Цены однако — рубль здесь совсем не то, что в далеком-предалеком мире, который я уже начал забывать. Рубль здесь стоит (автор — вставьте, цены вашего мира), ну а тут всего лишь платье. Не считаю себя большим знатоком женских тряпок — но кое-что уже знаю, наблюдательностью бог не обделил. Начнем с того, что платье все ж не на аристократку — тут такая тонкость есть, у дам высшего света наряды сделаны так, что без служанки одеться-раздеться нельзя, или очень неудобно, застежки расположены так. И кто я, в глазах продавца — мажорчик, решивший свою игрушку-любовницу приодеть по блажи — но такой ведь и передумать может, если слишком наглеть?

А экономить придется. Во-первых, конечно, один раз живем (по крайней мере, в основной массе), гулять так гулять — но все ж лишних денег не бывает. А во-вторых, если уж я решил Олю приодеть — то одного платья явно мало.

Платье, кстати, 'повседневное', не парадное (если употребить терминологию военной формы). Закрытое, с высоким воротом и длинным рукавом — оголенные плечи и руки дозволены лишь на бал и в театр (и то, есть тут тонкости). Юбка широкая, но без обручей — тоже характерно для особ классом чуть ниже, чем самый высший. Пышность достигается за счет белой нижней юбки, накрахмаленной просто до жестяной твердости. Материал — что-то вроде тонкого шелка, с кружевной отделкой. В общем, вполне себе наряд для богатой горожанки, совершающей прогулку или делающей визит.

Но — как минимум, под этим платьем и носят совсем не то, что простолюдинки? Наверное, вот это и это, такое ажурное, воздушно-невесомое. Надеюсь, что Оля сама разберется, как и куда это надевать.

Далее. Обувь — ну, вроде башмачки у Оли вполне крепкие и на вид вполне приличные. Хотя чулки к ним нужны классом выше — мало ли, подол ветром подымет, юбка ведь очень парусная, как солнцеклеш. Кладем тоже до кучи.

Верхняя одежда. Тут женщины в одном платье категорически не ходят — асфальта нет, пыль летит, сор всякий, конский навоз — замучаешься стирать, тем более что стиральных машин нет. И потому, даже летом набрасывают поверх легкие накидки— 'разлетайки' — с рукавами тоже иногда встречается, но гораздо реже, так как требует подгонки по фигуре и большей портновской работы, ну а накидка, это крой самый простой, пара швов, и все тут. К тому же если надо остаться неузнанной (а Оле это может понадобиться) достаточно капюшон опустить, лицо и фигура будет скрыта почти как под мусульманской паранджой. Вот, подходящую вижу — и капюшон есть, и прорези для рук, и застежки (а то намучается девушка края руками держать постоянно, в ветреную погоду — плащи без застежек и прорезей здесь к бальному платью положены, чтоб только из кареты выйти). Ткань потолще, от несильного дождя и ветра вполне может спасти. Берем!

Ну и головной убор. Помню, в той, безнадежно далекой уже жизни, в 'псевдоисторическом' кино видел, как все там (и женщины!) ходят по улице Парижа или Лондона без головных уборов. Не знаю, как у мужчин — но вот женщина с непокрытой головой и в общественном месте еще в начале двадцатого века однозначно считалась 'легкого поведения'. Причем, вот любопытно, принято это было во всех странах, и у господ, и у простых (слово 'опростоволосилась' — народного ведь употребления). Правда, капюшон плаща тоже считался — а то, модная дамская шляпа со всеми прибамбасами вроде вуали, цветов и прочего, стоить может в разы дороже платья! Но это также был и 'статусный' предмет — дама в шляпке, уже совсем не то, что баба в платке, отношение соответствующее со всех сторон. А, сделаю девушке подарок — вон та, простая соломенная шляпка с атласной лентой и искусственной розой, вполне будет к месту, и явно 'не карден', или как тут лучшие модные дома называются. Берем!

— Примерочная найдется?

