Тропа в сингулярности

— И ты туда же! — не удержался я. — В последнее время все, с кем я общаюсь, прямо или косвенно говорят о нашем фиаско. Я считаю, что думать так слишком преждевременно. И у меня на это есть все основания.

— Ты один здесь полон оптимизма, — мысленно рассмеялась Осс. — И какие ты можешь привести тому основания?

Я вкратце рассказал ей о своём последнем визите к озеру, о разговоре с сущностью, которой оно являлось, особенно об её туманных намёках на какую-то миссию.

— Не особенно понятно, что с этим делать, — задумчиво отметила Осс. — Да, кончается процедура сканирования, сейчас мы тебя отпустим. И ещё, тебе следует самостоятельно составить отчёт о разведке, проводить детальное выяснение, разбор и анализ сейчас просто некому. Впрочем, сам вскоре всё поймёшь.

В этот момент я почувствовал, что снова могу легко управлять своим телом, приятная истома исчезла. На меня снова навалился груз заметной усталости, которая никуда не делась за то время, пока я лежал в боксе.

— Командор, — ко мне снова обратилась незнакомая женщина-медик с явно выраженной на лице усталостью от долгого бодрствования, — процедура сканирования завершена. Пока мы будем обрабатывать данные, ваше присутствие нам не требуется. Когда будет нужно продолжить, мы вас вызовем по вашему браслету. Сейчас идите к себе в каюту, отдохните, подкрепитесь, показатели вашего тонуса невысоки.

Она открыла бокс, выпуская меня наружу, и протянула мне мою обычную форму. Я быстро оделся.

— Вашу рабочую одежду мы тоже будем сканировать. Не беспокойтесь о ней, — сказала она, провожая меня к выходу из лаборатории.

— Я к тебе чуть попозже зайду, — мысленно сказала мне Осс, — сейчас извини, мне надо работать.

— Ты же разведчик, а не медик, — мысленно возмутился я, — и потом, ты пока вроде бы под моим командованием.

— Да, ты прав, — практически без эмоций ответила она, — однако я здесь единственная, кто имеет обширный опыт биологических исследований неизученных ранее форм жизни. Так что извини.

— Ладно, понимаю, устало сказал я, — пойду спать.

— Хорошо, — закончила она.

Я шел по пустым коридорам станции в жилой отсек. Это было снова непривычно. Возникало такое ощущение, что я здесь вообще единственное живое существо. Однако, я понимал, что это совсем не так. Дойдя до своей каюты, быстро помывшись в душе и съев пару порций пищевого концентрата, я решил узнать, что делают подчинённые мне разведчики. Открыв монитор информационной системы, я сразу понял причину того, что станция буквально обезлюдела. Был выдан приказ всему персоналу, что не был задействован в необходимом функционале обслуживания станции, спать с использованием замедлителей активности, что, по сути, было близко к анабиозу. Я уже вполне догадывался о причинах такого приказа, так что это не стало для меня неожиданностью. Все мои разведчики, кроме Осс, спали в своих каютах. Я имел возможность пробудить их по своему усмотрению, если сочту это необходимым. Но так как какой-либо надобности сейчас в этом не было, я решил оставить всё как есть и тоже отправился спать. Лично на меня приказ включать замедлитель активности, как на командира особого подразделения, не распространялся. Я улёгся на собственной кровати, а не полез в разгрузочную капсулу. Сон пришел практически сразу, едва моя голова коснулась подушки.

