Третья сила

Она положила микрофон обратно на поднос подступившей официантки, и музыка заиграла вновь, только флейта сменилась весёлой скрипкой. Индекс мгновенно направилась ко столу, потянув было за собой Тому, но тот мягко высвободился.

— Сейчас, подожди. — он не был голоден, они с Шокухо подкормились утром перед началом всех переодеваний, и потому вместо стола приковал внимание к одному из диванчиков. — Мисаки, я сразу отойду, хорошо?

Та проследила за его взглядом, удручённо вздохнула, но возражать не стала — и Тома беспрепятственно направился к дивану.

Мисака сидела там в одиночестве — и, скорее всего, тоже потребовала так, ибо Тома видел Куроко среди гостей. Девушка надела белое платье, в котором выглядела неожиданно изящно, держала бокал с настоенным морсом, что заменял всем тут вино, и аккуратно отпивала из него.

— Привет. — тихо сказал Тома, садясь на другой край диванчика. Мисака посмотрела на него и коротко кивнула.

— Привет.

— Слушай... — парень старался говорить так, чтобы и скрипка не заглушала слова, и никто в зале их не услышал. — Прости за всё. В особенности за разбитый нос. Потому что я через несколько минут буквально сделал то же самое, за что на тебя орал.

— Кто? — только и ответила Мисака.

— Казакири Хёка. Искусственный ангел. Первый взрослый друг Индекс. Девочка в очках и с большой грудью. — перечислял Тома, пока Мисака наконец не моргнула в знак понимания.

— Индекс знает? — вновь отпила она из бокала.

— Нет. И я никогда ей не скажу.

— Правильно. — тон девушки был тёплый, словно не прогоняла короткими ответами, а просто не видела смысла отвечать развёрнуто.

— Так это...

— Прощаю.

— Спасибо.

Больше, казалось, говорить было не о чем. Однако Тома всё равно потужился:

— Слушай, Мисака... так что у тебя там с тюрьмой?

— Ничего. — слегка качнула та головой. — Немного связей, немного сделок, немного бесед. Ну и всё такое... смотрите, какой у нас уровень террористической угрозы, думаете, мы позволим вам прохлаждаться за решёткой, а не помогать городу... — Мисака слегка покрутила бокал. — Такое всё.

— Значит, всё в порядке.

— Ага. Мама заплакала, когда узнала, что я не раскаиваюсь в убийстве Четвёртой, я узнала много мерзкого за последние дни, я не думаю, что хочу помогать городу... а так всё в порядке.

— Мисака. — обеспокоенно заёрзал Тома. — Если тебе нужна помощь...

— Ой, да брось. Я Третья... или сейчас уже Вторая? Надо будет уточнить у Гекоты-сенсея. — Мисака слабо улыбнулась. — С такими мелочами справлюсь сама. Ты помогай своей девушке, вон она у тебя какая. Красивая, умная, доб... не злая. Идеал для мужчины. Я же так... одна из крутившихся рядом глупых девочек, не имеющих и шанса. Как вон Ицува.

Тома проследил за её кивком и увидел Ицуву с Канзаки — в изумрудном и фиолетовом платье соответственно — о чём-то болтающих с Гунхой. Девушки уловили его взгляд, обернулись, помахали — и вновь вернулись к разговору.

— Я лишь не хочу видеть тебя страдающей. — просто сказал он.

— И не увидишь. — отозвалась Мисака. — Ты не бог этого мира, Тома, даже не близко, так что хватит страдать от того, что не можешь изменить. А уж я-то справлюсь сама. Серьёзно. — она даже улыбнулась чуть ярче. — Выбрал свою девушку? Молодец. Занимайся ею и пусть все остальные идут... ну... идут.

Мисака сделала неясный жест, словно показывая, куда все должны идти, и вновь отпила морс. Тома внимательно посмотрел на неё, тоже улыбнулся и встал.

— Но если что — я всегда буду рад тебя видеть. — слегка поклонился он.

— Взаимно. — вернула поклон Мисака, и Тома отошёл от неё.