— А как же...

Все еще ошеломленная Оля удалилась за ширму, с трудом держа всю кучу отобранного, боясь уронить что-то на пол. Приятно делать хорошее — хорошему человеку. Тем более, если она, по большому счету, по моей вине осталась без кровью и потом нажитого скарба. Будем компенсировать.

— У-ух, — послышался сдавленный возглас продавца.

Вот тут не могу не согласиться. И правда УХ! Богиня, ангел... Платье сидело на стройной фигурке, словно на нее шилось. Плащ с плеч ниспадал как мантия. А широкие поля шляпки удачно оттеняли ее счастливо блестевшие глаза!

— Оль, ты чудо, — выдавил я, хотя на языке крутился еще десяток куда более вычурных эпитетов.

Девушка зардевшись, сделала книксен.

-Сколько в итоге за все — спросил я продавца — если оптом?

-Сорок пять рублей, ваша светлость!

Повернувшись спиной к девушке, я отчитывал купюры. Зная ее характер, мне еще обвинений в транжирстве не хватало.

— Ну что, теперь очередь праздника для желудка? Пошли быстрее, а то поздний ужин грозит превратиться в ранний завтрак.

Оля весело фыркнула, чинно просовывая кисть под мою полусогнутую руку.

— А куда?

— Да, хоть в туже забегаловку с обезьянкой...

Мгновение и девушка прыснула, с трудом удерживая приступ смеха. Релакс, однако. В ее глазах забегали знакомые озорные огоньки. Вот, что шопинг животворящий делает.

К заветной цели мы подошли, когда на город опустилась глубокая ночь и луна озарила бледным светом скудно освещенные редкими фонарями улицы.

Сюрприз! Дверь только днем арендованного дома оказалась не заперта. Нет, внешне выглядело все более чем пристойно, но стоило мне коснуться ручки, как створка с тихим скрипом приоткрылась. Не доверять своей памяти у меня причин не было, а я отлично помню, как запирал ее перед променадом в особняк на замок.

Интересно, какому не умному человеку пришла идея вломиться в совершенно пустой дом? Ну не за наволочками для подушек же они полезли. Хотя, если кто-то из соглядатаев местной шушеры видел, как я, уже переодетый в свой наряд, покидаю жилище, это вполне могло породить дурные мысли в отчаянных головах обитателей трущоб.

Полностью открыв дверь, я пропустил совершенно не обратившую внимание на секундную заминку девушку. Мертвая тишина, стоявшая в доме, нарушалась только звуком наших шагов. Наличия горе-грабителей не опасался. Ну, право, не станут же они дожидаться арендатора, с целью узнать, а где, собственно, деньги лежат. Во-первых, за такое можно и железякой в печень. А с фехтованием в среде аристократии все в ажуре и ножик против шпаги вообще не пляшет. Во-вторых, это был бы уже не грабеж, а разбой. А это уже совсем другие расклады. Тут и до облавы не далеко. Вот только после беглого осмотра, я уже не был уверен в предыдущих умозаключениях. Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Так что подставить обнаруженный в одной из комнат тяжелый табурет под дверь, открывающуюся как раз вовнутрь, я не поленился. Если не считать открытого замка, других следов проникновения не было, либо визитеры не оставили за собой следов. С чего бы местные бродяжки стали так аккуратничать.

Заметив, что Оля направляется по слегка скрипящей лестнице в сторону спальни, я поспешил следом, решив оставить размышлизмы на более светлое время суток. Сейчас у меня найдутся и более интересные занятия.

Ввалившись на второй этаж, поймал лихорадочно блестевший взгляд девушки, уже стоящей у кровати.

— Я скучал...

— Я соскучилась...

Практически в унисон, произнесли мы, когда наши взгляды встретились.

Платье с тихим шелестом начало скользить по телу, открывая умопомрачительные виды.

Подхватив лежащую у ее ног ткань, я заметался в поисках, куда бы ее пристроить. Две минуты мне потребовалось, что бы стащить собственные наряды.