Не могу сказать, сколько времени я провел в полном забытьи. В один момент я просто обнаружил себя самого спящим. Я смотрел на себя, безмятежно лежащего на кровати, как будто из-под самого потолка каюты. И не просто смотрел, а внимательно изучал. Вид этого тела был весьма привлекателен. В нём бурлила жизненная сила, пожалуй, это именно то, что мне было нужно. Я смотрел на себя самого так же, как выбирал бы для себя подходящую одежду. Именно с таким подходом, что это нужно просто взять и использовать по какому-то понятному назначению. Но при этом, это был совсем не мой выбор, а выбор кого-то другого, кто и впрямь мог смотреть на моё тело из-под потолка, разглядывая каждую жилку, въедливо присматриваясь к каждой мелочи, с каким-то явным нетерпением и даже азартом. Свободное тело, его надо брать, брать скорее, пока другие не подошли. Такое впечатление, что меня самого кто-то выбирает, не спросив ни моего совета, ни моего разрешения.

Потом этот сон сменился чередой воспоминаний детства и юности. Я снова и снова пересматривал свою жизнь, точно так же, как совсем недавно, в пещерах, но теперь это было просто красивым и ярким сном, из которого так не хочется выходить, в котором хочется оставаться постоянно. Но тут ко мне вернулось какое-то странное беспокойство, что я это уже видел, вернее, переживал, и что надо что-то срочно делать, причём делать как можно скорее. "Опасность! Опасность!" — звучал набат внутренней тревоги, хотя мне самому так хотелось снова погрузиться в приятные воспоминания своего далёкого детства и юности, вспомнить годы обучения на Земле. Если бы я не был разведчиком, то, скорее всего, отбросил эту глупую тревогу в сторону, вернувшись в сладостный сон, но рефлексы, наработанные за годы, сделали своё дело. Мгновенно проснувшись, пытаясь обрести ясность рассудка, я сел на кровати и внимательно осмотрелся. Мне показалось, что всё в полном порядке и никаких причин для беспокойства нет, но за фоном моего восприятия окружающего пространства продолжались воспоминания того, что было ещё во сне. Я всё ещё продолжал спать, какой-то своей внутренней частью.

"Так-так, это мы уже, кажется, проходили", — про себя подумал я, — "тут явно что-то постороннее происходит". Я вспомнил всё то, что произошло в пещерах некоторое время назад. Вспомнил, что я сделал и какой беззвучный крик возник у меня в сознании. Всё это было очень похоже на повторение начала той истории. Списать всё это на воздействие озера сейчас было нельзя. Это какой-то совершенно другой процесс, который кто-то навёл на меня. "Если сейчас потянуться к Осс и слиться со своим образом... — нет, так дело не пойдёт. Это надо исследовать под присмотром аппаратуры", — твёрдо решил я, и стал мысленно связываться с Осс. "Да, я тоже кое-что подобное чувствую", — сразу откликнулась она. — "Приходи немедленно в медицинский отсек, я там сейчас одна. Сама едва держусь на ногах, сижу на стимуляторах, я уже несколько суток не спала, сны идут в фоне". Я почувствовал как свою её усталость и бегом бросился в медицинский отсек. Даже когда я бежал по безлюдным коридорам станции, за фоном сознания продолжались сновидения-воспоминания. Они никуда не хотели уходить, прочно заняв своё место в моей голове, помимо моей воли. В другое время, я бы даже не обратил на них никакого внимания, но только не сейчас.

Вбежав в медицинский отсек, я сразу заметил, что людей в анабиозе добавилось. В одной из камер я увидел ту самую женщину-медика, которая ещё недавно обследовала меня. "Да, ситуация явно ухудшается", — про себя успел подумать я, протискиваясь в лабораторию.

Осс встретила меня слабой улыбкой и указала мне на диагностический бокс.

— Ложись и расслабься, сейчас будем принимать важные решения. Похоже, тут всё только от нас двоих теперь зависит.

— А как же командование? — удивился я.

— Командование почти всё лежит в анабиозе. На станции только шесть человек, включая нас двоих, ещё что-то могут делать. С остальными всё плохо. Митей Пит формально оставил меня за главную, не в силах больше держаться. Через двое суток сюда прибудет команда зачистки, состоящая из роботов-терминаторов. Адмирал Восс обещал мне их немного придержать, но если мы не справимся...

