К новой жизни!

Пролог

Я торопилась, но никак не могла найти то, что искала, переворачивая некогда уютную свою комнату верх дном. Прибраться будет некогда, да и стоит ли? Но мама наверняка уберёт, в надежде чем-нибудь себя занять.

И куда же она делась? Почему так не вовремя? И почему сообщили о распределении только вчера? Рада ли я попасть в эту тысячу? Безмерно рада, всё же всегда любила жить. Но так неожиданно всё произошло, а я ведь не подготовилась морально, да и не попрощалась как следует.

Перерыла полки с данными, записанными на носители, а всё без толку. Вспомнила про шкаф с вещами и стала рыться на полке вверху, а потом внизу, где стояли коробки с обувью. Почему ищу только у себя? Да потому что родители никогда не одобряли мои причуды. Ну распечатка и распечатка, зачем бумагу тратить, деньги для этого? Если можно просто посмотреть на экране снимки. Но я хотела ощущать их в руках, перелистывая страницы. И даже странички оформила вещичками из нашей обыденной жизни. Кусочками ткани, булавками, волосками, а порою даже травинками и семенами. Лес на фоне, отлично. Вот такой вот мох на ощупь, а вот кора дерева. Современные технологии позволяли сохранять всё это в искомом виде. Снимки и снимки. А листаешь странички, и ощущаешь, что ты сам находишься вот там, дышишь этим воздухом, и видишь родных тебе людей, словно сам хочешь их заснять.

— Рия, — послышался такой родной голос мамочки, выводящий меня из моих дум.

— Мам, ты не знаешь, где распечатка? Я уже почти всё перерыла.

— Сказали же, не брать личные вещи.

— А мне всё равно! Должна же остаться память, — я всегда была бунтаркой. И это была самая ценная среди моих вещей. То, что я с любовью мастерила сама.

— Милая, — у мамы на глаза навернулись слёзы.

— А, вот, нашла! — оказалось, что распечатка со снимками была под шкафом, чтоб с пользой занять пустующее место, которого на каждую семью отводились небольшие крохи.

— Три минуты до отправления! — послышался звук из громкоговорителя.

— Мамочка! — я бросилась на шею родительнице.

— Всё в порядке, не переживай.

Теперь слёзы выступили у меня.

Приходится прощаться, прощаться навсегда. И ладно бы я была уверена, что с родителями будет всё в порядке. А так... так... им ведь осталось жить совсем ничего. Но последние месяцы было не до дум о плохом, все были заняты общим делом, внося свой вклад в спасение людей.

Мама отстранилась, вытерла мои слёзы, провела по вьющимся свежевымытым ещё чуть влажным волосам, откидывая прядку с лица, как она всегда делала.

— Ты красавица. Береги себя.

— Я люблю вас!

— Иди, с отцом попрощайся!

В душе защемило. Я понимала, что больше никогда не увижу эти родные черты лица — голубые глаза, эту улыбку, и эти слёзы. Нужно запомнить как можно больше! Я вновь прижалась к ней, стараясь впитать в себя её запах, оставить в памяти чувство защищённости и материнской любви в крепких объятиях, её прикосновения. Как же я буду жить без родных?

— Две минуты до отправления! — напомнил о себе громкоговоритель.

Я с трудом оторвалась от мамочки и побежала вниз по узкой лестнице к папе.

— Ты всё же нашла распечатку, — с улыбкой сказал он. На его добром лице залегли глубокие морщины, а жёлтые глаза по-прежнему излучали мудрость и глубину. Его волосы полностью побелели за последнее полугодие. Мама ещё как-то держалась, а может подкрашивалась, стараясь скрыть следы старения, то и дело втирая омолаживающий крем. Всё же они серьёзно сдали от новости, что наша планета погибнет так скоро. И от перенапряжения, которое навалилось на всех без исключения. Трудились задарма, только бы успеть к сроку. И даже в учебных заведениях отменили внеплановые занятия, ради высокой цели.

Мы всегда об этом знали, что когда-то наша звезда взорвётся, но как-то не задумывались. Что переживать о таком далёком будущем, если не на нашем веку оно случится? Жили не заглядывая дальше пяти лет вперёд. А потом в один прекрасный солнечный день нам сообщили по центральному вещателю о том, что всё, конец этому миру. Наше Солнце развивается по одному ему известному пути и не поддаётся законам физики и прогнозирования, оно собирается взорваться раньше времени, отведённому учёными. И поделать ничего нельзя. Остаётся только эвакуировать тех, кого могут. Было проведено собрание высших чинов власти, на котором приняли решение отправить с планеты всех здоровых молодых людей, возраста от семнадцати до двадцати пяти лет. Тех, кто в этом году выпускался из школы и лучше остальных прошёл специально разработанные тесты, а также лучших юных специалистов разных отраслей. А ведь мы не так давно стали летать на другие планеты. И смогли вырваться из притяжения нашего светила. И в сжатые сроки пришлось проектировать и строить звездолёт огромных размеров со множество маленьких космических челноков, бросив на выполнение этой задачу всё население планеты.

— Минута до отправления!

— Прощай моя милая девочка, — прошептал на ухо отец, обжигая мою шею горячим дыханием. — Помни, что где бы мы ни были, мы всегда будем рядом. Пока ты о нас помнишь, мы есть в твоём сердце.

— Папочка!

Мама подошла, обняла нас, стараясь передать всю свою любовь. Я отметила её учащённое дыхание. Торопилась? А ведь ещё несколько месяцев назад мама могла два часа бегать и не запыхаться.

— Иди, малышка, — родители разорвали объятия.

Я касалась их до последнего, стараясь сохранить тепло их рук, запомнить шершавость их кожи, мягкую шерстяную одежду, и родные лица, подрагивающую мамину нижнюю губку и улыбки обоих сквозь увлажнившиеся глаза.

А потом рванула, что духу вверх по лестнице, выходящей на крышу. Прощай родной дом, прощай земля-Матушка!

Пару раз споткнулась, быстро вскочила на ноги и дрожащей рукой открыла дверь.

Прижала к себе распечатку, вдохнула глубоко, и крышу окутало ослепительное сияние, парализующее тело и словно магнитом притягивающее меня на корабль.

Глава 1

Свет, настроенный на наше ДНК, словно магнитом притянул нас в распахнутую пасть небольшого беззубого чудовища, именуемого челноком. Издали челнок напоминал какого-то крылатого ящера, извергающего из пасти дым. После чего люк закрылся и нам велели сесть на свободные места и пристегнуться.

Полёт занял несколько минут, но как же нас трясло эти долгие нескончаемые мгновения. Казалось, что обшивка челнока трещит по швам и вот-вот лопнет. Летать без приспособлений мы всё же не научились, поэтому было страшно. Погибнуть вот так мне вовсе не хотелось. Я постаралась расслабиться, и закрыла глаза, стараясь думать о хорошем. Как там мои родители? Вышли ли на крышу и провожают ли взглядом? Но окон тут не было, только чуть приглушённый свет, потому посмотреть не удалось бы, да и спиной к бортам мы сидели.

— Ба! Какие люди! — услышала я до боли знакомый ненавистный голос.

Нет, не может быть! Хотя, очень даже может!

Я открыла глаза, стараясь убедиться, что это не разгулявшееся от неприятных ощущений больное воображение.

Прямо напротив меня находилась пристёгнутая рыжеволосая голубоглазая красотка. Главная стерва нашей школы. Ко всему прочему — круглая отличница. Вот только оценки ей зачастую завышали из-за влиятельного папочки. Знаю не по наслышке, ведь она училась в моём классе.

— Привет, Лия! — я постаралась быть дружелюбной и с улыбкой ответить, скрыв свои чувства. Всё же пусть и такое знакомое лицо, но лучше, чем совсем никого. Но моё приветствие проигнорировали.

— Интересно, как ты попала сюда! Уж не за отличные оценки! Да и родители у тебя — никто. Так, мусор!

Я вскипела. Никому не позволю так относиться к моим родителям.

— Не смей так говорить о моих родителях!

— А то что? Ты мне все волосы повыдёргиваешь?

— Да хоть бы и так! — не унималась я.

— Ты гляди, не зарывайся! Небось сама через постель с кем-то из комитета прошла.

— Что ты болтаешь! — вскипела я.

Обвинение в проституции каралось не просто всеобщим позором, но и отрезанием волос, и презрением, такие женщины уже не могли выйти замуж и завести детей. Их стерилизовали, и оставляли только на потеху холостым мужикам. По сути, это становился твой единственный заработок, с которого ещё надо было платить налоги.

Как она может такое говорить! Я ведь никогда ничего плохого ей не делала! Да и с парнями даже не целовалась!

— А что? Ни ума, ни связей. Хотя, рожа неплоха собой. Как по-другому ты ещё могла попасть?

— А сама небось попала сюда только благодаря папочке и его связям! — выпалила я в гневе. И хоть она была права, я не знала, как сюда попала, постоянно задавала себе этот вопрос, но промолчать я не могла, хотя и не верила в свои слова.

Я взглянула на соперницу и окружающих, они уже с сомнением смотрели на нас, не зная, что и думать и чью сторону принимать.

— Я? Лучшая ученица потока? — расхохоталась Лия. — Что ты несёшь?! Кого, как не меня могли выбрать из нашей школы?

На меня вновь глядели настороженно.

— Не знаю. Может по ошибке, но попала ведь! Как ты можешь так говорить?! — не скрывала я уже своего негодования. — Не всё решается связями и оценками!

— Боюсь, это будет наша фатальная ошибка! — поддакнула она.

И мне крыть-то нечем было.

Я поглядела на остальных. Их оказалось порядка двадцати. И девчат было больше. На лицах тех, что напротив, было написано отвращение. Неужели они поверили её словам? Не так я представляла своё знакомство с остальными. Обидно. До чего же неловко. Я опустила голову, стараясь не показывать готовые сорваться капельки.

— А что это у тебя такое в руках?

Я лишь сильнее сжала распечатку, пряча в своих объятиях.

— И тут умудрилась отличиться! Сказали ведь ничего не брать!

— Именно поэтому ты с драгоценностями и в шикарном платье! — бросила я в ответ, не удержавшись в колкости.

— Никто ведь не запрещал одеваться, как обычно!

Теперь все считают меня нарушительницей. Она добилась своего. Каждый внемлет её слову. Так и в классе было. Она умела строить всех. Её либо боялись, либо ею восхищались. И лишь я иногда вступала в перепалки, не находясь среди её поклонников. За что и получала от класса. И мальчик, который мне нравился из параллели, отказался от меня, после того, как она выставила меня на посмешище перед ним, зная о моей симпатии. А после начала с ним встречаться.

Как же мне плохо! Лучше бы я осталась дома. Пусть и погибла бы, но зато прожила б оставшиеся дни без Лилии. Когда её не было, у меня даже были друзья. Но стоило той появиться в поле видимости, как все начинали плясать под её дудку. Девочки извинялись, мол, врагами Лии быть не желают. Я всё понимала, но сколько же слёз было пролито из-за неё. На людях я держалась, а дома часто плакала в подушку.

Тряска прекратилась, открылся тот самый люк и появился пологий спуск. Ремни безопасности отстегнулись сами. Судя по всему, мы уже прилетели на звездолёт.

Я не хотела идти с ней, да и со всеми. Поэтому дождалась, пока все выйдут.

— Здравствуй, — послышался нежный мелодичный голос сзади.

Я повернулась. Предо мною стояла темноволосая молодая женщина с жёлтыми, как у меня, глазами.

— Здравствуйте, — поспешила я ответить взаимностью.

— Покажи, что у тебя в руках, — мягко, но с нажимом попросила она.

Боязно было давать, но ослушаться я не посмела. Всё же почтение к старшим в нас воспитывали с детства.

Я протянула ей распечатку. Она села рядом со мной и стала перелистывать страницы.

— Это твои родители?

— Да.

— Красивые, — она провела пальцами по украшениям, медленно, словно пыталась ощутить то, что я всегда пыталась достичь. — Сама делала?

Я кивнула, вновь любуясь голубоглазой беловолосой мамочкой, от которой я унаследовала цвет волос, и желтоглазым тёмновласым папочкой.

— Я заберу, — сказала спокойным не терпящим возражений голосом молодая женщина.

Я посмотрела на неё умоляюще. Неужели она не понимает, как важна для меня распечатка?

— Меня Ния звать, — вместо ответа представилась она, видно вспомнив о приличиях. — Боюсь, что долго у тебя распечатка не продержится. Твоя "подруга" Лия наверняка устроит какую-то гадость.

— Вы тоже её боитесь?

— Нет, что ты, — Ния рассмеялась, подобно звону колокольчиков. — Просто отвечая на её нападки, ты сама её провоцируешь. Если кто-то вступится, то она ж накинется на него. Дело не в том, что я боюсь, просто считаю это ниже своего достоинства отвечать ей. Но ты и сама неплохо справляешься.

— Я провоцирую?

— Да, она очень злится, когда ты отвечаешь. Поэтому я оставлю твою вещь у себя. Нам разрешено было взять ценные с научной точки зрения вещи. А твоя распечатка весьма полезна. Но ты иди, сейчас будет распределение. Если захочешь посмотреть распечатку, найди меня в научном корпусе.

— А разве защитить кого-то это ниже достоинства? — решила спросить напоследок.

— Если бы ты были слабой, я бы вступилась за тебя. А так — ты молодец! Да и неплохая зарядка для ума получается у вас обеих. Выворачиваться тоже надо уметь.

— Благодарю.

— Ступай.

И я пошла, всё так же обхватывая руками отстутствующую уже распечатку.

— Вот, глядите, нарушительница! — в меня тыкнули изящным пальчиком. Впереди толпы ребят стояла Лилия.

— Девушка, было ведь велено ничего с собою не брать, — ко мне подошёл высокий молодой человек, сильный, в плечах раза в два больше меня. В чёрных глазах сгущался мрак, как мне показалось. Было страшно. Лицо его было всё в шрамах. Волосы на голове отсутствовали, разве что чёрный чуть волнистый чуб был на лбу. Военный, сделала я вывод. Только они так брили головы наголо. И то, не все. Лишь на юге, где очень жарко, им разрешались и другие поблажки, в виде гладковыбритого лица. Возможно борода и скрыла бы часть шрамов. Форма у него была чёрная, военная.

— Да я и не брала, — это был обман, но чем они докажут?

— Покажи!

Я развела руки.

— Она наверняка в брюки перепрятала!

— Молчать! — громогласно прозвучал приказ. И Лилия замолкла. Неужели впервые кто-то посмел ей возразить? А мне спокойным голосом добавил: — Пойдём, я проведу тебя на досмотр.

Ой мамочки! Во что я опять вляпалась из-за неё! Я одарила соперницу неприязным взглядом, а вот она — победоносным.

Ничего, когда-нибудь тебе вернутся твои подводные камни!

Меня провели в какую-то каморку со столом и двумя стульями.

— Присаживайся! — сказал молодой человек, с оружием в кобуре, занимая одно из мест. — Полное имя?!

— Стрия Мильская.

Было страшно. Неужели этот громила будет меня осматривать и лапать? Военные, говорят, обезбашенные. И им многое спускают с рук.

"Зачем же я сюда попала? — думала в ужасе я, — лучше бы опоздала на крышу!"

Ни одна эмоция не читалась на его лице.

— Твоя каюта будет на нижнем ярусе, там народ попроще. Все дети простых людей, — спокойно сказал мужчина, нажимая какие-то виртуальные кнопки на столе.

Я непонимающе на него уставилась, но он продолжал пялиться в экран.

— Вот тут, — показал он, разворачивая в трёхмерную голограмму план звездолёта. Я встала и постаралась запомнить высветившийся номер каюты.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. Странно, но я больше не боялась. — Скажите, а могла закрасться какая-то ошибка при отборе нас? Я не обладаю никакими способностями. Средняя ученица обычной школы. У меня нет отличных оценок, нет связей. А сегодня меня обвинили в том, что я легла под кого-то, чтобы попасть сюда.

— Нет. Ошибки быть не могло.

— А если бы у меня были влиятельные родители?

— Голосование было анонимным. Смотрели общий тест и соответствие определённым навыкам. Вы обе прошли лишь за свои способности, не более. Только разные, — и понял ведь о чём говорю. — Что до обвинения, для этого собирается лекарское собрание, где смотрят вашу нетронутость. Так что если вы чисты, то опасаться вам нечего.

— Благодарю!

На прощание он распечатал на листочек номер моей каюты, выдал мне какой-то браслет и велел отправляться за одеждой, а после, как отнесу всё в каюту, в столовую.

— А теперь — свободна, — на этот раз гаркнул так, что я в ужасе выскочила за дверь, стараясь унять готовое уже выпрыгнуть из грудной клетки сердце. И за что мне такие переживания в первый же день?

Одежду мне выдали одной из первых, считав какую-то информацию с браслета, даже не спросили размер, что было странно.

— Это училищная форма вашего размера, одна для всех, кто не прошёл полное образование. Советую вам посмотреть список уроков во время обеда и уже тогда определиться с будущим ремеслом, — говорил выдававший мне коробку молодой парень. Почти со мной ростом. Светловолос, курчав, с голубыми глазами и обворожительной улыбкой. И хоть нос его был с горбинкой, и с чуть заострённым кончиком, но при этом, впечатление у меня сложилось приятное. — Тут ещё спортивный костюм для уроков физической нагрузки, а также нижнее бельё и средства личной гигиены.

— А откуда вы узнали мои размеры?

— Вы ведь проходили в школе тест и лекарскую проверку, все ваши данные уже внесены в этот браслет.

Я поблагодарила парня и простилась с ним. Кстати, у него какая-то серая форма. Интересно, что она значит?

На удивление, пока я шла в свою каюту, узнав о подъёмниках, запасной лестнице и предпочтя спуск пешком, чтобы не встретить соперницу, я никого не повстречала по пути. А я вообще туда иду? Может что-то неправильно поняла или напутала? Почему никого нет?

На своём ярусе, как я вышла с лестничного проёма, по пути уже встречались девчата и парни, одетые просто, так же как и я. Вздохнула с облегчением, кажется, верное направление держу.

Прекрасная половина человечества была с длинными волосами всевозможных оттенков цветов, собранных в косу на спине. В последнее время молодёжь стала краситься и следовать моде, отдавая дань традициям только в длине волос. Своими волосами девушки гордились. Иногда распускали, показывая их во всей красе. Но довольно часто их заплетали, дабы не мешались, ну и чтобы показать толщину косы. Всё же красивые густые длинные волосы говорили о прекрасном здоровье. А вот с распущенными ходили довольно редко, и частенько для того, чтобы привлечь внимание.

Надо свои собрать, как руки освобожу. Всё же любовных приключений мне пока не нужно.

Среди местных не было тех, кто был в моём челноке, и это меня очень радовало. Все считали себя равными, общались с улыбками, подсказывали ту информацию, которую уже узнали. Каюты были вперемешку, мальчишечьи и девчоночьи. Но каждая в личном пользовании. Когда я из широченного дугообразного коридора попала в свою каюту, то первое впечатление было — какая огромная! Мне отводилось целых две сажени* в длину и косая сажень в ширину. В высоту было два моих роста, то есть две маховых сажени. Моя комнатка дома была гораздо меньше. Во всю длину, помимо полуторааршинной* кровати, был зеркальный шкаф.

Я достала свои вещи из коробки с стала их развешивать.

Нижнее бельё было запечатанным. Комплектов одежды было несколько. Основная училищная форма и для одежда разных нужд. Я переоделась в училищную форму, сложив свою одежду в коробку. Надо узнать, где тут можно постирать и можно ли оставить свою одежду или её будут уничтожать.

— Уважаемые пассажиры. Приветствуем вас на борту. Приглашаем вас всех на ужин на второй ярус, следуйте по стрелкам и не заблудитесь! — раздался голос из громкоговорителя, который был встроен и в мою каюту. На полу загорелась бегущая дорожка в виде стрелки, указывающей на выход.

Ну что ж, я уже изрядно проголодалась.

Дверь за мною закрылась тут же, и открывалась она только по прислонению моего браслета к красной кнопки рядом с дверью.

— Рия! — помахала мне соседка Олия — девушка с голубыми волосами и такими же глазами. Красавица! Но вообще, самыми красивыми считались отчего-то, те девушки, глаза которых контрастировали с цветом волос, например, как у Лилии, причём не важно, природный цвет волос или нет. Но у неё рыжий был натуральный. А Олия, тем временем продолжила: — Пойдём вместе?

— А меня возьмёте? — напротив нас появился чуть постарше меня парень со светло-русыми волосами и серыми глазами. — Я — Кольвин. Можно просто Коля.

— Хорошо, Коля! — сказала Олия, хватая его под руку.

Слева от меня появился ещё один молодой человек. Этот уже был постарше. Лет двадцать, а то и двадцать два. У него уже была борода. Глаза были красными, а вот волосы зелёными, длинными, локонами спадающими на спину, и перекрашенной бородой. Я во все глаза смотрела на эту диковинку. Чтобы парни перекрашивались — это было странно. Но он был красив, ничего не скажешь, и цвет ему шёл!

— А меня к себе в компанию возьмёте, соседки?

— Стрия, — я представилась первая. — Можно просто Рия. А это Оливия или Олия, и Кольвин или просто Коля.

— Приятно познакомиться. А я — Степан. Можно просто Пан.

И мы дружной толпой отправились к ближайшему лифту. Рассказывали, кто мы и откуда.

Пан учился по химическому профилю и ставил на себе эксперименты. И цвет волос был результатом этих опытов, как и глаз, что не сказалось на его самочувствии и отборе.

Коля собирался пойти учиться на пилота, раз представилась такая возможность, хотя изначально уже поступил на другой профиль, а Олия хотела быть лекарем.

Я же ещё не определилась. Не попади я сюда, у меня впереди были бы три месяца отдыха перед окончательным решением, и я могла его поменять. Это если бы всё было как раньше. А с учётом будущей катастрофы, я даже не делала выбора. Я неплохо разбиралась в схемах. Но кем я могу здесь быть? Инженером? А может звездочётом?

Я хихикнула про себя. Зачем им тут звездочёты. Хотя, как знать, может и нужны.

Уже сейчас мне предстояло задуматься и просмотреть список уроков и специальностей.

Глава 2

В столовой встречались все, за исключением членов экипажа, как мне показалось. Народ уже переоделся и был одинаковой массой. Разве что делились по цвету одежды на несколько категорий. И у девчат, и у парней были комбинезоны. В чёрных одеяниях были военные, те же, кому предстояло учиться, были в зелёной форме. Ещё была серая форма, голубая и белая. Белых было меньше всего. Поток всех был настолько огромным, что мне показалось тут гораздо больше народу, нежели тысяча.

Столовая была многоярусная, но еду выдавали на первом ярусе. Внизу небольших стоек с платформами-подъёмниками высвечивалось, сколько свободных мест в той или иной стойке и стоит ли подниматься вверх. Раздача еды была в несколько очередей. Разделения между разными слоями общества никакого не было. Все были вперемежку.

Мои новые приятели разбрелись по разным очередям, считая, что возможно чья-то очередь подойдёт раньше, тогда можно будет всем перебежать, если возникнет такая необходимость.

То и дело мелькали красные и рыжие волосы, и я настороженно оценивала человека. Но выяснив, что это не Лия, я облегчённо вздыхала. Встретиться с ней не хотелось. Она ведь тут же испортит настроение и ещё опозорит при всех.

— Привет, — услышала я знакомый мелодичный голос. Повернулась, встречаясь с жёлтыми глазами.

— Ния! — и я заключила её в объятия. Всё же очень рада встретить знакомое лицо.

— Тихо-тихо, задушишь! — покраснела молодая женщина, но ей было приятно, я видела это по смеющимся глазам.

— Ты спасла меня, — прошептала ей. — Благодарю.

Она была в голубой форме. Тёмные волосы подобрала в высокий хвост.

— А что означает цвет твоей формы? — не унималась с вопросами я. У кого же ещё спрашивать, как не у знакомой.

— Научный сотрудник и преподаватель, — мне показалось, или на последнем слове Ния слегка застеснялась, потупив взор.

— О! — я тут же отпрянула, смутившись. Как же отнесутся ко мне, что я с учительницей обнимаюсь.

— Да ладно тебе! — девушка покраснела. — Дружба не воспрещается даже между преподавателями и учащимися. Мы ведь не оцениваем ваши знания, всё делает главный анализатор звездолёта.

Но я решила прояснить цвета формы до конца:

— А белый?

— Белые — лекари, они тоже преподают, но в основном только лекарское дело.

Так мы и дошли до раздатчика еды, то ли очередь быстро двигалось, то ли за разговорами так быстро время пролетело. Раздавали еду нам ребята в серой форме, ловко управляясь. Когда подходила очередь, нужно было уже определиться с выбором блюд, чтобы не задерживать народ. Как хорошо, что питание тут бесплатное. Да и кормить должны не химией, хотя, как знать... Но запахи от еды были восхитительными, поэтому у меня уже текли слюнки.

— А серые? — тихонько спросила я, пропуская её вперёд. — Всё ж она старше, да и преподаватель.

Она возражать на мой жест не стала, и подарила мне обаятельную улыбку.

— Обслуживающий персонал, они обычно тоже преподают в свободное от обязанностей время.

— А тут народу явно не тысяча.

— Тысяча? — удивлённо вскинула брови Ния, выбирая себе еду. Можно было выбрать одно первое, одно второе и любой вид мяса, булочку и фрукт, из имеющегося. — Тысяча выпускников школ. Столько же на каждый год набора. С семнадцати до двадцати пяти.

— Девять тысяч человек? — быстро подсчитала я в уме.

— Десять, — поправила меня Ния. — Ещё тысяча лучших военных в пределах этого возраста.

— Ого!

— Точно! Звездолёт огромен. Даже странно со стороны видеть такую громадину.

Она его видела? Надо будет потом расспросить, а может я смогу тоже увидеть?

Мы вместе выбрали еду, и нашли свободный столик на шесть мест, который заняли вместе с моими новыми друзьями. Лишь одно место пустовало.

— Всем привет! У вас не занято? — я повернула голову к знакомому голосу.

Это был тот самый парень, выдававший мне форму.

— Да, конечно, присаживайся, — Ния отчего-то покраснела. — Они знакомы?

— Меня Месом звать.

Мы все представились. Разговоры плавно перетекали от одной темы к другой, а я, воспользовавшись подсказкой Нии по поводу имеющегося у меня браслета, изучала голографическое расписание уроков и специальности, видимое только мной одной, потому как настроено изображение было лишь на мои мозговые волны.

— Скажи, а отбор какой-то будет? Или я могу пройти куда угодно? — спросила я Нию, сидящую напротив меня.

— Отбор уже был. Можешь идти, куда хочешь.

— А если я выберу что-то эдакое, а у меня с физикой или математикой плохо?

— Значит, возьмёшь дополнительные часы. Если не справишься в конце семестра, сможешь перевестись на другую специальность со схожей программой, которую потянешь, — Ния улыбнулась и перевела взгляд на Пана, который в это самое время о чём-то увлечённо рассказывал.

А я углубилась в прерванное занятие.

Если я могу выбрать всё, что угодно, то могу ли я попробовать себя в том, о чём не смела даже мечтать. Ведь не сказали, что специальности делятся на мужские и женские. Хотя на земле* было чёткое распределение. И женщина могла занимать лишь должности, не угрожающие её здоровью, и обычно не мешающие иметь больше свободного времени, чем мужчины, ведь на её плечи ложился уют дома.

Аэронавигация. То, что меня всегда привлекало. Стала листать перечень предметов, которые нужно было набрать. Авиационный инженер или пилот? Очень хотелось бы стать последним. Но там ведь риск для жизни. Хотя, тут же необитаемый космос, какой может быть риск?

А, была, не была! И я подала заявку на поступление. Прямо со своего браслета. Как удобно! После чего подключилась к разговору, переспросив, о чём речь.

В столовой внезапно стихли разговоры, и все уставились на то, что происходило в середине огромного помещения.

А перед нами открывалась удивительная вещь. Лилия вешалась на того самого военного с чёрным чубом на лысой голове.

— Боги! Такое бывает? — удивлённо воззрилась я на это чудо, не сдержав эмоций.

— Милый, ну куда же ты? — наигранно капризно ныла девушка. — У нас ведь сегодня свидание, почему ты не хочешь со мною пообедать?

А парень молча расцепил её руки на своей шее, до которой она умудрилась дотянуться и повиснуть, обхватив его ногами за пояс. Какое вульгарное поведение! На земле оно допускалось только между супругами и проститутками. Неужели я чего-то про Лию не знаю? А молодой человек сумел-таки оторвать от себя рыжую красавицу и направился в противоположную часть зала, к своим.

Она же припустила за ним.

— Отвали! — рявкнул он. — В следующий раз не погляжу, что ты девушка, арестую за неподобающее поведение.

Девушка на секунду замерла, после чего выпустила слёзы.

— Как же так, я к тебе со всей широтой своей души! А ты!

В углу, где сидели военные, послышался дружный смех. А мне на мгновение стало жаль девушку. Неужели правда, муж? Пусть и стерва, но я ни разу не видела, чтобы она вешалась на парня. С чего это вдруг такая "любовь"? А что если и правда, впервые она искренне ведёт себя?

Но она вскинула голову и, гордо смахнув слезу, проследовала в противоположном направлении.

Играет, вновь. Грустно. Уже жаль парня. Особенно, если она и правда его жена, хотя верилось в это с трудом. Но всё же не даёт покоя её внезапный интерес. Что она задумала и зачем?

И кого ещё жалеть надо?

После обеда, все разбрелись по своим делам, а все учащиеся — по учебному корпусу, который находился на двенадцатом ярусе. На этот раз я поехала на подъёмнике, вместе с ребятами. Ния отправилась со своими в исследовательский корпус.

Ребята очень удивились выбору моей специальности, но отговаривать не стали.

— Попробуй, потом расскажешь! — с горящими энтузиастом глазами вещала Олия. — Я тоже всегда мечтала попробовать себя в мужском ремесле. Не навсегда, а так, для опыта.

А я маленько переживала. Возьмут ли? Как будут относиться?

После первого вводного урока нас отравили на спортивные занятия, где гоняли несколько часов подряд. Держать равновесие, иметь хорошую физическую форму, это было важно для пилотов, как нам объяснил преподаватель, мы ведь управляем летательными аппаратами за счёт своего тела, заключённого в сердце боевого челнока. И от нашей манёвренности зависит не только сохранность боевой единицы, но и отряда защитников вцелом.

Помимо всего прочего, мы должны были разбираться в своей технике, ведь в какие условия попадём — не известно, возможно машине потребуется ремонт, который мы должны будем произвести, а потому нас нагружали ещё и схемами, чертежами, устройством, деталями и сборкой машин. Не всё сразу, но уже в первый день были все основные уроки. После физической подготовки был перерыв на первый ужин. Второй ужин был перед сном, его выдавали прямо в каютах, какие-то лёгкие фрукты.

Сразу же выделили каждому учащемуся моей специальности по боевой машине.

Свою я долго разглядывала, не в силах оторвать взор. Красавица. Напоминает ласточку. Так я её и назвала.

Она была легка, из особо сплава, и легко поднималась даже моими нетренированными мышцами, но нас уверили, что так будет не всегда. Всё зависит от типа вооружения. Всё же пилот — боевая специальность. Пока же учимся управлять пустой "Ласточкой", а вот потом нагрузка будет увеличиваться. Тренировки будут проходить каждый раз с утяжелителями, к которым и будет прибавляться вес. Теперь мы обязаны были носить их круглые сутки. Снимать их разрешалось лишь вечером, принимая душ, дабы смыть пот со всех участков тела. Голову мыть полагалось тоже каждый день, в виду повышенной физической подготовки. Когда общее состояние группы будет достаточным для следующего этапа, добавится ещё боевое искусство.

— А пока наслаждайтесь расслабухой! — заявил наш тренер.

Если это расслабуха, то что же будет дальше? Я уже в ужасе, хотя, бросать пока не собираюсь.

— Скажите, а как вы относитель к тому, что девушка на мужской специальности? — решилась я задать волнующий меня вопрос.

— Мне без разницы, кого тренировать, — спокойно заявил тренер Суй.

Он был коротко острижен, с обычными тёмно-русыми волосами, светло-карими глазами и буграми мышц, проступающих сквозь его спортивную форму.

На то, что девушка пришла на эту специальность, обратили внимание разве что мои одногруппники, которые очень обрадовались женскому обществу в чисто мужском коллективе. Вообще в группе было двадцать человек, но это лишь на нашем курсе.

Единственное, на что обратили внимание, что во время тренировок волосы должны быть распущены, и если мы и дальше хотим сохранить их длину, то должны научиться двигаться так, чтобы они не мешали. Потому что в машине при манёвренности ничего не должно сковывать наши движения, а узел на затылке может это делать.

Физические занятия разбавлялись умственными, поскольку уроки вели молодые специалисты, занятия проходили очень интересно, и группа увлечённо слушала, задавала вопросы по ходу. Обращались друг к другу на ТЫ, даже к преподавателям, и только по имени. Мы все в равных положениях и должны это понимать.

К концу дня я еле переставляла уставшие ноги, ещё не утяжелённые добавочным весом. Что же дальше будет?

Но мне было очень интересно, пока я не жалела о выбранной специальности, и улыбка не сходила с моего лица.

По дороге я встречала только улыбающихся приветливых ребят, а мои одногруппники с радостью предложили меня проводить.

— Благодарю, ребята, — отказываться я не стала.

Большинство из них жило на моём ярусе, но были парни и из элиты. Правда, никто не кичился собственным происхождением, и наоборот, неловко говорили об этом. Ну, да, дети элиты, но отбор был анонимным и повлиять никак нельзя было. Что было, то было.

Только ребята из "простых смертных" не поверили, что условия у них не лучше наших и пошли проверять. Каково же было удивление, когда обнаружились ровно такие же каюты, как и у нас, но пропорциональные владельцу, то есть длины саженей брались у каждого свои.

— Хотите сказать, что каждому строилось отдельное жильё, учитывая наши параметры? — недоуменно спросила я.

— Что за толпа? — спросила нас невысокая молодая женщина в голубой форме, проходящая мимо.

— Да мы, это... гадаем, неужели под каждого заготовили каюту? Не проще ли было не морочиться и сделать однообразные?

— Так и сделали, разве нет?

— А зачем же отделили детей элиты?

— А чтобы разборки не устраивали меж собою. Элита обычно кичится своим происхождением, пусть кичится и дальше, считая себя особенной.

— Понятно.

— Да, кстати, если вы столь любознательные, просвещу: весь звездолёт — большой конструктор, он сам строит помещения, из учёта присвоенного каюте человека.

— Как быстро? — вопросы из уст ребят сыпались тут же, показывая их практический интерес.

— За пару часов справится. Ладно, ребятишки, не стоит привлекать внимание, марш по своим каютам!

Кай — один из наших элитных — остановил женщину и стал к ней клеиться. Ну а те, кто не жил на этом ярусе, отправились к подъёмникам.

В первый день домашних заданий не было, да мы всё прорешали на занятиях, и дойдя до своих кают, перекусили яблоком, помылись и завалились спать.

Лёжа в постели я глядела на чёрное звёздное небо, спроектированное моим браслетом на потолок, и наслаждалась лёгкостью, с которой уже завтра придётся расстаться, нацепив утяжелители.

Глава 3

Заснула я довольно быстро. Но и проснулась от жгучей тоски среди ночи. Как скоро нашу землю поглотит солнце? Как же там родители? Сколько им жить осталось?

На душе было паршиво. И я, как лунатик, побрела в ангар, где хранились боевые "птички".

Правила техники безопасности не воспрещали ночные передвижения по звездолёту. В то же время, доступ к своей лётной машине я тоже имела.