— Ну вот... Только жениться собрался... — растерянно пробормотал я.

Совершенно обнаженная девушка, свернувшись калачиком, обхватив руками огромную подушку, сладко спала, улыбаясь во сне.

Ну да, двое суток в дороге...Как она еще в таверне не "потерялась"...

Стоило мне пристроиться рядом, Оля, словно почувствовав мою близость, перекатилась на другой бок, обхватив торс рукой. Я нежно провел ладонью по русым волосам, остановившись в районе лопаток. Вот ты, какой, феншуй...

Проснулся от ощутимого тычка под ребра, ошалело завертев головой, пытаясь сообразить, где нахожусь. Так бывает, когда просыпаешься в незнакомой обстановке. Остановив взгляд на торчащей из-под простыни оголенной ножке, расслабился. Видимо, кому-то окончательно надоело ждать добровольного пробуждения. Намек понят. Еще не до конца пробудившись, я потянулся к обнаженному телу, прикрытому лишь полупрозрачной простынкой, тут же получив по рукам. За что???

— Это что? — судя по напряженному взгляду девушки, вопрос отнюдь не риторический.

Я обвел мутным со сна взглядом комнату. Вроде со вчерашнего дня ничего не изменилось...

Оля молча ткнула пальчиком в сторону окна.

— Опа!

На широкой доске подоконника, возле горшка с цветком, лежал сложенный лист бумаги, придавленный сверху для верности булыжником размером с кулак. Днем этого богатства точно не было, а ночью по возвращению... Ночью у меня и кроме звездных видов было чем любоваться. Подойдя к окну, заглянул вниз. Метра три с половиной. При желании и наличии помощника, забраться не сложно, если бы не густые колючие заросли шиповника. Проще уж просто привязать послание к камню и закинуть внутрь дома.

— В полдень, в таверне на Садовой улице, — прочел я вслух. — Кто-то решил поиграть в казаки-разбойники? Это вообще где?

— Складской район на границе с трущобами, — пояснила Оля, не сводя с меня встревоженного взгляда. — Вот только не говори, что ты решил туда пойти.

Я пожал плечами.

— Ну, думаю, что до членовредительства не дойдет. Для него у них было полночи в запасе. А узнать, кто таким оригинальным образом выказал интерес к моей скромной персоне, а главное, почему, будет не лишним.

Завтракали мы откуда-то взявшимся вчерашним пирогом с рыбой. Оказывается, моя прелесть не просто чудо, а хозяйственное чудо. Каюсь, так привык к полному пансиону, что при взгляде на блюда, заказанные от жадности, но внутрь уже не вмещающиеся, дельная мысль и не шелохнулось.

О чем ты вчера хотел поговорить? — умяв последний кусочек, Оля решила вернуться к вечерней беседе, свернувшейся после оказии в таверне и непредвиденного вечернего шопинга.

Оля с легкой снисходительной улыбкой смотрела на мою озадаченную физиономию. Дожились, уже деревенские травницы смеются. Оказалось, вся моя "исключительность" — результат дремучей неосведомленности. Ну не укомплектовали новое тело инструкцией, недосмотр. Все в муках рожденные способности — чуть ли не первый семестр Академии. Я по простоте душевной почему-то решил, что лекарь — это такой сосуд с животворящей влагой, которой он делится за соответствующую плату. Шаз! Представляю конфуз, появись я перед директором академии с щедрым предложением использовать мои "таланты" на благо человечества. Позорище! Сколько раз я уже мог опростоволоситься? Вроде тридцать лет мужику, а дурак дураком, хоть и умный.

