Полтора повелительских метра (1-9 главы)

— Так, ребята. Сейчас вы дружно шагаете в этот портал. Надеюсь, алмаз вас не остановит, — я критически осмотрел светящийся спокойным синим светом овал, зависший в воздухе. — Искренне надеюсь!!!

— А ты что будешь делать? — настороженно спросил Фарри.

— Ну... Заберу вот эту симпатичную блестюшку, а потом мало-мало буду этих бяк нехороших убивать! — радостно отозвался я.

— Удачной охоты, отец, — склонился в поклоне старший из братьев, подтолкнув младшего к порталу.

Малыш смущённо улыбнулся и шагнул в сияющее пятно, Фаррионэ последовал за ним. Я закрыл портал и прошёл сквозь стенку комнаты. Полюбовался снаружи на сверкающее великолепие, уменьшил заклятием и телепортировал прямиком в казну, обогатившись ещё на этак двести-триста тысяч золотых. Так, а теперь...

Эти ублюдки явно не ожидали появления разъярённого Стьеххар в состоянии боевого безумия, в котором мы все становимся смертельно опасными для всех, кроме собственных родичей. Всё же узы рода для нас значат очень много... Но сейчас я не об этом. Сейчас я не стал играть в благородство — уничтожал врагов, поглощая души, а последнего оставшегося заставил посмотреть мне в глаза. Кстати, самая эффективная из всех пыток, которые только знаю. Не помогают никакие ментопрограммы, ставящие запрет на рассказ того или иного факта — они просто сжигаются. Эона два назад мы ещё не умели управлять этой способностью. А сейчас — активируем только когда необходимо... Именно благодаря этому я узнал, что резиденция у "уничтожителей" осталась только одна — эта. Что ж, им уже не повезло наткнуться на пару моих старших деток, которые по деструктивной части пошли целиком и полностью в меня... Вот и разрушили, помня мой наказ о неоставлении в живых "уничтожителей" и в целых — их резиденций. Выведав то, что было нужно, выпил уже покалеченную Взглядом душу и оставил на каждом этаже по... э-э-э... ну, назовём это "компактно упакованным заклинанием тотального уничтожения и полного расщепления", хотя я предпочитаю термин "сюрпризик". Красивый такой всеуничтожающий фейерверк. Незабываемое зрелище... Я спокойно смотрел на замок "уничтожителей" с так кстати нависшего к югу от него утёса. Наконец — щелчок пальцами, скрещенные на груди руки и полностью удовлетворённый взгляд, брошенный на расчищенное пространство. Пошевелив пальцами, вызвал ветер, развеявший само воспоминание о резиденции "уничтожителей". Вот и всё? Так просто?!

Ощущение двух клинков, вошедших в плоть, заметно отрезвило. Я поморщился от боли и осознания того, что непозволительно расслабился. Посмотрев назад глазами власозмеек, тяжко вздохнул. Даже по лицу видно, что ещё совсем котёнок...

— Не туда, — прокомментировал я, обернувшись и улыбаясь во все клыки.

— Т-т-то ес-сть?! — руки "убивца" заметно задрожали.

— Надо было в шею, — любезно сообщил я. — У меня три сердца, а не два, как у тебя и у любого обычного Крум.

Он сжал зубы и провернул клинки в моих ранах, вогнав по рукоять... Я хрипло рассмеялся, изо рта выплеснулось немного крови.

— Глупый малыш... А ведь ты мог бы жить ещё долго, если бы не связался с ними, — с улыбкой сообщил я, отклоняясь назад.

Ох-х... Неприятно. В конце концов у меня в теле находится два острых предмета... Ну же, малыш, приблизься ещё!..

Словно услышав мои мольбы, мой противник зарычал сквозь зубы, ещё сильнее надавливая на клинки. Неплохо — теперь уже в моём теле и гарда... Главное — не дать задеть третье сердце. Иначе слишком долго буду регенерировать. Я зажмурился, подаваясь чуть вправо. Юный Крум вскрикнул, с ужасом смотря на мою спину. Я же лишь искоса глянул на торчащие из груди лезвия, потянулся назад и вверх...

— Прощай, малыш, — улыбнувшись, поцеловал горло врага и впился зубами.

Он вздрогнул, оседая на меня. Опускаюсь на одно колено, с наслаждением прикрывая глаза. Да, он бы прожил ещё долго... Такая восхитительная душа... Клинки испарились со смертью владельца и уж тем более его души.