Помещения были полутёмные, но роботы-уборщики сновали туда-сюда. Экономят электричество? Только на полу были маленькие светящиеся указатели, освещающие путь к выходам с яруса. Препятствий никто не чинил, ни дежурящий возле подъёмника парень, бросивший мельком на меня взгляд и принявшийся дальше читать что-то на экране своего рабочего стола.

Подъёмник бесшумно скользил по моей команде вверх. За дневным шумом я и не слышала звуков звездолёта, но сейчас то лампа где-то жужжала, то какой-то генератор, то практически бесшумное и в то же время захватывающее дух скольжение подъёмника создавали какие-то необычные ощущения, которых днём не было заметно.

Нашла свою Ласточку я в полутёмном ангаре. В стеклянной полутёмной кабинке сидел человек за экранами. Я кивнула ему в знак приветствия, но он ничего не ответил. То ли не заметил, то ли просто не посчитал нужным мне отвечать.

И пусть нам не запрещали летать на своих "птичках", но я отчего-то чувствовала себя вором, крадущимся бесшумной походкой мимо боевых машин.

Ласточка стояла обособленно, но я безошибочно её узнала. Пришла, поздоровалась с нею, прикоснулась к её боку, словно лаская птичку. Влезла в неё, нацепив защитный костюм. И закрыла за собой люк. Сразу внутри стало темно, а через какое-то время я смогла уже различать светящиеся кнопки приборов. Вроде бы должно работать мозговое управление, как на наших браслетах. Зачем же нужны кнопки?

И вспомнился ответ из вводной лекции, что иногда любое управление может быть потеряно, и тогда остаётся полагаться только на механику и ручное управление.

По телу разливались неведомое нетерпение и азарт. Неужели я смогу запустить свою Ласточку?

Ох, наверняка мне влетит потом за эту проделку! Пусть и не запрещали, но и не разрешали ведь. Правда, в душе теплилась надежда: авось не узнают. Ну не будет же дежурный докладывать начальству? Или он докладывает обо всём. Но ведь он мне не препятствовал. Да и звездолёт спит. Наверняка и члены экипажа тоже, а летим мы на автопилоте.

Но так хотелось увидеть наше космическое судно снаружи, а также хотя бы в последний раз увидеть нашу землю, постоянно удаляющуюся от нас. Пусть родителей я уже не увижу, но они где-то там и я могу надеяться, что тоже глядят куда-то в космос, и наши взгляды могут пересечься.

Не раздумывая больше ни мгновения, я запустила мысленно двигатель, отдав короткую команду начала движения.

Ласточка едва заметно задрожала, передавая сигнал о том, что готова к полёту.

Ну что ж, была, не была!

Птичка тронулась с места, сразу же набирая скорость. А у меня словно вышибло из-под ног пол. Летела-то я по взлётной шахте головой вперёд, и перед глазами у меня разворачивалось трёхмерное изображение окружающей Ласточку действительности. Вначале от этого ощущения закружилась голова, всё же мы привыкли глядеть лишь перед собой, не воспринимая картинку вокруг нас целиком. Но я довольно быстро совладала с этим чувством. И только потом вспомнила, что просто начать движение — мало, надо ведь чтобы люк наружу был открыт. Вот, ведь! И чего я вначале делаю, а потом думаю.

До столкновения оставались считанные мгновения и не успевала запросить разрешение на взлёт и открытие люка. Зажмурила глаза, представляя, что сейчас будет удар. Правда, это не помогло, картинка поступала прямо в мозг и мои глаза были не нужны.

Но у меня над головой люк открылся сам собою, облегчив мне задачу. Я выдохнула с облегчением, и узрела тысячи, нет, леодры*, нет, даже больше, враны* и колоды* звёзд вокруг. А ещё яркое солнышко, ласкающее и манящее своим светом. Хорошо, что щит на Ласточке защищает и от слишком яркого света и от слишком высокой температуры.

От такой свободы я растерялась, и не сразу сообразила, с какой целью тут нахожусь. Воля пьянила, голова просто кружилась, как впрочем и я, пока смогла выровнять свою боевую машину, чуть не врезавшись в наш звездолёт, лишь в последнее мгновение среагировав телом.

В следствие чего нахлынул страх, руки дрожали, а машина реагировала на это такой же дрожью.

"Успокоиться, дышать ровнее!" — дала себе приказ.

А потом я увидела ЕЁ! Манящую землю-Матушку. Голубо-жёлтую и прекрасную. Жаль, что зелени почти не видно. Люди настолько заполонили её своими домами, что мест для выращивания лесов почти не осталось, а то, что осталось, загнали в купола, дабы сохранить нашу колоземицу*. Она была далеко от нас и казалась размером с мою голову. Это так далеко мы улетели за один день?

Где-то там, вдалеке, остались мои родители. Сердце стиснули тиски. Как же мне их не хватает. Представились мамочка, вышедшая на крышу, в объятиях папочки, глядящие в небеса. Люблю вас, мои родные. По щекам текли слёзы. Перед глазами заморгал красный огонёк, но он был где-то далеко на грани сознания, а мои родные так близко, что казалось, протяни руки и сможешь прикоснуться к ним, ощутить их тепло, запах, ласку и почувствовать себя в безопасности, словно я маленькая девочка, которой не надо думать о завтрашнем дне, а можно наслаждаться здесь и сейчас, каждым мгновением.

Тревожный сигнал усилился, добавив звуковое сопровождение. И только тут я заметила, что у меня топливо на исходе. Ощутила растерянность, а потом ужас. Ведь уверенности в том, что дежурный меня видел, у меня нет. Может, никто не знает, что я здесь. Когда меня ещё хватятся? У меня наверняка воздух к тому времени закончится. Да и звездолёт удаляется от меня, за мной не вернутся. Ради одного человека рисковать жизнями десяти тысяч никто не будет. Нас сразу предупредили, что сохранность большинства превыше всего. Ради одного человека, рисковать другим никто не будет. Мы должны думать о каждом и приходить на помощь, но только в случае, если жизнь не подвергается риску. Как и об имуществе звездолёта. Я ведь не думала, что так всё выйдет. Я вообще ни о чём не думала!

"Думай, Рия, думай! Не время сдаваться!" — подбадривал меня внутренний голос.

Точно, не время сдаваться. Что можно сделать? Есть слабая надежда, что услышат тревожный сигнал. Я правда, пока не знаю, что именно надо сообщить. Но у меня ведь есть связь со звездолётом. Пока есть!

— Приём! Есть кто живой? Помогите!

Я повторила своё обращение к звездолёту несколько раз. Они не слышат! Я ведь даже не проверила исправность своей птички, топливо, наличие связи с командным центром. А вдруг связь не работает. Тогда я тут одна, и моё существование скоро закончится. Я, мало того, что пожертвовала собой просто так, ведь жизнь каждого была тоже важна для звездолёта, и мы должны были её беречь, так и боевую машину загубила.

Отчаяние уже готово было захватить меня, когда я решила в последний раз обратиться к командному центру.

— Помогите! Ласточка просит помощи!

— Приём! — услышала я в ответ низкий мужской голос, отдающий хрипотцой, словно дежурный спал. — Повторите свои позывные.

Первый порыв ответить мне просто перехватил дыхание! Хотелось ликовать, ведь меня услышали. С трудом успокоилась и поняла, что ещё рано радоваться. Проглотила ком, постаралась унять бешено стучащее сердце и утихомирить частое дыхание.

— Помогите! Ласточка просит помощи. Боевая птичка просит помощи.

— Где вы?

— За бортом звездолёта. У меня кончилось топливо. И судно от меня всё дальше удаляется.

— Выдайте свои координаты, — какой холодный голос. Ни капельки тепла, словно отвечает робот. Хотя, я ведь нарушила многие правила, как ко мне по-другому относиться?

— Где их смотреть? — признала свою неосведомлённость, но не время быть гордой.

Мне давали чёткие указания, где смотреть, как запрашивать, и прочее. После чего связь замолчала. И стало по настоящему страшно от этой пугающей тишины, давящий мне на мозг.

И у меня кончилось топливо, и теперь я просто замерла в необъятном космосе. Я повернулась к солнышку, затем земле, стараясь сосредоточиться лишь на этом виде, отринув круговой обзор, насладиться зрелищем. На здоровенный звездолёт, который я успела рассмотрела со всех сторон и зрелище меня пугало тем, что он всё больше удалялся, я старалась не глядеть. Ждать? Вглядываясь в ночную даль, в надежде что появится кто-то ещё?

В душе нарастала паника, вдруг дежурный не расслышал, неправильно понял координаты, я ведь не успела повторить, или посчитает ненужным спасать дурёху. Я в принципе, поняла бы и приняла любой вариант, а потому затеплившуюся надежду запихнула подальше. Но и панике поддаваться не хотелось. Теперь уж ничего не поделаешь, остаётся только ждать. Поэтому я переключилась целиком и полностью на окружающий меня вид. Наверняка, ещё не скоро увижу подобные россыпи звёзд, планеты и близко-близко наше светило. Хотя, наше светило и землю-Матушку я вряд ли ещё когда-либо увижу. А в виду скорой гибели нашей солнечной системы, вообще это не представляется возможным. Да и меня наверняка накажут, если спасут, лишат полётов. И я это заслужила. И считала это самым мягким наказанием, хотя, наверное для меня это будет самое сложное испытание.

Из умиротворённости и отрешённости меня вырвал странный звук-скрежет. А когда я позволила круговому зрению взять верх, заметила ещё одну боевую ласточку. Она была чуть больше, к тому же утяжелённая оружием. Меня ловко зацепили управляемым тросом, и включили реактивные двигатели, на буксире таща меня за собою.

— Благодарю, — прошептала я. Но ответа не последовало, и я поняла, что моя Ласточка осталась лишь сосудом с оставшимся кислородом, который довольно быстро заканчивался.

— Дыши часто, короткими вдохами, — сказала я себе.

Голова уже начинала кружиться, когда я почувствовала несильный удар.

Потом меня кто-то нёс на руках, но я уже не видела кто и куда. Просто ощущала его удары сердца, слышала ускользающим сознанием приказы, которые он отдавал, словно через подушку, ощутила какой-то не очень приятный запах, и темнота поглотила меня.

Очнулась я резко, словно нажали какую-то кнопку и включили лампочку. Сквозь веки видела яркие красные пятна.

— Очнулась? — голос был мелодичным, знакомым и с неким разочарованием.

— Ния? — я повернула на звук голову и попыталась разлепить довольно тяжёлые веки. Подруга сидела рядом и набирала какие-то лекарства в шприц.

— Что со мной такое?

— Следствие кислородного голодания. Но я сейчас введу сыворотку, и через пятнадцать минут побежишь на занятия. Первые два урока ты уже пропустила.

— Меня спасли. Кто он? Я ведь даже не поблагодарила.

— Успеешь ещё. Наверняка ещё встретитесь.

— Кто он?

— Преподаватель. Он будет вести у вас боевые полёты.

— А зачем нам боевые полёты?

— Ну, а ты не знаешь?

Я помотала головой.

— Мы покидаем свою солнечную систему. Неизвестно, что нас ждёт в той, в которую мы летим. Возможно нас встретят местные жители, и они могут не обрадоваться такому соседству, как знать, может у них тоже перенаселение пригодных к жизни земель. Поэтому мы должны быть готовы ко всему. Нападать мы сами не будем, но защищаться мы должны уметь.

— Понятно. А ты почему здесь?

— Я отчитала первые уроки у вас, и вкратце должна тебе поведать то, о чём говорила. Поэтому теперь сосредоточься! Начинается урок!

И следующие десять минут у меня были перенасыщены данными. Мне дали также список литературы, которую надо просмотреть из того, что пропустила.

Сыворотка подействовала довольно быстро. Я наполнялась силами и даже сама встала. Правда, от физической нагрузки сегодня меня освободили.

В лекарском отсеке сновал народ в белых одеяниях и голубое Нии и моё зелёное очень выделялись из общей массы. Слышались разговоры, какие-то указания, рассказы, кто-то читал лекции. Да, по сравнению с ночью, сейчас уже очень шумно.

Мы ехали на подъёмнике, когда я спросила у Нии про наказание.

— Потом. Сейчас не до того. А вот выходных, думается, у тебя не будет. Постарайся к ним все задания учебные выполнить.

— Хорошо.

— Вот скажи, о чём ты только думала? Неужели думаешь, что после первого теоретического занятия ты уже можешь управлять птичкой?

— Нет. Я просто боялась, что больше никогда не увижу нашу землю. Никогда не смогу встретиться взглядом с родителями.

На это меня Ния просто обняла.

— Ты ещё ребёнок! — с неким огорчение произнесла она. — Мы все тоскуем о своей Родине, и всегда будем помнить её. Но так безрассудно поступать... Ты могла хотя бы сообщить дежурному, что собираешься полетать. Он бы заправил бак.

— Дежурному в ангаре?

— Нет, дежурному на звездолёте. Конечно, дежурному в ангаре. Он отслеживает все системы в ангаре, и, понятное дело, что не мог тебя не заметить. И выпустил тебя, когда система подала запрос на вылет.

— Но почему же тогда выпустил и не бросился за мною? Почему не остановил?

— Полёты ведь не запрещены. Да и откуда он мог знать, что ты собираешься именно летать, а не просто посидеть в птичке. Он отвечает за ангар, и делает то, что должен, когда его просят об этом, и не может без смены покинуть свой пост, чтобы безрассудно броситься за тобою. Ты должна это понимать. Как и то, что если был бы хоть какой-то риск, он бы не пришёл тебе на помощь.

— Но почему он не помешал мне?

— Скорее всего решил, что тебя чему-то это научит.

— Жестокий!

— Нет, просто некоторые учатся только на своих ошибках. И одна из методик нашего обучения, как ты знаешь, позволить вам совершать ошибки.

— Но почему он не сразу ответил на мой зов? Он что, спал на посту?

— Дежурные не спят. Перед заступлением на пост пьют особый напиток, который позволяет быть сосредоточенным на своих обязанностях и быть бодрыми. А не ответил, наверное хотел, чтобы ты испугалась как следует и в следующий раз действовала обдуманно. Надеюсь, что тебя это происшествие чему-то научило.

— Прости, — всхлипнула я.

Но Ния уже оттолкнула меня от себя:

— Хватит уже жалеть себя! Давай, иди! На физической нагрузке ты тоже будешь находиться, слушай всё, о чём говорит тренер. Он не бросает слова на ветер. Удачи!

На этом мы простились, и меня выпроводили из подъёмника. У меня ещё был урок теории, а потом практика и физическая нагрузка. И при моём появлении на меня был брошен лишь укоризненный взгляд. Потом преподаватель говорил то, что я каждый должен был знать наизусть перед первым полётом. Я отчаянно краснела и пыталась спрятать виноватый взгляд, при этом старалась не проворонить ни одного слова.

А на перерыве ребята обступили меня и спрашивали, как прошёл первый полёт. Я им призналась в своей дурости, а также ощущениях. Да, были и приятные, но всё перечёркивалось паникой и отчаянием, которые я в полной мере прочувствовала, готовясь к гибели.

Они были согласны, что летать им ещё рано и не зря придумано обучение и тренера допустят до полётов лишь тогда, когда мы будем к этому готовы. Ну вот, все это поняли, кроме меня.

Но если честно, в душе я не променяла бы эту ночь ни на что другое. Я летала, я видела космос, и видела нашу землю и светило, не на рисунке или экране вычислителя, а вживую, разве что с защитой от палящих лучей нашего солнышка. И эти ощущения с постаралась запереть глубоко в своём сердце, чтобы они согревали меня своим теплом в грустные дни.

Примечания по главе:

земля*(Даль) — планета, один из миров или несамосветлых шаров, коловращающихся вокруг солнца.

Сажень* — древнерусская мера длины, бывает разная. Маховая — равна размаху рук, между средними пальцами, также равен росту человека, косая сажень — расстояние между вытянутой рукой и противоположной ногой. Есть и другие сажени.

Колоземица, мироколица(Даль)* — атмосфера.

Вран* — ворон — здесь используется обозначение числа в великом словенском числе, "коли прилучался великий счет и перечень" — равное 10 в 48-й степени — леодр* леодоров в великом числе.

Леодр* — в малом счёте — миллион (10 в 6-й степени), в большом счёте — легион* легионов — 10 в 24-й степени.

Колода* — число, обозначавшее в древнерусской системе счёта сто миллионов (108) в "малом счёте" и десять воронов (десять квиндециллионов, 1049) в "великом счёте".

Глава 4

К выходным я падала от усталости, тренер меня не жалел, а пропущенное навалилось повышенной нагрузкой. Ещё давило то, что никто не обвинял в моём поступке. Но вывод сделали все из нашей группы. Неужели я такая дура? А ещё приближалось наказание, что давило сильнее всего. Что это будет? Как всё пройдёт, справлюсь ли?

К Ласточке на практических занятиях я боялась подойти. Но никого не волновало, что я чувствую свою вину, задания нужно было выполнять, от этого никуда не деться.

Было сложно себя заставить. Но на это тренер так гаркнул, что ослушаться его я просто не смогла. Так постепенно я приспособилась, но страх по-прежнему был. И когда у нас был первый тренировочный вылет, я не могла себя заставить влезть в Ласточку. Мне дали пять минут, после чего могли поставить незачёт.

Я стояла возле своей машины и просто тупо глядела на неё.

— Грач вызывает станцию! Грач вызывает станцию! — услышала я мужской голос на внутренней панели своей Ласточки.

Странно. Я взглянула на будку с дежурным.

— Станция слушает, — послышался ответ. Я вздохнула с облегчением, что есть те, кто могут ответить, а не так, как тогда я одна в космосе осталась. Всё же никому не пожелаю того, что довелось испытать мне, даже тому, кто так со мной поступил.

— Мне нужна бухта с тросом. Если ли кто, кто сможет её доставить?

Дверь из будки дежурного отворилась.

— Эй, Ласточка, нужна твоя помощь!

Моего мнения никто не спрашивал, да и не время было препираться. Мне дали задание, настоящее. Если я хочу летать и дальше, то должна принять вызов!

Две штуковины закрепили под крыльями Ласточки, и разрешили мне запуск. Выбора просто не осталось. Выполнить задание! Вперёд!

Ощутила приятную дрожь Ласточки и мягкий взлёт, не смотря на груз. На этот раз я проверила топливо, всё было в порядке.

Мне выдали координаты и целиком переключили на связь с Грачом. Он и подсказал, как настроиться правильно на положение в пространстве, определить расстояние между нами и проложить курс. Было немного волнительно, особенно когда я увидела Грача. Это была та самая машина, что спасла меня. Значит, внутри тот, кто меня нёс! Очень хотелось узнать, кто это. Но мне казалось бестактным вот так в лоб спросить. Меж тем мне дали новое задание: закрепить конец троса на звездолёте с помощью манипуляторов, которыми обладала и моя Ласточка. А вот это оказалось затруднительным. Я глядела на манёвры Грача и диву давалась, как он всё это выполняет. Раза с десятого мне удалось задуманное.

— Хорошо. Теперь медленно отводи машину назад.

— Назад? Но я не умею! — я ведь до этого двигалась только вперёд.

— Это нужно почувствовать. Представь, что ты находишься в воде. Ты когда-нибудь плавала?

Я помогатала головой, а потом поняла, что моего лица сквозь щит Ласточки не видно. Тогда озвучила свой ответ.

— Хорошо, тогда с чем сравнить? — на несколько мгновений в эфире повисла гнетущая тишина. — В детстве прыгала с ребятами? Вперёд, назад?

— Да.

— Вот, попробуй прыгнуть сейчас назад, двумя ногами.

И я попробовала, ощутила рывок машины, только боялась куда-то упасть. Никак не привыкну, что тут как таковой гравитации нет. Я никуда не упала, и осознала — у меня удалось! Радость захлёстнула мою душу и наполнила тело энергией. Маленькая победа! Как же здорово!

Вдалеке я увидела маленькие боевые пташки. Они возвращались на звездолёт, завершив первый тренировочный полёт.

— Грач, скажи, мне влетит за то, что я пропустила урок, выполняя твоё поручение?

— Я поговорю с твоим тренером.

— Благодарю.

— Не стоит.

— Благодарю, что спас меня тогда.

— Забыли!

— Я буду помнить.

— Помни! Вот про это забывать не стоит. А теперь давай завершим моё задание. А потом возвращаемся.

Грач давал указания, как вызвать то или иное свойство Ласточки, выполнить тот или иной трюк, как запрашивать посадку, куда подлетать и прочее. Он меня и сопроводил на звездолёт. Я первая села, а вот Грач совершил ещё небольшой полёт внутри ангара. При этом он ведь больше Ласточки, но ничего не зацепил, и очень ловко маневрировал. Здорово! Хочу тоже так летать!

— Давай, иди на следующий урок! — сказал мне Грач.

И я поняла, что опаздываю. Быстро вылетела из своей Ласточки и побежала в учебный корпус. Жаль, не увидела того, кто сидел в Граче. Но хоть поблагодарила, и то радость!

А вот по завершении дня меня вызвал капитан звездолёта. И такую взбучку мне устроил, что мама не горюй! Нет, на меня не орали, но этот холодный тон, леденящий душу заставил бы меня и пол вылизать. Сам мужчина был среднего роста и крупного телосложения, с толстой бычьей шеей, усами и бородой. Я бы не дала ему двадцати пяти лет, а все тридцать-тридцать пять. Опыт за его спиной чувствовался, а его голос привык отдавать приказы. При этом у него были холодные голубые глаза, которые очень контрастировали с его тёмно-русыми волосами.

— И какое наказание? — выслушав часовую промывку мозгов, спросила я.

— Ах, наказание! — капитан не привык, что ему перечат и взревел от ярости.

— Вы запретите мне летать? — вновь нарушила его гнев.

Я получила оценивающий прищур, от которого захотелось спрятаться под стол, стоящий в приёмной капитана.

— Тогда тебя можно смело отчислять с твоей специальности. Что это за пилот, который не летает?

— Нет-нет... Тогда... — поспешила добавить я, пока приговор не прозвучал.

— Ты будешь дежурить в выходные. Вот тебе инструкции. До завтра чтобы успела прочитать и запомнить. Утром явишься в лекарский отсек, тебе сделают укол сыворотки бодрости, и заступишь на свой двухдневный пост. Уходить с поста нельзя! Еда тебе будет поступать прямо в дежурную будку. Ну и наденешь специальный костюм, чтобы не пришлось отлучаться по нужде. Его найдёшь в шкафчике в дежурной будке. Думаю, что больше такую дурь не совершишь и дежурить больше не захочешь!

Я была в таком шоке и от того объёма инструкций, которые нужно было изучить к завтрашнему утру и от всего остального. Неужели Грач в чём-то провинился и его заставили дежурить в ту ночь? Слабо в это верилось, впрочем, всё может быть.

Но я и представить в мыслях не могла, каким кошмаром обернутся следующие два дня. Без отдыха следить неотрывно за всем, что происходит, докладывать обо всём начальству, принимать решения, разрешать взлёт и посадку, открывать люки, заполнять топливом боевые машины, контролируя одновременно до двадцати единиц техники. Это было слишком для такой неопытной меня. Самое странное, что я справлялась, ни разу не напортачив, правда, каждую свою команду просчитывала, стараясь не допустить ошибки, за счёт этого выходило очень медленно и порою в эфире раздавался мат, от которого у меня краснели уши.

Грача я тоже видела, но только в боевой машине, потому что в голове у меня сновали не люди, а летательные аппараты, которые, словно рой пчёл, жужжали, чего-то требовали и прочее. А у меня в мыслях была картинка всего, что происходило в ангаре, и следить за тем, что происходит во вне я просто не могла. Хотя у меня выстраивались цепочки тех, кто покинул ангар, кто просит посадки, а кто молчит. Но это были скорее данные, а не люди.

И лишь под конец девятицы* меня заменили, отправив в лекарский отсек за дозой снотворной сыворотки. Потому что без неё не могла прекратить действовать сыворотка бодрости. Её действия хватало на девять дней.

Я как зомби проследовала куда было велено, в голове по прежнему роились пчёлы. Как добралась до своей каюты, я уже не помнила.

В понедельник собрали в учебном корпусе все потоки первого курса училища. Там я наконец-то встретила Олию, которую не видела уже больше трёх суток. Девушка была под ручку с Колей. Спелись, голубчики?

— Привет! Ты куда запропала? — накинулась она на меня, обнимая, словно соскучилась.

— Отбывала наказание, — грустно сказала я.

— За то, что без разрешения боевую машину взяла?

— Нет, за то, что подвергла риску свою жизнь и технику. Летать нам разрешают, но вот рисковать этими вещами никак нельзя. И тебя это тоже касается.

— И как наказание? — спросила она так же игриво, словно и не слышала моей последней фразы.

— Лучше не спрашивай, — с досадой выдохнула я.

Коля прислушивался к нашему разговору. Он ведь учился со мною, и мы даже сидели рядом. Вот только я целиком и полностью поглощала знания на теории, а на друга внимания почти не обращала. Но на перерыве мы частенько обсуждали пройденный материал, а порою и выясняли то, что не поняли. Вообще наша группа очень сдружилась, а ведь учимся всего девятицу.

А вот с Олией мы почти не виделись. Когда приходили после ежедневных тренировок, было уже не до общения. С Паном пару раз пересекались в подъёмнике, и успевали минут десять пообщаться. А вот Олия заканчивала раньше, разве что один раз её, за что-то провинившуюся, оставили дежурить ночью. Поэтому она меня должна была понять, хотя и не в полной мере.

— Я была как лунатик, когда на утро заявилась на лекции, — обняла меня подруга. — А тебя два дня дома не было. Как же ты выдержала? — не унималась она.

— Дежурила двое суток безвылазно.

— И как же ты не уснула?

— На сыворотке бодрости.

— Слушай, эта штуковина хоть и считается безвредной, но организм сильно истощается без отдыха, а лекарство просто не даёт ему перейти в стадию сна. Так что, надеюсь, дежурства на вашу долю больше не попадут.

— А ты дежурила разве без сыворотки?

— Да. Нас приучают вообще в любой свободное мгновение спать. И работать так же, если надо, ночами, а то и сутками.

— Весело! Не знаете, зачем нас собрали здесь?

— Гляди, сейчас узнаем.

На большом экране в начале огромного зала появился серьёзный мужчина, в котором я узнала нашего капитана. От его взгляда, которым он обвёл весь зал и, казалось, посмотрел на каждого, у меня волоски на теле встали дыбом. Боюсь его до дрожи в коленках. Нетужки, я больше не хочу дежурить. Ни за что!

— Здравствуйте, мои дорогие! — начал капитан. А у меня мороз по коже от его слов. Чего это он так либезит? — Сегодня мы выходим из нашей системы Лебедя. Я хотел, чтобы мы все вместе в последний раз увидели наше светило и нашу Мидгард-землю. Что ждёт нас впереди, мы не знаем. Наши разведывательные звездолёты не нашли вблизи нашей системы пригодную для жизни землю. Поэтому мы можем лишь надеяться. Сегодня мы постараемся выложить много ресурсов, чтобы постараться связаться с вашими родными. Это будет ваша последняя встреча. Сегодня вы освобождаетесь от занятий. И ближайший час проведёте в своей каюте, разговаривая с родителями, если это удастся. А теперь минутка молчания.

В следующий миг свет вырубился и все стены и потолок превратились в огромный проектор с необъятным космосом, а там, где был экран, там было наше светило, не сильно меньшее, чем когда я в последний раз два дня назад летала. Хотя, возможно тут используется увеличение. В следующий миг изображение стало приближаться, и мы смогли рассмотреть небольшую жёлто-синюю точку. Которая тоже увеличивалась, пока стала во весь экран.

Никто не сдерживал слёз, а особо впечатлительные девчата даже всхлипывали. Я же не могла унять дрожь во всём теле, трепет и смесь всевозможных чувств.

В следующее мгновение свет зажёгся, а на экране вновь появился капитан.

— Без давки отправляемся по своим каютам и как будете готовы, нажимайте на своём браслете кнопку связи. Все свободны.

Мы дождались, пока выйдут крайние и потихоньку пошли к подъёмникам. Думаю, что сейчас освободили от обязанностей всех, у кого есть с кем проститься на земле.

В проходе столкнулась с Лилией. Но она лишь грустно улыбнулась и пропустила меня вперёд. Я же просто обняла её. Знаю, никто ведь не обнимет, а так хочется.

Она противиться не стала и тоже обняла молча в ответ. Неужели она изменилась? Не верится. Но сейчас её было не узнать. Собранные в высокий хвост рыжие волосы, зелёный комбинезон и никакого высокомерия в глазах.

На доброй нотке мы и простились, разойдясь в разные стороны. Я поехала с Олией и Колей, а она с другими ребятами, видно, из элитных.

Все молчали. Мы все понимали общее чувство подавленности и просто держались за руки, чтобы хоть как-то оказать поддержку друг другу. Возле своих кают встретили Пана и все вместе обнялись. А потом молча простились, разойдясь в разные стороны.

Следующий час я общалась со своими родителями. К сожалению, в виду перенаселения нашей земли, существовали лишь дети и родители, бабушек и дедушек у нас не было. Они были лишь на снимках моих мамы и папы, когда они были детьми и пока я не родилась. Был также единственный снимок новорождённой меня вместе с ними и родителями. И рождая нового ребёнка, одному из стариков следовало уйти добровольно в мир иной. Обычно уходили супруги вместе. И сейчас я глядела на маму, полностью поседевшую, и отца. Их сложно было узнать, столько усталости в глазах, морщинки на лице, которых я раньше старалась не замечать. Она постарели, сильно.

— Мамочка! Папочка! — я плакала, любуясь их чертами лица, стараясь запомнить их, и записывала себе на браслет эти мгновения. Прикоснулась к стене, на которой они проецировались. Как же хотелось обнять их. Слова были не нужны, лишь взгляды и наши чувства.

— Мы тебя очень любим, наше солнышко! Береги себя! А ещё желаем тебе повстречать свою половинку и быть с ним счастливой.

— Я люблю вас!

Сложно описывать свои чувства, достаточно вспомнить все счастливые мгновения своей жизни, улыбки, взгляды, прикосновения, родительский голос, окрик, нежность. У меня было счастливое детство, и я вовсе не хочу взрослеть! Хочу быть дитятком, окружённом любовью своих родителей, которые принимают тебя такой, какая ты есть.

девятица* — девять дней, как у нас неделя, только состоящая из девяти дней. Восьмой и девятый день — выходные — восьмица и девятник.

Глава 5

После того, как связь прервалась, на душе была такая пустота, хоть волком вой. Как бы я хотела вживую увидеть это животное, не за стеклом, а рядом, иметь возможность к нему прикоснуться. Я видела остатки живых существ, загнанные в стеклянные клетки в некоем подобии живой природы. Но, естественно, потрогать было нельзя. Да и среди оставшихся животных уже не было многих видов, таких как волки и дикие кошки. Оставались лишь некоторые белочки, барсуки, мышки, ёжики, ну и те животные, которые раньше были домашними. Именно тогда мы и купили кусочки мха и листочки, образцы травки и остатки крылышек бабочек, и даже кусочек натурального меха, а также прочий природный материал, который стоил немало и продавался как дорогой сувенир для элиты. Тогда родители, увидев блеск в моих глазах выложили месячную зарплату одного из родителей, чтобы приобрести мне подарок. Я, правда, узнала об этом лишь спустя много лет, а подарили мне не сразу, а на день рождения, и это был лучший подарок за многие последующие годы.

И вот сейчас мне хотелось вновь прикоснуться к своей распечатке. Я набрала в поисковике Нию, вот только не нашла, ведь это было сокращённое имя. И поиск ничего не дал. Тогда отправилась на ярус, где жили учёные. Войдя в схожий с моим коридор, я увидела табличку, где был перечень специалистов. Но просмотр списка ничего не дал. Одну девушку я встретила в коридоре и спросила про Нию. Она лишь помотала головой, не узнав ту ни по имени, ни по внешности. Мол, народу много, была такая девушка, но в какой именно каюте, незнакомка не знала. Я ещё побродила по разным коридорам, встретила ещё пару ребят, но никто толком не назвал точного номера каюты. А вдруг они ещё общаются с родителями? Не хотелось бы прерывать. Связь с моими оборвалась внезапно, а повторять вызов я не стала. Нам ведь разрешили один раз позвонить. Свежи были воспоминания о дежурстве.

И я ни с чем пошла к подъёмнику. Куда идти? Очень хотелось полетать, чтобы снять тоску, отвлечься. Вот только ангар оказался закрытым и мой браслет не смог его открыть. Неужели мне ограничили доступ, не надеясь, что я внемлю наказанию? Обидно. Я собиралась на этот раз пообщаться с дежурным. Хотя, если все общаются с родными, наверное, никого и нет на дежурстве. Уныло переставляя ноги я побрела к лестнице.

Считала ступеньки, чтобы как-то отвлечься от мыслей, а потом просто открыла дверь на какой-то ярус. Никаких надписей, кто тут живёт, не было, я билась в догадках, посмотрела на табличку с номером яруса — не значится. Странно Любопытство возобладало над здравым разумом. Ну, не съедят же меня здесь. Запрета тоже не висит.

Внутри всё было как обычно. Вот только свет внезапно стал приглушённым, словно ночью, причём выключился свет весь, даже на лестнице. Кончилось запасённое электричество? Когда ещё восстановится питание корабля? Я надеюсь, мы продолжаем лететь, а не зависли в космическом пространстве.

Встретила пару военных, но они не обратили на меня никакого внимания, следуя по своим делам. Патрулируют ярус? Или тут живут?

Слышались негромкие повторяющиеся звуки, на которые я и пошла. Оказалась я в открытом огромном зале с разными тренажёрами, брусьями, турниками. Некоторые ребята обнажённые до пояса и в шортах до колен молча подтягивались на турниках, издавая лишь характерные выдохи. Потом послышался смех с другого конца спортивного зала. Но меня привлёк странный голубой отблеск на потолке. Устоять я не смогла.

Пробираясь между брусьями, я внезапно оступилась и чуть не упала. А когда осмотрелась, поняла, что вовремя остановилась. Предо мною развернулся бассейн с голубой водой. На дне светились небольшие фонарики, они и отсвечивали светом воду, которая отражалась на потолке. Кто-то двигался в воде, то и дело всплывая над поверхностью. А я присела на корточки у самого бортика и внимательно наблюдала за водной рябью. До того я вживую никогда не видела столько жидкости. В домах мы могли лишь принимать душ. Но на видео можно было посмотреть старые записи, когда люди плавали в огромных бассейнах и даже принимали участие в соревнованиях.

Я встала на колени и зачерпнула воду в ладошку, пропуская её меж пальчиков. А потом просто стала водить рукой, ощущая, как вода огибает тело. Было так необычно, что хотелось целиком окунуться.

— Иди, искупайся, — послышался сдавленный смех сзади.

Я обернулась, глядя на подошедших полуобнажённых ребят, у которых было очень выделяющееся за счёт откачанных мускулов тело. Отвела взгляд, засмущавшись.

— Да я...

— Только переодеться надо. Купаются в нижнем белье. Вот тут на лавочке можешь раздеться.

Я кивнула и села на лавочку, смущаясь раздеваться перед ребятами.

— Ну ладно, мы пойдём, чтоб тебя не смущать, — вновь раздался смех.

— А, волосы нужно подобрать под резиновую шапочку, — бросил один светловолосый парень мне напоследок и указал пальцем на шкафчик с небольшими ячейками.

— Благодарю, — сказала я, оставаясь на скамейке и наблюдая за движением единственного парня, что плавал.

