Просто судьба

Игорь с нежностью и любовью рассматривал лежащую рядом девушку. Она смогла за десять коротких дней превратить его жизнь в рай. И дело не только в том, что она дарила и отдавала ему, дело в ней самой. Он подозревал, что если бы какая-нибудь другая женщина отдала ему столько любви, то он испытал бы лишь...благодарность, наверно. Только Лёна могла пробить его броню, заставить смеяться и радоваться жизни. Хотя и за эти десять дней они успели пару раз поругаться, но эти ссоры...Игорь бы хотел до конца своей жизни ТАК ссориться с Аленой. И жить с ней, и целовать ее перед сном, и после сна тоже. Он хотел, чтобы она просыпалась с его именем на своих губах и чтобы ее мягкая улыбка доставалась только ему. Игорь горько усмехнулся, глядя в окно. За то время, что он провел здесь, позабылись все проблемы, которые ждут их обоих по возвращении домой. А ведь они есть...и ладно, Лёна о них старалась не думать, но он...Он же старше и мужчина, а то, что ждет их в Екатеринбурге...Твою мать. Вика ведь сразу поймет, в чем дело, у нее уже глаз на такие вещи. И если он еще смог бы что-то скрыть, то Лёна... Он вздохнул. Почему в жизни никогда ничего не бывает просто? Он понимал, что даже если их отношения с Лёной впоследствии станут официальными, то пойдут толки. Его это не волновало, если честно, а вот как их воспримет Алена...он не знал. Игорь начал вспоминать проведенное время на даче. Алена оказалась даже лучше, чем он мог себе представить. И дело не только в отличном, лучшем сексе в его жизни, а в самой девушке. Нежная, добрая, смешная, страстная...для него она была идеальной. Она безумно любила жизнь и верила только в лучшее, тогда как Игорь привык ждать от людей самого плохого, какой-то личной выгоды и вообще испытывал скуку от общения с ними. Как правило. Но она...она меняла его, и это чертовски пугало, но в то же время радовало. Она постоянно льнула к нему и хотела находиться рядом, а если уходила ненадолго, то тогда уже Игорь шел ее искать, так как ни минуты не мог теперь представить без нее. Она была любопытной...во всех проявлениях. Игорь усмехнулся, вспоминая их бессонные ночи и страстные дни, так что член начал набухать, но он не стал обращать на это внимания. На следующий день после того, как они впервые переспали, он проснулся из-за дикого...хм...желания. А когда увидел Лёну, сидящую на нем сверху и изучающую его...они смогли выбраться из постели только к обеду, и то, чтобы поесть и съездить в магазин. Игорь еще бы долго вспоминал лучшие моменты, проведенные с Аленой, но у него зазвонил мобильный. Странно, но он звонков не ждал. Все думали, что он еще в командировке. Взял с прикроватной тумбочки телефон и вышел на кухню, чтобы не будить Алену. Посмотрел на дисплей. Вика. Твою мать. — Да, — рыкнул Игорь в трубку. — Ты где? — визгливо крикнула Вика прямо ему в трубку. — Где? — Что ты орешь? Это во-первых, — Игорь старался говорить спокойно. — А во-вторых, что случилось? — Мне Олег позвонил и сказал, что у тебя закончились переговоры, — Вика продолжала нервничать, а голос то и дело срывался, хотя она старалась говорить заботливо. — Так где ты? Что-то случилось? Почему ты не едешь домой? — Со мной все в порядке. Я на даче. Приеду завтра. Еще вопросы? — Что ты там делаешь? — зло поинтересовалась Вика. — В данный момент сплю! — не выдержал Игорь. — Ты что-то хотела? Она молчала. Долго. Игорь понимал, какие мысли крутятся в ее голове. Она даже не из-за того бесилась, что он ей изменяет или что ее дочь с ним спит, а потому что опять проиграла и не добилась того, чего хотела. И мысленно искала выгоды. — Игорюш, я же волнуюсь, — залепетала она ласково. — Приезжай поскорее, я соскучилась. В нем поднялась волна глухого раздражения. Буркнув "Пока", он повесил трубку. Вот и началась настоящая жизнь...

Глава 18.

