Но наконец отговорки кончились, и он всё же явился из недр своего логова в общественное пространство, в коем почти сразу заприметил мощную фигуру без тарбана, застывшую у эркера, поставив одну ногу на низкий мозаичный подоконник.

— Отдохнул? — не оборачиваясь, спросил Крон бодрым голосом.

— Пожалуй, — кивнул Ларсий, незаметно изучая затылок мага. Он не верил ни в какие особые чувствительные точки, но всё же... — А где Эреш?

— Вон бегает в саду, — кивнул Крон на мельтешение внизу среди ветвей. — Проснулся раньше нас всех и погнал играть с какими-то кухаркиными детьми.

— Может быть, стоит подобрать ему компанию получше? — предложил Ларсий, которого уже начало немного раздражать, что Крон не поворачивается к нему лицом. Не хочет видеть? Чего-то опасается?

Крон тяжело вздохнул и всё же повернулся. Ларсий с изумлением увидел, что маг сбрил бороду, и теперь нижняя половина его лица была немного светлее верхней, хоть и несильно — верхнюю он вчера в амме тщательно отскоблил. В таком виде Ларсий бы не дал ему больше сорока, но напомнил себе, что Крон всё же маг, да к тому же непростой, раз смог отвести глаза даже девчонке Нарен.

— Вот потому я и не хотел во дворец, — заявил Крон. — Конечно, тебе как высокородному шодану теперь захочется приобщить моего мальчугана к тонкому вкусу, высоким помыслам и тому подобному хламу. Но я-то простой человек, хоть и маг. И по мне кухаркины дети ничуть не хуже сыновей рашудана.

— Я вообще попал сюда рабом, — парировал Ларсий и немного полюбовался произведённым эффектом. — Да и на родине, насколько я помню, ничем не выделялся в отношении происхождения. Просто я предпочитаю заводить полезные знакомства.

— Прости, — стушевался Крон. — Я не знал. Но, видимо, поэтому ты — Главный советник рашудана, а я... я. И всё же кухаркины дети мне кажутся вполне себе полезным знакомством.

Ларсий пожал плечами и шагнул поближе, чтобы полюбоваться на игры в саду, а заодно тряхнуть стариной и повыгоднее подставить своё лицо под закатные лучи. Крон закашлялся.

— Чем это разит? Кх-ой, великие небеса, тут рядом какой-то склад благовоний, что ли?

Ларсий медленно повернул голову, и его взглядом можно было плавить металл.

Крон взгляд оценил.

— Только не говори, что... — он осторожно нагнулся поближе и принюхался. — ... что это ты — склад благовоний. Ты решил вылить на себя все ароматические масла по очереди?

— Мне нравятся сложные ароматы, — процедил Ларсий, изо всех сил стараясь не покраснеть и от этого бледнея. Так топорно его не оскорбляли с тех пор, как он первый раз имел дело с Белой ведьмой. Хотя нет, туфля рашудана всё же создавала серьёзную конкуренцию. Вот только это был Крон, а Крон был тем единственным человеком, на которого можно положиться, кроме себя.

Крон меж тем сделал какой-то жест, и на галерее повеяло свежим ветерком, которому тут неоткуда было взяться. Ларсий побледнел сильнее.

— Что ещё со мной не так? — мягко спросил он, подпустив в свой голос самые бархатистые нотки.

— Честно? — не смутился Крон. — Я думал, добравшись до цивилизации, ты избавишься от этого крысиного хвоста на подбородке.

— В Адмаре мужчинам принято носить бороду, — нейтрально произнёс Ларсий.

— Я тебя умоляю, — усмехнулся Крон, как будто не замечавший игры его голоса. — Ты такой же адмарский мужчина, как я — мархайская девственница.

Ларсий сжал пальцы на поручне, опоясывавшем эркер, до того, что ногти побелели.

— Я хочу сказать, — пояснил Крон, — что не стоит все изумруды вставлять в одинаковые оправы, ты не находишь? Некоторые лучше смотрятся в нестандартных, ну знаешь, уникальных.

— А некоторые в костюмах танцовщиц, — договорил за него Ларсий.

— Ну, на тебя в костюме танцовщицы я бы посмотрел, — улыбнулся Крон.

Ларсий почувствовал слабину в коленях, но лицо его так и не дрогнуло, только ещё сильнее побледнело, хотя он и так был под стать белой цапле.

— Ты определись, — продолжил маг, — ты соблазнять меня собрался или подавлять авторитетом. А то я что-то запутался.