— Понял, — сказал я, — можешь не объяснять, и так понятно, что всё плохо и дело зашло слишком далеко.

Я лёг в диагностический бокс, закрыв его за собой. Осс включила режим быстрого сканирования. Меня в этот раз не парализовало, чему я был даже рад.

— Вот, — сказала Осс, глядя на монитор, — ты сейчас так же заражен, как и все остальные члены экипажа. Но на момент предыдущего сканирования, ты был чист. Что произошло за прошедшее время?

Я рассказал ей вкратце о своём сне и своих догадках.

— У меня, похоже, тоже самое, — с грустью в голосе, заметила Осс. — Нас всех тут поражает невидимая ментальная инфекция, идущая неизвестно откуда и непонятно как проникающая на станцию, а мы ничего не можем с этим поделать.

— Ну почему же ничего, — оптимистично ответил я, — первый раз мы с тобой, похоже, как-то с ней справились. Так что можно повторить, но теперь под наблюдением аппаратуры, именно за этим я и пришел.

— Хорошо, — сказала она, — я сейчас запущу процесс диагностического наблюдения и тоже залезу в другой бокс. Будем ставить двойной эксперимент.

Я немного задумался. Одно дело просто повторить эксперимент, но всё же очень хочется понять, что же это такое: что или кто пытается навязать нам свою волю. Тут мне пришла интересная мысль, которой я тут же решил поделиться с Осс.

— Знаешь, давай в этот раз чуть изменим порядок действия. По крайней мере, попробовать стоит, всё равно терять, похоже, нечего. Я сосредоточусь на тех фоновых воспоминаниях, которые у меня идут, войду в них полностью, растворюсь и захвачу их, а ты в это время соединишь мой образ с моим образом в себе через меня. Сможешь?

— Попробую, — неуверенно ответила она, — сложно, но можно попробовать. Если не получится, учти, я буду будить тебя электрошоком, по таймеру, так что пеняй на себя.

— Договорились, — уверенно закончил я, — электрошоком, так электрошоком, хуже точно не будет.

Устроившись удобнее, я вытеснил всё лишнее восприятие из своего рассудка, остановил поток мыслей. Тут же память моего далёкого прошлого обрушилась на меня. Я вошел в неё, смакуя каждый момент, каждую маленькую деталь, каждую малую подробность. Моё внутреннее пространство памяти обрело целостность и объём, время и события слились в одну большую реку, наполнились силой жизни, так как будто я проживал всё это в данное мгновение. Я почувствовал какой-то неясный слабый контакт, какую-то связь. Неизвестное существо жадно присосалось к моим воспоминаниям, черпая из них жизненную силу, впитывало меня в себя, впитывало целиком и полностью, наслаждаясь процессом и торжествуя долгожданную победу. Похоже, это было именно то, что я предполагал, это была та самая инфекция, которая поражала всех людей на этой планете. Я стремительно вливался в это существо, стараясь заполнить его собой, в надежде связать и захватить, даже понимая, что вскоре не смогу ему сопротивляться, растворившись в нём полностью, и надеясь только на Осс. И она оправдала мою надежду, явившись в самый нужный момент, когда я уже почти потерял себя. Секунда — и я взорвался, вернее, я почувствовал, что хочу разорваться изнутри. Меня сжало огромным давлением, придавая мне совершенно чуждую форму, которая была для меня совершенно невыносима. Жар и холод одновременно, немыслимая скорость полёта через пространство. Время разорвалось на мелкие кусочки. Всё смешалось воедино, завертелось в стремительном вихре, уходящем в глубокую воронку, которая всё засасывала в себя. Я чувствовал свою смерть, смерть не физическую, но куда более страшную. Мне хотелось кричать, но сил не было, возможности терпеть тоже, а смерть всё не приходила. Я снова и снова терял и обретал себя, будучи надёжно запертым в неимоверном вихре. Постепенно вокруг всё поблекло, растворившись в вихре, и, наконец, наступило забытье.