Для меня эта неделя выдалась легче, чем я думала. Мне было некогда думать о матери, об Игоре, о своем отъезде, о предстоящей свадьбе. Мне было вообще некогда, вся голова забита только учебой, и это, как ни странно, спасало меня и не давало провалиться в бездну жалости к себе и раскаяния. С Игорем мы тоже не особо пересекались. Днем он работал, приезжал поздно ночью, а я все это время сидела за учебниками и была страшно вымотана. Отчим видел мое состояние и ни о чем не спрашивал. Но я каждой клеточкой кожи чувствовала, что он что-то подозревает. Словно ощущает, как что-то во мне меняется. Как я меняюсь. Но я не настаивала на этом разговоре, но и избегать Игоря не избегала, понимая, что он сразу все поймет. И не отпустит. А сил сопротивляться у меня не будет. Мама тоже порядком изменилась. Она даже начала заботиться обо мне. Когда я допоздна засиживалась за книгами, она приносила мне в комнату пару бутербродов и чай, когда засыпала, не доходя до постели — тихо выключала свет, чтобы не слепил глаза. Так делает каждая мать, скажете вы. И где-то год назад я бы все отдала за такую маленькую заботу, а сейчас...мне было все равно. Я понимала, зачем мама делает так. Она не подгоняла меня, нет, но считала, что помогает мне. Она помогала мне сдать хорошо экзамены, а значит, хорошо поступить, что понадобится мне в жизни. А то, что она вычеркивала меня из своей жизни...не волновало ее. И меня это не должно волновать. На первый экзамен я благополучно проспала. Даже про справку забыла, и мама расписывалась в последний момент, приложив листок к стене, чтобы писать было удобнее. В прихожую зашел Игорь. Мама резко напряглась, сжала этот листок и постаралась спрятать его от глаз отчима. Он заметил ее нервное движение, но наблюдал исключительно за мной. — Ты куда? — Игорь проницательно смотрел мне в глаза. — У меня экзамен скоро, — я не смотрела ему в глаза, вытащила из рук матери документ, положила его в сумку и застегнула ее. — А я опаздываю уже. — Я думал, они начнутся позже. — Это предварительный, — а я почти научилась врать, во всяком случае, голос был спокоен. — Но он тоже важен. — Тебя подвести? — Игорь потянулся к ключам от машины, лежащим на тумбочке. — Нет! — немного нервно и громко ответила я. — То есть...я с Наташей поеду. Мы договорились. Игорь резко остановился и напряженно на меня поглядел. Надо что-то делать, блин. Положение спасла мать. — Игорь, — она аккуратно дотронулась до его руки, — не видишь, волнуется она? Экзамен все-таки, пусть и предварительный. Я бы тоже волновалось. Понятное дело, что она не хочет ехать с тобой. Еще больше разволнуется, а ей сейчас это совсем не нужно. Я изумленно подняла брови. Мне показалось или она...эээ...намекнула...на что? Я немного покраснела, а Игорь оставался все таким же невозмутимым. И так же невозмутимо посмотрел на мать и убрал ее руку со своей. — Позвони, когда закончишь, — попросил он меня. — Я буду ждать. Поняла? — Да, — мне было неловко, но и промолчать я не могла. — Всем пока. Слава богу! Я думала, что никогда не смогу уйти оттуда. Почти бегом бросилась к такси. Попросила водителя ехать побыстрее за отдельную плату. Мужчина был не против подзаработать, поэтому до школы мы доехали минут через десять. Я пулей выскочила из машины и побежала к Наташке, которая уже стояла у входа и ждала меня. Ната выглядела не лучшим образом. Бледная, припухшие глаза, усталый и какой-то отчаявшийся взгляд. И дело было не в недосыпе, нет, а наверняка в разговоре с тетей Олей, которая, как я знала, ни за что бы не позволила Нате начать новую жизнь. Не потому что считала, что та ничего не добьется, а потому что искренне думала, что сейчас у дочери идеальная жизнь. Жизнь, в которой есть все для женского счастья. А все остальное...своего рода каприз, из-за которого Наташа могла поломать свою жизнь. — Привет, — я подошла и ободряюще улыбнулась. — Ты как? — Привет, — голос у нее был уставшим, но все-таки в нем слышалась решимость. — Ну что, готова? Пойдем? Я сделала вид, что не заметила, как она ушла от ответа. Мы поднялись в кабинет директора, отдали справку. Забрали свои документы и пошли сдавать экзамен. Длился он три часа, и я бы волновалась, но нас с Куцовой посадили в один кабинет, а так спокойнее...