— Я привёл тебя к себе домой, — еле слышно проговорил Ларсий, — потому что мне хотелось побыть с тобой ещё какое-то время.

— Я предупреждал, — внезапно посерьёзнев, напомнил Крон. — Я подбираю только тех, кто согласен меня терпеть. В караване ты меня терпел, а здесь, похоже, начал приходить в себя. Ты только скажи, когда мне лучше уйти, прежде чем ты прикажешь посадить меня на кол или ещё что-нибудь столь же приятное.

С этими словами он развернулся и пошёл прочь, а Ларсий остался стоять, цепляясь за поручень, пока не заслышал размеренные шаркающие шаги. О-о, сейчас самое время встретиться с рашуданом. Ларсий уже давно забыл, как собирался вернуться победителем, но в том полностью раздавленном состоянии, в каком он был сейчас, рашудан был последним человеком, которого он хотел видеть. Ты — глыба камней с ледяной вершиной, напомнил он себе и выпрямился.

— Ларсий, друг мой, — заговорил рашудан. Голос у него был приятный, а интонация тёплая. — Рад видеть тебя в целости, а тем более в таком, м-м, обновлённом виде. Я так понял, тебе благоволит сама дочь Золотого Змея?

— Вряд ли благоволит, — заметил Ларсий прохладно. — Скорее я её немного развлёк. Как тут идут дела? Я ещё не успел вернуться к работе.

Рашудан дошёл до окна и тоже взялся за поручень, как будто ему не доставало опоры.

— Честно говоря, из рук вон плохо, дорогой друг. Всё летит кувырком! Ладно государственные дела, но тут даже... смешно сказать, начались перебои с поставками провианта во дворец! Они там без тебя совершенно ни на что не годятся, хоть всех их вышвырнуть! Но я не стал без тебя ничего делать, мало ли, вдруг у тебя были какие-то идеи. Однако ты пощади мои седины и больше так надолго не отлучайся.

Ларсий уловил в голосе рашудана заискивающие интонации и приободрился.

— Ты, помнится, собирался меня казнить, — чётко проговорил он. — Вот это было бы долгой отлучкой.

— Ла-арсий! Ну что ты, в самом деле! Я бы никогда этого не сделал. Конечно, я вспылил, и согласись, было из-за чего, но я же не самодур какой-нибудь, чтобы казнить самого верного и любимого помощника.

Ларсий наконец повернул голову, чтобы посмотреть на рашудана. Тот выглядел на несколько лет старше, чем Ларсий помнил. Он заподозрил, что перебои с поставками были самой несущественной проблемой, возникшей за время его отсутствия.

— Вот как, — произнёс он бархатно.

Рашудан вздохнул. Он знал этот тон. Если до того он ещё сомневался, то теперь был абсолютно уверен: самолюбию Ларсия был нанесён несказанный урон, и весь этот фарс с поездкой в соседнее государство был разыгран для его, рашудана, мук совести. Не исключено, что и пропажу свою Ларсий организовал сам. С него вполне сталось бы чуть не сгинуть в пустыне только чтобы доказать свою нужность. Но что делать, хороший конь требует особого ухода.

— Проси чего хочешь, — развёл руками рашудан. — Ты же знаешь, мне для тебя ничего не жалко.

Ларсий понимал, что получил свою победу. Но он также понимал, что ему только что указали на его место. Рашудан не собирался просить прощения, он хотел откупиться. Его не беспокоило, что за спиной у Ларсия рухнула последняя твердыня. Он вообще всё это время говорил только об угрозе казнить, а о метании туфель даже не вспомнил. Это был не разговор двух людей, это было взаимодействие двух стратегий. Ледяная вершина ещё немного подмёрзла.

Однако в данный момент Ларсий сам точно не знал, чего хочет.

— Вернёмся к этому разговору позже, — предложил он. — Пока что я бы хотел пригласить Белую ведьму из Проклятого оазиса, чтобы получить её консультацию по поводу произошедших со мной изменений.

— Весьма, надо сказать, радующих глаз изменений, — лукаво ухмыльнулся рашудан. Он считал проблему решённой. — Я уже предвкушаю, что отныне государственные совещания будут не менее приятными, чем созерцание танцующих махаани.

— Но не перенесутся в твои покои, — оборвал его фантазии Ларсий. И дело было даже не в том, что рашудан-то остался старым и толстым, а в том, что Ларсий ещё не сошёл с ума, чтобы спать с начальством.