В это время ко мне стало возвращаться сознание. Сознание себя самого и того, что происходит. Я ощутил себя лежащим в боксе, полным сил, с ясным рассудком, и уверенностью в том, что всё кончилось для меня хорошо. Воспоминания прошлого полностью исчезли, но появилось забавное чувство, что во мне кто-то есть. Кто-то, кто хочет или вырваться, или умереть, смирившись с неизбежностью, и кто теперь полностью зависит от моей воли. "Попался, голубчик", — весело про себя думал я, — "ты нам ещё пригодишься".

Теперь пришла очередь Осс, понял я и мысленно обратился к ней. Но ответа не последовало, она едва-едва ощущалась мной. Её разум и жизнь, похоже, сейчас висели буквально на волоске. Я мысленно бросился к ней, сливаясь с ещё теплящимся ощущением, исходящим от неё, впустил в себя, полностью соединяясь с её образом, заполняя её бурлящей во мне жизненной силой. Я вливался в неё, будучи уже не собой, а её образом, я ощущал, что она почти потеряла свою привычную форму, призрачное нечто почти досуха высосало её. Я собирал её дух буквально по кусочкам, сжимая, сращивая в одно целое, наполняя жизнью каждый вдох и выдох её тела. У меня получалось, я почти одержал немыслимую победу, но тут нечто, что разрывало её изнутри, бросилось на меня. Ментальный удар был настолько сильным, что я едва не потерял сознание. Искрящаяся боль взорвала всё моё тело. Я едва держался, но продолжал твёрдо удерживать жизнь Осс в своих невидимых руках. Существо бросилось на меня второй раз, с ещё большей силой и напором, но я уже был к этому готов. Не сопротивляясь его атаке, я впустил это существо в себя, но не просто в себя самого, я втолкнул его в тот вихрь, который удерживал внутри меня другое подобное существо, которое чуть раньше поглощало меня. Вихрь стремительно стал засасывать второго агрессора, не давая ему ни малейшей возможности опомнится или сопротивляться. Я почувствовал, как вихрь разделился на два потока, которые замкнулись сами на себя. Один поток остался во мне, а второй остался в Осс. В этот момент на меня, вернее на нас двоих, обрушился поток невиданной жизненной силы, которая быстро восстанавливала всё разрушенное ранее. Я почувствовал поток любви, исходящей от меня к Осс и от неё ко мне, мы снова сливались вместе, образуя одно существо с двумя телами. К ней снова вернулся разум, и я услышал внутри себя самого её слова, вернее не слова, а невыразимые словами страстные желания.

Мы выбрались из своих боксов навстречу друг другу, чтобы слиться снова, слиться в объятиях друг друга. Ничто не могло нас ни остановить, ни задержать. Всё остальное сейчас для нас перестало существовать. Только мы и весь мир, в котором кроме нас никого нет, да и не может быть вообще. Время остановилось, вернее, потерялось где-то, остались только мы посреди вечности и бесконечности.

Сколько продолжалось наше катание по полу медицинского отсека, сказать сложно. Всё пролетело, как одно мгновение, даже если тянулось целую вечность. Наши тела сделали за нас всё, что было необходимо, позволив насладиться происходящим в полной мере. Даже обнаружив себя на полу, посреди разбросанной одежды и поваленной аппаратуры, я не испытывал ни малейшего дискомфорта. Я снова ощущал себя собой, мы опять разделились, разделились на мужчину и женщину, которые вполне могут меняться телами при желании. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, на её лице была сияющая улыбка, которая говорила без всяких двусмысленностей, что у нас получилось и всё будет хорошо.

Мы без лишних слов поднялись, синхронно быстро надели форму, как будто все решения принимались нами одновременно, впрочем, скорее всего, это так и было, и кинулись к мониторам диагностической аппаратуры смотреть, что же с нами произошло. Впрочем, лично я в показанных графиках ничего не понимал, просто удивляясь причудливости их форм.