Идея прямой напитки катализатором сырья для изготовления настоев тоже, кстати, давно витала в воздухе, но была с почестями похоронена в виду несостоятельности. Целителям он на болт не надо, выгоды на грош, а мороки — на рубль. А сами знахарки на такое были не способны. Вот это и рубило на корню прогресс здешней фармакопеи. Лечебные свойства растений в моем понимании частично были известны и тут. Те же отвары из плодов крушины, кроме как для окрашивания тканей, использовали и при лечении запоров. Уж не знаю, кто и когда, по случайности напившись этого "божественного нектара", просидев полдня в отхожем месте, поделился неожиданным эффектом, но это точно не заслуга травниц. Растение не содержало и капли "силы". В той же категории шли и отвары из коры ивы, принимаемые для уменьшения мышечных и костных болей. Да и сами травницы иногда использовали кое-какие "обычные" травки в своих коктейлях. Только знания эти были размазаны тонким пластом по территории империи и оберегались их владелицами не хуже императорской сокровищницы.

Но на счет выгодности, тут я бы поспорил. Если пользоваться бухгалтерией Раскольникова, одна бабка — десять копеек, а десять — уже рубль. Сколько тех знахарок в столице? Человек пятьдесят наберется? Хотя бы по три рубля со знахарки в неделю... Интересная арифметика получается. Убедить? Это уже проще простого, в моем распоряжении целый госпиталь. Уж в лечении своих пациентов отец Михаил мне точно не откажет.

Садовая улица обнаружилась буквально в двух кварталах от нашего жилища в сторону периферии города. Вопреки ожиданиям, местный притон не больно-то отличался от вчерашней кухмистерской. Те же стены, оббитые гладко обструганными тщательно подогнанными досками, обработанные морилкой, столы и лавки из того же материала. Даже лестница, ведущая на второй этаж, в комнаты для любителей плотских утех имелась. Единственное отличие — разномастная публика, одетая в простые, не редко штопанные-перештопанные одежды. Войдя внутрь, мазнув взглядом по неотъемлемому атрибуту таких заведений — дюжему детине, подпиравшему, словно Атлант небо, наружную стену, невольно закрутил головой. В отличие от пригласившего, я понятия не имел, с кем сведет меня судьба.

— Господин барон? — повернувшись в сторону голоса, я обнаружил одного из посетителей таверны. По крайней мере, от полутора десятка здешних завсегдатаев он практически не отличался. За исключением... — Благодарю вас, что приняли наше ненавязчивое приглашение.

Я криво ухмыльнулся. Да уж, что может быть ненавязчивие кирпича на подоконнике собственной спальни.

Уловив мою реакцию, тот даже не изменился в лице, но руками развел.

— Простите нашего курьера, но вас не оказалось дома. Кстати, — добавил он, — по поводу неприкосновенности и безопасности своего жилища отныне можете не беспокоиться, не зависимо от результатов вашего разговора. Это я вам гарантирую.

Поймав его глубокий пронзительный взгляд с легкой усмешкой, я, почему-то сразу поверил. Интересно, в чью сферу интересов меня угораздило так феерически вляпаться. На уголовную шушеру этот представитель заказчика походил меньше всего. А уж по манере говорить и строить фразы — вообще голубая кровь.

— Пройдемте, ваше благородие. Хозяин ожидает.

Кем на самом деле является Хозяин, примерно представлял. Как и суть предстоящего разговора. Кстати, Амосова я читал, и не могу сказать, что осуждаю его поступки. Окажись на моем пороге раненный человек, пусть даже и не совсем законопослушный, нуждающийся в квалифицированной помощи, я бы тоже не смог отказать.

Поднявшись по скрипучей лестнице, мой гид сопроводил меня в самый конец коридора, почтительно распахнув передо мной тяжелую створку. За открывшейся дверью, вместо ожидаемой дешевой меблировки, оказался вполне уютный кабинет. Стола не обнаружилось, зато имелось три вполне презентабельных кресла, одно из которых занимал невысокий мужчина лет шестидесяти.

Явно не дешевый наряд шился однозначно под заказ. Но даже дорогая одежда не могла скрыть его истинного происхождения. Высокомерное выражение истинного аристократа не дается даже упорными тренировками. Это в крови.