Скрипка сменилась боевыми барабанами, но танцевать, похоже, хотел только Цучимикадо и присоединившаяся к нему Етцу. Все остальные болтали, отдыхали на диванчиках или приклеились к столу. Неудовольствия и скуки, впрочем, ни у кого не читалось. Гунха, закончивший беседу, держал перед собой телефон и снимал видео, скорее всего для последующего отчёта Уихару. Куроко приземлилась рядом с Мисакой, едва не задрав своё сиреневое платье выше головы, и начала выпытывать подробности их беседы; в ту же сторону направились другие девочки Токивадай, так что Тома поспешил вежливо уйти подальше.

— Вам хорошо, Камидзе-сан? — Джунко в форме официантки выросла как из-под земли, лучезарно улыбаясь. В падающем из ближайшего окна свете её спиральные волосы казались источником собственного сияния.

— Вполне. — кивнул парень.

— Если станет нехорошо, сообщите. — улыбка не угасла ни на деление. — Королева приказала проследить за тем, чтобы вы ни в чём не нуждались. Это ведь праздник в том числе в вашу честь.

— Получается, ты теперь тоже предана мне? — вздохнул Тома.

— Королева — лучшая из тех, кто может управлять Академия-сити. — Джунко слегка поклонилась. — И те, кому она доверяет — тоже лучшие.

— Спасибо. Кстати, где она?

— Там. — Джунко повернулась, и Тома увидел Шокухо в углу зала, беседующей с незнакомой черноволосой девушкой в розовом платье.

Стоп... стоп-стоп-стоп...

Совсем не незнакомой...

— Тома? — Кумокава, увидев его, мигом покинула Шокухо и подошла к нему.

— Серья, ты чего? — только и высказал он, уставившись на её розовый наряд.

— Захотела, чего. — дёрнула девушка плечом. — А ты и не впечатлился, придурок. Идём.

— Куда?

— Наверх, в отдельную комнату. — Кумокава крепко ухватила за руку и действительно потащила за собой. Тома обернулся на Шокухо, но та смотрела серьёзно и не предпринимала попыток вмешиваться, так что он не стал сопротивляться.

Хотя к тому времени, как они поднялись на третий этаж и вошли в первую попавшуюся спальню, нервозность стала приближаться к неприятной отметке. А когда Кумокава впихнула его в комнату, повернулась и закрыла дверь — превысила её.

— Серья...

— Мы в огромном дерьме, Тома. — Кумокава повернулась и оперлась на дверь, скрестив руки на груди. — Просто невероятнейшем дерьме.

Продолжила она не прямо сразу, сначала пройдя и рухнув на одну из кроватей. Тома аккуратно сел на кровать напротив, приготовившись к неприятному разговору.

— Мы нашли на базе хакера, помогающего Интри. — Кумокава не стала растягивать далее. — Один из Самородков, на этот раз полностью и официально зарегистрированный у нас в базе, даже считающийся припеваючи живущим в Москве... как оказалось, нет. Так на базе и оставили, потому что он подключён напрямую... та ещё срань... но зато сумели допросить. Много чего узнать. Вот только поганец не сказал, что Интри приказал ему выложить в мировую сеть все сведения о нас.

— О нас? — переспросил парень.

— Помнишь, он напугал Уихару её личным досье? Вот то же самое, только подробнее, с документами, фото, видео, по всем нам. Ты. Я. Цучимикадо, Пятая и Шестая. Вообще все пятиуровневые. Все пришедшие сегодня сюда. Их близкие, родные, знакомые, просто пересечения — все там. С раскрытием всех тайн, всех связей, всех секретов. И с упором на всякое неправильное. От "дочь одного уважаемого бизнесмена пытается выебать дочь другого уважаемого бизнесмена" до "этот парень шатается по округе, ежедневно кого-то убивает и хоть бы хны". Плюс, естественно, клоны с полной документацией, как их создавать и куда совать.

Тома захлопал глазами, пытаясь осознать масштаб, а Кумокава продолжила:

— Выложили, собственно, ещё вчера. Возможно ещё до того, как Акселератор убил Интри. Но только сегодня все прочитали, впечатлились, нацепили маски моралистов и началось.