когда рядом родной человек. Она закончила даже раньше, но сдавать работу не спешила, ждала меня. Через полчаса и я отстрелялась, и мы, более-менее, успокоившиеся и умиротворенные, вышли из кабинета. Еще немного...четыре дня, одиннадцать часов и сорок три минуты до новой жизни. Я почти наяву видела песочные часы, в которых все сыпался и сыпался песок, и каждая песчинка била мне по нервам. Каждая секунда. — Ну что, — Наташа с облегчением выдохнула, — на сегодня все? У меня, если честно, и сил нету, чтобы куда-то идти и что-то делать. — Аналогично, — кивнула я. — Ты не поверишь, у меня даже ноги заболели. И вообще, сегодня я ни на что не гожусь. Хотя скоро еще один экзамен...Слууушай, — протянула я, резко вспомнив об одном обстоятельстве, — а как мы узнаем результаты? Там же документы разные. И экзамен придет через неделю в лучшем случае... — Не волнуйся, — Ната ободряюще коснулась моей руки. — Мы попросим Аннушку выслать нам результаты заказным письмом...или еще чем-нибудь. Она же не откажет, в конце концов. А до поступления время есть. Только после выпускного можно документы подавать, а до него... Успеем. Все равно меня эта мысль не радовала. Если Аннушка будет отправлять нам заказное письмо, то она узнает и адрес, да и про институт догадается, далеко не дура она. А ее знание было...нежелательно, особенно для меня. Игорь же не отступится, я отлично понимала это. И лишний человек, который знает о наших планах, нам ни к чему. Но выбора все равно не было. Я вздохнула. — Ладно, сдаюсь, — я притворно смахнула слезинку. — Даже поволноваться не даешь мне спокойно. Вот что ты за человек? Натка показала мне язык. Я с воинственным кличем на нее кинулась, правда, она успела отпрыгнуть в сторону и, получив, преимущество, рванула бежать. С громким смехом мы начали играть в догонялки. Нам было плевать, что о нас подумают прохожие, в эту минуту мы наслаждались жизнью. Мы быстро устали, но домой не хотелось. Как и гулять. Мы дошли до маленького полупустынного парка, нашли там относительно чистую скамейку, уселись и с облегчением вытянули ноги. Как хорошо! Наташа не сдержалась, и с ее губ сорвался стон. Даа, устали мы. Не только от экзаменов, а скорее, от нервов. Но скоро все должно закончиться. Я невесело улыбнулась. А правильно ли то, что мы делаем? Что будет потом? Как мы будем жить? Трудные вопросы для совсем молодой девушки. — Знаешь, Лён, — подала голос Наташа, закрыв глаза и подставив лицо под теплые лучи солнца. — Все, что не делается — к лучшему. А если чему-то суждено случится, то... — То что? — я уставилась в небо? — Что тогда? Она улыбнулась. Радостно и спокойно. — Значит, это судьба. Второй экзамен мы тоже благополучно сдали, получилось даже легче, чем с первым, когда вдобавок пугала и неизвестность. Теперь точно все. Но времени у нас оставалось мало. Нужно было собрать все необходимое, купить билеты, взять все документы, деньги. Ну и вообще, собраться в дорогу, но так, чтобы это было незаметно. Легче сказать, чем сделать. Девушка даже на улицу не может собраться незаметно, что тут говорить про переезд в другой город?! В последние два дня мы с подругой совсем не виделись. Ей надо было еще и в клуб заехать, окончательно уволиться, да и с мамой попрощаться. Тетя Оля все-таки согласилась отпустить Нату и не рассказывать ничего мужу, но она была совершенно недовольна. И это мягко сказано. К тому же Наташа так и не рассказала ей, куда собирается переезжать. Но даже согласившись, тетя Оля просто олицетворяла с собой несогласие и горе. Я даже не представляла, что ей сказала Ната, чтобы убедить ее отпустить свою дочь. Моя мама мне тоже не особо мешала, но все равно зорко следила за тем, какие вещи я беру и сколько. Например, она заставила взять меня пару вечерних платьев, сказав, что они мне наверняка понадобятся, пальто, хотя я даже не представляла, как его повезу. Ну и в дорогу еды собрала конечно. А вот драгоценности все забрала, просто молча взяла и забрала. Но мне был непонятен такой поступок, какой бы мать не была, жадностью она никогда не отличалась. Но я даже не спорила, сделав вид, что не обратила внимания. Взяла только кулон Игоря с собой, спрятав его под кофту. Эту вещь я ни за что бы не отдала. Наконец, все было собрано, упаковано и спрятано. Через