Желание искупаться росло. Пусть я плавать и не умею, но могу ведь окунуться.

И я заинтересованно пошла к шкафчику, где нашла запечатанные шапочки и очки.

Ну что ж, была, не была!

Я быстро разделась, подобрала волосы, надела очки и села на бортик, спуская в воду ноги. Ощущения были незабываемые, чуть прохладные, по телу разливалась нега. И я не удержалась, спрыгнула в воду.

Вот только казавшееся близко дно, на самом деле оказалось довольно глубоким. И я заметалась в воде, не зная, как реагировать. Интуитивно поняла лишь одно, надо опуститься на дно и попробовать оттолкнуться. Но на дно тело никак не хотело опускаться, и я продолжала паниковать.

Спасение подоспело вовремя, когда воздуха в лёгких уже не осталось. Меня просто что-то вытолкнуло на поверхность.

— Нахлебалась? — услышала низкий хриплый голос.

— Не знаю, благодарю.

Я старалась отдышаться, ощущения в носу и горле были неприятными. Придя немного в себя, поняла, что меня продолжают держать за талию. Ой, как неудобно. Я повернулась к спасителю, так близко к мужчине я ещё не была, разве что к своему отцу. Сердце готово было выскочить от волнения из груди.

Но поднять глаза к ему лицу я просто не смогла, безумно смущаясь.

— А теперь давай без глупостей, я тебя держу за стан*, а ты пытаешься почувствовать, как вода тебя держит.

— Я... не...

— Меня Вит звать.

— Рия, — представилась в ответ.

— Давай, — и парень оттолкнулся от бортика, увлекая меня за собой. — В лёгких только держи воздух, полный выдох не делай.

Дальше больше, я делала звёздочки, просто лежала на воде, уже без поддержки, ощущая, что вода вовсе не желает меня утопить, а качает на едва заметных волнах. Это было необыкновенно. Да и звуки были необычными, там в воде, которая была живой, и я это ощущала. Когда моешься под душем, этого просто не чувствуется. И почему лишь на этом ярусе есть бассейн? Я тоже хочу плавать. Да и многие, думаю, тоже не откажутся.

Последним упражнением на сегодня, как сказал Вит, было лежание на спине. На спину лечь и почувствовать, что вода держит, вышло тоже не сразу. Но предыдущие упражнения сильно помогли. И вот я уже держусь на воде, более-менее размеренно дышу и даже расслабилась.

— А теперь попробуй легонько оттолкнуться ногами от воды.

— Зачем?

— Попробуй!

Я попробовала, но стала делать это слишком резко и вода захлестнула моё лицо. Я — паниковать.

— Успокойся. Расслабься, — вот гляди. И он мне показал, а я с трудом повернула голову, стараясь не нахлебаться и больше полагаясь на боковое зрение.

Мы ещё бились с этим упражнением какое-то время, а когда у меня-таки вышло, я ликовала. Как же это приятно! Едва сдержала эмоции, чтобы не полезть обнимать Вита.

— Ну вот, видишь, ты теперь по-любому выживешь, — рассмеялся парень. Я взглянула на его казавшиеся чёрными с голубыми бликами глаза, глядящие на меня сквозь маску, скрывающую большую половину лица, а глаза казались круглой формы, всё же она здорово искажала всё, нос казался приплюснутым, а остальные черты лица в темноте было не разглядеть.

И оттолкнулась от воды чуть сильнее, ускользая от него. Он же нагнал меня довольно быстро, так же, как и я, плывя на спине.

— Страх прошёл?

— Да, благодарю.

— Перестань благодарить. Давай, доплываем до того бортика, и на этом урок закончен.

Он помог мне развернуться, лишь оказывая поддержку словами. А вот из воды подтолкнул меня под пятую точку. Я засмущалась, быстро выбралась и закуталась в полотенце. В воде ведь особо не разглядишь почти полностью обнажённое тело, а тут шастать в таком виде перед голым парнем не хотелось. Спряталась за шкафчик и быстро вытерлась и переоделась, сложив по указке Вита использованные вещи в специальный ящик для обработки.

— Благодарю, — крикнула я, убегая из зала.

— Приходи завтра сюда после занятий. Продолжим уроки плаванья.

— Хорошо. Благодарю.

— Что ты заладила! — услышала я его громкий голос и всплеск. Он выбрался из воды. Но я уже убегала к подъёмнику.

Внутри него я прислонилась к стене и старалась утихомирить взволнованное дыхание и собраться с мыслями. Всё же незабываемые ощущения сейчас были. Вода — это нечто, точнее некто!

Жаль, что с распущенными волосами нельзя было плавать. Хотелось бы ещё ощутить, как они себя ведут в этой первородной стихии.

Я решила попытать счастье во второй раз с распечаткой и отправилась вновь к Нии на её ярус. На этот раз подругу я встретила в проходе.

— Привет, а я к тебе!

— Хорошо. Я слышала ты меня искала, хотела спуститься к тебе.

Она мне назвала свою каюту, а также место, где работала в исследовательском корпусе, за исключением тех часов, когда читала учащимся.

А дальше мы провели несколько интересных часов в общении с ней, рассматривании снимков моих родителей, перелистывании выпуклых страничек, а Ния рассказывала о своих детских мгновениях. У неё тоже был такой набор из заповедника, но она пустила его на изучение, разглядывании под микроскопом, проведении всевозможных опытов. Так что с собой взять ей было нечего. А вот моя распечатка была возвращением в воспоминания, частичкой души не только меня и моих родителей, но и её прошлого.

— Ния, скажи, а тебе кто-то нравится? Мес например?

— Да, Мес нравится. Мы давно знакомы. Как-то пересекались на одной олимпиаде ещё в школе, и он был моей первой любовью. Но он вряд ли помнит. Да и Мес не в научном секторе, что странно. Он тогда меня обставил, а теперь в обслуживающем секторе. Довольно странно.

— Он инженер-механик. Причём первоклассный, — вспомнила я, что как-то слышала его разговор с одним учёным. — Просто их иногда, когда чинить ничего не надо, пускают на разные работы, для разнообразия, так сказать. Он как раз сетовал на это.

— Хочешь сказать, что серая форма вовсе не обслуживающий сектор?

— Не знаю.

— Ясно. Буду иметь в виду. А тебе кто-то нравится?

Я же покраснела. Вспомнила Грача, нёсшего меня в тот злополучный день, а потом перед глазами появился Вит, как он сегодня ко мне в воде прикасался, а сердце готово было выпрыгнуть. Ну вот, рано говорить ещё о чувствах, пока, как мне кажется, гормоны шалят.

— Понятно, значит, уже кого-то присмотрела. А ты знаешь, что в честь того, что сегодня выходной, у вас ребята решили отметить первую девятицу на новом месте, в общем, будут танцы.

Я непонимающе уставилась на подругу. Но ведь грусть у всех, какие развлечения? Мы ведь навсегда покидаем свой дом!

Но моё замешательство Ния восприняла по-своему.

— У тебя наверняка платья нет, у меня есть парочка. Ты, правда, чуть мельче пока, но подгоним быстро и отпад будет.

И девушка провела меня к шкафу, в котором висело три платья: красное, синее и жёлтое. Все в пол, и без рукавов.

— Выбирай! — у подруги горели азартом глаза.

— А ты придёшь?

— Да. Только надо маску соорудить на лицо. Решили убрать условности, не показывая ни возраст, ни статус.

Вспомнился наряд Лилии при нашей встрече. Она была в зелёном красивом платье и таких же длинных серьгах. Наверняка в этом будет. Да и Олия была в сиреневом нарядном платье, это лишь я была в своей привычной одежде, свободного брючного кроя.

Да уж! Но праздновать совершенно не хотелось.

А руки сами потянулись к синему платью.

— Тогда я надену жёлтое, в цвет глаз.

Оставшийся час до праздника мы провели в выборе причёсок и сооружении из подручных материалов масок. Моя маска скрывала цвет глаз, меняя его на синий. Я посмотрелась в зеркало. Забавно!

Волосы мне подруга подобрала на голову в форме цветка, выпуская на шею несколько коротких завитушек. Я же Нии наворотила причёску, которая спускала волосы до плеч, переходящих в бортик в виде косы. Ей понравилось. На этом мы и простились, договорившись встретиться на верхнем ярусе, где и будут проходить танцы. А сама отправилась домой, вдруг Олии нужна помощь.

Примечания по главе:

стан* — (Даль) Относя понятие это к средине тела, станом зовут поясницу, лиф, перехват, место, по которому опоясываются. Кафтан со станом, с перехватом, тесно обнимающий стан. Бабы не по стану опоясываются, а по грудям. Т.е. тут это синоним слова талия.

Глава 6

С Олией мы пришли на верхний ярус с опозданием. Она была расстроена и вообще не хотела идти, и я, до того не особо желающая развлекаться, решила, что не такая уж плохая идея развеяться после угнетающих нас эмоций. Поэтому подругу я запихнула в своё платье, надеюсь, что Ния не обидится, а сама надела её, ведь она вовсе не считала свой наряд подобающим случаю, просто это было единственное её платье, которое она надевала на свой выпускной и родители настояли, чтобы она именно его надела, отправляясь на звездолёт. Размер подгонялся быстро, достаточно было нажать на неприметную кнопку с внутренней стороны лифа. Я отдала подруге и свою маску, которая поменяла цвет её глаз с синего на красный. Синяя красавица с красными глазами, выглядело это очень красиво. Надеюсь, что хоть немного таинственности ей придало. Во всяком случае я встречала и других девчат с синими волосами, вот только вряд ли тут смогут подкрашивать отрастающие корни волос, хотя, как знать. Если мы без особых трудностей с Нией сумели изготовить маски, да и одежда наверняка будет шиться, а значит, выработка тканей и красителей тоже должна быть. Это ведь по части химиков — эксперименты с красками. Одного я знаю, что на себе ставит опыты. Значит, наверняка его нрав не остановится на достигнутом.

Я же, по образцу вырезала себе маску, меняющую цвет глаз на фиолетовый.

В таком наряде мы и явились на праздник, где уже кишело народу тьма тьмущая, воздух, правда, был свежий, играла негромко музыка и кто-то даже танцевал. Нас встретил высокий красивый молодой человек, спрятавший полностью лицо под чёрной маской, галантно поклонился и предложил моей подруге руку. Я подтолкнула её к ухажёру, а то она замялась и не хотела меня бросать одну, сказав, чтобы развлекалась, я её буду ждать, а может встретимся на танцевальном поле. Сама же осталась одна. Хоть и уверила Олию в обратном, веселиться что-то расхотелось. Ну что я здесь забыла? Всех красивых парней уже увели...

Я прошла в зону отдыха, села за стол с лёгкими закусками и налила себе какой-то напиток, оглядывая присутствующих.

В основном народ был одет нарядно, и где костюмы такие сыскали? Неужели все имеют и платья и костюмы? Чувствовала себя белой вороной. Хотя парочку девчонок в брюках я всё же узрела. Из праздничного наряда у них были лишь маски и подобранные красиво волосы. Вообще маски девчачьи от мужских отличались размером. У парней они закрывали всё лицо, даже меняя его форму, лишь волосы были открыты. А у девчонок закрыты были лишь глаза и носик.

— Потанцуем? — ко мне подошёл красноглазый блондин, предлагая мне руку и чуть склоняясь в поклоне.

Лица за синей маской видно не было. Фигура была худощава, но не жердяй. Плечи, в отличие от почти всех военных, были обычными, не широкими. Но в его облике сквозила некая элегантность, чего не скажешь о наших защитниках — обычно грузных и огромных.

Пожалуй, отказываться не стоит. А то сейчас себя накручу и настроение ухудшится.

Я вложила ладошку в его руку. Танцевать я умела лишь эту незамысловатую пляску, ведь на праздники школьные не ходила, после первого неудачного посещения, когда мало того, что Лия отбила у меня кавалера, так ещё и вытерла о меня ножки.

— Как тебе праздник? — спросил мой ухажёр.

— Ничего так. Как быстро успели всё организовать?

— У учащихся есть особый отдел по развлечениям, их предупредили заранее, что на днях надо устроить увеселительное мероприятие, вот они и подготовили зал. Правда, как я понял, собирались сделать это в девятник, но что-то видно не сложилось, а может, неправильно рассчитали вылет из системы, в общем, перенесли на сегодня.

— Понятно. А какие ещё отделы есть?

— А много всяких, по увлечениям. Зайти нужно в распределительный отдел в учебном корпусе.

— Хорошо, благодарю.

— Всегда рад помочь.

Музыка закончилась, но танцевать два танца подряд могли лишь установленные пары, свидетельствующие о том, что встречаются. Поэтому кавалер меня оставил там, откуда взял, но испросил для себя ещё один танец. Я неопределённо пожала плечами, а парень пригласил меж тем как раз освободившуюся Олию.

Я только протянула руку к винограду, решив немного смочить горло освежающей терпкой влагой. Наверняка искусственный. Настоящих фруктов и овощей ведь давно нет. Почти вся еда синтезируется из химических элементов.

— Скучаешь? — услышала я знакомые хриплые нотки. Я подняла взор, встречаясь с красной маской и синими глазами, чуть разлохмаченными тёмными волосами, спускающимися небольшими волнами к плечам. Окинула его взглядом. Широкоплеч, здоровый, как и все военные. Значит, всё же военный. Красный брючный костюм. Красив, если оценивать лишь по фигуре и волосам, ведь лица не было видно.

— Тоскую, сударь.

— Пойдём танцевать?

— Совершенно не то настроение.

— Я видел тебя с другим.

Намекает на предыдущий танец? Уже развлекалась, значит, настроение вполне сносное. Я же неопределённо пожала плечами.

— И что? Я просто не хочу! — старалась как можно спокойнее ответить я, уже изрядно раздражаясь.

— Да ты не умеешь! — подначил он немного задорным голосом.

— И что? — с вызовом встала я, понимая, что достаю ему только до середины груди. Я ведь не видела его в бассейне в полный рост. Я, в сравнении с ним, козявка.

— Пойдём, научу! — его широкие ладони оказались у меня на стане.

Он находится очень близко, так, что я ощущаю его горячее дыхание, обжигающее мне кожу, от которого странная дрожь прокатывает по всему телу. Близко, очень близко! Надо отстраниться, но он крепко держит, не позволяя выскользнуть. Его руки скользят по моей спине, а у меня подгибаются колени от этой мимолётной ласки. Что со мной происходит? Почему я так реагирую? И что он себе позволяет?

— Милая, пойдём?

— Как ты меня узнал? — удивлённо встречаюсь со взглядом синих глаз, глядящих в самую душу.

— По глазам.

Он меня с кем-то путает? У меня ведь другой цвет глаз. Обида разлилась в груди, но я её тут же вытолкала из сердца. Мы не настолько знакомы, чтобы я имела какие-то права на это чувство. Да и "милая" означает нечто большее, чем мимолётные встречи. Какие отношения между этими двумя? Уж не перешли ли они черту? А может, он женат?

— По губам... — продолжил он.

— Что? — я подняла на него непонимающий взгляд.

А в следующий миг он чуть приподнял свою маску и впился в мои губы поцелуем.

Это было... Волнительно, бесподобно. И поцелуй всё не заканчивался, а я с непривычки не сразу сообразила, что можно дышать носом. Но попытавшись отстраниться и получив лишь ещё более тесное прижимание к его стальным мышцам, я стала дышать носом.

А ещё было мучительно. Ведь он целовал другую. Я была не против оказаться на её месте, но грустно осознавать, что его губы принадлежат другой, его руки скользят не только по моей спине, при этом удерживая меня, потому что иначе я бы просто упала, ведь ноги уж давно дрожали.

Как же хотелось верить, что это я свожу его с ума.

Руки непроизвольно зарылись в его волосы, так хотелось ответить на его ласку.

Он словно неохотно оторвался, поправил маску и потянул меня танцевать, совершенно не интересуясь моим мнением и пользуясь моим опьянённым поцелуем состоянием.

Он и правда учил терпеливо, медленно, как сегодня плаванию.

Вит... Что ж ты со мной делаешь?

Это ведь был мой первый поцелуй. Сводящий с ума поцелуй. Я же влюбляюсь в тебя, а ведь только сегодня познакомилась. Но как же не хотелось прерывать сей миг.

Мимо нас проплывали другие пары, в том числе и Нию видела с ухажёром, которого я не успела разглядеть, правда, она не обратила на меня внимания. А, я ведь совсем в другом наряде. Мне стало стыдно, что подруга отдала свой, а я отдала его другой.

Один танец сменял другой, но Вит смотрел на меня такими всепоглощающими глазами и держал крепко в объятиях, не позволяя на этот раз себе лишнее, что я просто не посмела нарушить это единение. Мне отчего-то хотелось, чтобы он пошёл дальше, вновь поцеловал. Но кроме взглядов и ничего не значащей болтовни, ничего не было. И я наслаждалась лишь его горячей ладонью на своей спине, и иногда стиснутой слегка его здоровенной лапищей ладошкой, впрочем, его рука иногда позволяла себе больше, и перед захватом иногда скользила нежно по моей. От этого меня бросало в жар.

Не знаю, сколько мы станцевали, прежде чем мой ухажёр понял, что я устала.

— Пожалуй, пора прерваться.

Музыка сменилась на другую и меня отвели в тёмный угол.

— Пить хочешь? — совсем уж хрипло спросил он. Я встретилась с его совсем уж опаляющим взглядом. Сглотнула, стараясь смочить пересохшее горло.

— Да, пожалуйста.

Как же тут невыносимо. Что он задумал? Почему отвёл меня сюда? Было страшно, но боялась я не его, а себя. Мне всё это нравилось, и я страшилась не устоять. Пользуясь тем, то Вит отошёл за напитками, выскользнула к подъёмникам. Бежать, бежать без оглядки, пока не слишком поздно!

По дороге встречались подшучивающие друг над другом ребята, видела Лилию, которая не обратила на меня внимание. Не узнала. Вздох облегчения вырвался сам собой.

Был и Пан со снятой маской, это я с ним танцевала в первый раз, он вновь перекрасил волосы. Наверняка рекламу себе делает. Я бы не догадалась, что с ним танцевала, но он спросил о втором танце, выдав себя, я в ответ сказала, что не очень хорошо себя чувствую и хочу домой. Он предложил отвести. Но я ускользнула, пользуясь вышедшей из подъёмника толпой как прикрытием, и скользнула на лестницу.

Отчего так больно в груди? Ревную Вита к другой? Но ведь у меня нет на это никаких причин. Или за кого он меня принял? За распутницу? Но я ведь не такая! Отчего же в его глазах неподдельно отражались такие чувства? Хотя, какие такие? Он желал меня. Это да. Что до влюблённости, я не знаю, я ведь никогда не видела, как смотрит на меня влюблённый мужчина. Да, со стороны это видно. Но вот глядя ему прямо в глаза, когда он просто не желает тебя отпускать... А все остальные его жесты говорили именно о похоти... Горько! Как же горько!

Да и не стоит продолжать обманывать друг друга. Я не приду на следующий урок плавания. Зачем? Чтобы он меня прямо там... Хотя, стоп. Если он думает обо мне как о другой, значит, не должен вести себя так в бассейне именно со мною, там ведь у меня другие глаза и лицо не скрыто маской, лишь очками.

Но часть меня хотела, чтобы он бросился за мной, заверил в своих искренних чувствах, но ведь этого не будет! Он не мог меня узнать, не мог влюбиться в меня после одного урока плавания. Просто не мог. Но отчего я боюсь застать его рядом со своей каютой? Он ведь не знает, где я живу. Нет, домой я однозначно не пойду. Не мешало бы охладиться. А то мысли что-то поворачивают не в том направлении. Но в бассейн идти, а вдруг он там меня ждёт... Страшно! Опасно! И я отправилась в зал физической подготовки, чтобы принять душ. Там ведь дежурные не должны быть.

Зал был открыт. И я долго стояла под холодной водой, стараясь охладиться. А потом поняла, что просто замерзаю, и ещё стояла под горячей, пытаясь согреться. И думала я вновь о доме, том, что остался далеко позади. Внезапно свет полностью погас, а дрожь отдалась всему звездолёту, словно волна землетрясения пробежала. Я ухватилась за поручень, к которому был приделан душ, и держалась, выключив воду. Тряска продолжалась довольно долго, а мне показалось, что прошло вообще очень много времени, ведь я успела замёрзнуть.

Заревели сирены, загорелись красные моргающие фонари, создающие единственное освещение, и в громкоговоритель сказали всем вернуться в свои каюты, кроме военных. Им нужно было вернуться на свои посты. Пользоваться подъёмниками воспрещалось.

Я, стараясь за что-то держаться, добрела до своего шкафчика, закуталась в полотенце, а потом поверх нацепила платье, после чего тоже побежала в сторону лестницы, по которой в панике спускалось куча народа с верхнего яруса.

— Без паники! Держитесь за поручни! — вещал всё тот же голос капитана.

В своих каютах велели тоже пристегнуться. Оказалось, что лежанки превратились в удобные сидячие места с ремнями безопасности.

Сердце не унималось в тревоге. Я не могла сидеть без дела и просто ждать.

Это будет нарушение приказа капитана. Неужели я наплюю на наказание и куда-то пойду?

Но выйти из каюты мне не дали. Двери были заблокированы. И как я не пыталась, это мне не удалось. Сирены не смолкали, хотя больше звуков не было. А в какое-то мгновение, уже привыкнув к шуму и не замечая его, я поняла, что всё стихло. Тряска успокоилась, сирены замолчали. Электричества так и не было, но двери кают были по-прежнему заблокированы. Сидящие места пришли в движение, принимая прежний вид лежанки. Ремни тоже куда-то попрятались. Это нам так намекают, что опасность пройдена и можно ложиться спать?

Я взглянула на время — час ночи. Ох, ничего себе! А ведь в семь утра вставать и топать на занятия. Пожалуй, стоит лечь спать.

Попробовав открыть входную дверь и не получив положительного результата, я почистила зубы и отправилась в уже постеленную постельку. На удивление, я быстро уснула.

Глава 7

Утром я в отвратительном настроении пошла со стеклянными глазами на занятия. Ночь спала плохо, ноги хотели бегать, но каюта по-прежнему была закрыта. Я даже несколько раз начинала приседать, не в силах по-другому растратить энергию. К утру я была как сдувшийся шарик.

Я напарывалась на углы. Умывание не помогло, как и холодный душ. Утяжелители сильно тяготили. Ноги заплетались. Кошмар какой-то! Кое-как подобрав волосы в высокий хвост, я отправилась по лестнице в столовую. Но дойти до неё мне было не суждено. Я заметила не особо приметную приоткрытую дверцу, на которую раньше не обращала внимания. Любопытство тут же пробудило меня. И я, на свой страх и риск, договорившись с совестью, ведь запрещающей таблички не висело, скользнула внутрь, прикрыв за собой дверь. А то ещё найдутся желающие. Я всего одним глазком гляну, что тут и всё! Ничего трогать не буду. Всё же странно, зачем дверь оставили открытой.

Внутри были толстые трубы, по которым двигались роботы-руки. Какие-то корзины перемещались, и не только. Были и какие-то аппараты, с бегающими головками, отпечатывающими... еду. О, никогда не видела в действии 3д-принтер. Это выглядело довольно забавно. Просто шаг за шагом, строчка за строчкой наносился новый слой синтетического блюда. Хотя, я поглядела состав, написанный на упаковке с порошком — сплошная органика. Значит, вовсе не искусственная еда, просто не выращенная и не живая.

Я пошла дальше, когда над головой проследовала очередная рука. Она поехала в какой-то высокий чан и там что-то делала. Любопытство взыграло и я, заприметив лестницу, начала взбираться наверх.

Мимо проехала ещё одна рука, которая задела меня и я полетела вниз в чан с чем-то. Я упала в жидкую массу, которая затягивала всё глубже. Страх поглощал все мои мысли и я начала метаться, пытаясь вырваться из цепких лап раствора. Но становилось только хуже. Обиднее всего, что я ничему не учусь. Опять одна, и надеяться на спасение не приходится. Голова ещё была была над поверхностью, но волосы уже погрузились в густую смесь и я не могла вырвать голову.

— Помогите, — в надежде, что кто-то меня всё же услышит, прошептала прежде, чем на меня полилась какая-то жидкость, а я интуитивно успела набрать воздуха в лёгкие и закрыть глаза.

Меня с силой потянули наверх и вытащили всю, но голова перевешила и не хотела выровняться, и я ничего не могла поделать. Уже задыхалась, даже не в силах выкрикнуть. Внезапно груз упал и меня куда-то потащили, это сопровождалось тряской, словно хотели выбить мой дух из тела. Потом меня поставили вертикально, послышалось шипение, и корка вокруг меня начала трескаться. С лица аккуратно сняли образовавшуюся маску, разбирая чуть ли не по персту* её, после чего чем-то протёрли, и очистили уши. Я смогла немного вздохнуть. Но пошевелиться по-прежнему не могла. Облегчение вырвалось с первым выдохом.

Приоткрыла осторожно глаза, ведь ресницы были склеенными. Предо мной стоял тот самый военный с чубом.

— Благодарю.

Но он не обратил внимания, продолжая снимать с меня куски затвердевшего пласта, вместе с одеждой. Мамочки!

— Аааа, ты что делаешь! — возмутилась я, когда он снял кусок с груди, оставляя меня лишь в нижнем белье.

— Оставлю так, — его голос был серьёзен и просто обещал. Думаю, он не тот человек, что бросает слова на ветер.

— Осторожнее нельзя?

На что он рванул так, что сорвал с меня не только пласт комбинезона, но и кусок камня с моего запястья, сделав мне немного больно, оторвав волоски.

— Да что я тебе сделала!

— Достала! Всё время встреваешь в неприятности.

— Я тебя вообще не трогала!

— Ага, сунула лишь свой нос, куда не следует. В очередной раз.

— И что? — не замолкала я. — Я-то всунула, не ты.

— Не всё так просто, я за тебя отвечаю с сегодняшнего дня. Поэтому да, с утра уже успела достать, разбудив раньше времени, и так ночка бурная была! А тут ещё и вляпалась.

— Я поговорю с капитаном, — слегка виновато прошептала, постаравшись пошевелить головой, но затея не удалась.

— Что с моей головой?

— О, однозначно непорядок! — хмыкнул он.

Я вообще не особо его видела. В основном ощущала его действия да слышала голос. Всё же страшно как-то одной быть. А потому и болтала, хотя отвечал он весьма неохотно.

— Да! Я пошевелить не могу.

— Не рыпайся! Иначе без волос останешься! Как отколются...

А дальше он орудовал лазером сзади меня, я видела лишь свет от него. После чего он рванул кусок камня, отрывая от моей спины, по которой тут же пробежался неприятный холодок. Голова по-прежнему не поворачивалась.

Но я боялась спросить, что случилось. Что он сделал. Надеюсь, обошлось без повреждений. Когда тело всё же было освобождено из плена, он сказал мне ждать здесь и просто ушёл. Тело даже двигалось, но вот голова... Я медленно ощупала её. Боги, за что мне это?! Всё, кроме лица и шеи спереди, было покрыто слоем камня. Точнее не так, вместо волос, торчащих словно гребень у петуха, у меня был камень. Я в ужасе отдёрнула руку.

Боги!

— Ничему-то ты не учишься! — с досадой сказал вернувшийся со свёртком молодой человек. В его глазах было разочарование. — Ты — дитя неразумное! Поражаюсь, как тебя выбрали сюда.

— Ты ведь сам говорил, что ошибки быть не могло.

— Беру свои слова обратно.

Я сердилась, но слова никак не хотели слетать с губ. А ещё я замёрзла и дрожала.

Он помог мне одеться. Ну, то есть одевалась я сама, но он осторожно поправил сзади комбинезон, накрывая мои волосы.

— Идём!

— Куда?

— К учёным, смогут ли они что-то сделать с твоими волосами или придётся скальп снимать.

— Что? — сказала я дрожащим голосом.

— Что слышала. Лысой будешь ходить. А что, мне нравится! — и он хохотнул своей шутке.

— Да я тебя тоже сделаю лысым! — я нащупала рукой его свисающий чуб и потянула несильно.— Ты первый!

— Идёт! А что, неплохая идея! Короткая стрижка означает распутную деваху, а лысой — ты будешь первой! И никто не скажет, что ты... того...

И он вновь хохотнул!

А я потянула чуб сильнее.

Ненавижу его! Нашёл объект развлечений!

Мы поднялись на одном из подъёмников в исследовательский корпус, и я молилась всем богам, кого вспомнила, чтобы никого не встретить по дороге, следя за всем почти закрытыми глазами. Мои мольбы были услышаны, во всяком случае было довольно тихо, не слышались смешки, и в поле зрения никого не видно было, и я теперь благодарила богов. Не то, чтобы я была верующая, просто сейчас вот отчего-то вспомнились заступники наши.

После чего Лысый, как я его прозвала про себя, не зная его имени, а прозвище доброе я ему уже придумывать не собиралась, удалился, сдав меня нашим учёным. Они долго возились с моими волосами, но результаты того стоили. Волосы удалось размягчить и вымыть весь раствор, как и ресницы и брови. Меня подвели к зеркалу, показывая результат работы. Я поглядела на себя и обомлела. С лицом порядок, но вот волосы разными кривыми прядями едва доставали до плеч, некоторые правда были чуть длиннее, закручиваясь в мелкие кудри. Мамочка! Это что ж такое?! На глаза наворачивались слёзы.

— Тебя капитан к себе вызывает, — сказала сочувствующе Ния. — Ты там держись! Не буду спрашивать, что произошло...

— Благодарю. А что с волосами...

— Мы всё восстановили...

— Но длина...

— Ты уже с такой сюда явилась.

Я вспомнила гребень свой, к которому Лысый не прикасался. А потом вспомнила, как он вытаскивал меня, и что-то тянуло вниз. А потом груз пропал. Значит, он...

— Если хочешь, подравняю концы?

Я вновь окинула себя взглядом.

— Потом, благодарю.

Всхлипывая, и проклиная про себя свою беспечность, я отправилась к капитану, шарахаясь от каждой тени. Постучала. Мне разрешили войти. Молча вошла. Мужчина с холодными голубыми глазами, сидящий напротив, даже побледнел, узрев меня.

— Пожалуй, я её наказывать не буду. Она огребла сполна, — и на этот раз капитан расхохотался.

Я окинула помещение быстрым взглядом, заметила Лысого. Ненавижу! Обоих!

— Стрия, присаживайся, — капитан был очень мягок, сам подставил мне кресло. Я обречённо села на краешек, остерегаясь такого тона куда больше, чем того холодного. — Познакомься, Руй — он с сегодняшнего дня твой попечитель. Любой твой шаг влево-вправо, без него, и он наказан. Тебе всё ясно? Уж поверь, наказание будет суровым. И за сегодня он тоже ответит, что не доглядел. На занятия и с занятий он следует за тобой.

— У меня бассейн... — начала я, решив, что сдавать без боя не собираюсь.

— Я знаю. Он проведёт и будет ждать, пока закончишь. Учудишь что-то, и он наказан, — капитан замолчал, но узрев мой загоревшийся проказой взгляд, поспешил добавить: — Да и ты. Не думай, что если сбежишь, наказание будет отбывать лишь он. На занятиях ты сама по себе, но только на занятиях. Перемещаться по звездолёту без сопровождения тебе воспрещается.

— А если...

— Если тебе среди ночи захочется побродить, вызываешь Руя.

Я глянула на своего опекуна. Каким же недовольным взглядом он меня одарил. Теперь понятно, откуда презрение.

Взглянув обратно на усевшегося напротив капитана, я решилась на просьбу, выпустив слезу:

— Прошу вас, сделайте что-то... моя честь... — я ведь и правда была в ужасе, ведь подумают, что я распутная девка, начнут приставать с непристойными предложениями, а Лия, если увидит, то вообще житья не даст.

— Твоя честь? Ну, милая, сама виновата. Я не буду ничего делать. И Рую запрещаю подтверждать твои слова о том, что случилось на самом деле с волосами. Сама расхлёбывай. Это и будет твоё наказание. Свободны. Оба.

Руй встал, предложил мне руку, но я гордо отвернулась и встала сама. Он вышел вслед за мною, не проронив больше ни слова. Так и следовал тенью, ничего не говорил, только иногда хихикал.

— И вовсе не смешно!

— Ещё как смешно!

— И что смешного?

— А как представлю причёску твою каменную...

— Ненавижу! — прошептала я.

— Я лучше промолчу. А то ещё обидишься.

— Я уже обиделась!

— Типа хуже не будет? Хочешь услышать, что я думаю по поводу всего?

— Нет, не хочу! Дура, я, дура! — ну правда, сама ведь во всё вляпалась, и винить никого я не могла. Не окажись Руя рядом, моя душа бы уже покинула тело, превратившиеся в статую.

— Нет. Но ты очень импульсивна. Энергия бьёт ключом, только вот тебя да по голове.

— И ты не будешь говорить гадости? Как ты злишься на меня?

— Скорее на себя!

— Что? — я подняла на него взгляд.

— Злюсь на себя. Что не среагировал сразу на сигнал открытия твоей каюты. А потом по камерам увидел, что ты отправилась наверх, подумал, что в столовую. А подождав отведённое время, понял, что ты куда-то пропала. Вот тогда и стал искать. И опоздал. Успей я вовремя и нам бы не пришлось всё это расхлёбывать!

— Как же, нам, — пробурчала я себе под нос.

— А ты думаешь, капитан меня по головке погладил?

— Нет, но...

— Ладно, Стрия, хватит об этом. Давай я тебя доведу уже до занятий, и пойду отбывать наказание. Раньше сяду, раньше освобожусь.

— А какое наказание?

— Тебе лучше не знать.

Я подумала и рассудила, что он прав. Жаль парня. Уже жаль. Он уже не казался мне злобным чудищем, и я поняла, что ненависть испарилась без следа.

— Мир? — я протянула ему ладошку.

— Ага, — он слегка её пожал. — Давай подравняю причёску?

Я окинула его подозрительным взглядом и поняла, что повода недоверять он мне пока не дал.

— Ты уже разок отчекрыжил мне волосы, тебе мало? — не смогла не съязвить я.

— А ты знаешь, что волосы — связующий элемент. Они раствор делают вообще очень крепким и застывает он в разы быстрее. Тебе повезло, что мне удалось хотя бы часть волос достать.

— Ладно, подровняй, — разрешила я.

Он достал лазер, долго настраивал его, сказав, что волосы могут вспыхнуть, если дать тому полную мощность, приказал не двигаться и молчать, после чего велел приготовить мне свои ладони, куда складывал отрезанные пряди. Всё это делал он, пока мы ехали в подъёмнике в столовую. Точнее стояли, он заблокировал его своим браслетом. По завершении действа он убрал лазер, достал из одного кармана свёрнутый бумажный пакетик, куда предложил мне сложить волосы.

— Сохранишь или сожжёшь?

— Пока не знаю.

— Ты не против, я себе возьму прядку?

— Зачем? — удивилась я.

— На всякий случай, чтобы была твоя ДНК. А то неизвестно, куда ещё вляпаешься и придётся восстанавливать твоё тело, — многозначительно сказал он, а я со вздохом кивнула. Он достал какую-то металлическую коробочку, куда положил единственный длинный локон. После чего разблокировал подъёмник.

Волосы он мне помог подобрать в подобие ракушки, подобрав так, чтобы ни одна обрезанная прядка не выступала.

Столовая уже была полна народу, мы молча рядом отстояли очередь, после чего я прошла к своему столику, который закрепился за нами, а Руй ушёл к своим, одарив меня взглядом, говорящим, чтобы я никуда не вляпалась.

Похоже, не такой уж он и плохой. Но тут появилась Лия, которая бросилась к нему на шею.