— Что именно началось? — тихо спросил парень.

— Всё. Как такое вообще позволительно, почему мы допускаем существование подобного места, вот что бездуховная наука творит, не стоит ли окоротить торговлю, что же говорит международное право... и если бы только это, то ещё ладно. Не впервой. Но, во-первых, это может твоих родителей задеть, Тома. Потому что я точно знаю — к родителям Куроко Ширай примчались газетчики с "лесбиянка равно плохо, что вы скажете", а те спустили на них стаю боевых шпицев. Это вселяет надежду, что в её случае всё обойдётся, но насчёт твоих не знаю, так что сразу позвони, как закончим.

Парень согласно кивнул.

— А уж про остальных родителей и не говорю. Там немало всяких влиятельных... в мире и в Японии, так что пиздец неизмерим. Во-вторых и наиболее гадких... ITEM поймали на Камчатке. И они признались, что хотели вырвать её из-под власти России и передать Японии.

— ITEM?

— Угу. Точно признались под пытками, но где ваши доказательства, эти доказательства нам не нравятся, если ты нарушаешь закон, то твои оппоненты автоматически милые няшки и ничего не творили... всё это постоянное дерьмо. Важно не это, плевать на ITEM, пусть их хоть там сгноят в пыточных, хотя Такицубо Рико нам очень нужна... М, плевать. Важно то, что... — Кумокава повела пальцем в воздухе, вырисовывая случайную линию. — Короче, Россия на вопрос о захвате её территории с ядерными боеголовками в комплекте реагирует так, как должна реагировать любая страна. А тут ещё и этот свод грехов, после которого уничтожение Академия-сити мигом преподнесут всем как необходимое зло, залог будущего и "а чо они".

— Что-то серьёзное будет, Серья? — Тома даже слегка привстал от возбухшей тревоги.

— Я не знаю. — девушка уронила руку. — Возможно, опять-таки как всегда — побуянят и успокоятся. Возможно, какие-то санкции. Но... в третий раз за историю лидеры стран Ядерного Протокола устраивают тайное совещание, уже сейчас оно идёт. Два предыдущих раза остановили мир в шаге от ядерной войны. Этот же... буду надеяться, что тоже. Что у всех них не возобладают эмоции. Всё же Япония не обрадуется удару по Академия-сити, и все эти лидеры понимают, что у самих рыльце в пуху, нас просто выставили на всеобщее обозрение, и как бы не стало хуже с нашим исчезновением. Должно обойтись. Но... — она одёрнула подол платья. — Даже если решат не атаковать, то мы все в огромном дерьме, Тома. Всё это однажды просочится в Академия-сити. И все будут знать про нас. Про тебя и про твою правую руку. — Кумокава указала на неё. — Ты перестанешь быть городской легендой, Тома, отныне каждая собака будет знать про все твои подвиги, и... когда Акселератор стал первым номером, нашлось немало придурков, желающих проверить это на практике. Когда же узнают, что ты побил Первого... как ты рассказывал про Кайкине, пойти проверить, действительно ли настолько крут.

— Моя жизнь станет полным кошмаром. И жизнь Мисаки, и твоя, и вообще всех.

— Ты выглядишь слишком спокойным, Тома. — нахмурилась Кумокава.

— Не хочу страдать из-за того, что не могу изменить.

— Уже с кем-то поболтал, да? — покачала головой девушка. — Ладно, дело твоё. Да и, возможно, правильно поступаешь... ну, всё. На этом всё. Пойду ещё с некоторыми пообщаюсь, чтобы они тоже новость разнесли. И ты постарайся. Так не хочется портить вечеринку... но мы должны предупредить всех.

— Но сначала позвоню родителям.

— Да, само собой.

— ...понимаю, пап. Ещё раз извини, что так вышло. Да, я... подумаю. Спасибо. До свидания.

Тома выключил телефон и со вздохом опёрся об перила — только аккуратно, дабы неудаче не вздумалось обломить их, скинув с высоты второго этажа.

Возможно, не худший вариант. Полежать в больнице, миновав начавшуюся бурю... но нет. Один раз уже сбежал, и всё ушло под откос. Сейчас нет.