— Нэль, ты ранен? — вынырнул из телепорта встревоженный брат.

Я улыбнулся ему.

— Л'фианнэ, Ваар. Аррэ фьэ оррн. [Всё в порядке, Ваар. Нет повода для беспокойства.]

— Не верится мне, ой как не верится...— покачал головой родич, садясь на корточки рядом со мной. — У тебя всё лицо и грудь в крови.

— Сейчас всё пройдёт, братик, — я смущённо улыбнулся.

Ваар покачал головой и подхватил меня на руки.

— Тебе плохо, я же вижу.

— Братик, отпусти... Я тебе всю одежду измажу, — тихо попросил я, посмотрев ему в глаза.

— Тфрэхх с ней, с одеждой! Мне куда важнее ты, — прошептал брат мне на ухо, прижимая к себе покрепче.

Я обнял его и потёрся головой о его плечо.

— Спасибо, Ваар.

— Ты опять чуть не погиб. А если бы это всё же случилось?! — брат вздрогнул, увидев мою грудь. Видно, всё и в самом деле плохо...

— Я бы Вернулся. У меня ведь есть ещё восемь жизней, — я улыбнулся, ткнувшись ему в щеку носом.

— Нэль...— брат замялся. — Всё не совсем так. Давай я тебе потом объясню, хорошо? Когда ты поправишься...

— Хорошо...— сонно прошептал я и с трудом приоткрыл внезапно отяжелевшие веки. — А малыши... Там?

— Нет уже. Старший решил, что всё же должен уйти и увести своего брата. Я согласился — он ведь Чувствующий...

— Да... Фарри такой! — я улыбнулся и всё же закрыл глаза, проваливаясь в сон, где мне снилось что-то невероятно приятное.

Проснулся у себя в покоях. В груди засаднило от глубокого входа, и я поморщился. Неужели не регенерировал?! Да быть такого не может! Раньше всегда получалось...

— Доброе утро, Нэль, — надо мной склонился Риэ.

В глазах моего любимого Эльфа читалась искренняя забота и нежность... А ещё — почему-то сочувствие.

— Относительно, — я слабо улыбнулся.

Он прилёг рядом со мной, крепко обнял, прижался губами к виску.

— Твой брат говорит, что ты чуть-чуть не умер... Я ведь волнуюсь, Нэль! Я же люблю тебя! — с отчаянием в голосе прошептал Риэ, зарываясь одной рукой мне в волосы.

— Эльфы всегда такие фаталисты? Я же умру не окончательно! — фыркнул я, обвив руками его талию и с усилием перевернулся на бок, лицом к нему.

— Нэль... Какой же ты ещё ребёнок...— он замолк, пытаясь скрыть от меня слёзы, прижимая меня к своей груди.

— Альвариэ, выйди, пожалуйста. Я хочу поговорить со своим братишкой наедине, — прозвучал от дверей усталый голос брата.

Эльф вздрогнул, кивнул, отпустил меня и выскользнул за дверь. Брат запер комнату заклинанием и подошёл ко мне, сел на постели...

— Нэль, скажи, почему ты так безрассуден?.. — да что ж творится такое, что все вокруг готовы заплакать?! — Ты только-только вернулся, и сразу захотел вновь покинуть нас? Но уже навсегда?

— Братик, о чём ты? — я посмотрел на него изумлённо.

Ваар отвёл взгляд.

— Просто... Извини, братишка. Мать запретила нам это говорить, но я всё же расскажу. Ты помнишь, как давным-давно в детстве ты сильно заболел? И мы очень долго искали лекарство?

— Да, помню, — я вздрогнул, вспомнив... и как я умудрился подцепить воспаление лёгких пополам с лихорадкой, живя в пустыне?!

— Просто... Ты и до того был хрупким и слабым малышом, а после — и вовсе... А однажды, когда целитель осматривал тебя, он обнаружил, что ты... Что у тебя осталась всего одна жизнь. И только из-за той болезни... Прости, что не говорил раньше. Я знаю, я виноват... Но ты сможешь простить?..

Я вздрогнул, широко распахнув глаза.

— Значит... Я едва не умер и в самом деле?!

Ваар всё же заплакал... Он взял в ладони моё лицо, неотрывно смотря в глаза.