Я просто отвернулась. Не моё это дело. Жаль, что хорошие парни уже заняты.

Сама же вспомнила Вита и его жаркий поцелуй. Интересно, как он выглядит?

Ребята что-то говорили, спрашивали, но я думала о своём.

— Рия, ты в облаках летаешь? — спросила Олия. — После вчерашних танцев?

— А ты разве была на танцах? — спросила Ния.

— Была. Ты прости, но я вчера поменялась нарядом с Олией, — не стала юлить. Лучше сразу сознаться.

Ния же улыбнулась.

— Ничего страшного, но тогда в каком ты была?

— В сиреневом.

Внезапно я среди ребят-военных заприметила одного парня, с чёрными вьющимися волосами до плеч, синими глазами. Он был красив и шёл прямо к нам. Неужели это Вит? Высокий лоб, прямой нос, широкие скулы и обаятельная улыбка. Сердце учащённо забилось, я смотрела, казалось, прямо ему в глаза, не в силах отвести взгляда. Стало жарко. Но парень прошёл мимо меня, и разочарование разлилось в душе. Каков же был удар, когда парень прошёл, обогнув наш столик, к тому, что за нами, к девушке с такими же как у меня волосами и сиреневыми глазами. Она покраснела, когда он наклонился к ней и что-то прошептал на ушко. После чего довольный ушёл. А все мои мечты оказались разбиты.

Ну вот, два классных парня, и оба заняты. И всё же он целовал не меня. Хотелось плакать. А ещё мои волосы... За что мне всё это?

— Ты зайдёшь ко мне перед занятиями? — спросила Ния.

— Нет, извини. Времени не будет.

— А после?

— И после, — вздохнула я, помня о плавании и Руе, сопровождающем меня. Но на плавание вообще идти не хотелось. Может, я сделаю вид, что иду, дождусь, пока Руй уйдёт, а сама улизну? Или забьюсь куда-то в угол и буду просто наблюдать? Обидно, до чего ж обидно.

Ния, восприняв мою обиду на счёт моих волос, наклонилась ко мне и на ухо зашептала, предлагая свою помощь. А я в ответ сказала, что уже всё сделала, чтоб не беспокоилась.

Тем временем к столу то и дело подходили девушки и выпрашивали у Пана краску для волос.

— Поговорим после занятий, — он всем давал адрес своей лаборатории. И, судя по количеству, отбоя у него не будет.

— И чем же девушки будут платить? — поинтересовалась Олия. — Денег-то тут нет.

— Мне внимание — лучшая награда, — скромно потупив глаза сказал Пан.

О, да он тщеславен. Ну да ладно, все мы не без изъяна.

Я шла на занятия в сопровождении Коли, а Руя вообще не видела. Странно, неужто уже смылся куда?

Ну да ладно, мне же дышать легче. Пока все готовились к уроку, я решила, что рано или поздно, но волосы мои не скроешь, и лучше начать с компании друзей, которые, надеюсь, окажут мне поддержку. Я распустила волосы, пока никто не видел.

На занятиях все обратили на меня внимание, но никто ничего не сказал. Педагог тоже. Мы изучали устройство своих боевых машин, и хоть я была целиком поглощена уроком, но то и дело ловила на себе взгляды с задних парт.

На перерыве ребята меня обступили.

— Рассказывай, — взял слово Коля, с укором прищуривая глаза.

— Ну, я... — и вывалила на них всё. Потом сказала, что оказывается мне назначили попечителя, только он не успел предотвратить произошедшее. Но хоть спас меня, и то радость. Вот...

— Да уж... Ты не можешь без приключений на одну точку...

— И не говори, — грустно улыбнулась я.

— Ладно, пусть только кто вякнет в твою сторону, мы разберёмся! — заступился кто-то из наших и одобрительный гул разнёсся по толпе.

— Не надо, ребят, тогда точно подумают обо мне неладное.

— Но так ведь тоже оставлять нельзя, — возмутился Коля.

— Я это заслужила. Вы знаете правду, ну и ладненько. Мне уже легче, что вы мне поверили.

— Ты не права.

Тут прозвенел звонок и все уселись на свои места, а в помещение вошёл учитель.

Примечания по главе:

перст* — мера длины, приблизительно в 2 см. Но зависит от толщины пальца. Вообще меры длины не имели общего значения.

Глава 8

Кошмар начался буквально перед физической подготовкой. Меня пригласил себе один из наших преподавателей-мужчин. Я, не подозревая ничего такого, осталась.

— Как вы смотрите на то, чтобы встретиться с вами после занятий?

— Зачем?

— Ну, чтобы снять напряжение... — недоуменно чуть краснея сказал Захар.

— В смысле? — я уже догадывалась, что он имеет в виду, и пока строила из себя дурочку, лихорадочно соображала, что же предпринять.

— Ну, вы и я... Одни, можно у вас в каюте или у меня.

— Извините, нет.

— В смысле? — он дурак или тоже прикидывается?

— У меня всё время забито. Время на глупости нет.

— Вы считаете это глупости? Уж поверьте, это жизненно необходимо для здоровья, — начал он, чуть ли не с пеной у рта доказывать мне свою правоту.

— Да? Так найдите себе жену для постельных утех. Насколько я знаю, добрачные отношения, подразумевающие соитие, запрещены.

— Ну, не всё так сурово в законе. Есть ведь девушки...

— Извините, тогда вам стоит таких девушек поискать.

— Но я уже нашёл...

— Нет, вы ошиблись.

— Но ваша причёска...

— Несчастный случай. Волосы защемило агрегатом, пришлось пожертвовать косой. Решается вопрос о восстановлении, — солгала не моргнув я.

— Ой, прошу прощения, — внезапно сильно смутился преподаватель. — Я не знал.

— Думаю, не вы один. Паломничество начнётся довольно быстро.

— Тогда я вам сочувствую.

— Прошу меня простить, мне надо спешить на физподготовку.

Он ещё рассыпался в любезностях, но я уже выскользнула из помещения, отправившись в спортивную секцию. Ещё надо переодеться.

Это было только начало. К сожалению, на физической подготовке мы пересекались ещё с одним потоком, и хоть ребята-одногруппники старались меня оттеснить, стычки всё равно случались. Вплоть до драки. На этот раз у меня было много телохранителей, я сильно пожалела, что распустила волосы. Руй ведь собрал их, а я... Как всегда оплошала.

К концу учебного дня я зашла в распределительный отдел, пытаясь выяснить, какие кружки тут имеются. И тут без стычки не обошлось, пришлось сослаться на мою занятость и вылететь оттуда как Ласточка.

— Ну и где мой защитничек? — прошептала себе под нос. Но поблизости его не было. И что делать? Отправлять самой на плавание. А если... если Вит тоже воспользуется моим положением... В прошлый раз так недвусмысленно намекал, пусть и ошибся. На этот раз он может не ошибиться...

Волосы я довольно долго пыталась подобрать, но то одна прядка торчала, то другая, а на спине у меня ведь нету глаз. В итоге нацепила шлем-маску, которую надевала при полётах на Ласточке. Ну, не переоделась, шастаю по звездолёту в форме пилота и что? Мало ли какие обстоятельства. Всё ещё впереди.

Я уже собралась уходить, не зная, куда идти, то ли домой, то ли всё же на плавание, когда увидела Руя, идущего в мою сторону, а также Лию, увидевшую его и на меня не обратившую внимания. Он и виду не подал, что идёт ко мне.

Ждать его не стала, перебьётся!

Стала ждать подъёмник, мучительно считая про себя, чтобы никто не прицепился насчёт моего вида, тут двери открылись, я шагнула внутрь. Нажала на нужный ярус с бассейном и когда двери уже почти закрылись, в скоростную коробку шагнул Руй.

— Дело плохо, зря ты волосы распустила.

— Но я...

— Что об этом говорить, ты, думается, уже всё поняла. В общем, я тебе принёс закрытый костюм для плавания.

— Хочешь сказать, что Вит... — я намекала на приставания моего тренера по плаванию.

— Не знаю, слухи быстро распространяются. В общем, я советую тебе быть осторожней и не оголяться перед парнями.

— И что мне делать? Я тогда не пойду на плавание.

— Пойдёшь. Это важно для полётов.

— В каком плане?

— Космос очень сильно напоминает водную стихию. Уроки плавания помогут тебе лучше чувствовать себя в полёте, а также к перегрузкам будешь более подготовлена.

Я забрала у него свёрток, внимательно оглядела его изуродованное лицо. Вся правая половина была в ожоге, а левая в порезах.

— Откуда у тебя столько ранений?

— Это было давно, авиакатастрофа, унёсшая жизни моих родителей.

— Поэтому ты не восстановишь лицо.

— Да, это напоминание о том дне. К тому же, это отпугивает некоторых поклонниц.

Я вспомнила Лию, её не отпугнуло, всё же она, наверное, хороший человек, если смогла полюбить этого молодого человека не за его внешность.

Но Руй грустно вздохнул.

Подъёмник остановился на нужном ярусе, и мой попечитель провёл меня в мужскую раздевалку.

— К сожалению, тут женской не имеется. Переодевайся, а я принесу пока очки и шапочку.

Я стала бегло осматривать помещение со шкафчиками, спрятаться было негде. Хотя... имелись душевые кабинки, куда я и забралась, правда, они были открыты, но хоть какая-то преграда в обзоре, если кто войдёт.

Костюм, что мне дал Руй, был целиком закрытый. Закрывал и браслет на запястьи, оставляя свободными лишь кисти рук и стопы, как и шея. Я застегнула молнию спереди, но она никак не хотела фиксироваться и постоянно расстёгивалась.

Дверь открылась, издав характерный автоматический звук, а я испуганно замерла, прислушиваясь к шагам. Дверь закрылась, было тихо, разве что лампы немного жужжали.

— На, — неожиданно услышала я голос Руя прямо рядом с собой, вздрогнула, повернулась к нему, встретилась взглядом с его тёмными, почти чёрными глазами. — Так не пойдёт!

Он шагнул ко мне и в миг расстегнул мне комбинезон до пупка.

Всё произошло так быстро, что я не успела ни закричать, ни отпрыгнуть, как он уже спустил с рук верхнюю часть костюма и развернул меня лицом к стене.

— Что ты... — начала я дрожащим голосом, но он уже снял верхнюю часть нижнего белья.

— На! — под рукой был просунут кусок белой ткани. — Держи на груди!

Я послушалась, а Руй принялся перебинтовывать мою грудь, передавая мне скрученную в рулон ткань, когда доходил до подмышки, и принимал у другой, лишь сильнее стягивая.

После чего развернул меня рывком, и натянул комбинезон. Не успело пройти и нескольких секунд, как щёлкнул замок.

— Зачем это? — я осматривала свою плоскую грудь.

— А чтобы народ не соблазняла, — сказал Руй, натягивая мне на голову шапочку. Прямо как заботливая мамочка. О воспоминании которой у меня защемило сердце. Как она там? Есть ли пища? Вернулись ли к прежней работе, ведь уже не вкалывают на стройке звездолёта?

— Но... — я хотела спросить, разве их это остановит? Ведь увидев в действии Руя, я поняла, что не успею ничего сделать, если ко мне пристанут военные.

— Никто ничего не сможет сделать. Ты уж извини, но я замкнул на свой браслет. Отомкнуть смогу лишь я.

— Благодарю.

— Иди уж, а то тренер тебя заждался.

Я обернулась к Рую, умоляя его остаться. Но он покачал головой. Вдохнула поглубже и, собрав силу воли в кулак, шагнула из раздевалки.

На этот раз спортивная площадка с бассейном была забита народом. И плавало несколько ребят.

Я подошла к бортику, к которому подплыли сразу несколько ребят. Я окинула их взглядом, стараясь понять, который из них Вит.

— Привет, малышка! — услышала я хриплые нотки знакомого голоса. Подняла взгляд на парня, с приподнятой маской. Точно, тот самый парень, что тогда в столовой прошёл мимо меня.

Он натянул на лицо маску и подплыл к самому бортику.

— Прыгай!

Вспомнила прошлый раз, как ушла под воду и не могла всплыть.

— Я боюсь.

— А ты воздуха сперва набери в лёгкие и почувствуй, как вода выталкивает.

Я сглотнула подступивший ком, сделала очень глубокий вдох и прыгнула. Вода поначалу неприятно обволакивала тело, но за счёт костюма чувствовалось это лишь на лице и стопах. В какое-то мгновение я поняла, что больше не тону и расслабилась. Вода, и правда, выталкивала. И спина моя всплыла. Я подняла голову и, сделав выдох-вдох, вновь расслабилась, делая звёздочку. Вода держит. И вовсе не страшно. Открыла глаза, увидела чьи-то голые ноги, разве что в трусах, и взмахи рук. Держится на плаву?

Перевернулась на спину.

— Уже лучше, молодец! — похвалил Вит.

Я немного тяжко вздохнула.

— Ты чего?

— Да так, не думала, что выйдет.

— А ты не думай, действуй!

Урок прошёл спокойно. Я по-настоящему наслаждалась плаванием. Вспоминались слова Руя про то, что плавание помогает летать. Что-то действительно было у них общего. Во всяком случае, и то и другое мне нравилось.

Уже собравшись вылезать, я окинула взглядом почти пустой спортивный зал, заприметив лишь одного парня, достаточно откачанного, который отжимался на брусьях. Знакомый чуб болтался у него на лысой голове. Значит, всё это время был неподалёку и следил? Ну ладно, я не в обиде.

Даже благодарна. Облегчённо вздохнула.

— Завтра придёшь? — рядом, обжигая кожу возле уха, заговорил Вит. Я едва успела ухватиться за бортик. И что он пристал? Зачем дразнит? У него ведь есть другая?

Но, что было странно, мне хотелось, чтобы он поцеловал. Я собралась выпрыгнуть, а он, схватил двумя руками за талию, скользнув по моим бокам, после чего помог вылезти. А меня обдало жаром, что чуть не соскользнули руки. Интересно, он знает про мои волосы?

— Так что? — спросил он ещё больше охрипшим голосом.

— А, что? — растерялась я, уже оказавшись на берегу.

— Завтра придёшь? — повторил свой вопрос Вит, поднимая маску и глядя на меня своими пронзительными синими глазами.

— Я подумаю.

— Я буду ждать, — сказал он тихо, что я едва услышала, после чего он оттолкнулся от бортика и поплыл на спине, натягивая в процессе маску.

Вспомнила, куда в прошлый раз надо было деть использованные вещи и подошла к шкафчику с обратной стороны, сняла очки. Шапочку снимать пока не стала, но сзади кто-то за меня стянул её. Волосы рассыпались по плечам. Ощутила чьё-то горячее дыхание на коже, когда незнакомец откинул прядь волос, заправляя её за ухо. А в следующий миг меня уже схватили, зажав рот, и уволокли в раздевалку.

Зачем рот зажимать? Ведь он в своём праве, считая меня шлюхой. Хотя и не принято это делать без обоюдного согласия... Но мало ли, может, конкуренции опасается. От этого не легче. И Руя не видно нигде. Сердце от безысходности готово было вырваться из груди. Всё хорошо, я справлюсь. Всё хорошо. Не паниковать. Нужно искать выход!

— Развлечёмся? — послышался чей-то неприятный голос. Меня развернули к себе чьи-то руки. Я в ужасе глядела на довольно симпатичного парня с ухмылкой на лице. Его карие глаза горели странным блеском, а руки уже потянулись к моей застёжке. Вот только она не открывалась.

— На браслет закодировала? Умно. Но не поможет... Слышал, ты у нас дорогая штучка, не каждому даёшь...

Было дико страшно, вдруг не подействует защита?

— Ты ошибся. Я не продажная девка.

— Ага, набиваешь себе цену! Наслышан...

— Ты неправильно понял. Я до сих пор девственница! Это просто несчастный случай на производстве.

— Да? Слабо верится... — не унимался он.

— Ты не слышал, что девушка сказала? — послышался голос Руя за его спиной.

— И ты веришь ей? — с издёвкой спросил он, поворачивая голову к моему защитнику.

— Я был свидетелем этого.

— Прошу прощения, — сразу сник парень и попятился.

— Ещё раз притронешься к ней... Убью... — глаза моего попечителя были чёрными от гнева. Меж тем он продолжил: — Она — МОЯ подопечная! Тебе всё ясно?

— Руй, не горячись, я ведь уже попросил прощения.

— Надеюсь, что других желающих из наших не будет... — с намёком сказал Руй.

— Я позабочусь об этом.

И парень выскочил за дверь. А я, не в силах больше держаться на ногах от пережитого, съехала по шкафчику вниз на пол.

Я подняла взгляд на спасителя, надеясь увидеть в нём сочувствие и поддержку, но Руй окинул меня грустным взглядом, и даже разочарование промелькнуло в нём.

Не хочу видеть такого в его глазах. Как же больно! Я больше не буду совать свой нос куда не следует, даже если будут приглашать другие. Обещаю, не тебе, а себе! Руки дрожали, но молодой человек не проявлял никаких чувств и движений в мою сторону. Я с болью вспомнила, что он женат. Обидно. Странно, но я уже не замечала его шрамов, видела лишь уставшие глаза, плотно сжатые губы. Я и забыла, но ведь он сегодня отбывал наказание. Не знаю, в чём оно заключалось, но я помнила своё состояние после дежурства. Я просто валилась от усталости, при том, что не могла уснуть.

— Переодевайся, — сказал безэмоциональным голосом Руй. Он подошёл, поднёс браслет к моей шее и, когда замок щёлкнул, мой защитник просто ушёл за дверь, оставляя меня в одиночестве.

Было страшновато, вдруг он куда-то отлучился и будут ещё желающие. На этот раз комбинезон меня уж точно не защитит.

Я быстро переодевалась, не став даже душ принимать. Лучше идти домой и там уж помыться. А вдруг военные имеют доступ к любой каюте. Вдруг они смогут меня подкараулить дома?

Отчаяние уже подбиралось всё ближе.

Я переоделась, не став разматывать грудь. Меньше выделяется, это мне на пользу.

Осторожно подошла к дверям, они распахнулись. На входе стоял спиной ко мне Руй. У меня сердце дрогнуло. Неужели он всё это время защищал меня от желающих поразвлечься?

Он идёт против своих. Всё из-за непутёвой меня.

— Я могу вернуться к себе домой?

— Пойдём, — спокойно сказал он и пошёл в сторону подъёмников. Я старалась не отставать.

Но вместо того, чтобы нажать на нижний ярус, где я обитала с другими учащимися, он нажал на кнопку с одним из верхних ярусов, где в прошлый раз меня принимал капитан.

Его не оказалось на месте и Руй вызвал его через браслет. Он подошёл не сразу, а спустя два часа, которые мы молча сидели и ждали. Мой защитник разговаривать со мной наотрез отказался. И я, от нечего делать, повторяла учебный материал, который записала себе в браслет. Потом скачала несколько книжек из сопутствующей литературы и сидела читала.

Когда же капитан явился пред наши глаза, Руй жестом головы позвал того в кабинет, оставив меня сидеть за дверью.

Оставаться одной было страшно, поэтому чтобы не навлекать опасными мыслями неприятности, я углубилась в чтение, и не заметила, как мне кто-то загородил свет. Сердце ушло в пятки.

Глава 9

Поднимать глаза на подошедшего было боязно после пережитого.

— Пойдём, — услышала я напрочь уставший голос моего опекуна.

Я облегчённо вздохнула, выключила режим чтения книги на браслете и встала, готовая следовать за ним. Куда теперь? Домой?

Спрашивать ничего я не стала, видя измученный вид Руя. Ему однозначно было не хорошо, он достал платочек и вытер выступившую на лысине влагу. Перенервничал у капитана или заболел? Хотелось его как-то поддержать. Да хоть бы просто обнять, но вспомнив, что у него есть Лия, остановила порыв. В детстве меня мама всегда обнимала, как и папа, и друг друга они тоже. Это как-то делает твою жизнь лучше, кажется, что тебя любят и ты не чувствуешь уже себя одиноким. А когда я подросла, мама сказала, что объятия делают твою жизнь счастливее. И человеку, для более-менее сносного существования, нужно не меньше четырёх объятий в день, а для полного счастья — все восемь.

Но я не видела, чтобы народ на звездолёте обнимался. Скорее каждый как-то сам по себе, пусть и уже появились какие-то друзья. Но парни обычно не позволяют себе лишнее, вот Олия любит обниматься, как и я. А остальные — не замечала.

А, была — не была!

И я обняла Руя, пока мы ехали в подъёмнике. Уткнулась ему в грудь, ощутив твёрдые грудные мышцы и слыша его тяжёлое дыхание. А как остановились, я отскочила от него. Всё же он выглядит совсем плохо. И как-то, мне показалось, даже не заметил моих объятий.

Приехали мы в пустой исследовательский отдел. Разве что Ния вышла на встречу.

Увидев нездоровый вид военного, она подхватила его под руку и повела на кушетку.

— Со мной порядок, — отмахнулся Руй, — ты лучше Стрией займись.

Я не поняла, о чём он, но Ния сделала ему укол, после чего он стал засыпать прямо на месте и спустя минуту уже голова повисла у него на груди. Я помогла ей уложить его не реагирующее на движение расслабленное тело, после чего Ния принялась за меня.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась я, не понимая, что она собирается делать и зачем. Волосы ведь Руй уже подравнял, она, правда, всё хотела до них добраться, а я отмахивалась. А тут мы каким-то странным способом очутились в её власти.

— Молчи. Потом увидишь.

Она довольно долго занималась моими волосами. Мыла их, втирала что-то, потом сушила. Закрутив волосы в ракушку, велела идти домой.

— Рия, надеюсь на этот раз ты никуда не вляпаешься, — бросила она мне напоследок.

— В смысле?

— Твой попечитель спит. И спасти тебя из передряги будет просто некому. Хочешь, проведу тебя домой?

Я заверила её, что всё в порядке, и нянька мне не нужна, после чего простилась, поблагодарив, не зная, за что, и убежала домой.

На моём ярусе я уже почти дошла до дома, увидела Колю и Олию и помахала им.

— О, какие люди! — услышала позади противный, до боли знакомый голос.

Я постаралась не обратить внимания. Мол, и вовсе не ко мне обращаются. Но Лия не могла пройти мимо не зацепив меня.

— Я к тебе, выскочка, обращаюсь.

— Отличница не помнит моё имя? — поддела её я.

— А разве у шлюх есть имена?

— Что? — я развернулась и бросилась на неё, но внезапно остановилась, считая ниже своего достоинства марать руки о элитную выскочку. — Гадина, ты всё не уймёшься, да?

— Всё же проснулась твоя природная суть и кто-то узнал, как ты сюда попала?

— Так же, как и все!

Я с вызовом глядела на неё. Ну, что ещё ты можешь сказать? В моих глазах отразилось презрение, и я не удержалась:

— Я во всяком случае не вешаюсь на мужиков!

— О да, они за тобою сами увиваются, сколько уже в очереди?

— Стерва!

— Шлюха!

— За шлюху ответишь! — спокойным голосом сказала я, но прощать я не собиралась.

— Тогда распусти волосы, покажи, что ты не шлюха!

И что мне делать? Если распущу, признаю, что они у меня короткие. И Лия осквернит навсегда моё имя. Но если я этого не сделаю, сомнение она ведь посеяла в сердцах людей — ребят моего уровня. Я не могу ей уступить на своём ярусе.

— У меня волосы такие, какие я хочу, чтобы у меня были!

Я люблю их и даже короткие люблю, хотя и хочу длинные.

И будь что будет! Я принимаю себя такой, какая есть!

Шпильки остались в моих руках, волосы рассыпались по плечам, а Лия неверяще уставилась на меня. Я не сразу сообразила, что к чему.

— Проси прощения, Лия! — пусть кто попробует назвать меня шлюхой! Видно, решимость отразилась в моих глазах, потому что своим ушам я едва поверила.

— Прости, — сдавленно сказала она, делая шаг назад, что чуть не упала. Теперь уже я растерялась, неужели такое возможно? Чтобы Лия попросила прощения? Но почему?

И только тут я поняла, что волосы мои отросли до прежней длины, чуть вьющимися прядями спускаясь почти до колен. Но как такое может быть? И почему я не ощутила тяжесть? Конечно, мои волосы никогда не были густыми и тяжёлыми, а коса толстой, из-за чего были сомнения, ведь толстая длинная коса была признаком здоровья и красоты. Но я всегда утешала себя тем, что зато мне не тяжело их носить, а вот длиной такой не каждый мог похвастать. Конечно, некоторые делали дорогие маски для волос, чтобы те росли лучше, например, Лия, но и у неё волосы были короче моих.

Но сейчас я была рада, что мои любимые волосы вернулись. Значит, вот зачем Руй ходил к капитану и Ния сотворила чудо! Да как вовремя! Я была благодарна обоим, надо будет обязательно связаться с обоими и хотя бы на словах выразить свою признательность. Улыбка заиграла на моих губах. Неужели я выйду победителем из этой схватки?

— Прочь! И чтобы я тебя больше не видела на этом ярусе! — выкрикнула я вслед убегающей с подружками Лилии, которую я, думается, опозорила в их глазах.

— Да больно надо! — огрызнулась она, оставляя последнее слово за собой.

Она уже вызвала подъёмник, лихорадочно нажимая на кнопку. Неужели думает, что так он приедет быстрее? Нервничает? Не может вынести моего триумфа?

И тут проснулся громкоговоритель.

— Уважаемые девушки и мужчины. Прошу, не вступайте в конфликты, и у нас на корабле не бордель! Половые отношения допускаются только между супругами. Ещё одно недвусмысленное предложение в сторону одной из девушек, и всё мужское население пройдёт годовую блокировку желания. Вам ясно? Повторять я не намерен! И помните: незнание законов не освобождает от ответственности!

После этого голос в громкоговорителе стих.

Подъёмник, наконец, приехал, и Лия сбежала. Я ничего не говорила, гордо отвернулась, собирая волосы в хвост.

Ребята с улыбкой глядели на меня, выражая одобрение и поддержку, вызывая у меня ответную реакцию.

И я, ощутив себя уставшей, словно из меня все соки выпили, но счастливой, побрела в свою каюту. Олия и Коля пошли со мной, после чего устроили мне допрос с пристрастием. Мне пришлось пересказать подруге ещё раз то, что утром поведала своей группе, а потом без утайки поведать, что было дальше. Разве что упустила свои чувства, ну и про Вита не вдавалась в подробности, как и умолчала о переодевании с Руем. Друзья охали, ахали и вздыхали. А Коля то и дело сжимал кулаки. Мне кажется, или он испытывает ко мне какие-то чувства, помимо дружеских? Но при этом я замечала, какие взгляды он бросал на Олию. Не могу понять, что именно между ними, а что между мною и им. Я же не воспринимала кем-то большим, чем друг и одногруппник.

— Всё, а теперь я на боковую. Вы извините меня, но я жутко устала за сегодня.

— Да-да, конечно, — подруга обняла меня и утащила Колю.

А я заперлась на свой браслет, надеюсь, что предупреждение капитана слышали все. Пошла в душ, после чего завалилась спать, нацепив утяжелители. Я их не снимала даже в бассейне, потому как их можно было мочить. Обняла свою многострадальную косу и, улыбаясь, сразу отключилась.

Разбудил меня будильник на браслете.

Вспомнился Руй, а потом Лия. Интересно, а они вместе живут? Если да, знает ли она, где муж провёл ночь? С одной стороны, не хотела бы я сама метаться в переживаниях и незнании, что с мужем, а с другой — после того, как она вчера со мной поступила, так ей и надо! Бедный парень, вот это не повезло ему! И как его угораздило? Уж не папочка ли Лилии постарался? Потому как я не заметила особую любовь, что Руй испытывает к Лии. У нас союзы по расчёту редко бывали, но всякое случалось. Скорее наоборот, среди элитных выйти замуж по любви — было редкостью. Хотя, чего не сделаешь для любимой дочери...

В любом случае, это точно не моё дело.

Волосы я не стала собирать в ракушку, а заплела косу. Она приятно болталась по спине. Бельё я всё поменяла, старое засунула в контейнер для стирки на стене. Как я поняла, обрабатывается бельё специальным паром, который отталкивает всю грязь и пот, сохраняя ткань в первоначальном состоянии.

Сегодня у нас полёты, как же здорово! Я уже соскучилась по необъятному космосу!

На выходе я повстречала Олию и Колю, а также Пана, и мы вместе отправились в столовую.

В столовой было тише, нежели обычно. Народ больше шушукался, нежели разговаривал вслух. А потом появилась Лия, она подошла к ребятам военным, но те лишь покачали головой. Неужели с Руем действительно беда, его ведь нигде не видно. Нии тоже не было видно, как и вообще ребят в голубой форме. После столовой, я зашла в лекарский отсек, чтобы проведать своего попечителя. Но там было темно и пусто.

Что вообще происходит? Где все?

Я прошла в лабораторию своей подруги, где вчера оставила Руя, но того не было.

— Что ты здесь делаешь? — раздался сзади голос подруги, включился свет.

— Пришла проведать Руя, его не было в столовой.

— Его перевели в другую палату.

— Что с ним?

— Не знаю. Мы пытаемся выяснить.

— Я могу его увидеть?

Ния грустно вздохнула и позвала меня за собой движением головы. Руй был заперт в какой-то комнатке, и крушил всё, что попадалось под руки.

— Он не даётся в руки. Его попыталась усыпить, но ничего не вышло, а от этого он лишь сильнее разъярился. Такого ещё не было.

— Я могу с ним поговорить?

— Через стекло.

— Пустите меня внутрь.

— Это опасно.

— Вам ведь нужны пробы крови. Я могу взять.

Уговоры об обратном не принесли успеха. Но я настаивала, не знаю, мне хотелось его поддержать, во что бы то ни стало. Страшно не было, лишь неудержимая решимость.

Ния запросила разрешение у капитана. Спустя минуту тот подписал нужные документы, и меня пошли снаряжать. Выдали мне ящичек с колбочками и устройством забора крови. Хорошо, что специальные навыки не нужны. Пистолет просто сам прицеливался в нужном месте и попадал даже в движущуюся цель. Оставалось лишь менять колбочки по мере их наполнения. Правда, лекарям и учёным это не помогло.

Мне выдали специальный защитный костюм, пришлось надеть.

Когда я вошла в помещение с Руем, он сидел на полу. Руки были в крови, плечи опущены. Услышав звук открывшейся двери, он тут же подскочил, и через мгновение уже был около меня, дверь едва успела закрыться за моей спиной, а то я б упала, не ощутив преграды за спиной и инстинктивно делая шаг назад.

В его глазах плескалось безумие. Шрамы, казалось, выступили с новой силой, обезображивая лицо ещё больше. Глаза были чёрными и такими... нет, не страшными, а отчаянными, скорее. Он прижал меня к стене, выбив из рук ящичек, и фиксируя мои запястья. Неужели думает, что я могу что-то сделать.

— Руй! — позвала я в полголоса. Мне страшно не было, как и больно. — Что с тобой?

Он отпрыгнул от меня, словно от прокажённой. Отвернулся, садясь на пол и принимаясь за прерванное занятие.

— Ты что делаешь? — я пошла к нему, на ходу снимая с себя шлем-маску. Не могу так разговаривать. Это кажется не настоящим и словно я отгораживаюсь от него.

— Уйди! — послышался сорванный голос Руя, словно и не его.

Но я встала на колени рядом с ним и поставила рядом ящичек. Достала оттуда обрабатывающую рану жидкость. Сняла свои перчатки, а потом и вовсе весь защитный костюм, потому как в нём было жутко неудобно. Взяла его руку, он, что странно, не убрал свою. И принялась обрабатывать раны. Они тут же затягивались по мере того, как пенились под действием лекарства, а когда пена проходила, следов повреждений на коже не оставалось. При каждом проведении по его руке, он вздрагивал, словно ему было больно. Лекарство уничтожало не только вредных микробов, грязь в ранах, но и любые инородные тела, такие как возможные осколки.

Когда ранений больше не осталось, я принялась собирать кусочки стекла, которые он перебирал до этого, специальным совочком сметая, чтобы не пораниться.

Но всё ж укололась.

Он тут же дёрнулся и поднял мою ладонь. А потом повторил мои действия с обработкой. Соображает. Я бы не сказала, что на взводе. Спокоен. Быстр. Тогда что за приступ гнева только что был?

Его недавнее поведение не вязалось с текущим состоянием.

Я осторожно закатала рукав его комбинезона. Он вздрогнул, но позволил. На руке у него была татуировка, которая покрывала почти всю поверхность руки, выше локтя и до запястья. Разобрать, что там нарисовано я не смогла, но когда присмотрелась, оказалось, что это вовсе не рисунок, а письмена какие-то.

— Всё хорошо. Я только возьму кровь на анализы, — говорила я как можно мягче, чтобы успокоить его. — Ты почувствуешь небольшой укол, похожий на укус комара.

Так нам всегда говорили при подобных процедурах в школе, хотя кто такие комары, мы знали лишь из уроков живой природы.

— Кто такой комар? — спросил он тихо, пока я брала кровь.

— Это такое маленькое существо, с тонким носиком-иголочкой, через которую оно пьёт кровь.

Он прикоснулся к моим волосам, которые упали мне на грудь. Пощупал косу, провёл по ней пальчиками.

— Не такие, как у неё, — тихо сказал он. Это он о своей жене?

— Что с тобой случилось?

Внезапно лицо исказила гримаса боли, и он схватился за голову.

— Что с тобой?

— Уходи! — это был приказ, полный отчаяния.

Я встала, подняла ящичек, собрала части своей защиты и вышла из помещения. Отдала всё Нии.

— На, проведите нужные тесты. И вот эту вещь восстанови, если это возможно, — я протянула подруге мешочек с осколками.

Я развернулась в сторону удерживающего Руя помещения.

— Куда ты?

— Выключи свет в помещении. И вообще отключи все камеры и включи звукоизоляцию. И замкните нас на мой браслет.

— Что ты задумала?

— Выполнишь? — я умоляюще на неё поглядела.

Она кивнула, нажала какие-то кнопки на пульте управления камерой и там всё погасло. А я, набрав побольше воздуха для смелости, шагнула внутрь. Дверь за моей спиной закрылась.

Внезапно передо мной возникло что-то. Точнее кто-то. Я ощущала его тяжёлое дыхание. Казалось, он видел меня даже в темноте, разглядывал, а у меня от этого взгляда кожа дыбом поднималась. Вот сейчас было по-настоящему страшно. Что он со мной может сделать?

Меня потянули несильно за волосы, а потом поняла, что расплетают мою косу.

Постаралась унять беспокойное дыхание. Дышать глубже, спокойнее. Ровнее. Успокоиться!

Глава 10

В темноте ощущения обострились, как и чувство страха.

— Ты боишься, хотя пытаешься выглядеть смелой, — Руй распускал мои волосы, перебирая пряди. Зачем? Дыхание его стало успокаиваться, только у меня сердце готово было выпрыгнуть.

Я подняла взгляд туда, где по моим предположениям у него должны быть глаза.

— Зачем ты пришла? Я не контролирую себя, — шептал он.

— И что ты мне сделаешь? — с вызовом я глядела на него.

— Не знаю. Уходи.

— Кое-кто должен меня до занятий проводить, — зачем я его дразню?

— Думаю, что ты уж не вляпаешься. Ты ведь пообещала себе.

— Но откуда ты знаешь?

— Я видел вчера твой взгляд.

— Нет, обязательно вляпаюсь. Это уж не от меня зависит. Видно, судьба у меня такая — находить приключения на голову.

На что получила грустный вздох.

— Нас не видят? — спросил он через какое-то время, уже полностью распустив мои волосы и просовывая пальцы меж них.

— Нет.

— А слышат?