Тем более что это не только его теперь касается.

Дверь позади тихонько скрипнула, Тома повернулся и одобрительно кивнул. Шокухо, бледная чуть ли не под стать платью, аккуратно прошла и встала рядом с ним. Оба уставились на ряд белеющих небоскрёбов, начинающихся сразу за обширным зелёным полем и далёкой последующей автотрассой. Небоскрёбов, стремящихся вверх и только вверх.

— Картина величия. — грустно усмехнулась она. — Специально построила так, чтобы выходить и смотреть на своё будущее хозяйство. А теперь...

— Как там все? — только и спросил Тома.

— Обсуждают. Не верят. Делают звонки. Тихо паникуют. Скоро наверняка кто-нибудь начнёт громко. Я уже дала девочкам инструкции... Тома, это ведь всё правда? Не очередной её пранк?

— Нет. Я уже поговорил с отцом, он тоже видел в новостях.

— Просто... — Шокухо прижалась к Томе. — Я столько лет работала над тем, чтобы меня перестали воспринимать как чудовище. Улыбалась, красовалась, платила, извинялась... и ведь получилось! Меня стали называть Королевой всерьёз, а мой контроль считать не злом, а высокой честью. А сейчас... сейчас ведь всё начнётся заново. Вся та же ненависть, страх...

— Я помогу тебе. — Тома обнял её левой рукой, и Шокухо вздохнула.

— Да и ладно бы мы... а Многолик? Она ведь во многом начала прятаться из-за того, что хотела забвения всех своих ошибок. А тут они вернутся одним большим грузом, и каждый будет знать... Серья может считать карьеру оконченной, с таким ворохом компромата не удивлюсь, если она сбежит из Академия-сити куда-нибудь в Латинскую Америку, скажем... и все остальные...

Тома лишь продолжал обнимать шепчущую Шокухо и молчать. Просто не зная, что говорить. В его душе поднимался страх перед неизбежным, неизвестным, к коему он окажется попросту не готов... но должен встать на защиту всех и каждого.

Как и всегда.

Возможно, они все сейчас встанут на защиту друг друга. Подтвердят силу уз, указанных в слитом досье, и только укрепят их. А там... даже такие удары больше не будут страшны.

Тома, с по-прежнему стоявшей под боком Шокухо, улыбнулся, глядя на освещаемые солнцем величественные здания, способные пережить всё.

И там в небесах над ними вспыхнуло ещё одно солнце.

А затем ещё и ещё.

Десятки солнц.

Волна бушующего адского пламени подобно вору заглядывала даже в мельчайшие уголки и закутки города, жадно хватая всё, что увидит, и ничего не оставляя за собой. Сталь плавилась, дерево вспыхивало в разы быстрее спичек, а всё живое просто исчезало в бесконечном облаке абсолютного жара.

В компании с огнём пришёл грохот громчайших труб, возвещающих конец всего, и от этой мелодии отчаяния задрожали даже небоскрёбы. С каждым новым солнцем в небесах труб становилось всё больше, и наконец одно из касающихся неба зданий не выдержало и бросилось прочь, раскалывая себя надвое. Уже по пути оно начало выбрасывать из себя людей, вещи и целые комнаты, словно опомнившись и пытаясь взлететь обратно, но уже поздно — куда более чудовищный грохот павшего титана расколол землю. Оттуда вырвались клубы белесого пара, словно некое древнее чудовище пробудилось и потянулось взглянуть на картину всеобщего разрушения. От этого зрелища рассудок остальных небоскрёбов не выдержал, и они начали рушиться следом, в последних безумных попытках пытаясь уцепиться друг за друга, но лишь увлекая товарищей в бездну.

В какой-то момент грохот их мук стих, и ему на смену пришло злобное хихиканье огня, с остервенением падальщика пожирающего всё, что ещё можно было пожрать, и сытно отрыгивающего в небо чернейшие клубы дыма, угрожающе скрывающие первое, истинное солнце, погружающие разрушенный город во тьму конца времён, из которой нет возврата.