несколько часов должно было приехать такси за мной, так как вещей накопилось немало. Но оставалась еще одна проблема. Игорь. Которую я оставила на мать. Может быть, это эгоистично и трусливо с моей стороны, но я не хотела объясняться с Игорем, и, в конце концов, все это была ее затея, вот пусть она и расхлебывает. — Что ты будешь делать? — поинтересовалась я у нее за час до отъезда. — Я имею в виду сейчас с Игорем? — Как обычно, — безразлично пожала плечами мать. — Позвоню ему и скажу, чтобы заехал в аптеку и купил мне какое-нибудь лекарство. — В два часа ночи? — я скептически подняла бровь. — Да хоть в три, — она нетерпеливо махнула рукой. — Какая разница? Действительно. Она настолько привыкла к вранью, к лицемерию, к управлению людьми, точнее, их слабостями, что даже не замечает того, как это...гадко. — Осуждаешь? — со снисходительной улыбкой спросила она у меня. — Думаешь, что ниже некуда? Вырастешь — поймешь меня. — Не думаю, — с уверенностью покачала я головой. — Некоторые вещи понять невозможно, даже если повзрослеешь. Я услышала, как на улице просигналила машина. Хм, нельзя задерживать человека, я быстро обулась, выложила из пиджака ключи, которые мне больше не понадобятся, взяла чемоданы и, не прощаясь, ушла. Водитель помог загрузить сумки в багажник, чтобы я не надрывалась, и даже любезно приоткрыл дверь. Я улыбнулась ему, все-таки маленькая, но радость. И вообще, я не должна расстраиваться. Здесь меня ничего не ждало, и почти никто не любил. Только почему-то слезы текли из глаз, капая на тонкий пиджачок, да рука судорожно сжимала кулон с переплетенными буквами... Здравствуй, новая жизнь... Сорок минут спустя... Наконец-то! Теперь у нее наконец-то начнется новая жизнь. Все, абсолютно все, как она хотела. Вика посмотрела на часы. Ровно три. Теперь точно конец. Поезд уехал, и никто его не остановит. Но только она не чувствовала той радости и удовлетворения, каких должна была почувствовать. Вика положила руку на талию и немного потянулась, ну, насколько позволял огромный живот. Беременность протекала достаточно непросто, к тому же в ее возрасте, хотя многие женщины рожали гораздо позже. Постоянные отеки, токсикоз, который закончился совсем недавно, да еще еда эта. Она жутко поправилась во время беременности и походила больше на слона, нежели на женщину. По крайней мере, ей так казалось. Вика с ужасом думала о том, как будет возвращаться в форму и иногда, чего греха таить, жалела о том, что решилась на второго ребенка. Нет, она хотела его, но беременность давалась тяжело. А еще Алена была постоянно рядом. Но теперь дочь ушла из ее жизни, и Вика была уверена, что все наладится. Игорь...с ним сложнее, но он очень правильный. И верный. Не в плане измен, нет, а в плане семьи. Не обречет он своего сына без отца расти. Сам так рос, но и врагу своему не пожелает такой жизни. Любовницы...Вика их переживет. Она же понимает, что все они будут мимолетными бабочками, не более. А она навсегда останется матерью его сына. Это что-то да значит. А Алена...он забудет. А вероятнее всего, она забудет. В конце концов, молода слишком. Пройдет время, найдет себе какого-нибудь мужчину помоложе, покрасивее. Да и не встретятся они с Игорем больше. Нет, у них теперь у каждого будет своя семья и своя жизнь. Вика, тяжело ступая, пошла на кухню. Игорь сказал ей по телефону, что задержится на работе до утра, даже про аптеку придумывать не пришлось. А значит, домой приедет не скоро, скорее всего, под утро, когда сил у него ни на что не останется. Проснется только к обеду, а там, Алены уже как сутки не будет в городе. А страна большая. Вика раздумывала над этим, одновременно успевая ставить чайник и сооружать нехитрый ужин. Хотелось есть много и часто. Через десять минут все было готово. Вика накрыла на стол и уже готовилась приступить за еду, как услышала звук открываемой двери. Она замерла, не донеся вилку до рта. Это мог быть только один человек...который не должен был приехать домой до шести утра. Вика думала, как поступить: испуганно вскочить и броситься к нему или молча и невозмутимо продолжать есть. Она осталась сидеть на месте, но кусок в горло не лез. Женщина даже на расстоянии чувствовала, что Игорь...