— Нет.

И я ощутила его влажные губы на своих, двигающиеся неистово, словно это был наш последний поцелуй.

Кнопки на комбинезоне с треском расщёлкнулись.

О, боги, что ж ты делаешь? А дальше я не успела и моргнуть, как комбинезон был спущен до половины, как и лямки моей короткой эластичной майки, да и она сама теперь болталась где-то в районе стана. Его руки, немного шершавые, скользили по моим плечам, по уже обнажённой груди, заставляя выгибаться ему навстречу. Он приподнял меня, сажая себе на пояс, заставляя обхватить его ногами.

— Руй... — что ж ты творишь, хотела сказать я, но не нашла себе сил это сделать. Ощущения были настолько необычными и захватывающими, что я просто ни о чём не могла думать, слова не срывались с языка.

Его губы переместились на моё ушко, а затем и шею, прокладывая языком влажную дорожку. Что со мной происходит? Почему мне это нравится?

Я обняла его за шею, отдаваясь ощущениям. Надо остановиться, пока не поздно. Но как же найти в себе силы, чтобы сделать это?

— Руй... — слабая попытка.

— Уходи, — он отстранился, тяжело дыша. — Ты должна понимать, что я себя не контролирую. Да, я хочу тебя. Но ты ведь понимаешь, что мы не можем.

— Руй... — да, я знаю, что не можем, но тело говорит о другом.

— Уходи, пока не поздно. И держись от меня подальше.

Он помог надеть мне майку, а после верх комбинезона. Нежно провёл по моим волосам, щеке.

— Как бы я хотел, чтобы мы познакомились с тобой раньше. А теперь иди. У нас нет будущего, — он сказал это таким разочарованным тоном, словно прощаясь со мной навсегда.

Тут мне пришло сообщение на браслет.

"Кровь проверили. Нашли один наркотик," — писала Ния.

"И что?"

"Специфический, жизни не угрожает."

"Выпустите его."

"Опасно. У него гормоны зашкаливают."

Я повернулась уже к двери, собираясь уходить. Но отчего-то почувствовала одиночество. Оно давило со всех сторон, но не своё. Нет, я не могу его вот так оставить.

— Потанцуй со мной, — отчего-то сказала я. — И я пойду на занятия.

— Я не умею танцевать.

— Тогда я тебя научу, — я вспомнила, как Вит учил меня. С одной стороны было страшно. Что если он сорвётся? И не уверена, что я смогу его остановить, да и захочу ли? Отчего его прикосновения вызывают в моём теле дрожь? Отвлечься, нужно отвлечься, пока не поздно.

Я стала напевать ритм, и руководить его движениями, но он прекрасно чувствовал меня, позволяя вести. Мы станцевали один танец, после которого я нехотя выскользнула из его объятий. Он не сопротивлялся, хотя мне хотелось, чтобы меня остановили, прижали к себе. Да что со мной такое? Не у одного Руя гормоны шалят! Но за время танца я успокоилась. А все остальные не подобающие мысли стала гнать от себя. Он сам переплёл мне волосы, мне казалось, словно купался в их силе.

— Мне пора. Я приду, после занятий, — я вплела на конце косы ленту.

— Не надо, не дразни меня.

— Я приду.

— Уходи.

Я открыла своим браслетом дверь. Но он в последнее мгновение притянул меня к себе и обнял, а я хотела его тоже обнять, но прижимаясь спиной к нему, скованная по рукам, я не могла этого сделать. А ему сейчас очень необходима поддержка. И он толкнул меня вперёд, из помещения. Не сильно, но я оказалась за пределами комнаты и автоматические двери стали закрываться.

— Мне сказать Лилии, где ты? Она с утра была обеспокоена.

Послышался треск и грохот — что-то разнесли прямо в комнате.

— Ладно-ладно, не буду ничего говорить. Будь паинькой.

И я убежала. Какие ж отношения связывают этих двоих? Если он и правда на ней женат, похоже, он не очень рад такой супруге. Но тут уж ничего не поделаешь... Повторный союз бывает лишь у вдовцов. Он прав, мне стоит держаться от него подальше.

Занятия проходили довольно интересно, я была увлечена. А ещё у нас появился новый урок. Боевые навыки. И вёл их новый преподаватель. Боги, к такому повороту я была не готова. Это был тот самый,что пытался меня изнасиловать. Неужели он и есть Грач? Но если не брать мою предвзятость, он был отличным учителем. Неужели все военные такие? И Вит, и Руй и теперь этот... Он, мне кажется, вообще не заметил меня.

— Меня звать Юн, — представился он. — Я гляжу, вы все какие-то хилые. Никуда не годится! Потому что помимо космоса, вы врага можете встретить и на земле. Поэтому, тренироваться и тренироваться. Мои занятия будут каждый день по два часа. Сразу после физподготовки.

А дальше начались тренировки. Бой назывался "Без правил", подручными средствами, которые были раскиданы по залу. И помимо того, что нужно было отрабатывать падения, нужно было не упасть на какую-то палку. Уже в первые полчаса я не обращала внимания на Юна, слыша лишь его голос и едва поспевая реагировать на выпады моего напарника. Замечать приём я замечала, но тело реагировало слишком медленно, били нас палками с чуть обмотанными тканью краями, но всё равно было больно.

Тренер за два часа так нас укатал, что из зала мы выползали, а я вообще просто разлеглась на полу, не в силах сдвинуться с места.

— Чего разлеглась? На ужин не идёшь? — заорал на меня тренер.

— Не хочу ничего, вы идите, — махнула я ребятам рукой.

— Пошла! Чтоб восстановить потраченную энергию, нужно подкрепиться! — грубо сказал тренер.

Но я не реагировала. Тупо смотрела в потолок, не в силах собрать своё тело в кучку.

Меня вскинули на плечо и потащили, а мне было всё равно.

Очнулась я в душе, под холодной водой. Меня поливали острыми струями, которые не просто ранили сквозь одежду, но и сносили меня. Я гневно повернулась на своего мучителя.

— Очнулась? И как ты собираешься быть пилотом, если уже после первой тренировки встать не можешь? Хочешь, чтобы тебя убили в первом же бою? — на меня смотрели с насмешкой его карие глаза.

— Чего докопался? — огрызнулась я. — И вообще, вали отсюда, извращенец!

На мгновение в его глазах отразился гнев, а потом пришло узнавание. О, как он покраснел, извинился, смутился, обозрев мой мокрый вид, развернулся и быстро удалился из женской раздевалки.

Но я уже очнулась, поэтому сменила холодную воду на тёплую, сняла с себя мокрую спортивную одежду и несколько раз приняла контрастный душ. Полностью придя в себя, я переоделась в зелёный комбинезон и спустилась в столовую.

Всё, казалось, вернулось в привычное русло. Ребята уже что-то обсуждали, спорили и даже шутили.

Разве что Лия вносила некий хаос, перемещаясь по залу. Я перестала обращать на неё внимание, и целиком сосредоточилась на своей еде.

— Извините, вы не видели моего мужа? — раздался встревоженный голос Лилии. Значит, всё же муж. Грустно. Держаться от него подальше.

— А кто твой муж? — я подняла взгляд от тарелки. — Неужели кто-то захочет на такой стерве жениться?

Она блеснула глазами, хотела, видно, что-то сказать, но промолчала.

— Это тот парень, что допрашивал тебя в день отправления звездолёта. С чубом, — сказала она спокойно, вот только чего этот тон ей стоил?

— О как, — хотелось ещё поддеть её, едва сдержалась.

Ния посмотрела на меня, хотела сказать, но я написала сообщение мысленно на её браслет, чтобы молчала.

— Наверное, где-то прячется от тебя. А может вызвался на задание какое, чтоб поменьше тебя видеть!

Она побледнела. Задела за живое? Жаль, только не тебя, а Руя.

— Не видела, так и скажи, — ответила Лия и обратила свой вздор на остальных ребят, сидящих за нашим столом. Они мотали головой. И вот Лия повернулась к Нии.

— А ты видела?

— С ним всё в порядке. Но где он, я не знаю. Какое-то секретное дело ему капитан поручил.

Из уст моей соперницы вырвался вздох облегчения, а руки у неё дрожали. Вот теперь мне и правда, стало жаль её. Любит, зараза! Вот только не похоже, что он испытывает хоть какие-то тёплые чувства к ней.

Но я обещала Рую, что не скажу, где он. И сдержу обещание.

Лия, даже не поужинав, выбежала из столовой, и, как мне кажется, отправилась к капитану.

Я же написала Ние на браслет, спрашивая, почему она солгала?

"Из-за меня?"

"Ну, не только. Я сказала правду, не выдавая того, что ты не хотела говорить."

"Где он?"

"Тебе не стоит с ним видеться."

"Это мне решать."

"Рия! Я видела, какими он глазами смотрит на тебя. Не играй с огнём! Он женат!"

"Это мне решать. Я обещала ему, что зайду вечером."

"Я не знаю, где он. Так что помочь ничем не могу. Вряд ли кто знает, а капитан тебе не помощник."

Значит, вот как все со мной! Ну ладно!

И я написала на браслет Рую.

"Где ты?"

И тишина.

"Не скажешь, вляпаюсь во что-то."

И всё равно тишина.

вновь ничего. Что ж там случилось, что капитан дал ему особое задание? Неужели из-за того наркотика? Но кто мог его дать Рую?

Прошло довольно много времени, с того дня мы и не виделись с моим защитником. Поначалу я искала его, но поняла, что это бесполезно. Словно его не было вовсе на звездолёте. Я понимаю, что он огромен. И возможностей пересечься не так много, тем паче, если не хотеть встречи, но всё же... Было даже как-то обидно. Хотя, Руй мне ничего не обещал, и наоборот, как я понимала, пытался избежать нашей встречи. Но он не появлялся вместе со всеми, а это было уже странно. Неужели его изолировали и до сих пор действует наркотик? Иногда я думала об этом, но это не приносило облегчения, я накручивала себя, и потом ходила грустная, а друзья пытались меня развеселить. Поэтому я просто запретила себе думать о нём. У него есть жена, и между нами просто ничего не может быть. А быть его любовницей я не собиралась, ведь тогда меня сразу бы причислили в разряд распутных, а мне этого не хотелось. Да и мужчину могли арестовать за измену жене.

Тем временем, меня нагружали по полной программе. Юн взялся за меня всерьёз. Никаких отношений, кроме чисто учитель-ученик не было, но я частенько вообще встать не могла после его тренировок, которые были каждый день, даже в выходные. Не у всех, а только у меня. Он больше не оттаскивал меня в душ, а садился рядом, и мы болтали. Ни о чём. Просил не раз прощение за тот поступок. Оказалось, Лия расписала в тот день меня "во всей красе" и не только ему, а вообще большей части мужского населения. Ну а дальше он случайно меня заметил на занятиях, а потом и вечером в бассейне. Вот и не сдержался. Я ему простила, выставив условие, что такое больше не повторится.

А после того, как могла собрать себя в кучку, отправлялась на плавание. Поэтому мысли о чём-то, кроме плавания и Вита у меня вообще не было, хотя и на воде, я больше пластом лежала и отдыхала. Вит вначале даже сердился, а потом отстал. Разве что иногда подплывал да мы просто болтали. Так, о том, о сём.

И отдыхать немного у меня получалось лишь в полёте. Да и то, обычном таком, тренировочном, со всеми. Нарушение приказов тренера каралось дополнительными нагрузками с Юном, поэтому я просто плыла по течению, уже не чувствуя даже, как захватывает дух, когда Ласточка трогает с места. С оценками у меня был полный порядок, в личной жизни тоже. Коля пригласил на свидание, но я отказалась, сославшись на то, что он замечательный друг, но не больше. Вит тоже пытался подбить то на спор, то ещё на что, стараясь растормошить меня, приглашал встретиться после занятий. И я даже ходила с ним на свидания. Но поцелуи ничего во мне не трогали, не так, как в тот день на танцах, когда Вит недвусмысленно приставал ко мне. Просто все встречались, и я встречалась, потому как не хотелось быть одной. Одиночество меня сильно тяготило. У Вита с той девчонкой не срослось, как я поняла, не знаю, почему, он не рассказывал. Но я всё время ему припоминала, что похожа на его предыдущую, и он со мной только из-за этого. Но он заверял меня в обратном. Что и встречаться начал со мной далеко не сразу, и полюбил постепенно на тренировках, а так никакого сходства вовсе не было, ведь глаза у меня другого цвета, а волосы были спрятаны. А когда речь заходила о танце, он делал круглые глаза и всё отрицал. Да, танцевал, со своей девушкой, но не больше. И никаких поцелуев на том вечере вовсе не было. Я ему не верила, но он так искренне убеждал в обратном, что я сделала вид, что принимаю его вариант развития событий. Возможно, всё отрицал из-за приказа капитана сделать особый укольчик.

Прошёл год, с тех пор как мы вылетели с земли. И однажды, нам объявили, что сегодняшний полёт больше не будет тренировочным, ведь мы уже сдали экзамены за первый курс и были допущены к настоящим полётам. Следующие три месяца у нас будет полноценная работа, связанная с пилотированием, а вот остальные занятия, кроме тренировок боя и физподготовки были на эти три месяца отменены.

Вылетев впервые сама, без тренера, я ощутила необыкновенную радость, которую не испытывала многие месяцы, эйфория разлилась по телу, и я не сдержалась и сделала мёртвую петлю. До этого это был лишь теоретический материал. Никто не показывал, как это делать, но отчего-то вдруг захотелось сделать вираж. Дух просто захватывало! Как же здорово! И пусть наверняка много ошибок было, но никто ведь теперь не мешает оттачивать мастерство!

Моё первое задание было облететь звездолёт и проверить обшивку корабля, составляя карту. Скорость была не важна, но вот точность следования нужно соблюдать. Если честно, такие спиралевидные закручивания утомляли, но получив свободу, я всё равно наслаждалась.

Глава 11

Странно, но неожиданно для себя обнаружила, что пропали боевые ласточки со звездолёта. Не наши, учебные, а те, что побольше. Раньше они стояли или отсутствовали, но с окончанием первого курса, я заметила лишь пустующее место. Причём я приходила в любое мгновение и пыталась застать хоть кого-то, тренируясь в свободное от заданий время, а потом, запрашивая вылет у дежурного, спросила про них.

— Нет никого, потому вас и отправили работать.

— Но получается, звездолёт без защиты совсем?

— А вы на что? Вас готовили в усиленном режиме.

— Но где они? Я надеюсь, в порядке?

— Не знаю. Не в мою смену покинули нас.

— Они хоть живы?

— Периодически передают свои координаты, большего сказать не могу.

Я задумалась над их заданием, а потом поняла, что либо где-то есть жизнь, либо просто на разведку полетели. Куда и зачем ещё в космосе бороздить просторы? То-то и оно.

Тренировки с Юном прекратились. И это ещё больше уверило меня в том, что он и есть Грач. Мы, правда, об этом никогда не говорили. Без него было грустно. Он был серьёзным парнем, и мы частенько поднимали серьёзные темы, а вот с Витом больше отшучивались. Оказывается, я и к Юну привязалась. Не уверена, что я полюбила его как парня, но скорее как старшего брата.

Начались учения, нас стали готовить к тому, что в любое время суток могла понадобиться наша помощь. Быстро собраться, явиться в ангар, причём используя и подъёмники и лестницу. А порою устраивали аварию в подъёмнике и приходилось мгновенно ориентироваться, выбираться из металлической коробки и, прокладывая короткий маршрут, добираться до своей боевой пташки.

А потом меня подняли по боевой тревоге. Я стремглав облачилась в чёрный комбинезон и отправилась по лестнице в ангар, на ходу расчёсывая волосы. Почему чёрный? Да потому что все, кто сейчас работал, надевали ту одежду, к какой веси* принадлежали. А я относилась именно к военным. Зелёной формы вовсе уже не мелькало.

Добравшись до Ласточки, меня окрикнул дежурный.

— Вылетаешь на Колибри, берёшь с собой пассажиров, — пока он давал мне инструкции, закачивал в мой браслет данные на боевую машину и давал к ней доступ. До этого я не видела таких конструкций у нас на звездолёте. Прямо посреди ангара стояла здоровенная боевая стрекоза*. Но я ведь не умею ею управлять.

Но дежурный отмахнулся. Мол, разберёшься. Внешне она походила на пташку, разве что винты под крыльями были и поворачивались в нужную сторону, позволяя неподвижно зависать над определённым местом, да брюхо у неё было большим, умещающим несколько человек.

Управление было, и правда, схожим на Ласточку, вот только своим телом уже не было невозможности поворачивать такую махину, приходилось больше полагаться на бортовой вычислитель, соединённый посредством браслета с моей мозговой деятельностью. Внутрь стрекозы влезали люди в защитных комбинезонах, судя по фигуре — мужчины-военные, большего я сказать не могла.

— Взлёт разрешён! — дал добро дежурный.

Я влезла в машину и запустила двигатель, да пока не тронулась с места, взмолилась богам. Всё же помощь мне не помешает. Ведь теперь я отвечала не только за себя, но и за людей, находящихся в брюхе Колибри. Страшно, до дрожи в коленках, но не время поддаваться панике! Ответственность прежде всего. Я загрузила координаты в вычислитель стрекозы и дала команду взлёта.

Всё бы ничего, но я не привыкла к таким габаритам! Несколько раз я едва успевала увернуться, чтобы не врезаться в туннель, при этом тело стрекозы ощущала как своё собственное — так влияло слияние с сознанием машины. В Ласточке такого не было, может потому, что она была учебная?

Под тем местом, где мне следовало зависнуть, зияла дыра, обшивка была повреждена, и люди, облачённые в защитные костюмы, спускались из брюха стрекозы прямо внутрь звездолёта через отверстие.

Кипела работа спасателей, они расчищали повреждения, то и дело прикрепляя мне какие-то детали, которые нужно было приподнять или переставить. В общем, скучать было просто некогда. Сложнее всего было то, что присутствовала частичная гравитация внутри звездолёта, а снаружи действовало притяжение, а поскольку корабль двигался, то и тянул меня за собою.

Сигнал тревоги раздался неожиданно, напугав меня. И я едва успела увернуться от летящего в меня астероида, прикреплённая тросами к повреждённому отсеку. Ну вот, попала!

А дальше я пользовалась лазерным оружием, стараясь не только не подпустить каменюки к стрекозе, но и защищать звездолёт от новых повреждений. Когда я поняла, что не справляюсь с несколькими задачами, вызвала подмогу. Казалось, время вообще замерло, а люди внизу очень медленно двигаются, пока боевые малые плашки, наконец, появились в поле зрения.

Когда дырень уже была почти заделана, пришлось приподнять народ над обшивкой звездолёта. И тут вновь все трудились как пчёлы, а мне приходилось удерживать всех и позволяя им перемещаться с одного места на другое, то и дело ослабляя или закрепляя тросы.

Спустя два часа от прилёта подмоги работы завершились. Я отнесла всех в ангар, сама не в силах даже вылезти из стрекозы. Мозг просто отказывался соображать, всё ж нагрузка была нова и непривычна. Тело отказывалось подчиняться.

— Ты идёшь? — услышала знакомые хриплые нотки.

Вит? Но что он здесь забыл?

А я не в силах была даже ответить, всё ещё подключённая к бортовому вычислителю, воспринимая окружающую действительность со стороны стрекозы. Он снял с себя защитный комбинезон, после чего приставил лестницу и вытащил меня, дав команду отсоединить браслет от стрекозы. В ангаре уже было пусто. Все отправились по домам, ведь была глубокая ночь, Вит тоже отнёс меня ко мне в каюту.

Я открыла помещение браслетом, и он внёс меня внутрь. Раздел до нижнего белья, укладывая в постель. Его забота была приятна.

— Я пойду, тоже не мешает поспать.

Глаза слипались сами собой от усталости. И я уснула прежде, чем услышала, как он ушёл.

Когда же проснулась, тело сильно затекло, руку я вовсе не чувствовала. Попыталась подвигать ею, но ничего не вышло. Ну вот! Затёкшую конечность внезапно пронзили тысячи иголочек, пришлось распахнуть глаза. Вит был рядом и массировал мою руку. Он был в одних трусах, я никогда не видела его в таком виде вне бассейна. Рельефную грудь покрывали тёмные волоски. Странно, но я ощутила, как в низу живота разливается жар. Сглотнула. Но что он здесь делает?

— Доброе утро, солнышко! — он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, от которой сердце защемило.

— Доброе! — поздоровалась с ним и вопросительно-возмущённо добавила: — Вит, что ты здесь делаешь?!

— Ты вчера вцепилась в мою руку, когда я уходил, и отрубилась. Крепко держала, что я не стал применять силу, чтобы разжать твои пальцы. Так что, как видишь, мы спали ночь вместе.

А я почувствовала, как щёки заливает румянец.

Я проследила за его взглядом, на соседнюю половинку лежанки, она была смята, но не похоже, что откидывали одеяло. Значит, не под одним одеялом, хух. Испытала некоторое облегчение.

— Тогда как ты объяснишь свой внешний вид? — я намекала на то, что он разделся. Всё же это не стыковалось с его рассказом.

— Под утро ты мою руку всё ж выпустила, но я не могу открыть дверь без твоей команды. Будить тебя не стал. У тебя жарко, я уже принял душ, ещё не успел одеться, как увидел твои тщетные попытки подвигать рукой.

Вроде бы всё верно. Только как он теперь собирается выходить отсюда. Народ ведь уже давно встал, времени уже много. Время завтрака. Надеюсь, опоздавших не будет в коридоре. Мы ведь встречаемся, и парню находиться в каюте с девушкой наедине не положено.

Но вместо ответа Вит присел рядом на постель, продолжая разминать руку, а после и просто гладить. Прикосновения были приятны, и даже очень. Провёл рукой вверх по плечу. После чего приподнял упавшую лямку моей майки. По телу разлилась приятная дрожь. Облизала губы. Неужели я жажду его ласки?

Пора вставать! Нельзя думать о том самом! Я сделала попытку сесть прямо, но Вит наклонился и поцеловал меня. Нежно, а потом напористее, приоткрывая мой рот, заваливая меня на подушку.

Я зарылась руками в его волосы, отвечая на настойчивые поцелуи, и в тайне мечтая, чтобы они не заканчивались.

— Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом, — он оторвался от моих губ, заглянул в глаза своими синими, глядя прямо мне в душу.

— Вит... — я не знала, что сказать. Этот поцелуй был не похож на другие. Он был наполнен страстью. Давно я такого не ощущала.

— Мне пора. Откроешь? — он встал, стал надевать комбинезон. А я не сводила с него глаз, скользя взглядом за его руками. Что со мной такое? Стало стыдно. Куда спрятаться?

Неужели я не хочу, чтобы он уходил. Но тогда... Нет! Не думать об этом. Нужно учитывать последствия!

— А ты не думаешь, что слухи поползут? — решила нарушить молчание.

Он замер, взглянул мне прямо в глаза, а потом ниже, а потом резко опять в глаза, после мотнул головой, как бы стряхивая наваждение.

— Что мы провели ночь вместе? — он улыбался. — Тогда тебе ничего не останется, как официально стать моей женой. И Вит подмигнул.

Вот так, просто ставит меня перед фактом. Даже не спросив, согласна ли я?

— Да ладно, не печалься, как-нибудь выкрутимся, — в его голосе были нотки задора. Шутит. Облегчение разлилось по телу.

Я встала, укутавшись в одеяло. Я уже давно не была перед мужчиной в нижнем белье. После того первого плавания я носила лишь тот костюм, что Руй достал, замыкая на свой браслет.

— Я ж тебя уже видел, чего прячешься!

— Брысь! — я открыла браслетом дверь своей каюты и парень выскользнул наружу.

Тут же отдала приказ двери закрыться. Проверять я проход не стала, ведь была ещё не одета, а видок говорил о том, чего не следовало. Тогда уж точно подумают не то.

Встретились мы уже в столовой. Взглядом. Я покраснела и отвела глаза, опустив их в тарелку. Вит сидел с ребятами военными, а я со своими друзьями.

Ния сидела напротив Меса, и бросали они друг на друга откровенно горячие взгляды. Интересно, они всё же соблюдают приличия или нет?

Коля же болтал с Паном. А Олия пыталась у меня выпытать, что между мной и Витом, ведь она заметила не только его пламенные взгляды, но и мою реакцию на них.

— У вас уже было?

Я слегка мотнула головой.

— А что, что было? — с горящими глазами вопрошала подруга.

— Поцелуй.

— Так это ж у вас давно, — махнула она рукой, мол, а я уж предвкушала интересное.

— Ну, то был особый поцелуй.

— Правда? — она оживилась. — Хочу подробностей!

— Ну не тут же!

— Я тогда зайду вечером после работы.

— Если я буду свободна.

Об этом и договорились. Олия мечтала о Коле, но тот по-прежнему глядел лишь на меня, сидя при этом в столовой напротив Олии. Но подруга не сдавалась, пыталась всё же обратить внимание парня на себя, но пока безуспешно. Он считал её лишь другом, не более. Мне хотелось помочь подруге, но я не знала, как. А она помощь не принимала. Говорила, что он должен сам. Так и жила мечтами да моими рассказами об отношениях. Я грустно вздохнула.

После этого случая, отношения с Витом стали более живыми. Мы флиртовали, иногда целовались, а иногда и просто шутили. Частенько пересекались по работе, ведь он был спасателем, порою вытаскивая из-под завалов повреждённых секторов людей, оказывая им первую помощь. С продвижением дальше по новой солнечной системе, метеоритов становилось всё больше, а земель видно не было.

Лию я видела редко. Она изменилась за последнее время. Больше не было высокомерия в глазах, хотя вокруг неё по-прежнему вилась стайка девушек и парней, но она с ними даже шутила, а вот меня она просто не замечала. Ну и славненько, её внимание мне не нужно.

Я не видела её с кем-то конкретным, и это заставляло беспокоиться, что стало с Руем. Хотя она и ходила иногда на свидания.

На звездолёте было место, которое я полюбила всем сердцем. Это — маленький сад, который мы прозвали Ирием. Там восстановили все растения, образцы которых имелись на земле. Вот только он был слишком тихим, как мне казалось. Но когда мне хотелось побыть наедине со своими мыслями, я ходила туда. Не я одна, правда. Это было излюбленное местечко влюблённых, и редко когда удавалось насладиться природной тишиной.

Был один из таких летних дней. Я, наслаждаясь запахами цветущего сада, почувствовала толчок. Тут же сработал вызов. Я опрометью вскочила и побежала в ангар.

Примечания по главе:

весь* — сфера деятельности. На корабле это учёные, военные, лекари, инженеры, члены экипажа и студенты.

боевая стрекоза* — аналог космического самолёта совместимого с функцией вертолёта, способного зависать неподвижно над местностью. Летает и в космосе и в воздушном пространстве.

Глава 12

В ангаре творилась суматоха. Одна за одной взлетали пташки, не тренировочные, а обвешенные оружием боевые.

Получив задание, я, уже в полном защитном облачении и немного растерянных чувствах, отправилась в выданную дежурным машину — Стриж.

Вылетев со звездолёта, я едва не угодила под перекрёстный огонь. Нас атаковали странные летающие объекты, не похожие на пташек, а скорее на приплюснутые сверху-снизу металлические шары размером раза в два больше Стрижа в диаметре.

Попробовала выпустить в ответ снаряд, но то ли сбой в управлении, то ли в повреждение Стрижа, но результата это не возымело. Я была беззащитна. И даже лазер на включался. Да что ж такое? Так, не время впадать в панику! Умирать не хотелось! Я, между прочим, ещё и пожить не успела, семью завести, ребёночка родить, вырастить его. Страх был готов затопить моё сердце, но я его постаралась отогнать.

Следует проверить, какие ещё неприятности с машиной меня ждут. Общее сканирование показало, что лишь топливо было полным, ну и двигатели исправно работали. То есть на скорости это не отразится. Но неужели в суете, забыли проверить оружие? Ладно, что-нибудь придумаю!

Я увернулась от очередного луча, сделав крутой вираж, ушла вверх, а потом, всё так же постоянно меняя траекторию своего полёта, направилась на одного из врагов, совершая довольно отчаянный поступок. Резко дав в сторону, я ушла из-под очередного обстрела, грозившего на этот раз уже попасть в меня, да только вражеский лазер попал в своего. Выдохнула с облегчением. А потом запоздало осознала, что сейчас кто-то погиб. Грустно.

Я сделала мысленный посыл соболезнования утрате родственникам погибшим, уважая врага, к сожалению, на большее времени не было, ведь меня атаковали с разных сторон, заметив, что я не обороняюсь.

Ребята наши сражались, стараясь увести поле битвы подальше от звездолёта, и я им активно помогала, отвлекая огонь на себя и отлетая всё дальше. А уж они или сбивали вражеские летательные устройства, или промазывали. Да-да, и такое тоже было. Вот стрелять нас толком не научили. А то, что делалось на звездолёте — не совпадало с условиями космоса и наоборот. Ведь за боевые машины нас не пускали, а за тренировочными все возможности не опробуешь. За пределами нашего судна, к сожалению, мы лишь отрабатывали программу первого курса по полётам, и в боевую космическую готовность нас не привели.

Вот и получалось, что много снарядов просто пропадает впустую, а попадают лишь лазеры, которые довольно сильно тратили топливо.

Не успела я оглянуться, как одного из наших подбили. И помощи ждать не от кого. Всё же не организованно всё. Противника же было на порядок больше, и они следовали чётким командам из единого центра, судя по их построениям и атакам.

Страшно. Неужели смерть так близко? Я, с трудом совладав с чувством растерянности, последовала за подбитой машиной. Мой одногруппник уже был в отрытом космосе и единственное, что вселяло надежду, что его защитный костюм был не повреждён, судя по анализу сделанным Стрижом по моей команде. Воздуха ему хватит на несколько минут, поэтому нужно незамедлительно действовать.

Что можно сделать? Думай, Рия, думай! Манипулятор нужно достать. Я попробовала, но не с первого раза это вышло. И всё это под маневрирование. Страшно за свою жизнь не было, я боялась только не успеть справиться с задуманным.

Нужно схватить одногруппника, не повредив защиту, повернуться, а теперь, не подставляя низ пташки, чтобы одноклассника не ранили, сделать резкое движение в сторону. Вот это получалось довольно тяжело.

— Ребята, мне нужна ваша помощь, — вызвала я их по внутренней связи, одновременно обращаясь ко всем нашим.

— Что требуется? — ответил один.

— Отвлеките внимание, пока я прошмыгну на звездолёт.

— Хорошо, давай.

И тут пташки сгруппировались, привлекая к себе внимание.

Враги, стараясь подбить всех и сразу, ведь попасть в кучку было проще, чем в каждого отдельно, начали атаковать, а я тем временем улетала обратно к нашему судну. Вызвала лекарей для оказания своевременной помощи, если потребуется, парню. Сгрузив пострадавшего, я пожаловалось дежурному на неспособность вести бой. Он быстро проверил мою пташку и выдал мне другую, потому что в Стриже что-то заклинило, а на исправление нужно время, которого у наших ребят просто не было. Моя вторая машина уже стреляла, поэтому трудностей не возникло. По остальным характеристикам она не уступала Стрижу.

Бой продолжался несколько часов, вымотавших нас, но мы не сдавались, понимая, что на кону жизни тысяч людей. Ещё несколько наших повредили свои машины, а другие были ранены. Я подбила несколько вражеских тарелок, как я их прозвала. Оставшийся враг удалился восвояси, видно, посчитав, потери не допустимыми.

Раненных ребят восстанавливали довольно быстро с помощью современных достижений, машины же ремонтировали роботы. Но меня беспокоил другой вопрос. И я решила озвучить его капитану, ведь всё равно была не у дел. И хоть должна была устать, пока этого не чувствовала. Капитан безотлагательно пригласил меня к себе.

— Ты понимаешь, что мы останемся без защиты, — говорил он спокойно, и я, впервые, глядя ему в глаза, не испытывала страха.

— И что, так и будем отражать атаки? А если их будет ещё больше? Они ведь откуда-то прилетели, — старалась убедить капитана, осознавая, что те двадцать ребят, которые были в моей группе, ничто по сравнению с инопланетным флотом, если они захотят его выставить. Ведь сегодняшние сорок тарелок наверняка не единственные.

— И что? Ты одна нападёшь на землю? И считаешь, что они не будут её защищать?

Я опустила глаза долу, осознавая правоту капитана, и правда, не подумала, предложила полную глупость. Что я одна могу против десятка таких устройств? Да, сегодня справилась, выведя из строя семь противников.

— Мы проведём исследования над телами погибших инопланетян, которых захватили в качестве добычи твои одногруппники.

— Но...

— Рия, иди к себе отдыхай или развлекайся. Тебе необходимо развеяться. В общем, займись чем-нибудь. Как понадобишься, получишь вызов.

— И мне звездолёт покидать не разрешается? — решила уточнить, на всякий случай, не желая быть наказанной за поспешные решения. Всё же этот год научил меня быть не такой опрометчивой.

— Нет. Свободна, — спокойно сказал, а как отрезал.

Я вышла из кабинета, грустно опустив голову и теперь уже ощутив усталость в полной мере. Ноги были пудовыми, а глаза слипались. Ну вот, мне и правда, нужно отдохнуть.

Но ведь обидно. Вот так, заслуги не отметили, а ведь я старалась как лучше и даже без оружия вела бой. И при этом ничем не поощрили. Я ведь хотела помочь. Но вместо того, чтобы хотя бы рассмотреть моё предложение, меня просто послали. Хотелось плакать. Я никому не нужна. Я — всего лишь орудие в чьих-то руках. И народу сколько б полегло, если б я вовремя не успела. Так даже благодарность на словах не сказали. Понятное дело, что только слаженная работа в команде не дала погибнуть кому-то из нашей группы. Каждый отличился и каждый молодец. Так почему этого не ценят?

Вит встретил меня на выходе из подъёмника на моём ярусе, из которого я почти выползала, накрутив себя до такого состояния подавленности, что и свет не мил.

— Она пришла! — радостно крикнул кому-то, подхватывая меня на руки и кружа в объятиях.

— Ура! — закричали люди, коих тут была тьма тьмущая, выражая поддержку.

Меня передавали с рук в руки. Было немного страшновато, вдруг не удержат, но как же приятно. Они узнали про меня, они ценят! Слёзы удержать внутри всё же не вышло. И я была счастлива. Приятное тепло разливалось в груди.

А после меня пригласили на вечеринку, где пели песни, угощали разными вкусностями. А кто-то и танцевал, приглашал меня, но я была не в силах, оперевшись о стену и наблюдая за всем сквозь прикрытые веки. Ребят, которые выходили из лекарского отсека, так же принимали, и благодарили. В общем, я поняла, что я не одна, я нужна людям и они меня ценят. А веки всё сильнее наливались свинцом.

Проснулась я в семь утра, как обычно, по внутренним биологическим часам, за минуту до будильника на браслете. Вот только над головой был чёрный небосвод с сияющими да подмигивающими мне звёздами. Необычно. Красиво. Я себе такой делала в качестве проекции на потолок. Но здесь это похоже на настоящее окно. Я стала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. В каюте было темно, а света звёзд, к сожалению, не достаточно, чтобы рассмотреть обстановку. Лишь тени какие-то неясные. А вот аромат в комнате был необычный. Цветущих деревьев, которые уже отцвели в саду. Я вдохнула грудью, наслаждаясь благоуханием. Расслабляет. Распахнула вновь глаза — не время сейчас и не место поддаваться отдыху.