— Да, малыш. Да...— он осторожно приподнял меня, усадил себе на колени, крепко обнял за талию и плечи, стараясь не потревожить не затянувшиеся раны. — Прости...

— Прощаю. Если бы я это знал сразу, то уже не смог бы жить так же, как живу сейчас, — я грустно улыбнулся, опустив голову.

Братик вздохнул и поцеловал меня в висок.

— Мне правда жаль, что такая участь постигла тебя. В конце концов, ты мой брат. И я люблю тебя, солнышко моё рыженькое... Ты такой маленький, нежный и хрупкий, но при этом никому не дашь себя сломать.

— Ваар... Спасибо. Мне правда приятно это слышать от тебя, — я вздохнул. — Пожалуй, я даже не заслуживаю такого чудесного брата. Ты так обо мне заботишься... Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Нэль... Пообещай, что не будешь лезть на рожон, прошу тебя. Мне страшно... Действительно страшно каждый раз, когда ты на волосок от смерти.

— Хорошо, братик. Обещаю, — я улыбнулся.

— Спасибо, Нэль. Я ведь знаю, ты никогда не нарушаешь данного слова, — брат запустил пальцы одной руки в мои волосы, другой осторожно гладя меня по спине.

— Братик... Ты рассказал об этом Риэ?

— Да. И Арри тоже. Просто... В этот раз ты почти погиб. Ты не регенерировал, несмотря на все наши старания. Неудивительно, что мы испугались.

— Я боялся, что мы и вовсе не сможем больше никогда поговорить, — тихо произнёс Арри, подойдя и сев на кровати рядом. — Вы оба друг друга стоите. Один скрывает столь важную информацию, другой — постоянно попадает в такие переделки, что мороз по коже... Скажи, Нэль, ну зачем?! Порисоваться захотел?!

Кончики моих ушек, украшенных многочисленными серёжками, погорячели, сами уши, дрогнув, опустились горизонтально. Я виновато посмотрел на друга.

Глава 8

Красота — благодать!.. А потом — отнять. И в карман положить

Жизненный девиз моего казнокра... то есть казначея

— Извини... Сам не знаю, что на меня иногда находит.

— Присущий всем Д'Арнекко приступ авантюризма! — звонкий голос прадеда прозвучал громом средь ясного неба.

Пока Ваар и Арри протирали глаза и пытались закрыть рты, Рэндисар как ни в чём не бывало прошествовал ко мне.

— Внук, ты как? — заботливо спросил он.

— Бывало и хуже, — криво усмехнулся я.

Предок тяжко вздохнул, положив одну руку мне на грудь, а другую — на спину. Я вздрогнул и вдруг почувствовал "прикосновение" его магии. Так хорошо... Тепло и уютно. И боль сразу ушла...

— Вот и всё. Теперь повязку можно даже снимать, — Рэндисар тепло улыбнулся. — Нэль, малыш, будь аккуратнее, хорошо? Твой отец очень за тебя волнуется, как и мы все.

— Спасибо, — я смущённо улыбнулся.

— Извини, малыш. Я не успел вовремя... Не в обиде?

— Я ведь жив! — я пожал плечами. — А если бы не был... Мда. Ладно, не будем об этом. Останешься на обед?

— Фрк! Ну разве я, как истинный Стьеххар, могу отказаться?! Внук, ты меня совсем не ценишь! — рассмеялся прадед.

Я улыбнулся.

— Ты всю свою жизнь такой?

— Конечно! Если ты ещё не заметил, это у нас семейное!

— Я заметил...— тяжко вздохнул братик, прижимая меня к себе.

Мы с предком рассмеялись.

Эх, какой же глубинный смысл заключается в таком простом слове, как "обед"... Особенно для бедного больного Стьеххар. Неведомая музыка, напеваемая желудком, стоящие на столе изысканные кушанья... С трудом удержался от того, чтоб вообще всё это съесть. Я могу! Как и все Крум, вообще-то...

— Благодать...— улыбнулся прадед, показав множество белоснежных клыков.

— И не говори! — поддержал я, отвалившись от стола.

Малк только кивнул и, громко урча, вернулся к крылу, которое он с преогромнейшим удовольствием обгрызал. Он вообще-то растущий организм... Малыш ещё. Вот прямо обнять и затискать. Ми-и-илы-ы-ый... Особенно сейчас, когда ни капельки не стесняется: жадно глотает тёплое сочащееся соком мясо, облизывается длинным раздвоенным язычком... Ребёнок, что ещё можно сказать. Сущее дитя.