взбешен как никогда. Его бешенство, именно бешенство, ощущалось в воздухе, слышалось в звуках, которые раздавались в прихожих, чувствовалось в напряженном молчании, хотя Игорь должен был увидеть свет в окне. Не разуваясь, он прошел на кухню. В глазах — бешенство, на лице — маска. Вика судорожно сглотнула, не решаясь произнести ни слова. До сегодняшнего дня она была уверена, что Игорь никогда не поднимет руку на женщину, сейчас — эта уверенность стремительно растворялась. — Где Лёна? — буквально выплюнул Игорь. Вика не ответила. Если скажет правду, станет только хуже, если не скажет...лучше не думать об этом. Только испуганно округлила глаза и, не отрываясь, смотрела на мужа. Будущего мужа. Вика знала, что зверю не нужно показывать страха, а когда он в бешенстве, лучше смотреть в глаза. А сейчас Игорь напоминал разъяренное, жестокое животное, способное смести со своего пути что угодно. Не дождавшись ответа, он рванул наверх по лестнице, в комнату ее дочери. Вика знала, что он там увидит. Пустую кровать, с которой убраны одеяла и матрас, открытый шкаф, пустые полки. Как только дочь собрала чемоданы, Вика сразу вычистила комнату, вплоть до занавесок. Теперь в комнате не было ничего, что бы указывало на Лёнино присутствие. Послышался звук глухого удара, а потом что-то сломало и с грохотом упало на пол. Еще и еще раз. Вика забилась в угол, дрожа. Не от страха даже, от ужаса. Она нутром чувствовала, что в этот раз просто так от Игоря не отделается. И он ни на что не посмотрит — ни на то, что она беременна, ни на то, что она его будущая жена. Вика обхватила себя за плечи, пытаясь скрыться и отгородиться от волн бешенства и неконтролируемой ярости. Наверху резко стало тихо. Очень страшная тишина, как перед бурей. Через пару минут Игорь спустился на первый этаж. Челюсть сжата, костяшки пальцев сбиты, но выглядит спокойным. Он, двигаясь мягко, подошел к ней, и хоть Вика пыталась отстраниться и отползти от него, схватил за плечи крепкой, но не сильной хваткой. Приподнял и прислонил к стене. Склонился к ее уху и почти ласково прошептал: — Или ты сейчас говоришь мне, куда поехала Алена. Или, — здесь он выдохнул, — я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вообще родилась. Все понятно? Вика тяжело задышала, едва сдерживая слезы. — Игорь, отпусти, — она дрожала. — Игорь, я ведь берем-менная ж-женщина. Игорь мне больно. Он резко встряхнул ее. — ТЕБЕ БОЛЬНО? Тебе?! — на скулах ходили желваки, а во взгляде не просто отвращение. Ненависть. — Ты каменная сука. Что у тебя должно болеть? А?! — Игорь, пожалуйста, прошу тебя, не надо, — Вика не хотела ему показывать своих слез. — Ради бога, о ребенке подумай. Это же наш ребенок! М-мой! — в конце голос у нее сорвался на истерический всхлип. — А Алена не твой ребенок? — только сейчас до женщины дошло, ЧТО она сказала. — Ты смогла просто молча ее выкинуть! Из своей жизни! Серьезно говорю, Вик. И я не шучу. Куда она поехала? — Не знаю! — выкрикнула она ему прямо в лицо. — Не знаю!!! Ты думаешь, я бы спросила? Ты бы потом выпытал это у меня! Так вот — Я НЕ ЗНАЮ, КУДА ОНА УЕХАЛА! И мне было плевать!!! И спрашивать я не намерен... Вика вскрикнула, когда кулак Игоря врезался в стену в пяти сантиметрах от ее лица. Закрыла лицо руками, но схватил ее за запястья и отвел их в сторону. — Скажи мне, когда ты стала такой сукой? Мне интересно. Тринадцать лет назад ты такой не была. А сейчас, — он осмотрел ее с головы до ног, — ты отвратительна! Я сейчас скажу одну вещь, которую ты постараешься вбить себе как можно отчетливее в свою маленькую головку. Если я не найду Лёну, — почти нежно произнес Игорь, — я сделаю так, что жизнь покажется для тебя адом. И поверь, Вика, я могу это сделать. Сейчас ты перешла все границы. — Это все ты, — прорыдала Вика, не в силах сдерживать слезы. — Все ты виноват. Ненавижу тебя! Ненавижу!!! Чтоб ты сдох! Ненавижу! Игорь с отвращением, будто боясь испачкаться об нее, отступил, и, не тратя время, вышел из дома. Искать Лёну. Только найдет ли он ее? Вика не знала точно, но была почти уверена, что нет. Когда она услышала, как газанула машина и резко отъехала от дома, только тогда она опустилась на пол и зарыдала. Сил держаться на ногах не осталось. И сидя в одиноком, пустом доме она оплакивала свою разрушенную жизнь. Еще раз.