Ну и где я? Я ощупала своё спальное место. Странное, достаточно твёрдое. Хотя ткань мягкая и ворсистая, прохладная, похожая на аксамит*, по которой хотелось водить и водить рукой дальше, наслаждаясь ощущениями. Лежанка была со спинкой, длинная, в рост высокого военного, но при этом словно две половинки спального места сложили стулом. Интересно, а она раскладывается? Осторожно спустила ноги на пол.

— Свет! — дала приказ в надежде, что раз это не моя каюта, то хотя бы голосовая команда сработает.

— Не сработает, — услышала я знакомый голос, вот только понять, чей он, я спросонья не смогла.

— Так может облегчишь мне задачу? — немного заигрывая спросила я, стараясь смотреть на ситуацию с улыбкой. Бояться не боялась, ведь меня не раздевали, а приказ капитана ясно давал понять, что шутки с девичьей честью плохи.

— Думаешь стоит? — а в голосе слышатся весёлые нотки.

Где же я слышала этот тембр? Неприятное чувство, когда точно знаешь, пытаешь вспомнить и вроде слово вертится на языке, а сорваться и оформиться в мысль не может. Остерегаться мне этого знакомца или нет? Вот в чём подвох.

Напротив меня заёрзали. Мужчина тихо встал, прошёлся мягко по помещению, словно был босиком и ходил по ковру, после чего что-то нажал на стене, и свет ослепил меня. Пришлось зажмуриться и понемногу привыкнуть к новой действительности.

Напротив меня стояла половинчатая лежанка, с откинутым одеялом, немного сползшим на пол. Хм, похоже, у меня такая же. Помещение было странным. Между двух лежанок, стоящих вдоль стен, был постелен ковёр с длинным ворсом, а также стояли два кресла, перед которыми был здоровенный металлический стол, выкрашенный под дерево. Где-то я такой уже видела.

— Встаёшь? — раздался мужской голос рядом, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности и поднять взгляд.

О, и как я сразу не догадалась! Первым чувством было разочарование, а потом обречённость. Попала в сети к пауку! Ну, то есть к капитану.

— Здравствуйте, — я попыталась быть вежливой, вспомнив о приличиях и должностных обязанностях. Всё ж он начальник.

— Да ладно, можешь мне не выкать. Меня, кстати, Крепимиром звать.

— Да? Очень приятно, а я Стрия, то есть Рия, то есть... — я ужасно волновалась. Как же я тут очутилась? Спала вместе с капитаном, который мне ТЫкает и теперь хочет, чтобы я его по имени звала. От этого было страшно. Всё же этого человека я привыкла бояться. А вдруг он захочет чего-то большего, намекая на недвусмысленность моего положения? — А как... как... как я тут очутилась? — наконец смогла задать свой вопрос.

— Я тебя сюда принёс.

— Но... я ведь была с Витом.

— Ага, он хотел тебя к себе отнести, ты ведь в отключке была и пробуждению не поддавалась, да он и не особо старался. Едва успел тебя перехватить. Всё приходится делать самому.

— Ага, и отнесли меня к себе.

— Заметь, не домой, а в кабинет. И самому тут твой сон пришлось сторожить.

Мне кажется, или он не рад?

— Я вас не просила об этом.

— Конечно, не просила. А потом слухи пойдут, начнётся опять свара.

— А сейчас, значит, порядок? — хмыкнула я, пряча лицо в ладонях. Попала! От таких слухов уж точно не отмоешься! Тут и прощение всех моих проделок, и то, как я попала сюда. Да, Лия, если узнает, точно не спустит с рук.

— Я тут кое-что сделал для тебя, — он это сказал с таким намёком, будто я теперь ему вовек жизни должна.

Боюсь, уже боюсь. Но это не мешает глядеть на него с вызовом. Кстати, отметила, что волосы у него вовсе не коричневые. А светло-русые, когда-то он блондином был, а потом, видно, потемнел. А голубые глаза глядели на меня по-доброму. И куда подевался тот злобный капитан, которого я всегда боялась? Если б я повстречала его впервые, у меня б совершенно иное мнение сложилось о нём, судя по сиюминутному впечатлению.

Я встала, заметив, что волосы распущены, аккуратно собрала одеяло, которым была накрыта. Всё же я девушка опрятная, а то раскидала тут и умотала? Что обо мне тогда подумают? Пусть в невесты к капитану я не набиваюсь, но и не хочу, чтобы думал, что я неряха. Отметила про себя, что он меня даже не раздел, облегчённо вздохнула. Ну и славненько. Это мне на руку. Босые ступни наслаждались мягким длинным ворсом ковра. Собрала в хвост волосы, завязав их узлом.

Капитан, по-прежнему немного взъерошенный, пусть и с короткой стрижкой, в своей сине-серой форме и босиком, подошёл к стене, нажал какой-то незаметный рычаг, после чего отодвинулась какая-то панель на стене, образуя проход.

— Иди сюда, — подозвал он.

Я подошла, отметив про себя, что капитан выше меня всего на голову. В проёме виднелись какие-то трубы, ведущие прямо из кабинета куда-то в неизвестность. Рабочие помещения роботов... Помню-помню, чем в прошлый раз лазание по таким закончилось.

— Здесь можно пройти на твой ярус, и даже в твою каюту. Как спустишься на десять ярусов вниз, на браслете активируй запасной вход в твою каюту. Откроется такая же дверь, светиться по звездолёту не придётся.

— И как мне вас отблагодарить? — спросила я, понимая, что он не просто так это всё делает.

— Тебя, — уточнил он. Я опять выкнула? Ну что ж, привычка даёт о себе знать. А он продолжил: — Постарайся никуда не вляпаться. На этот раз у тебя спасителя нет.

— А как же вчера? Ведь нас кто-то видел?

— Вит в общем зале, откуда я его выгнал. Думаю, будет молчать. Я через тайные ходы тебя нёс.

— Благодарствую, — я смущённо покраснела. И о чести моей подумал, и о репутации. Всё же, похоже, не такое он чудовище, каким я себе рисовала в воображении.

— Иди, дитя, иди, — он протянул мне мою обувь.

— Крепимир, — тихо добавила я. Если он хотел, чтобы я называла его по имени, то пусть хотя бы такая будет у меня благодарность. Обулась, ещё раз вдохнула приятный аромат, взглянула на капитана.

Он улыбнулся и отошёл в сторону, уступая мне проход. А ведь он заботится о моей безопасности. Да, пусть его меры несколько изощрённые, но в большинстве своём он оказывается прав.

Я пошла по трубам, держа равновесие и больше не оборачиваясь. Какой смысл? Капитан всё сказал. Мне нужно никуда не вляпаться. Заодно и потренирую равновесие, которое давненько не тренировала, ведь с отсутствием Юна вовсе перестала заниматься физически.

Спускалась я по металлической лесенке, находящейся меж тёплых труб, то и дело обрывающейся новым ответвлением воздуховодов, а это были именно они, которые вели на определённый ярус. И в итоге, сбилась со счёта. Где же мой ярус?

Жарко, влажно тут. Комбинезон прилип к вспотевшему телу. Неприятно. Странно, что не работает у него система выведения влаги, пора отправлять его в стирку.

На браслете набрала нужную команду и увидела развернувшуюся голографическую схему, указывающую нужное направление. Пришлось подняться на уровень выше, а потом пойти по нужному ответвлению.

Войдя в свою каюту, я отметила, что панель тут же задвинулась обратно. Попробовала активировать вновь этот выход, но безуспешно. Значит, единовременное использование? Или капитан дал доступ лишь на этот раз? В любом случае, я дома.

Облегчённо вздохнула, вдыхая немного непривычный прохладный воздух, облокотившись о закрывшуюся панель и вытирая со лба испарину. Не мешает привести себя в порядок, потому что руки измазаны в какой-то липкой гадости, да и комбинезон теперь с какими-то серыми полосками на чёрном фоне. Ну да ладно.

Отправила его в ящик для стирки, а сама пошла в душ.

На выходе из каюты меня встречал Вит. Причём не звонил ко мне, а терпеливо ждал. Этого разговора не избежать. Прикинуться дурочкой? Или сказать правду про капитана? Но тогда придётся рассказывать о тайном ходе. А доказать его существование я не смогу и вряд ли он мне поверит. Начнутся недомолвки и разногласия, которых мне совсем не хочется.

— Привет, Вит!

— Привет, — грустно сказал он. В его глазах отразилось недоумение. Неужели не ожидал меня здесь увидеть?

Зашёл ко мне в каюту, прошёлся. Странно ведёт себя. Хотя, если вспомнить вчерашние события, ищет капитана, значит.

— Я тебе премного благодарна, что ты отнёс вчера меня домой, — я поняла, как мне себя вести, чтобы избежать сцены ревности.

— Я? Отнёс тебя? — на его лице отразилась растерянность.

А я повисла у него на шее и поцеловала. Оторвавшись от его губ, хотя он и не хотел меня выпускать, я с горящими глазами добавила:

— И весьма признательна, что на этот раз ты не остался у меня, да и не раздевал, — тут я замерла, как бы придумывая новый вопрос: — А как ты попал внутрь? — вроде бы отобразила неподдельное удивление.

Парень подобрался, сглотнул. Мне показалось, или желваки заходили?

— Капитан помог, — тихо сказал он.

— У, этот капитан, всё время палки в колёса вставляет! — с досадой выдохнула я. — Но вроде на этот раз его даже можно поблагодарить.

Интересно, а он меня слышит, а может и видит? Надеюсь не обидится?Я посмотрела куда-то вверх, где по моему мнению должна была быть камера наблюдения и показала язык.

аксамит* — бархат.

Глава 13

Следующие дни проходили в режиме бой-тренировки-бой-отдых-бой. Я просто валилась с ног от усталости и иногда приходилось пользоваться сывороткой бодрости, потому как защищать звездолёт было некому.

Мы так долго не протянем — все это понимали.

Противник играл с нами, и то, что пока обошлось без человеческих жертв с нашей стороны, была чистая случайность, а может просто Макошь защищает всех своих детей. Хотелось в это верить. И это единственное, что заставляло вновь вставать и садиться за управление боевых пташек. В усиленном режиме тренировали большую часть военных пилотированию. Да, физическая подготовка была у них на высоте, но навыки управления машинами были нужны, чтобы подменять нас, первокурсников, потому что даже сыворотка уже не помогала. Учились прямо во время боя, каждый брал на себя по одному военному и направлял его действия, параллельно умудряясь подбить врага, ну и защищая своих необученных товарищей. У боевиков с попаданием в цель было лучше, но вот вождение машин было совсем никудышным. Мне казалось, что даже в первый раз я управляла Ласточкой куда профессиональнее. Вот тогда я и предложила начать с учебных пташек. Да, они несут малую боевую мощь, но зато более проворны и легки в управлении.

Роботы штамповали пташек, но сырьё было ограниченным, поэтому мы старались после боя подбирать весь лом, все запчасти, в том числе и детали кораблей противника, стараясь наносить смертельный удар, но не повредить основную массу металла.

Инженеры разбирали технологии соперников, отмечая их разумную деятельность. Вот только пробные модели не летали, их никто не мог поднять в воздух и причину найти не могли. Определили, где именно нужно нанести удар, чтобы нанести тарелке наименьшее повреждение, но при этом вывести из строя. Но в бою не всегда удавалось попасть в нужное место.

Я видела пару иноземцев*. Это были существа с полупрозрачной кожей, которые были по размерам меньше нас в два раза, гуманоиды, но при этом голова у них была гораздо больше нашей, в их пропорциях, соответственно и разум, и пользовались они им более эффективно, чем мы. К сожалению, пленные живыми не сдавались. Глотали какой-то яд сразу при попадании снаряда в их тарелки. И защитных костюмов они не носили. Их же целью было выведение из строя как можно больше наших пташек и добить врага, чего мы старались не допускать.

Определить, с какой земли они прилетают нам не удалось. Пытались проследить, но они словно из ниоткуда появлялись и в ближайшем окружении никаких земель обнаружено не было. Было солнце, были большие и малые земли, но они были слишком далеко от нас. Даже наш звездолёт мог преодолеть расстояние до ближайшей земли лишь за месяц-два.

В один из дней, я уже сбилась со счёта, который, вернулся наш боевой флот. Я уже собиралась покинуть ангар, когда одна за другой стали садиться боевые пташки. Не наши, на которых мы воевали, а те, что не так давно защищали нас, пока мы учились. И первого, кого я встретила, был Юн. Я его увидела совершенно неожиданно, обрадовалась встрече и бросилась ему на шею. Он был тоже рад меня видеть.

— А ты выросла, малышка! — он потрепал меня по голове, заглядывая в глаза.

— Как ты? Я так скучала! — на глаза навернулись слёзы. Я вновь обняла его.

Один из прилетевших позади Юна снял защитный шлем. И я обомлела, встречаясь взглядом с чёрными глазами. Сглотнула, пытаясь понять свои чувства, которых было слишком много.

Руй подарил мне серьёзный взгляд, после чего отвернулся и просто прошёл мимо.

А в моей душе появилась обида. Как же так?! Неужели сложно хотя бы поздороваться?

— Пойдём, пообщаемся, жутко хочу есть, — сказал Юн.

Я согласно кивнула и пошла с ним рядом, схватив его под локоть. Он уже снял защиту, убрал её в ящик для обработки вещей, после чего мы поехали на подъёмнике в столовую. От друга неприятно пахло, ему следовало помыться, но я промолчала. Думаю, он и сам всё знает, а запах я потерплю. Гораздо важнее, что он цел и невредим, как и остальные. А в особенности тот, на которого я сейчас сердилась, обижалась и была рада видеть как никого другого.

— Ты расскажешь, где вы были? — уже в столовой спросила я, садясь вместе с остальными военными и извинившись взглядом перед друзьями. Девочки согласно кивнули, всё понимая.

Коля же остался среди наших друзей, не став менять их на военных. Неужели ему не интересно, как и остальным нашим пилотам? Я их откровенно не понимала. Неужели только девчонки любопытны? Понятное дело, что мест среди военных нет, их территорию в столовой так и не расширили, временно зачислив нас в штат, поэтому мы занимали свои прежние места, и в принципе, я была всеми руками "за". Поэтому не стоило надеяться на то, что ребят пустят к себе, ведь на руки уже никто не возьмёт, это ж не то же самое, держать девушку на руках или парня — тебя тогда посчитают извращенцем, но мои одногруппники могли б и постоять, в конце-концов, да послушать вернувшихся ребят.

Юн же усадил меня к себе на колени, ведь свободных мест среди ребят-военных не было, и рассказывал в полголоса о своих приключениях, но при этом я увидела щит, перегораживающий часть столовой. Значит, всё серьёзно и информация секретна. Всё же я была одной из них и меня к этим данным допускали, ведь я давала клятву о неразглашении.

— Мы нашли вполне пригодную для нас землю. Она малообитаема, люди там есть, разумные, но живут в гармонии с природой. Никаких технологий. Воюют в основном с дикими животными. Живут охотой. Выращивать злаки не умеют. Но сама природа подобна нашей, и можно найти съедобные растения, которые можно сделать культурными.

Дальше ребята наперебой рассказывали, какой там божественный воздух, а звуки, которые издают живые пташки, и другие животные. В общем, они так красочно описывали землю, что я непременно хотела там побывать.

— А какие трудности? Почему мы туда не летим? — спросил один из военных.

— Она довольно далеко от нас. Думаю, вы уже заметили, что размеры этой солнечной системы весьма огромны, впрочем, как и самого солнца. Поэтому лететь с учётом наших увеличенных в несколько раз относительно звездолёта скоростей приходится месяцы. К тому же, тут несколько обитаемых разумных рас и не все они дружелюбно настроены. Приходилось давать крюки, чтобы нас не заметили.

Разговор плавно перетёк с путешествия на наши дела.

— У нас тут происходит невесть что, — заговорил один из военных, которого недавно сделали пилотом. — На нас каждый день нападает гуманоидная раса, причём каждый раз тарелок становится всё больше. Мы едва справляемся с ними.

— Потери есть? — подал голос Руй. Я подняла на него взгляд. А он изменился. Лицо было покрыто отросшей бородой, а чёрные волосы достигали плеч. Уже не было выделяющегося чуба, казалось, он сравнялся с остальными волосами. Шрамы на лице тоже были менее заметны, скрытые естественной растительностью. Ему так было лучше, чем когда он выбривался.

— Пока нет, — ответил Май — тот же военный. — Всё благодаря нашей Ласточке.

Ласточкой звали меня. По всем позывным я была именно ею, даже если машину мне давали другую, так повелось с самого начала, с моей учебной Ласточки.

Руй, сидящий за этим же столом и пережёвывающий пищу, встретился со мной взглядом, но его лицо не выражало ничего. Да что с ним такое? Отчего мне так обидно? Что не сообщил о себе ничего? Просто исчез, не посчитав нужным поставить меня в известность? Да и кто я такая, уж точно не жена. Я опустила взгляд, не в силах выдержать нахлынувших чувств. Сглотнула ком слёз. Главное — не расплакаться! А ведь я думала, что забыла уже его. И у меня есть Вит! Вит? Я подняла взгляд в поиске своего парня. Увидела его за одним из столов. Он сидел и как ни в чём не бывало шутил с ребятами. Обратил на меня внимание, на мгновение мне показалась в его глазах боль, отвернулся, продолжая свою шутку.

И только тут я поняла, что моё сидение на коленях у Юна несколько неправильно.

Я слезла с его ног.

— Ребят, подвиньтесь, а? — попросила тех, что сидели на одной лавке с Юном.

— Иди ко мне, малышка! — позвал Май. — Или к Виту, а то он уже скрипит зубами, что его девушка уделяет внимание всем, кроме него.

Поняла, что просить их бесполезно, они все здоровые, и места для маленькой меня не найдётся.

— О, так ты с Витом встречаешься? — удивился Юн. — Неужели всё же у вас всё серьёзно? Или так и водишь его за нос?

А я двинула локтём в бок друга. Пусть следит за своим языком. Вит может и слышать его слова. Думаю, ему будет обидно.

— Ладно-ладно, молчу! — примирительно поднял он руки к небу. — Только не дерись! А то у тебя удар сильный, а я без тренировок всё это время, боюсь, что уложишь меня на лопатки.

— Точно, уложит тебя! — сказал улыбаясь Май. — Ты бы видел, как она без оружия с врагами расправляется!

Я вновь встретилась взглядом с Руем. Ищу в них одобрения? Он смотрел на меня как-то недовольно. Вспомнила, что разговор был о Вите. Недоволен, что я с другим? Но ты ведь сам сказал, что у нас нет будущего! Или тут что-то ещё, чего я не понимаю?

А он так грустно улыбнулся, словно понял, о чём я подумала.

— Ладно, я пошла к себе, — взяла поднос со стола со своей стряпнёй, поняв, что места мне не будет, а на ком-то сидеть не желаю. — Выпустите меня.

Странно, я думала, начнут дурачиться и не пускать меня, но ребята были слишком серьёзными. Силовое поле исчезло, пропуская моё тельце. Интересно, а кто его включает-выключает?

Сразу за мной поле вновь появилось, а я, бросив извиняющийся взгляд на Вита, отправилась к своим друзьям. Что-то как-то поспешно меня выпустили. Слишком подозрительно. Неужели в моё отсутствие будут обсуждать что-то ещё?

— Ну, что узнала? — спросил возбуждённо Коля, стоило мне только сесть за стол.

— Прошу прощения, ребята, я не могу рассказать. Это секретные сведения, — я сделала извиняющееся выражение лица и взглянула на Колю: — И тебе тоже не могу рассказать.

Он посерьёзнел, улыбку как ветром сдуло. Непонимающе на меня глянул.

— Ну, я не имею права никому передавать то, что узнала. Ты ведь видел силовое поле. Протокол читал?

Коля понимающе кивнул.

— А если я к ним сейчас пойду...

— Ну, если они тебя впустят, — уточнила я, решив предостеречь его от возможной неудачи.

На его лице отразилось сомнение, неужели гордость борется с любопытством. Пустят или нет? А если нет? То значит, не доверяют, и при всех его выставят на посмешище. Похоже, чувство гордости и значимости перевесило, и на лице отразилось равнодушие. Мол, и вовсе не интересно. А я хихикнула, толкнув легонько Олию. Она поняла меня, как никто другой, и тоже прыснула от смеха. Всё же Коля выглядел довольно забавно.

Ния же была занята, изучала что-то на своём браслете, не доступное для нашего восприятия. На этих устройствах можно показывать информацию во вне в виде голограммы, а можно только для твоих мозговых волн. Вот сейчас она использовала последний вариант, причём судя по всему, не просто читала, а производила какие-то расчёты. Поэтому и в разговоре не принимала участия.

— Слушай, а ведь Вит ревнует, — сказала Олия. — Только к кому? К Юну? Я думала, у вас только дружеские отношения.

— Так и есть. Он мне как старший брат.

— А Вит про это знает?

Я пожала плечами. Мы никогда не говорили о других парнях. Да и зачем? Я видела, что он меня любит, поэтому дразнить его чувства не хотелось. А раньше, до отлёта Юна, мы с последним пересекались лишь на его тренировках, там же и общались. Больше нигде замечены не были, поэтому и вопросов не возникало.

Адреналин от встречи с ребятами спал, и я на ходу засыпала. Ведь до этого вела бой.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала своим друзьям. — Надо хоть пару часов поспать. Не приведи Боги, опять по тревоге поднимут!

— Давай, иди, а то на тебе лица нет! — очнулась Ния.

— Ты как? — спросила её, вставая и забирая свой поднос с грязной посудой.

— Всё хорошо.

— По-моему, тебе тоже не мешает поспать, — сказала я, заметив под глазами подруги синяки. И затем, обращаясь к Месу, добавила: — Никто не следит за девушкой, неужели некому о ней позаботиться?

Он одарил меня понимающим взглядом.

— Ния, Рия права.

— У меня работа горит. И рабочий день ещё не кончился, — попыталась она возразить.

— Давай доедай, и я проведу тебя домой, — сказал Мес тоном, не терпящим возражений.

Я улыбнулась, всё же парень мне нравился, и он заботился о своей девушке.

А у Нии, как впрочем и у Меса, работы было хоть отбавляй. Всё ж с этими иноземцами, у всех были свои задачи. Хотя об этом говорить было нельзя. Да, бои велись с чужаками-пришельцами, точнее наоборот, местными, наверное. Ведь для них мы пришельцы-захватчики. Но напали-то они первые, и так и продолжали атаковать.

Инженеры ещё работали над новыми разработками защиты нашего звездолёта. Своего рода расширенного защитного поля, которое защищает не только от звуков, но и от проникновения и повреждений. Но пока энергии не хватало активировать щит таких размеров, как наш дом.

Я отнесла посуду в отсек, где она очищалась от остатков пищи, после чего направилась к подъёмникам.

На выходе из столовой меня перехватил Вит.

— Что у тебя с Юном? — не стал он юлить.

— Ничего.

— А чего тогда он тебя на колени сажал?

— Вит, не начинай. Места не было, ты ж видел, а я хотела побыть с ребятами, узнать, где они были, что видели.

— Могла б и у меня на коленях посидеть.

— Вит, я не планировала сидеть ни у кого на коленях. Меня Юн сам посадил на руки.

— Ну да, а ты была не против.

— Вит! Прекрати устраивать сцену ревности! Может, ты тогда меня к каждому столбу ревновать будешь?

— Рия... — начал он, но я не дала ему договорить.

— Вит, я жутко устала и хочу спать. Ты тут прохлаждаешься, а я веду бои, если ты не заметил. А в свободное время хочу отдохнуть, а ещё желаю тепла, дружеского хотя бы. Мне скандалы не нужны. Если ты не можешь совладать со своими чувствами, давай расстанемся. Прежде всего важно доверие. Если его нет, то говорить не о чем. Понимаешь?

— Прости, любимая, — он притянул меня к себе. — Я и правда, переборщил.

Незаметно для себя я уже обвила его шею руками и целовалась, стоя с ним в подъёмнике. Его объятия были мне необходимы, как воздух, а его страстные поцелуи внушали мне, что я любима и желанна.

— Рия, скажи, а если бы я предложил тебе замужество, ты бы согласилась?

— Не знаю, Вит, — я грустно вздохнула, жалея, что поцелуй прекратился. — У меня сейчас голова совсем другим забита. Надеюсь, с прилётом ребят, станет полегче. Потому что я конца и края не вижу в этой войне. Они что, как мухи плодятся? — в моём голосе, как мне показалось, промелькнули нотки отчаяния.

На что парень приподнял меня в воздухе, прижимая к себе. И сейчас я ему была благодарна за эти мгновения. Как же я устала. От всего. Положила голову ему на плечо.

— Эй, только не вздумай засыпать у меня на руках.

— Ага, я постараюсь... — пробормотала я, уплывая в сон.

Он меня тормошил.

— Рия... — а сознание не хотело возвращаться в жестокую реальность, где есть всякие иноземцы со своим оружием.

Вит бежал, что было сил, а меня трясло, словно я на древней повозке еду по колдобинам. Точнее я и ехала, во сне, точнее мчалась во весь дух. Похоже, после такой поездки у меня всё тело будет в синяках.

— Рия, давай, открывай дверь, — услышала я голос Вита как бы во сне.

Карета остановилась. Я и отдала приказ ей открыться, впрочем, не совсем понимая, сработает ли моя команда. Вит вытащил меня из кареты и положил на постель, после чего пулей выскочил из комнаты, отчего-то вновь ставшей каретой, как мне показалось, и я отдала приказ двери закрыться.

Примечания по главе:

иноземцы* — инопланетяне. земля — используется в значении планеты, соответственно иноземцы — это инопланетяне.

Глава 14

Следующая девятица, и правда, выдалась немного полегче, нас реже снимали на боевые задания. Но если честно, у меня уже не было сил воевать. Упадок был скорее душевный, чем физический, ведь я сама просыпалась, без всяких будильников, вот только встать было сложно, если не было тревоги, а потому не было стимула подниматься с постели.

В один из таких дней, я вообще провалялась до обеда, не в силах себя заставить что-либо делать. Ничего не хотелось. Всё было безразлично.

Вит встревожился, пришёл, стоял под дверью, но я не впустила, сказав, что мне надо подумать. Попросила не принимать это на его счёт, но всё как-то разом навалилось, в общем, я просто устала.

Сама не понимала, что со мной такое. Мысли вообще не сгребались в кучку. Просто тупо глядела в тёмный потолок, так и не включая свет, и не засыпая. Вечером, когда я и тогда не встала, ведь тревоги так и не было, пришла Ния. Ей дали доступ к моей каюте. И она вошла довольно неожиданно, выдернув меня из оцепенения.

— Что с тобой? Ты заболела? — её голос раздался неожиданно, словно гром среди ясного неба, напугав меня и заставив вздрогнуть.

— Привет! — грустно сказала я, понимая, что это всего лишь подруга.

Она включила свет со своего браслета, получив полный доступ к моей каюте, уже присела рядом, всунула мне в ухо градусник. После чего сняла пробы во рту, заставив открыть рот. Я не сопротивлялась. Хочется ей лекарем побыть, пусть побалуется.

— Сегодня тревоги не было, странно, — меж тем сказала я.

— Была тревога, — спокойно сказала девушка.

Я села, в панике просматривая события на браслете. Вызовов не было.

— Ты не спустилась к завтраку, тебе решили дать выходной.

— Надеюсь, обошлось без жертв! — я умоляюще посмотрела на неё, желая услышать лишь утвердительный ответ.

— Рия, ты не пуп земли, чтобы без тебя не могли справиться.

Рука, которую я несла, чтобы откинуть расстрепавшиеся волосы, безвольно упала на кровать, так и не дойдя до цели.

Ния усадила меня полубоком к себе, взяла гребень и стала расчёсывать мои волосы, прямо как мама.

— Что с тобой происходит, милая? По анализам ты совершенно здорова, — её голос сейчас походил на мамин. Из глаз брызнули непрошенные слёзы. Неужели всё это время я тосковала по Родине? По родным? Как они? Раз мы уж больше года бороздим безбрежный океан звёзд, то получается, их уже нет среди живых.

— Скажи, Ния, как тебя звать на самом деле? — отчего-то спросила я, не решаясь задать самый тревожащий душу вопрос вот так сразу.

— Летония.

— Красивое имя.

— А мне не нравится.

— Почему?

— Меня в школе дразнили Леткой, потому и не нравится.

— Так лето — это ж отлично? Разве нет? — я повернула голову к подруге, пытаясь заглянуть ей в глаза. Так раньше год назывался. А потом река забвения, затем переименованная в Смородину.

Она просто грустно пожала плечами.

И я решилась задать вопрос, который возник с приходом подруги.

— Скажи, а наши родные... Их уже нет?

— Звездолёт поймал мощный выброс энергии, и даже через систему, которую мы пересекли, нас толкнуло так, что мы вылетели в следующую и не рискнули возвращаться в предыдущую.

Я опустила взгляд. Значит, все уже мертвы. Грудь сдавили отчаяние и грусть.

— Эй, ты чего? — она потормошила меня за плечи и обняла. — Их ждёт новая жизнь. Как знать, может, они воплотятся в наших потомках. Не всё ведь потеряно, они живы в нас, в нашей памяти.

Точно, мы ведь верим в перерождение.

— А ты считаешь, что дух может перевоплотиться даже в другой солнечной системе?

— Думаю, что для них вообще не существует этот материальный мир, они просто находят подходящую, соответствующую своему развитию оболочку.

Ну да, наверное, так и есть. Мы ведь считаем, что смерть — это начало чего-то нового, новой жизни в новом, соответствующем развитию телу. Ведь даже рождение дитятка — это смерть в его предыдущем мире, он умирает как зародыш во чреве матери и рождается в другом мире, который воспринимает по-новому, через глаза, ощущения, запахи, чувства.

— К тебе гости пришли, примешь?

— Кто?

— Вит, Юн...

— Не хочу никого видеть.

— Они переживают.

— Я НЕ ХОЧУ НИКОГО ВИДЕТЬ, — повторила с нажимом слова. Вспомнила, что Вит ревновал к Юну, поэтому решила уточнить: — Они не подрались?

— Нет. Юн сказал Виту, что услышал, что его названная сестрёнка заболела, так что они болтают о тебе.

Мы на какое-то время замолчали. Ния переплела мне волосы в косу, уложив на голове в виде корзинки.

— Он вернулся... — начала она, намеренно не договаривая.

— Кто?

— Руй.

— И что? Я знаю.

— Ты с ним говорила?

— Нет. И не желаю.

— Он тоже спрашивал о тебе.

Он? Спрашивал? Я рассмеялась своим мыслям. Мне всё равно. Для него я пустое место.

— Хочешь, я его позову? — девушка заглянула мне в глаза своими жёлтыми, такими же, как у меня, напомнив о папе. И что она прицепилась? Я не желаю никого видеть.

— Нет!

— Скажи, что не любишь его! — не отставала подруга.

— Не люблю! — сказала я, слишком поспешно, на мой взгляд.

— А теперь уверенно, не так, словно боишься передумать.

— Не... люблю... — и я осознала ту боль, что грызла меня всё время. Боги, за что мне это? У меня ведь есть Вит! А Руй... он просто исчез из моей жизни. Он сам этого хотел, не так ли? Так зачем он вернулся, зачем мучит меня? Да даже просто б поговорил, как друг, и я б поняла, что между нами всё кончено и ничего не может быть. А он... он... он меня не замечает, словно я пустое место.

Я не поняла, когда стала говорить вслух, всхлипывая. Подруга гладила меня по голове, стараясь утешить.

— Ты всё ещё любишь его, — сделала она вывод.

— У меня есть Вит!

— Но любишь ты другого!

— Он занят, Ния, он занят! — обречённо сказала осипшим голосом.

Подруга утешала меня. А ведь она единственная знает, кому я отдала своё сердце. Олие я так и не рассказывала, не желая бередить свои раны. И самым близким другом мне была Ния — старшая сестра Летония.

Когда я выплакалась, на душе стало легче. И к ночи, когда Ния уходила, я смогла встать с постели и проводить её. Она забрала Вита, так и сидевшего целый день под дверью. Жаль парня. Я его просто использую. Пожалуй, придётся с ним поговорить по душам, но не сейчас.

Живот недовольно заурчал. Голодный. Надо бы покушать. С нашими неожиданными вызовами столовая работала и днём и ночью. Можно было прийти в любое мгновение и заказать желаемое, роботы тут же выдавали нужную еду.

Вот и сейчас я, одевшись, поплелась на выход со своего яруса, шатаясь от бессилия и радуясь, что помимо роботов-уборщиков и дежурных никого нет.

Столовая встретила меня выключенным светом. Пришлось самой включать его, чтобы не спотыкаться. Заказала еду и пошла за свой стол. Еда не приносила желаемого удовольствия, и я просто ковырялась в тарелке, думая о всяком разном.

Дверь в столовую открылась и закрылась. Шагов слышно не было. Странно. Может, всё же кто-то пришёл? Я заинтересованно наблюдала за тёмным помещением. Услышала, как движутся роботы, словно поступил заказ. Пока я пыталась разглядеть, есть ли кто впереди и кому робот что-то выдал, на столе появился так же бесшумно поднос, и кто-то сел напротив меня.

Я подняла взгляд. Это был Руй. По-прежнему небритый и, как мне показалось, не чёсаный.

Он молчал. И я тоже. Сглотнула, подступивший ком.

— Зачем ты прилетел? — ой, глупость сморозила. Куда ж ему ещё возвращаться?

— Я улечу, — ответил он, словно не желая меня больше видеть. В душе всколыхнула обида с новой силой.

— Лучше бы я никогда не была с тобой знакома! — слова против воли вырвались изо рта.

— И я! — не остался он в долгу.

А мне захотелось сделать гадость, выплеснуть свои эмоции не только словами, но и действиями. Я так давно этого не делала, сдерживая себя, думая о последствиях, о его одобрении во взгляде, и об обещании, данном себе. Но ведь это чревато лишь тем, что я останусь без еды. Ну и ладно. И я взяла и вылила на него свой уже подостывший суп.

Он в долгу не остался, и теперь уже по мне стекала какая-то липкая субстанция. Мерзопакость какая. Я отряхнула руки.

В ход пошли остатки еды, да только я забыла, с кем сражаюсь. С опытным военным. Правда, преимущество было ни на чьей стороне. И еда кончилась.

Мы — грязные, скользкие и потешающиеся над видом друг друга отправились в душ. Ничего лучше не придумалось, как вернуться в ангар, дабы не светиться, и там помыться. Вот только за нами оставались мокрые следы, которые подтирал робот-уборщик, ворча под нос, что таких нерях он ещё не видел. По коридорам мы шли молча, и пришли в одно место, не согласуя этого.

В раздевалке свет мы не включали, посчитав это излишним. Пришлось долго отмываться, но я никак не могла вымыть слипшиеся и никак не хотевшие расплетаться волосы. Что за дрянь он на меня вылил?

— Тебе помочь? — заглянул он в мою кабинку.

— Зараза, как мне теперь их вымыть.

— Могу сделать стрижку.

— Убью!

Но он уже был в моей кабинке, осветив её включённым лазером.

— Ты что творишь! — попыталась возмутиться я, стараясь вырваться из загородки.

— Не дёргайся, если хочешь остаться с волосами. Я настроил его на кашу, всё остальное он не будет трогать, но если собьёшь настройки... — он намекал, что тогда придётся распрощаться с косой.

Я молча затаилась, рассматривая боковым зрением его тело, покрытое татуировкой. А ведь я впервые вижу его полностью раздетым. Любопытно. Казалось, он весь был сплошным рисунком. И, внимательно присмотревшись, я поняла, что это была чёрная кошка, глядящая прямо с его груди, со светящимися жёлтыми глазами.