— Нэль, а ты не хочешь прогуляться? — усмехнулся Ваар. — Сильно сомневаюсь, что ты там хотя бы просто солнца видел.

— Не видел, — пожал плечами я, вертя в руках кружку с настоем из перемолотых бобов тхэ'риннэ. — Видно, этот урод был осведомлён о том, что я умею путешествовать по солнечным лучам...

— По солнечным лучам?! — на меня с интересом уставились ярко-фиолетовые очи перемазанного по самые ушки, с лоснящимся от жира веснушчатым носиком Малка...

— Ага! — довольно кивнул я. — Нос вытри, малыш! Я, конечно, понимаю, что это у нас семейное — совать нос в чужие дела... Но не в гуся же?!

Малк тихо ойкнул, залился краской, аккуратно положил терзаемые косточки, оставшиеся от крыла, на тарелку и спешно утёрся салфеткой. Рэндисар фыркнул.

— О да, внук, это ты явно из собственного опыта... И вообще, не только нос. Иначе бы только он и страдал. А обычно страдает не нос, а... кой-чего.

— Любишь ты слово "кой-чего", — хмыкнул я. — А почему прямо не говоришь?

— Не-не-не! Неча деток маленьких к старокрумскому мату приучать! — поучительно поднял палец дед. — Вот исполнится эон...

— Тогда и начнётся обучение словам типа "толхээрэ", "ф'фал лоррэ ло" и "кхарр'и мао"? — мило спросил я.

Предок поперхнулся.

— Откуда?!

— А неча было в разворот не вписываться и высказывать своё недовольство в присутствии нежных детских ушей! — язвительно ответствовал я.

— А я виноват?! Вот эон всё было хорошо, а потом пришёл какой-то умник с перепланировками... Понастроили тут — несчастный я иду себе, искренне считая, что поворот за двадцать шагов, размышляю, истину глаголю подрастающему поколению... И вдруг — трепетные объятия со стенкой!!! — искренне возмутился прадед.

— Параллельно с инстинктивным переходом в Истинный Облик и высказыванием своего тихого, незлого, непечатного слова...— мечтательно улыбнулся я, прикрыв глаза.

— Мда. Как-то так оно и было, — тяжко вздохнул предок. — Ну так что, гулять пойдёшь со своим братиком?

— Пойду! — фыркнул я весело. — Давно на улице не был...

— Ну-ну... Удачи, малыш, — он тепло улыбнулся, взъерошил мне волосы и перенёсся.

Интересно, а кто меня надоумил пройтись по рядам работорговцев на Торговом Луче?.. Не знаю. Владыка, видно. Больше некому. Просто... Я не слишком хорошо отношусь к насилию. А уж к телесным наказаниям... В общем, не спрашивайте, почему я сделал то, что сделал. Итак, что же произошло...

Иду я, "товар" рассматриваю. Решил шикануть. Люблю, знаете ли, когда мне на ночь массаж делают. А тот раб, которого я раньше держал для этой цели, был убит во время "дцатого" покушения на мою драгоценную особу. Как раз за заменой ему направлялся, когда меня нагло похитили и самого чуть ли не рабом сделали... И вот вдруг заметил у дверей одного из домов-лавок работорговцев процесс "воспитания" юного Крум. Симпатичный... Волосы чёрные, убраны в какую-то странную причёску, закреплённую длинными тонкими спицами и множеством заколок — только несколько прядей по плечам скользят. Кожа даже на вид нежная и шелковистая, ухоженная. Мордашка — милая такая... Черты лица тонкие, мягкие; пухлые губки; огромные глазищи янтарного цвета. Пантера, наверно. На Кота не похож — рост не тот. Котятки даже пониже меня будут. И всегда выглядят как дети. А этот Крум уже заметно, что перешагнул порог совершеннолетия (сиречь четырнадцати лет), пусть и недавно совсем. Навскидку лет шестнадцать. По всем признакам (изящность и невероятная для всех, кроме Крум, специально выведенных для совершенно определённых целей, красота) относится к "постельным"... И этого мальчика, на вид способного переломиться от лёгкого дуновения ветерка, избивает кнутом разъярённый и шипящий работорговец!!!