Татуировки носили лишь военные, да не все, и я никогда не слышала, чтобы татуировка покрывала всё тело. А ещё шаманы. Те, кто имели связь с ушедшими. Любопытно. Шаманы жили на юге. Неужели Руй один из них? Так может его темнеющие время от времени серые глаза как-то с этим связаны?

Он усадил меня на скамейку, перебирал пряди и орудовал своим устройством. А я находилась в такой близости от него, что от его мимолётных прикосновений тело покрывалось мурашками. Лицо небось было уже красным, но темнота скрывала его. Мы вообще свет не включали, не желая привлекать внимание, разве что лазер отбрасывал лучи и тени вокруг.

— Ну всё, я закончил. Домывай волосы и пора спать.

Я встала, провела по голове, ощущая совершенно сухие волосы, но уже без клейкой массы.

— Значит, ты скучала, — спросил он, заглядывая в кабинку, пока я мылась. Я повернулась к нему, хотя во вновь возникшей темноте и не видела его, поняв, что волосы сейчас у меня в мыле подобраны наверх и я абсолютно голая, смутилась.

— Брысь отсюда! — я попыталась руками загородить грудь и ниже... Мало ли, может у него глаза видят в темноте.

Но его это не остановило. Он провёл по моим мыльным волосам, а потом мыльной рукой по шее, плечу, скользнул по груди.

— Уходи, — прошептала я, пока не растеряла остатки самообладания.

Но я вовсе не хотела, чтобы он уходил. Боги, как я скучала. По его ласкам. И каких трудов мне стоило не думать о нём всё это время.

— Тс... иначе мне придётся закрыть тебе рот.

Его угроза пугала и манила одновременно. А он продолжал ласкать моё тело скользящими движениями.

— Капитан обещал подавить желание любому парню...

Но договорить мне не дали, накрыв губы поцелуем.

Боги, да у меня сносит крышу от него. Все мысли куда-то разбежались и, незаметно для себя, я его уже сама мылила и ласкала.

— Руй... — нужно оторваться — нельзя, чтобы это зашло дальше.

— Стрия... — он шепчет своим чуть охрипшим голосом. В его устах моё полное имя звучит так возбуждающе.

Я упираюсь ему в грудь руками, стараюсь из последних сил оттолкнуть.

— Уходи, пока не поздно.

— Нет, я слишком долго мечтал об этом.

— Руйчик... прошу.

И он отрывается от меня, целует напоследок очень нежно и уходит. А у меня в душе поднимается волна разочарования. Хочется его остановить, вернуть. Но я понимаю, что это будет ошибкой. Почему нельзя поддаться своим желаниям? И просто жить, наслаждаясь мгновением?

И осознаю горькую правду, у моего любимого есть жена. А у меня... у меня есть Вит.

Я не могу так с ним поступить. Даже если у нас нет будущего, а того, что может быть, я не хочу, надо всё решить до того, как будет слишком поздно. Он не заслужил предательства. Он поддерживал меня в трудную минуту. Был рядом, когда мне была необходима поддержка. И я люблю его. Пусть не так, как Руя, но он по-своему мне дорог.

Я взяла сменную одежду, которая хранилась в этой же раздевалке, ведь частенько мы с поля боя возвращались в потрёпанном виде, а грязное запихнула в ящик для переработки.

А на утро я получила вызов от капитана. Неужели он узнал о нашей проделке? Неужели даже в душе в темноте за нами наблюдают? Было страшно идти, я боялась себе представить, какое наказание меня ждёт. В прошлый раз я ничего такого не сделала, а оно было слишком жестоким. А сейчас я-таки натворила дел, пусть и не довела до конца. Поднималась по лестнице, ужасно волнуясь. Руки вспотели, тело тоже. Дыхание стало учащённым.

Дрожащей рукой открываю дверь в кабинет капитана.

— Можно? — осторожно спросила, заглядывая внутрь.

— Заходи, Рия.

В кабинете всё было по-прежнему, разве что не было одеял с подушками да ковра. Капитан был в своей форме. При моём появлении он встал из-за стола и прошёл ко мне. Его лицо было собранным, холодным, не выражающим ни одного чувства. Сердится, пришла я к выводу. Плохо.

— Присаживайся.

Я села на ту лежанку, на которой ещё недавно спала. Он сел рядом. В воздухе витал мой страх и какой-то слабый аромат.

— Рия, скажи, что у тебя с Руем?

Я осторожно подняла на него взгляд. Солгать не получится. Голубые глаза глядели с прищуром. Он видит меня насквозь, и то, что сейчас мирно беседует, говорит о том, что пытается обойти конфликт.

— Я... — как же подобрать нужные слова? Вдруг Рую влетит. Вспомнилась угроза капитана больше года назад про подавление желания.

— Ну?

Сглотнула. Вздохнула. Волнуюсь. Заметила, что рука дрожит, сцепила пальцы обоих в замок. А, была, не была! Скажу правду, про чувства. Он ведь всё равно должен был их заметить.

— Я до вчера не осознавала своих чувств. Да и он просто исчез. Ничего не сказав, я ведь искала его... — мне показалось или в голосе была обида.

— Понятно. Что до его исчезновения, это я виноват. Он был отправлен с важным заданием на одну из далёких земель, и я ему запретил с кем-либо общаться или встречаться.

— Но зачем?

— У него была цель вернуться. А чувства — они мешают в выполнении задания. Тем паче в том состоянии, в котором он был.

— Вы не правы. Ты не прав, — исправилась я, увидев, как у него предостерегающе наморщился лоб.

— Рия. Это не обсуждается.

— А о каком состоянии речь? — и тут вспомнила, что последняя встреча перед исчезновением Руя, была, мягко сказать, насыщена желанием. О, наркотик, я и забыла.

— Этот наркотик выводится лишь со временем из организма, и уж поверь, вряд ли Руй смог бы себя сдержать. Желание с каждым днём всё нарастает.

— Но ведь у него есть жена... — ведь он мог со своей женой снимать свою тягу. Но как же неприятно об этом думать.

— О, жена... Нет, поверь, женой дело бы не обошлось.

Я как представила, что Руй вначале со мной, а потом с Нией, которая была поблизости, а потом с другими девчатами... Боги, как это вынести! Да, наверное, лучшим выходом было его выслать за пределы звездолёта.

— Ладно. Уже всё в прошлом. Не стоит об этом говорить.

— Скажи, Крепимир, а наркотик мог всё ещё остаться в его крови?

— По возвращении его проверили. Он чист.

Я облегчённо вздохнула. Неужели я боялась, что вчерашнее поведение Руя — следствие наркотика? Значит, его чувства настоящие. Не знала, радоваться мне или нет. Всё же ситуация неоднозначна.

— Если ты себя хорошо чувствуешь, то отправляйся в ангар. Ребятам нужна твоя помощь, — прервал поток моих мыслей капитан.

— Да, хорошо.

Я уже поднялась, когда капитан положил на мои сжатые в замок руки свою широченную горячую ладонь.

— Не совершай опрометчивых поступков, ладно?

Встретившись с его взглядом, я поняла: он знает о вчерашней ночи. Не ругает, но и не одобряет. А ещё — доверяет.

— И ты не скажешь мне держаться подальше от Руя?

— Боюсь, что это невозможно, — капитан поджал губы. — Мы все в одной упряжке. И дальше всё зависит лишь от вас.

— Хорошо. Премного благодарна за твою заботу, Крепимир.

На его лице появилась грустная улыбка.

— Удачи, дитя, пусть хранят тебя Боги! — пожелал мне удачи капитан. Мне показалось, или на слове "дитя" он сделал ударение?

Я озадаченно посмотрела на закрывающуюся за мной дверь в кабинет. Странный капитан. Очень странный. Зачем он наблюдает? Хочет уберечь от неприятностей? Но тогда... Он ведь вчера не вмешался, ждал, пока сами остановимся? Доверял? Кому? Мне, Рую или нам обоим? И вмешался бы? Или просто вынес наказание за измену и очернил мою честь? Так хотелось доверять Крепимиру, но... слишком подозрительно он себя ведёт.

Глава 15

Добравшись до места своего назначения, я облачилась в защитный костюм, получила у дежурного свободную и проверенную пташку, получила добро, и вылетела из ангара. Бой уже вовсю шёл, причём очень близко к звездолёту. Ребята пытались оттеснить противника, но тот целился в наш дом.

Я присоединилась к схватке, желая вызвать огонь на себя и отвести врага подальше, но меня поджидала невидима засада. Они атаковали меня, при этом были целиком и полностью не видимы. Неужели у них появилось новое оружие маскировки? Хотя, может, оно всегда у них было, ведь ребята говорили, что не могут найти место, откуда прилетают вражеские тарелки.

Это было плохо. Я била интуитивно, иногда попадала, и несколько раз-таки увернулась от уже летящего в меня лазера. Но меня продолжали атаковать, при этом нашим удалось отвести от звездолёта остальных противников. Я передала дежурному, что не вижу врага, что меня атакуют неизвестно откуда, а в душе нарастала паника, которую едва удавалось побороть. Ведь я была одна, а на меня не менее десятка невидимых врагов. Последний вираж окончился прямым попаданием в меня. Я успела катапультироваться и передать сигнал тревоги с координатами, прежде чем растворилась во всепронизывающем свете. Кислород быстро заканчивался, и я медленно задыхалась, ведь в наших защитных костюмах было совсем мало воздуха, а извне он не поступал. В глазах окончательно стемнело.

Очнулась я в каком-то ярком помещении, от невыносимого света пришлось зажмурить глаза. А ещё меня кто-то щупал. Ни запахов, ни звуков. Так неприятно всё это было. Я попыталась забиться, увернуться от этих протягивающих ко мне свои руки иноземцев, но натыкалась с другой стороны на таких же. Было страшно, просто жутко ощущать этих существ на своём теле. Что они со мной пытаются сделать? Костюм легко расщёлкнулся, словно и не нужен был мой браслет, на который я его замыкала. А я уже не в силах была пошевелиться, словно тело парализовало, но при этом осязание никуда не делось. И могла только наблюдать через защитный шлем, кое-как раскрывая и закрывая всё тяжелеющие веки, как меня раздевают десятки рук. Мерзопакость какая. Потом сняли с меня шлем, и яркий свет не позволил мне больше видеть. Глаза уже больше не открывались. Но ощущения были не из приятных. Лишь прохлада, которая ко мне то и дело прикасалась в разных местах тела, ощупывая меня, делая какие-то уколы, и хотелось рыдать, а я даже этого не могла делать. Отчаяние захлёстывало меня, а мне негде было спрятаться, замкнуться от всего этого.

Лишь взывать о помощи Богов.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось.

Только аморфную тишину прорезал звук взрыва, толчок, меня скинуло с какого-то стола на пол, тело больно ударилось о что-то твёрдое, но я по-прежнему не могла пошевелиться.

Вновь наступила гнетущая тишина. Запахло чём-то палёным. Осмотреться не вышло. И лишь спустя нескончаемо долгие мучительные мгновения, я ощутила прикосновение чего-то холодного и твёрдого к себе. Было больно, но это отзывалось так повреждённое ранее тело. Кто-то нёс меня на руках, а я не могла даже вскрикнуть, представляя всё в ещё жутких тонах, что меня сейчас начнут насиловать иноземные твари.

А потом дыхание перехватило, казалось лёгкие сжали тиски, было холодно. И жизнь моя, казалось, кончилась.

Пришла в себя я не знаю где. Было страшно. Того, что со мной могли сделать эти иноземцы и что они ещё планируют делать. Осторожно приоткрыла глаза. Свет был приглушённым, уже не режущим глаза. Тело на удивление не отдавалось болью, но и сил двигаться особо не было.

Рядом раздался знакомый такой голос с хриплыми нотками. Родной такой голос. Но разобрать, что он сказал, я не могла. Вроде и слышу, но словно на незнакомом языке говорит. Возле меня сидел сгорбленный Вит. А я гляжу на него, а по щекам текут слёзы. То ли радости, то ли облегчения, что я дома.

Боги, за что мне всё это?

А Вит меня обнимает, слёзки вытирает. И я понимаю, что мне сейчас так необходимы эти объятия, его запах, чувство защищённости. Сил нет говорить. Просто наслаждаться тем, что я дома, пусть и в лекарском отсеке, но дома, где нет этого жуткого света и холодных прикосновений.

Вит забрался ко мне в постель, и мы вместе лежали, переплетя руки, он что-то рассказывал, но я так и не слышала. Только видела, как открывается у него рот, как меняется выражение его лица, как жестикулирует он при рассказе; слыша голос, но так и не разбирая слов. Приятно видеть его таким возбуждённым, но в то же время таким внимательным и нежным. Жаль, что не понимаю, о чём он говорит. Похоже, это следствие парализации.

Мне хорошо. Просто быть рядом. И ни о чём не думать.

Не знаю, сколько я провела в лекарском отсеке. Я долго не могла ходить. Ноги просто не слушались, словно отнялись. И со слухом так и были трудности. Я видела, как то и дело кого-то из наших привозили, но даже спросить не могла, все ли в порядке. Было страшно, вот так лежать, и ничего не делать. Словно тебя списали как ненужный мусор.

Вит заходил каждый день, давал мне письма, распечатанные на бумаге. Но я не могла их открыть. Просто было боязно узнать, что происходит вокруг. Как-то привезли девчат. Раненных, а у кого-то светилась кожа.

Что-что происходит? Я не могла этого понять. И говорить не могла. Попыталась разок, но ничего не вышло. Язык не слушался.

И тогда я решилась открыть письма.

"Милая моя, дорогая Риюшка. У нас всё в порядке, не переживай. Мы справляемся. Правда, враг зачастил и теперь нападает на звездолёт довольно часто. Пока мы отражаем атаки, похищают наших людей. В основном девчат, а парней... парней убивают..."

Дальше я просто не смогла читать, осознавая трагедию. Глаза были в пелене выступившей влаги, рука с письмом безвольно упала на постель.

Боги! Неужели всё так плохо? Но почему? Зачем им нужно нас истреблять? Мы ведь зла никому не делали? Мы лишь защищаемся, стараясь выжить. Мы просто хотим жить! Жить и любить, заниматься своим делом. Найти дом, где сможем наслаждаться своим бытием, постигать что-то новое и неизведанное, родить новую жизнь. Неужели это так много? Неужели нельзя нам дать этого? Зачем? Зачем убивать ни в чём не винных людей?

Пусть даже вторглись на их территорию, но ведь так нельзя! Всегда можно поговорить, найти решение, которое устроит обе стороны. Что им от нас нужно? Зачем им наши девчата? Судя по всему, я ещё легко отделалась, потому что сияющие девушки свидетельствовали лишь о проведённых над ними опытов. Что с ними сделали?

Спустя месяц отчаяние притупилось немного, потому что бездельничать и впадать в уныние мне не дал капитан. Сам явился, высказал мне пару "ласковых" слов, хоть я и не поняла ни одного слова, но его эмоции были ясны. Причём, судя по всему он знал, что я его не понимаю, но это не помешало ему выпустить пар. Правда, он не орал, а как всегда в своём стиле прожигал меня холодным взглядом и спокойным тоном промывал мозг, от которого у меня холодок бежал по спине. После чего подписал приказ и переслал его мне на браслет. После чего с гордо поднятой головой удалился.

Начался учебный год. Мне выделили инвалидное кресло, на котором я могла передвигаться по звездолёту. Всех учащихся обязали посещать занятия до обеда. Это касалось и меня, по приказу Крепимира. В котором говорилось, чтобы мне не давали никаких поблажек. Все тренировки, кроме полётов, мне были обеспечены. Вот только физические занятия проводили лишь со мною Юн да Вит, ведь других ждала война.

Если с занятиями по физподготовке было проще, Юн помогал мне переодеться, то с плаванием приходилось исхитряться. Ведь Вита я жутко смущалась, в отличие от Юна. На помощь пришла Олия, помогающая как переодеться, так и забраться в воду. Она тоже стала заниматься плаванием с нами. Несколько уроков Виту пришлось ей дать, и хоть он улыбался, но я видела, что он не очень хорошо относится к ней. Я его как-то спросила об этом, а он отмахнулся, что против неё лично ничего не имеет, просто времени побыть наедине со мной совсем мало, в виду войны.

Олия научилась быстрее меня плавать, со стороны казалось, что она родилась в воде. И порою они с Витом даже плавали наперегонки.

Мне же надевали подстраховку в виде воздушных нарукавников, боясь оставлять одну, пока были состязания между этими двумя, а я не хотела совсем ограничивать своего парня, ведь теперь у него по плаванию были лишь те два часа, что он занимался со мною.

А во время занятий с Витом я отказывалась надевать спасательные приспособления, ведь он в любом случае был рядом.

"Он тебе нравится?" — спросила как-то подругу, пока она меня переодевала после занятий. Не знаю, почему. Возможно, захотелось переключить её внимание с Коли на кого-то другого, который по-прежнему не смотрел на неё. Чтобы она заметила, что вокруг полно хороших парней и мир не закончился на одном моём одногруппнике.

"Кто?" — не поняла она.

"Вит".

"Не знаю. Он — хороший парень. Но ты ж знаешь, я люблю Колю. Да и Вит — твой парень, к чему такие вопросы?"

"Знаешь, я не знаю, как справилась бы со всем произошедшим без него. Он мне очень дорог."

"Ну вот, видишь, он тебя тоже любит."

Я улыбнулась. Ладно, не время об этом думать. Ведь я так с ним и не поговорила о своих чувствах.

Вит сделал мне очередное предложение, но я сказала, что пока ходить не буду, точно замуж не пойду, не хочу быть бременем для кого-то. Он грустно вздохнул, понимая, что убеждения в обратном не помогут и это будет выглядеть лишь как жалость ко мне.

Всё же времени на жалость к себе у меня просто не было, а вот у кое-кого было. Не всех девушек выписали из лекарского отсека. Только тех, кто не сиял. Остальные, как оказалось, были беременны. И я с содроганием представляла себе их состояние. Знать, что тебя изнасиловали да и просто внедрили какую-то инопланетную жизнь... Это было выше моих сил. Я им соболезновала, но не могла общаться с ними, потому что понимала, что никакие слова утешения им не помогут, а видеть они меня тоже не хотели, ведь я избежала этой участи. И не была уже одной из них. Как показало общее сканирование моего организма, я была по-прежнему девственна и чиста от любых внедрений, которые могли засечь наши технологии. Мне просто повезло, как говорила Ния. Подробностей я не знала, да и не хотела знать, старательно обходя эту тему.

Ребят, пострадавших в боях, лечили сразу же, они дольше одного дня на больничной койке не задерживались.

А вот после занятий все работали. Та часть звездолёта, в которой был учебный корпус, была самая защищённая. Наш дом перестроили, перенеся жильё поближе к генератору в самое сердце корабля. Только теперь отдельных кают не было. Компоновали большие помещения по десять человек одного пола.

На каждую каюту выделяли по одному старшему. В нашей была Ния, которая помогала мне с моим креслом. Никто, правда, в участии и поддержке не отказывал, и помогали мне везде, где встречали. Также в моей каюте была и Олия, с остальными девчатами мы пересекались раньше на ярусе, но я не знала их по именам. Тут и познакомились.

А внешние отсеки заделали чисто промышленными помещениями, повреждения которым не наносило существенного вреда, ведь тут же чинилось теми же роботами.

А вот с ребятами Колей, Паном и Месом мы пересекались лишь в столовой. Ну и с одногруппником — на занятиях.

Летать мне, естественно, запретили, но я по-прежнему изучала лётное дело и завидовала ребятам, которые продолжали летать и воевать, подменяя старших бойцов. А я выполняла функции дежурного, иногда подменяя ребят.

Письмо Вита я так и не прочитала. Не могла себя заставить. Не хотела ничего знать! Впечатлений мне хватило. Больше я к острым ощущениям не стремилась.

С занятиями приходилось сложно, на слух информацию я вообще не воспринимала, мне настроили браслет так, чтобы вся речь записывалась текстовой информацией. И я воспринимала её только зрительно через мозговой анализатор.

Со временем я поняла, что немного необычно воспринимаю данные. Это было странно, но словно я видела всё в объёме, любая двухмерная картинка раскладывалась на отдельные слои и становилась объёмной.

Наши лекари помочь мне с моими двигательными способностями не могли. Причину просто не нашли, как и ничего инородного в теле. В итоге признали, что либо это связано с повреждением мозга, либо психологическим барьером, которые не позволяет мне преодолеть свою болезнь на уровне эмоций. Но я сомневалась, ведь почти ничего не чувствовала. Только безразличие ко всему происходящему, ведь после того, как выплакалась в объятиях Вита, я словно взирала на всё со стороны, а не пропуская через себя.

Говорить я тоже не научилась. Мою речь не понимали окружающие, приходилось общаться через сообщения, отправленные на браслет собеседника.

В один из обычных учебных дней, я заметила, что Коля пропал. Он не пришёл в столовую. Сердце сжали тиски. Не хотелось до последнего верить в то, что с ним что-то случилось.

Олия тоже переживала, хотя ни слова не сказала. Только её глаза были на мокром месте. Она нервно теребила косу.

"Что с ним?" — спросила у подруги. Может, ничего серьёзного и мы зря переживаем. Ребят ведь латают, ранения всё же случаются. Это ведь война, будь она проклята!

"Не знаю," — ответила поникшая девушка.

"Ния, ты знаешь, где Коля?" — не утерпела я, пытаясь докопаться до истины у старшей сестрицы.

"Нет. Я ещё не была на работе."

"Узнаешь?"

"Да, конечно."

Я доела свою порцию еды, понимая, что в любом случае, мне нужно питаться. Уже давно я не получала удовольствия от пищи, жизни, скорее вынуждая себя существовать дальше.

В помещении, где проходили занятия, было тихо. Коли так и не было. Учитель встал у доски и сказал что-то. Анализатор написал, но я, не глядя, знала, о чём он говорил, хотя по-прежнему не понимала речь. Слёзы сами потекли из глаз. Минута молчания.

Я встала со своего кресла, усилием рук держа себя в вертикальном положении, схватившись за стол до побелевших костяшек пальцев.

И запела вместе со всеми гимн прощания с погибшим. Странно, но мой голос сливался с остальными ребятами. Я закрыла глаза и просто пела, отдаваясь общей скорби и пожеланию ушедшему от нас одногруппнику и другу переродиться как можно скорее. Сейчас были допустимы слёзы, ведь не принято оплакивать умерших. Мы ведь должны радоваться переходу их на новый уровень. Только не всегда можно сразу вот так отпустить человека. Поэтому лучше попрощаться вначале с ним в близком кругу, а потом уже праздновать тризну по всем погибшим.

Настроение было паршивым. После занятий должна была состояться кремация тел погибших, а дальше тризна* — провожание ушедших в мир иной, которое теперь проходило каждый день, насчитывая погибших от нескольких человек до десятков.

Вит увидел меня и тут же подошёл, но я помотала головой. Не надо.

"Обними её," — написала ему на браслет, и взглядом показала на сгорбленную фигурку подруги, прижавшуюся к стеклу крематория. В котором сейчас должны были подать провожающий погибших в последний путь огонь.

Потом были бои в честь ушедших. Здесь же, в огромном зале, умещающем всех.

Я взяла палицу, стоявшую до этого одиноко в углу, в руку. Оружие заставляло мою кровь течь быстрее. И я выехала на своём кресле в середину зала, приглашая желающего сразиться со мною.

Ну? Окинула взглядом толпу военных. Никто не хочет сразиться с покалеченной мною?

Юн? Опустил глаза долу. Ладно. Все остальные опускали взгляды, стоило мне взглянуть на них. Трусы! Я ведь не слабачка! Пусть и не могу ходить, но тренировки с ребятами не прошли даром. Я и так могу за себя постоять!

И я запела гимн прощания, сжимая в руках и начиная вращать над головой палицу, отдаваясь мелодии и закрыв глаза.

Удар прогремел сзади, но я ловко его парировала и в мгновение развернулась. Так и не видя ничего, я ощущала вокруг себя потоки воздуха и двигалась молниеносно, отражая все удары и нападая сама, что соперник едва поспевал уворачиваться, в принципе не пропустив ни одного выпада. Хорош!

К нам присоединились остальные, и вокруг кипели бои, ограничивая уже в манёвренности нашу пару.

Бой закончился, так же внезапно, как и начался. Соперник признал ничью и протянул мне руку в знак уважения.

Я схватила его за предплечье, которое обожгло прикосновением. По телу прошлась волна жара, словно сжигая всё внутри. От этого было больно, но скорее не физически.

А я сильнее сомкнула запястье, делая усилие встать.

Все замерли, словно время остановилось. Я видела каждого в этом зале, закрытыми глазами. Но лишь соперника своего я не могла разглядеть, находящегося словно в тумане, хотя ощущала его силу и мощь.

Открыла глаза, подняла их на уровень его лица.

Ноги подкосились. Но он удержал, подхватывая меня под вторую руку. А потом сделал шаг назад. Я сглотнула, страх мешался где-то внутри, мешая мне обуздать свои чувства. Я могу, я справлюсь! Шаг вперёд! Давай же!

Хотела отвести взгляд от его сейчас словно клубившаяся тьма глаз, но он едва заметно мотнул головой.

Тело разрывало от боли. Казалось, организм сопротивляется. Тысячи игл пронзили меня. Но я не закрыла глаз, удерживая контакт. Я могу!

Шаг! Ещё один! Через жуткую боль! Я смогла!

Улыбка и слёзы радости.

А он медленно отпускает мои руки, в которые я вцепляюсь, чуть ли не ногтями, как в спасательный лучик. Но он всё равно отщепляет их, делая выворот своих предплечий в сторону моего большого пальца. Ещё шаг назад, заставляя замереть меня на месте. Не понимаю. Почему ты не даёшь мне возможности осознать победу?

"Иди!" — говорит его взгляд.

Страшно, вдруг упаду.

"Не бойся! Доверься!"

Кому?

"Себе? Мне?" — эти слова словно сами приходят как ответ в мои мысли.

Шаг. Второй. Третий. Вновь через боль, которая была с каждым последующим движением всё меньше.

Я отвлеклась на мгновение, переведя взгляд под ноги, удостоверяясь, что они действительно движутся, и это не плод моего желания и воображения. Убедилась! Расстрогалась. А когда вновь подняла взгляд, Руя уже не было. Скольжу по толпе быстрым движением, ища его. Но того и след простыл. Вот только все глядят на меня неверяще и как на диво дивное. Смотрят и Ния с Олией, по щекам которых текут слёзы. Слёзы радости. А меня ноги уже не держат от всех нахлынувших чувств счастья, облегчения, ликования, что я вновь могу ходить.

И Вит улыбается, подлетает и хватает меня на руки, и кружит. Как вовремя, а то я бы упала. Облегчение разлилось в груди. Прижалась к нему, не в силах больше удерживать голову.

"Благодарю," — мысленно делаю посыл Рую. Правда, вряд ли он слышит.

И смеюсь вместе с остальными.

Примечания по главе:тризна* — поминки, которые обычно сопровождаются не только поминальным столом, но и песнями в честь погибших и показными боями. Т.е. соперники не поддаются, но и не усердствуют, и часто заканчив

Глава 16

После того, как я начала ходить, всё время после занятий уходило на реабилитацию, разработку ног, массаж и прочее. И уже спустя месяц я сама, без инвалидного кресла, передвигалась по звездолёту.

Руя я больше не видела, а вот Вит почти всегда был рядом. И с одной стороны я привязывалась к нему всё больше и долг перед ним всё рос. Но я просто не могла ему сказать о том, что люблю другого.

Хотя сейчас, когда я его не видела, не могла сказать точно, что чувствовала к Рую, а вот к своему парню — нежность и любовь. Не такую, как к другому, но тоже любовь.

С Лией пару раз пересекались, и она глядела на меня волком. Неужели ревнует? Вот этого я понять не могла. Ведь с Руем я вижусь вообще редко, да и ничего у нас не было, если не учитывать ту ночь в душе, о которой она точно не могла знать. А что до того поминального боя — он был совершненно обычным, памятным, после него не один раз я так же в игровой форме дралась с другими ребятами на тризне по другим погибшим. Но в её глазах было лишь презрение и ненависть. Но, странно, я не боялась её. После всего пережитого, склоки и ругань — были недостойны моего внимания.

Речь моя тоже восстановилась, не сразу, но потихоньку всё лучше народ меня понимал. И со слухом пошло дело на лад.

Занятия шли полным ходом, когда раз после бассейна меня пригласил к себе капитан, сообщением на браслет.

Я впервые весь путь передвигалась сама, без костылей и палочки. Так, иногда хваталась за стену, чтобы перевести дух или опиралась, но уже не так часто.

— Здравствуйте, можно? — заглянула я в кабинет Крепимира. Мало ли у него гости, не следует говорить о том, что я с ним на ТЫ.

— Заходи.

Меня усадили на ту самую лежанку, возле которой стоял накрытый стол.

Я непонимающе посмотрела на капитана. Он налил мне чаю, и предложил сладкие фрукты, присев рядом. Его близость отчего-то уже не страшила меня. А всё моё внимание приковали цельные фрукты, покрытые капельками мёда. Я таких ещё не ела ни разу в жизни. Вообще фрукты нам подавались обычно в свежем виде и малыми порциями в столовой. И выглядели они как слегка разбавленный водой сок с мякотью. А чтобы вот так... Отказаться от такого я не смогла. От них такой аромат разливался по всему кабинету, что я невольно сглотнула выступившую слюну.

И какое-то время мы молча пили чай, я наслаждалась каждым откушенным кусочком и вкусом гранатового цвета чая, понимая, что не просто так меня сюда пригласили. Но я старалась об этом не думать, получая удовольствие здесь и сейчас. В последнее время я привыкла наслаждаться каждым мгновением, понимая, что смерть ходит рядом.

Когда я выпила три чашки чая, от четвёртой отказалась, посчитав это уже неприличным. И хоть живот говорил о переполнении, желание продолжить пиршество всё равно присутствовало.

— Так о чём ты хотел поговорить, Крепимир?

Он вздохнул. Тяжко так. Значит, разговор серьёзный.

— Рия, скажи пожалуйста, какие у тебя планы на будущее.

Я одарила собеседника немного удивлённым взглядом. О чём он говорит?

— Ты это о чём? — решила озвучить свой взгляд. А то, мало ли, не понятно, ведь он по-прежнему молчал, словно ждал ответа.

— Зачем ты пошла в армию? Неужели ты не хочешь завести семью, детей?

Детей? Я никогда не думала о том, что мне разрешат родить больше одного дитятка.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Отвечай на вопрос, — ну вот, опять прорезаются властные нотки, стоило мне расслабиться.

— Я хочу выйти замуж, если ты об этом. И детей хочу.

— Тогда зачем?

— Зачем пошла в лётчики? — посмотрела в его голубые глаза. Сейчас он был весь во внимании и ждал ответа. — Я хотела вырваться из условностей. Я всегда мечтала парить в небе, как некоторые птицы, которых видела на старых видеозаписях. Я не думала, что иду в армию, что придётся воевать. Я просто увидела в перечне специальностей пилотирование, ну и решила попробовать, до конца не уверенная, что меня примут на опасную специальность. Ведь на земле мы могли заниматься только безопасным делом, не так ли?

— Ты не заглядываешь в будущее, — грустно подытожил Крепимир.

— Наше прошлое уничтожили, нас забрали с земли, дали возможность выжить. Я даже не знаю, благодарить ли распределительную комиссию за то, что тут оказалась. Но я приняла это. И да, я живу сегодняшним днём. А сейчас, что гадать, возможно, завтра меня уже не будет вживых.

— Слишком горькие речи для столь молодой девушки.

— Я просто смотрю правде в лицо. До последних событий я верила, что всё наладится. Но после моего похищения и первых погибших, увы... уже нет розовых иллюзий.

Это ведь чистая правда. Я даже отказала Виту, сказав, что калекой замуж не пойду, а загадывать на будущее ничего не желаю. И пусть он любит меня любой.

— А как ты смотришь на то, чтобы выйти замуж?

— Это что, предложение руки и сердца? — если честно, я пошутила, но в его глазах не было и намёка на улыбку. — Ты серьёзно?

— Я вижу, что у тебя с Руем довольно напряжённые отношения и добром это не кончится. А ещё вижу, что Вита ты не любишь как парня, и замуж за него не хочешь... Мне продолжать?

Я осознала его слова и мне стало стыдно. Неужели я и правда, никогда не расценивала Вита серьёзно, как будущего мужа? И заглянув в сердце, поняла, что да, капитан прав. А с Руем — у нас нет будущего. Разве что его жены не станет. Но опять же, глупо на это надеяться, ведь брать на себя кровь своих я не могу.

— Поэтому ты предлагаешь мне себя?

— Тебе претит эта мысль? — он был внимательным, и такой пристальный взгляд меня, если честно, раздражал. Я понимаю, что, возможно, для него это очень важный вопрос, поэтому решила ответить.

— Нет, просто довольно неожиданно получить предложение от капитана. Из всех девушек на звездолёте, я, надеюсь, одна удостоилась такой чести? — я игриво подняла бровь.

— Одна, — слишком серьёзен он.

— И что подвигло тебя на этот поступок?

— Ты — девушка красивая, правда, порою импульсивная. Ты мне нравишься, как человек, — уточнил он. — И мы с тобой поладили. Я думаю, что уважение и доверие — самое важное в союзе.

— Значит, холодный расчёт. О чувствах речи нет?

Он помотал головой. Понятно. На что я могла надеяться, что капитан полюбит меня? Меня, постоянно влипающую в неприятности? Стало грустно.

— Мне нужно подумать, — я решила не давать скорого ответа. Сколько он мне времени даст? Торопится?

— Хорошо, думай столько, сколько понадобится. Я буду ждать.

Значит, предлагает действительно только мне, не расценивая других девушек на эту роль. Это мне льстило.

— А Вит? Мне не хочется его обижать.

Если честно, сейчас мне было за него обидно. Где был капитан, когда со мною случилось несчастье? Да, однажды он проведал меня. Но дальнейшее его вмешательство в мою жизнь, даже если и было, то не очевидно. А вот делал массаж мне Вит, был рядом и поддерживал тоже он.

— Могу с ним поговорить, если хочешь.

Я замотала головой. Он этого не заслужил.

— Мне нужно вернуться к полётам.

— Это исключено.

— Что? — опешила я. Неужели я зазря училась? А как же свободный выбор специальности? Но я ведь и дальше продолжаю учиться. Или мне хотят оставить возможность был дежурным... Да кто в здравом уме захочет заниматься этим всю жизнь?

— Женщине на войне не место. Руй был прав.

А я ошарашенно уставилась на капитана. Руй был прав? Это он о чём?

— Руй по возвращении устроил тут разнос, когда прознал, что ты в боях участвуешь и перешла в военное ведомство, — ответил Крепимир, словно прочёл мои мысли. Но взглянув ему в лицо, поняла, что этот человек просто просчитывает все шаги вперёд. Неужели меня читает на раз-два?

Слёзы подступили внезапно, став резать глаза. Было обидно. Почему все решают за меня? И я даже не знала, радоваться тому, что Руй заступился за меня или нет. Да, это несколько старомодное убеждение, что женщине на войне не место. Будь у меня выбор, пошла бы я воевать? Скорее всего нет. Да, летать я хочу и своей жизни без этого просто не представляю. Но убивать живых существ, пусть и тех, кто хочет убить меня... Да, сейчас мне уже без разницы — наверное, зачерствела. Ведь расстрелять вражескую тарелку я не считаю чем-то из ряда вон выходящим. Но выбора просто не было, ведь защитников звездолёта было всего двадцать человек. Я же не могла просто стоять в стороне, понимая, что от каждого воина зависит наш завтрашний день. А вот поступил бы Руй так же, будь на моём месте любая другая безразличная ему девушка? Говорит ли это о его чувствах? И поняла — я совершенно не знаю того, кто так надёжно занял моё сердце. Я вообще не знаю о знакомых мужчинах ничего. Они не открывались предо мною. Как жили до попадания на корабль, о чём мечтали? Да и я открылась только перед Нией. Словно у нас всех не было прошлого.

— Милая? — капитан приподнял мне подбородок, стараясь увидеть мой взгляд. А затем просто прижал к себе, словно поняв, что мне сейчас это важнее всяких слов.

Я была ему благодарна за эти дружеские объятия. Возможно, мне всерьёз стоит задуматься о замужестве с капитаном. За ним я буду как за каменной стеной. Дружескую поддержку, думаю, он мне обеспечит. Ведь полная глупость выйти замуж за Вита, просто потому, что он любит. Это жестоко будет с моей стороны давать ему надежду, улыбаться ему каждый день, и при этом обманывать и себя и его.

— Расскажи мне о себе, — отчего-то осмелела я. Ведь должна знать, за кого собираюсь замуж. Ну, не собираюсь, но рассматриваю как возможный вариант.

— У меня отец был военным. Всю жизнь промотался по разным уголкам нашей страны со своей семьёй — мамой и мною. Мама работала лекаркой при городских больницах. Поэтому вопрос о выборе моего ремесла не стоял. Я вращался в кругу военных, у нас были с детства все военные игры, где мы тренировали свою ловкость, силу, выносливость. Были и наставники, которые учили мастерству вести бой. Все кружки были военные, хоть и разные. Поэтому в семь лет, как пошёл в школу, я изучал и стратегию, и боевое искусство и много чего другого. В том числе учили быть руководителем.

В пятнадцать было моё первое настоящее сражение, я руководил отрядом солдат. Вот это было настоящим испытанием. Заставить, чтобы тебя слушались, уважали сопляка, ничего не повидавшего в жизни. Даже не сам бой был трудностью, а именно поставить себя выше других, преподнести себя в обществе.

Тогда погибли трое ребят, по моей вине. И ты не представляешь, как я себя корил. Но отец ни слова ласкового не сказал в поддержку, и не наорал, что я такой болван, загубил столько жизней, лишь дал следующее задание. С тем же отрядом, только уже пополненным. Я тогда не мог понять, как же так, люди что — просто расходный материал? А как же их семьи, их жизни? Высказал всё отцу. Заявил, что не желаю быть военным. На что получил ответ, что если я хочу что-то изменить в отношении к людям, то должен сам достичь успехов и заставить не просто уважать себя внутри своего отряда, но и заслужить его от других начальников и полководцев.

Я посвятил много времени своему обучению, но так и не нашёл ответа в книгах. И тогда пришёл к выводу, что всему придётся учиться на практике. Бой за боем, потери за потерями, но я добился того, чтобы меня уважали, а потери сводились к минимуму. Я сделал карьеру, но до сих пор помню каждого из ребят, которые отдали свои жизни, выполняя мои задания. Ведь приказов свыше они не получали, лишь от меня.

Когда меня выбрали быть капитаном этого судна, я поначалу хотел отказаться. Ведь что я мог сделать, мне ещё никогда не доводилось управлять такой большой армией в десять тысяч человек. Это такая ответственность, ты себе не представляешь. Но сложнее всего то, что на судне были гражданские.

Капитан замолк, позволяя мне осознать весь масштаб его бедствия.

— Но ты ведь справился, — я ведь привыкла наблюдать его сильным холодным капитаном. И немного растерянным было как-то странно видеть.

— Справился, не давая спуска никому. Думаю, что меня все на этом звездолёте боятся, — мне показалось или в его словах прозвучала нотка грусти.

Я отстранилась от него и заглянула в голубые глаза. Все ли? Боюсь ли я его? Да, когда он ругается, мороз по коже, но не уверена, что это страх того, что он ударит или что-то сделает. Просто он привык давить. А вот давления я как раз и боюсь. Не люблю, когда мне не дают выбора и просто заставляют что-то выполнять. Да, я понимаю, что в армии без этого никуда, но и в бою порою совершаю вольности, стараясь с полной отдачей выполнить задание.

— Все, кроме тебя. Ты одна всегда смотришь в глаза, перебиваешь меня, — он улыбнулся, — и мне это нравится.

Его улыбка меняла его целиком. Из холодного и мрачного подавляющего уже одним своим видом человека он превращался в обычного такого парня. Красивого и обаятельного.

— Ещё один вопрос, Крепимир. Скажи, на что я могу рассчитывать, если выйду за тебя замуж?

— На высокое положение в обществе.

Своим ответом он вызвал улыбку на моих устах. Неужели он думает, что я выйду за него ради выгоды? Мне это совсем не нужно. Даже эти вкусные сладости. Но он не поймёт, наверное. Он ведь привык к холодным расчётам. И чувства ему не понять.

— Я не об этом. Вот сейчас ты обнял меня. Скажу честно, мне было приятно. А как дальше наши отношения будут развиваться?

— Ты о супружеском долге?

Я опустила взгляд, ну, и об этом тоже, только как же неудобно о таком говорить.

— Ну, я обо всём.

— Я ещё ни одну женщину ни к чему не принуждал. Только по обоюдному согласию. А объятия, поцелуи... если ты захочешь, если тебе будет нужно, ты только скажи.

Поднявшись, я ещё раз посмотрела на него. Сверху вниз. Не знаю, что сейчас чувствовала. Растерянность? А может надежду?

— Поцелуй меня, — прошептала я. Просто захотелось сравнить его прикосновение с поцелуями Вита и Руя.

Просить дважды не пришлось. Капитан ловко встал, оказался тут же рядом. Мгновение, и он уже обхватил своими ладонями мои щёки и впился в мои губы. Нежно, а дальше всё настойчивее. Чувствовался опыт в его поцелуе. Не первая я у него. От этого было немного печально. Хотя... у Руя я тоже, наверное, не первая. Есть ведь Лия. И у Вита была до меня девушка. Что ж мне так везёт на парней?

— Ну как? Тебе понравилось? — спросил он, когда отстранился, отпуская меня. Он правда хотел услышать одобрение? Или всё же правду?

— Я подумаю, — и выскользнула за дверь, пока не поздно. Не хочу его обидеть. Да, понравилось, но он — не Руй. Отчего-то, когда целовал он, мне казалось, что только я одна удостаиваюсь такой чести.

Глава 17

После разговора с капитаном я начала сторониться Вита. Стоило завидеть его, как я тут же разворачивалась и шла в другую сторону. Мне казалось нечестным давать ему надежду, но и поговорить с ним после всего у меня недоставало смелости. Занятия плавания я тоже забросила. Понимала, что так нельзя, но каждый раз тихонько удирала.

Он, видя такое отношение, решил подстеречь меня у выхода из каюты. Когда я поняла, что попалась, было поздно. Вит втолкнул меня обратно, велев остальным девочкам, шедшим на завтрак, убираться.

— Рия, ты не думаешь, что пора поговорить? — он прижал меня к стене, не давая возможности улизнуть.

Я наблюдала, как дверь за Олией закрывается. Не то, чтобы я боялась остаться с ним наедине и не могла сама открыть дверь. Просто друзья уходили и поддержки с их стороны уже не было. Особенно от Олии можно было её не ждать, ведь в последние дни она выносила мне мозг тем, что я обижаю Вита своим поведением и пыталась выпытать, что случилось. Защитница нашлась! Она, судя по всему, продолжала ходить на плавание, возвращаясь после него со слегка мокрыми голубыми волосами.

— Ри-я! — Вит вернул меня обратно.

— Что?

Он повторил вопрос. Я глубоко вздохнула.

— Думаю, — неохотно буркнула в ответ.

— И? Почему ты вдруг внезапно начала меня сторониться? Я тебя чем обидел?

— Отпусти меня... — мне не было больно, но находиться в такой близости от него не хотелось. Вспоминался тут же Руй, его быстрые движения. Вит ведь тоже военный. Не успею опомниться, как окажусь... Нет, не думать о таких отношениях. Вит не такой.

— Милая? — и он впился в мои губы настойчивым поцелуем.

Кнопки на комбинезоне расщёлкнулись. А ведь день так хорошо начинался. Но если с Руем я сама этого хотела, то сейчас, осознав свои чувства, понимала, что это самое последнее, чего желаю. Я приготовилась даже отбиваться, если понадобится, вспоминая уроки Юна. Но не хотелось обижать парня, ведь я собиралась нанести удар в самое сердце. Зажмурила глаза и с трудом отвернула голову.

— Нет! — по щекам текли слёзы.

Помнится, я совсем была не против, когда то же самое проделывал Руй. Но как же сейчас больно, внутри. А ведь совсем недавно, до похищения, я ведь даже думала о таких отношениях с Витом, что если... ведь намёки были, когда он целовал меня, проявляя желание.

Вит отстранился, отпуская меня.

— Почему? — его лицо было серьёзным и даже чуть каменным, словно я ударила его в самое больное место. Хотя, наверное, так и есть.

— Капитан запретил... — я намекала на приказ полуторагодовалой давности.

— Плевать на капитана! — глаза у парня сияли — он был обижен и решителен. — Отношения если переваливают черту, то заканчиваются союзом. И думаю, что препятствовать он не будет, иначе тут будет бордель.

— Нет, дело не только в приказе. Он сделал мне предложение, — хух, сказала, но дальше отмалчиваться не стоило. И Вит заслужил правду.

Парень, до того полный уверенности, тут же сник.

— Ты согласилась?

— Пока нет. Я решила поговорить с тобой.

Его лицо болезненно скривилось.

— Прости. Я не хотела тебя обидеть.

— Значит, ты всё же рассматриваешь его предложение.

— Вит, я люблю тебя... — я хотела сказать, как друга, хотя это была ложь. Я его любила, по-своему, и вовсе не по-братски или дружески.

— Не говори так! — он повысил голос. — Ты всё это время пользовалась мною. А стоило капитану сделать в твою сторону поползновения и всё — тут же бросила.

— Вит! — я хотела подойти, обнять. Объяснить, что всё вовсе не так. Я не ищу выгоду, а мечтаю о чистой и взаимной любви. Но... я её отвергаю, не решив принять любовь стоящего напротив молодого человека, хотя люблю его. Не так сильно, как Руя, до дрожи в коленках, но люблю. Но надо хоть что-то объяснить, не хочу, чтобы Вит думал, что я продаюсь. — Я не люблю капитана. Он предлагает союз по расчёту. А тебя... Я просто не хочу делать тебе больно. Я не знала, как тебе сказать. Прости. Но даже если и не выйду за капитана, всё равно, я не люблю тебя так, как ты меня. Я всегда буду тебе должна. Заботы, любви, нежности, считая что недостаточно отдала долг, ведь ты любишь сильнее. Я не могу обманывать тебя и себя. Даже если предположить, что я соглашусь на предложение капитана — это будет союз доверия и уважения, мы будем на равных. Мы заново будем строить отношения, делая шаг навстречу друг другу. Понимаешь?

— Нет, не понимаю! Сама говоришь, что любишь меня, и в то же время меня постоянно отталкиваешь.

— На самом деле я люблю другого. Не тебя, не капитана. Я пыталась его забыть, с тобою, — уточнила я. — Не думать о нём, ведь вы разные, выбросить его из головы.

— Он не делал тебе предложения, — подытожил Вит.

— И не сделает. Наша любовь невозможна. Я не хочу обманывать тебя, сравнивая с ним. И как я ни пыталась не думать о нём, я всё равно его вспоминаю.

— А капитан?

— И его сравниваю. Грустно это осознавать. Я в долгу перед тобой и не знаю, как его оплатить. Но не проси отдать тебе себя. Я не могу. Я не продаюсь. И капитану не продамся.

Вит сидел на моей постели, сцепив руки в замок, облокотившись на ноги. И вид у него был грустный.

— Я всё понял, Рия. Повторять дважды не нужно.

Я сглотнула. Подошла, приобняла его за плечи. Я ведь давно хотела оказать дружескую поддержку. Как бы зол и обижен он ни был. Надеюсь, не оттолкнёт.

— Ты Руя любишь, не так ли?

Я даже перестала дышать, испытав удивление. Откуда он знает? Неужели всем вокруг заметны наши отношения? И Лия тогда видела в поединке, потому и ненавидит?

— Да, — тихо созналась я. — Пока он исчез, я о нём не думала, строя отношения с тобой. Но стоило ему появиться вновь, и я поняла, что все мои мысли лишь о том, что он меня избегает, глядит равнодушно, причиняя мне боль. Неужели всем вокруг заметны наши отношения?

— Нет. На самом деле он умело скрывает свои чувства. Просто он единственный занятый парень, который несчастен в своём союзе.

— Правда? — неужели я это сказала вслух? Боги, ну почему я не умею держать язык за зубами? Надеюсь, он не заметил радости в моей интонации.

Вит глубоко вздохнул, словно собирался с духом. Что сейчас скажет? Забыть? Я, правда, пыталась. Понимаю, ему больно. Но и мне ничуть не легче вести этот разговор и обижать его своим отказом. Но сказанного не воротишь.

— Знаешь, что я тебе скажу? — поднял он ко мне голову, и получив в ответ мотание головой, продолжил: — Не торопись дать ответ капитану. У Руя всё не так просто с Лией. Он не говорит об этом, но мы видим, всё же военным принято подмечать детали. Я не знаю, что конкретно между ними, но Лию он ненавидит всем сердцем. Такую ненависть я видел лишь у одного человека, жену которого убил один преступник, и он самолично его казнил, включая электрический стул, испытывая от этого моральное удовлетворение. Это был мой отец.

Я ужаснулась, осознав сказанное. Бедный Вит. Неужели он жил с этими чувствами растерянности и ужаса долгое время, и при этом не разучился улыбаться? Ведь он дарил мне улыбки. И это было не через боль, а искренне.

— Вряд ли Лия кого убила, но она та ещё стерва. И каждый раз, когда она поджидает Руя у его каюты, его глаза наливаются кровью. Так смотрят на злейшего врага. Приходится оттаскивать жёнушку, пока он не натворил дел. Так что не думаю, что у них что-то было. Иначе б она не пережила этот день, а Руй бы попал на электрический стул.

Я, конечно, знала, что между ними что-то происходит, но настолько... Вспомнилась моя встреча с Руем перед его исчезновением. Он тогда собирал осколки... Неужели это она его отравила? Хотела, чтобы он взял её? Но наркотик обостряет естественные желания. А если он её ненавидел... Грустно. Очень. Самое главное, что я видела как она смотрит на него. Это не подделаешь. Она его и правда, любит. И когда он её отталкивал, я видела боль в её взгляде, мимолётную, не маску на лице, а вот потом она натягивала искусственную улыбку, стараясь скрыть... слёзы.

Но вернёмся к Виту. То, что он пережил — это трагично.

— Ты это видел?

— Что? Лию?

— Нет, казнь.

Парень напрягся, вздохнул. Поник.

— Да, видел. Отец привёл меня на казнь, заставив смотреть в глаза убийце, и поскольку не важно кому было включить рубильник, разрешили это сделать ему.

— Твой отец был военным?

— Нет. Но после смерти матери во мне что-то перевернулось. И хоть отец очень настаивал на том, чтобы я шёл в армию, умел за себя постоять и за свою семью, я пошёл в спасатели, чтобы спасать жизни, а не отнимать их. Но, как оказалось, боги любят над нами пошутить, ведь министерство чрезвычайных ситуаций тоже относится к военному ведомству. И мне пришлось пройти подготовку во всех областях, в том числе и стрелять в тире учиться. Благо, нас не отправили на боевое задание по стрельбе, за что я был признателен своему командиру, который оставил наш взвод за боевым отрядом, заставил быстро реагировать, вытаскивая раненных из-под завалов и оказывать им первую помощь на месте. Я повидал много смертей, поэтому я очень ценю жизнь. Каждую. И я кидался на помощь иноземцам, правда, спасать было уже некого.

В его голосе была искренняя грусть, что не удалось их спасти. Неужели он испытывает сочувствие к врагу? Но я ведь тоже впервые убив, прощалась с ними как с храбрыми бойцами. А потом перестала. Плохо дело! Я перестала ценить жизнь.

Вспомнилось, как впервые переживала, когда вернулась с боевого задания, когда пусть и ни разу не выстрелила, но благодаря мне погибла не одна вражеская тарелка. Меня трясло, и если бы не Вит... я бы раскисла и погрузилась в жалость к себе, и могла даже впасть в безумие. Тогда я ещё ценила жизнь каждого живого существа.

— Расскажи мне о своей маме, — попросила я, понимая, что отец безумно её любил, раз настолько помешался после смерти жены. Прямо как Вит любит меня. Может, это и хорошо, но это страшно, вдруг наступило у меня понимание. Ведь жизнь тогда кончена для человека. Невозможно дальше жить. Знала я не одну пару, имеющую детей, когда погибал один из родителей, умирал и второй. Просто они не представляли жизнь друг без друга, а может просто один до безумия любил другого и не мог этого пережить.

— Она была красавицей, — он улыбнулся своей искренней улыбкой и на браслете вывел режим голограммы.

На снимке была красивая темноволосая женщина с серыми глазами, улыбчивая и безумно счастливая. Ветер трепал её распущенные длинные коричневые волосы, и полы длинного голубого платья. Само же лицо застыло в мгновение снимка, поймав кадр. Она стояла на скале босиком, а прибрежное море то и дело ударялось о скалы, обдавая девушку своим грохотом, и брызги разлетались вокруг.

— Красавица! — восхищённо произнёс Вит.

Стал водить пальцами по голограмме, увеличивая изображение до реальных размеров. Встал. Провёл, казалось, по её щеке. А потом как бы обнял. Я понимала его тоску по маме. Интересно, в тот день, когда мы прощались с землёй, он разговаривал с отцом?

— Да, красивая, — подтвердила я.

— Ты очень на неё похожа. Точнее, была, когда мы впервые познакомились. Но с войной ты почти не улыбаешься, больше нет того живчика, который влипал в разные неприятности. И мне порою так не хватает прежней тебя. Она была такая же живая.

— А отец... После смерти убийцы, он изменился?

— Он умер спустя два часа. С блаженной улыбкой на лице, с надеждой на скорую встречу с мамой. Лекари сказали, сердце не выдержало. Давно должен был умереть, да жил одной лишь мыслью осуществить возмездие.

— Сколько тебе было?

— Двадцать четыре. А через год я оказался на этом звездолёте.

— А сколько было тебе, когда мама погибла?

— Пятнадцать. Долго не могли найти убийцу. Отец много нервов себе попортил, а потом взял расследование в свои руки. Но нашёл его только спустя много лет. Случайно. Судьба словно посмеялась над ним. На его руках оказалось уже двадцать четыре жертвы. И лишь последнюю женщину моему отцу удалось спасти. А грустно всё то, что прожила она не долго, от силы пару лет до взрыва нашего солнца.

Мы ещё долго смотрели его снимки и видео. Он показывал себя маленького и постарше, своего отца. И свою девушку, оставшуюся на земле. Я поражалась силе духа этого молодого человека. Он не сломался и не перестал улыбаться. А когда в последний раз я смеялась? Наверное, когда вывернула на Руя тарелку с супом и длинная лапша стекала по его волосам. А потом мы вместе смеялись над внешним видом друг друга.

Руй... Тебя нужно отпустить. Ты мучишь и меня и себя. Мы доиграемся, если так и будем хвататься за эту призрачную возможность быть друг с другом. В прошлый раз едва не дошло до слияния. При этой мысли меня бросило в жар, а по коже пробежал приятный холодок. Так, не думать об этом! Нельзя нам! И что, мне принять предложение капитана? Забыть вообще о чувствах? Ведь Вит сейчас сказал, что ему не хватает прежней меня. А такая, как раньше, я только когда с Руем наедине. Как же больно вырвать частичку себя вместе с чувствами. Но нужно жить дальше. Я грустно вздохнула. Вит вот любил, искренне. А как скоро он о ней забыл? Мы ведь познакомились с ним почти сразу, и уже на танцах Вит целовал другую. Пусть думал, что не меня, но ведь целовал. Страстно. Как скоро он о ней забыл? Хотя, со мною всё сложнее, он ведь уже больше года за мной ухаживает, значит, всё серьёзно.

— Когда я узнал, что меня выбрали, я хотел жениться на ней. Но Юанна сказала, что не стоит. На звездолёт ведь отбираются лучшие из лучших. И она ждала до последнего, надеясь, что попадёт в список прошедших тестирование. Но она не прошла. Я запросил тогда данные на союз с нею, но мне отказали в правительстве, сказав, что больше не осталось свободных мест. Было одно место, которое зарезервировал кто-то из высших чинов власти. Для чьей-то супруги. И всё. Поэтому оформление отношений бы ничего не дало. Я хотел остаться на земле, вместе с нею, но она сказала, что хочет жить, в моих воспоминаниях. Чтобы хотя бы я выжил. А ещё взяла с меня клятву, что если будет девушка, которая мне понравится, то я буду за ней ухаживать. В память о ней, ведь я достоин счастья. Она была замечательная.

Вит глядел на её снимок, а по его щекам текли слёзы. Она была отнюдь не красавицей. Рыжие волосы, завитые в кудряшки и выбивающиеся из косы, а вот глаза были фиолетовыми, россыпь веснушек на лице. Правда, немного полновата. Но улыбка красила её круглое милое личико.

И я поняла, что он пытался вначале жить по обещанию. Девушка понравилась, утешал себя тем, что дал слово своей подружке. Ведь активные действия он ко мне начал проявлять далеко не сразу. Вначале это была лишь дружба. Возможно, что он боролся с чувствами. Но я тогда не понимала того вечера с танцами. Он ведь целовал меня, весьма недвусмысленно. Хотел забыться, попрощавшись с Юанной навсегда?

Мы долго просидели в тот день, пропустив все занятия, пропустив работу. Но, что удивительно, нас никто не хватился.

Когда уже прощались, Вит попросил прощальный поцелуй.

— Поцелуй меня как в тот вечер прощания с землёй, на танцах.

— Я не целовался на танцах в тот вечер.

— Но ты... — я хотела договорить, что как же так, ведь помню его поцелуи. Не могла же я всё это придумать.

— Это был не я, Рия. Я тебе уже говорил.

— Ты сказал тогда, что узнал меня по глазам, губам.

— Это был не я!

— Но твой голос?

— Там были маски, был полумрак. А голос — кто хотел его изменить, тот изменил. Да и внешность все постарались скрыть. Знаешь, в тот день я видел множество брюнетов с синими глазами. Это ведь не значит, что я был один из них. Я изменил свою внешность полностью и был блондином.

Как же так? Тогда кто? С кем я целовалась на том празднике. Я считала, что Вит меня спутал со своей девушкой. Но он сейчас не обманывал.

— Загляни в своё сердце, Рия, и ты найдёшь ответ на этот вопрос.

Я опустила голову. Неужели есть ещё кто-то, кто вызывает во мне подобные чувства, а я даже об этом не знаю. Кто-то, надеюсь, свободный.

— А как мне узнать, кто это был?

— Возможно, что будут ещё танцы-маскарад. Там и встретитесь. Если он — тот самый, то найдёт тебя.

Вит таки уговорил меня на прощальный поцелуй. И поцеловал в щёку.

Я непонимающе глядела на теперь уже бывшего парня, которого должна была отпустить.

— Мы останемся друзьями?

— Посмотрим. Не могу ничего обещать. Но за помощью всегда обращайся, чем смогу — подсоблю.

И он ушёл. Даже не обернувшись. Жаль его. Но это нужно было сделать давно. Я просто боялась остаться одна.

Как потом выяснилось, капитан дал выходной и мне, и Виту. Значит, даже в моей каюте есть уши, а может даже и камеры. Но даже учитывая этот факт, я не сердилась на Крепимира. Всё же разговор этот нельзя было откладывать. Вит замечательный, но я ему однозначно не пара.

Правда, я вспоминала, что говорила о Руе и Крепимире и боялась, что сказала что-то лишнее, не для чужих ушей. Но уже ничего не поделаешь, ведь слово не воробей — вылетит не поймаешь. Как бы я хотела увидеть живых воробьёв!

Глава 18

Жизнь продолжалась, вот только не приносила радости. Народ всё больше мрачнел, угнетаемый новыми жертвами, работой. Да и нескончаемые бои давали о себе знать. Особенно это было видно по нашим ребятам-пилотам, ходивших мрачнее тучи.

Да и мне летать так и не разрешили. Зато капитан, видно, решил начать меня обхаживать, частенько вызывая к себе в свободное время, которое я раньше проводила в бассейне с Витом. Угощал меня сладостями и разными вкусностями, которые не были доступны широкому кругу населения. Если честно, меня это немного задевало. Почему он пользуется преимуществами, а остальные — нет. Но отказываться и ссориться с Крепимиром тоже не хотелось. Мы много разговаривали, в том числе и об обстановке на звездолёте, грозящей перерости в нечто серьёзное.

Я тогда вспомнила, как при прощании с землёй, нам устроили праздник.

И капитан, последовав моей подсказке, решил устроить увеселительные мероприятия. Мы уж не праздновали праздники солнца, ведь в космосе светило было всегда и для нас одинаковым. Окон на судне не было, и день от ночи отличался только часам на браслете, синхронизированным с внутренними часами звездолёта, и горящим светом в отдельных помещениях, когда это было нужно. Жили мы по прежнему времени, нашей родной земли. И года были той же длины, и месяцы. Не было времени года, дни казались настолько однообразными, что я порою не могла вспомнить, какой сегодня день девятицы. Ориентировалась лишь по браслету.

Вот только жизнь казалась потеряла краски. Даже после того, как я вместе со всеми от громкоговорителя, вещавшего голосом капитана, узнала о предстоящем празднике. И даже мысль, что я могу встретить того самого на танцах, не грела душу. Шансы его встретить были такие мизерные, ведь пусть нас уже не десять тысяч, а девять с половиной, если округлить, учитывая погибших, и мужчин меньше, чем девушек, всё одно практически равняются нулю. Разве что положиться на Макошь и вверить ей свою судьбу. Пожалуй, так и сделаю. А то холодный расчёт уже раздражает.

На звездолёте было развитое производство всего, в том числе и тканей. В основном они были искусственные, которые делали роботы, и всё шло на обыденные нужды — комбинезоны, спортивная, защитная форма для полётов в космосе, ну и по мелочи. Но девчата организовали швейный кружок, где разрабатывали новые виды тканей и модели платьев. К празднику желающих заказать новый наряд было много. В том числе и мне, дабы не отбиваться от коллектива, пришлось посетить швейный уголок.

Девочки вовсю готовились, выбирали фасоны платьев, наряжались. Ну а потом все решили поменяться, причём случайным образом, в темноте, цвет волос тоже все поменяли, под цвет платья, ну и глаза, а ещё и голос, фигурку, увеличивая грудь до размера, чтобы у всех была одинакова. Особо грудастых у нас не было, они остались все на земле.

Отправились мы к подъёмникам, перемешавшись с другими девчатами. Те, кто встречался с кем-то, очень желали, чтобы их нашли их парни, узнали. Вот только парни не отставали в своём маскараде — они все выглядели как один. В одинаковой чёрной одежде, с белыми рубашками, чёрных масках, как и прежде, закрывающих целиком и полностью всё лицо, чёрными волосами, и глаза у всех были синими. Прямо внешность Вита, размноженная на разные фигуры. Да уж... Разнились только рост и ширина плеч. Но распознать среди них знакомых было всё равно невозможно.

Девушек пригласили, как мне показалось, первые попавшиеся парни, та кучка, что ожидала следующих прибывших на подъёмнике девушек. Как и меня. Я неуверенно вложила ладошку своему партнёру и, не поднимая глаз, прошла с ним в середину зала. Народ всё прибывал. Музыка заиграла, и мы заскользили в танце. Я рассматривала окружающую действительность, и даже знакомых не могла распознать. Просто вверилась партнёру, и молча следовала его движениям, прекрасно ощущая их.

Танец завершился, мы так и не обмолвились ни словом, и мужчины решили сменить девушек, вот только меня увлекли вовсе не к ожидающим уже следующих кавалеров дам, а в противоположный тёмный угол.

Если честно, страшно не было, но во мне проснулось любопытство. Что он задумал? Музыка вновь началась, меня вновь закружил мой партнёр, уверенно направляя в нужную ему сторону. На моём лице скользнула улыбка. А ведь меня это всё забавляет. Я подняла взгляд, встретилась с синими глазами и отвела взгляд. Не настоящие, не хочу смотреть.

В укромном уголке меня выпустили из объятий, вот только руку так и удерживали. Я подняла непонимающий взгляд на практически незаметного в темноте мужчину. Он увлёк меня за занавески, а потом что-то нажал и приоткрылась панель. Помнится, так капитан делал, позволяя тайными ходами проходить на место.

Мы прошли полутёмными независимыми пустыми коридорами, после чего вышли в общий проход. Молодой человек прижался к стене, окинул взглядом почти пустое помещение,, в конце которого народ ожидал подъёмника, после чего увлёк меня в близко находящуюся дверь. Это было захватывающе. Вот так, потихоньку, красться, стараясь проскользнуть незамеченными. Да просто вот так прятаться, уже казалось интересным и будоражащим кровь. Улыбка не сходила с моего лица.

Мужчина так и не проронил ни слова, лишь тянул меня за собой. Мы и по ступеням побегали и не только, в вот подъёмники обходили стороной. Как я поняла, они все просматриваются.

Внезапно мы остановились в одном из больших пустых залов. Прижались к стене, замерли и довольно долго стояли, пока, наконец, не устремились быстрыми перебежками к другой стене. Но ведь незаметные камеры не должны поворачиваться, тогда что?

Или это просто часть игры? Но мне определённо нравится!

Я сбилась со счёта ярусов уже давно, поэтому просто не представляла, где мы находимся.

Ещё один сдвиг панели, и нас обдало запахами леса. Я вдохнула полной грудью, наслаждаясь мгновением. Вокруг было пусто. И мне уже давно это место не приносило удовольствия, ведь мне было мало просто деревьев, хотя иногда я по-прежнему сюда приходила, когда, просыпаясь среди ночи, сон покидал меня и я желала уединения и глотка свежего воздуха.

Но меня вновь потянули вперёд, не давая передышки. Ладно, я не против.

Впереди маячил водопад, заканчивающий зону отдыха. Что было дальше, никто не знал, но мочиться никто и не решался, чтобы проверить. А вот мой кавалер, похоже, знал, уверенно увлекая меня внутрь. Я уже набрала в лёгкие воздуха, ожидая, что меня обдаст водой, но ничего не произошло. Я даже открыла глаза от удивления. Мы находились перед белой стеной. Нажатие на панель и моему взору открылся удивительный вид. Я неуверенно шагнула во след мужчине, подмечая изменения.

Тут был лес, живой, настоящий, звуки тут же оглушили меня. За мной закрылась панель, а я привыкала к шуму. Поначалу меня посетила растерянность, а потом восторг. Птички пели, издавая всевозможные звуки, трели; насекомые пролетали мимо, жужжа своими крылышками. Я впервые видела живых пчёл.

Мужчина повернулся ко мне, вытащил шпильки из волос, распуская их, подняла на него взор, он любовался мною. С трудом отвела взгляд, вновь возвращаясь к созерцанию природы. Налетел лёгкий ветерок, тут же лаская мне волосы. А запахи — они не сравнятся в тем садом, что был за миражом-водопадом. Я не могла надышаться, подставляя лицо настоящему ветру.

Мимо пролетела серая птичка, величиной с курицу, на которую я глядела как завороженная. Мой поклонник встал на одно колено предо мною, в очередной раз удивляя меня. Не знала, чего ожидать от него. А он снял мои туфельки, оставил их под одним из деревьев.

Позвал меня жестом к себе, достал из кармана хлебные крошки и рассыпал на земле, где особо травы не было. И я не поверила своим глазам. К нам спустились чирикающие коричневые птички.

— Воробьи, — шёпотом сказал мужчина.

Молча глотая слёзы, я наблюдала за прекрасными животными, клюющими остатки еды. Птички... Дыхание перехватило. Я ведь только недавно вспомнила про них. Неужели капитан, зорко следящий за мною... Но тут же отогнала эту мысль, ведь я тогда думала, а не говорила вслух. Хотя находящийся рядом парень был выше капитана, но полностью отрицать эту версию было нельзя. Ведь если мы только-только поменяли себе форму груди, увеличив её, как знать, может можно и фигуру изменить, и рост. Вот уменьшить, наверное, не выйдет.

Молодой человек взял мою руку, перевернул ладошкой вверх и насыпал туда тоже корма. Не успела я оглянуться, как уже в меня впились маленькие коготки воробышка. Я расстрогалась. По моим щекам всё-таки потекли ручейки. Никогда не думала, что вот так смогу прикоснуться к живому существу, помимо человека.

— Можешь погладить по головке, — вновь шепчет он.

Сглотнула ком в горле и последовала совету, ощущая мягкие пёрышки живой птички.

Дальше были белочки. Рыженькие такие, с кисточками на ушках, живыми чёрными глазками и острыми зубками, мягкой меховой шкуркой. И они совершенно не боялись нас.

Я шла босиком по мягком зелёному ковру из молодой травы, мха и на удивление старых листьев, ведь в этом лесу была разноцветная осень. Собирала разные красивые листочки, держа их за черенки.

Мужчина потянул мою руку дальше, отрывая от енотов и оленей, которых я тоже не удержалась и потрогала. Почему они не боятся нас? Это было так удивительно. А я захлёбывалась от восторга, уже слёз не было, а была безудержная радость. Мы остановились возле места от которого веяло влагой, издающего грохочущий звук, подобный звуку реактивного двигателя. Таких пташек уж не делают, наши теперь бесшумные. Но в моём детстве я летала на одной из старых моделей с родителями к дальним родственникам в гости.

Кавалер переместился за меня и расстегнул застёжку на спине, снимая с плеч платье. Я дрожала, не от страха, а от будоражащих воображение ощущений. Не зная, чего ожидать дальше. Знала, что не обидит, поэтому не боялась. А он протянул мне чёрный плавательный костюм. Я подняла взгляд на уровень его глаз, выражая непонимание. Он улыбнулся, явно, ведь синие глаза едва заметно сощурились. И мужчина ушёл, оставляя меня наедине с собою, по колено в траве. Когда он появился вновь, на нём был такой же костюм.

— Готова? — вновь шёпот.

— Почему ты не говоришь голосом?

— Не хочу, чтобы ты привыкала к чужому.

Я вспомнила про то, что сегодня и мой голос не мой. Да и Вит говорил, что не только внешность меняли парни в прошлый раз, но и голоса. Значит, и в этот раз так же.

Он осторожно взял мою руку в свою. Шаг, другой.

— Прыгаем на счёт три.

— Хорошо.

— Три!

И мы шагнули в пустоту.

Дух просто перехватило. Волосы улетали куда-то вверх, и падали мы очень долго. Какой же высоты этот водопад? А это был он, самый настоящий. А потом я ощутила, как меня притянули к себе, а потом мой кавалер изогнулся, переворачивая нас в воздухе вниз головой. Сцепил наши запястья обеих рук и поднял над нами, после чего сделал руками как бы нос пташки над головой.

— Глубокий вдох!

Я едва успела выполнить указание, привыкнув выполнять приказы не раздумывая, как мы вошли в ледяную воду. Холодно было лицу, стопам и кистям рук, не защищённым комбинезоном.

Но я ощутила как меня дёргают и рывком тянут наверх. Нужно сосредоточиться! Плавать я умею, и даже нырять. Поэтому я помогла своему партнёру грести, тут же согревшись. Мы оказались на поверхности. И я улыбнулась.

— Как же здорово!

— Я рад, что тебе понравилось! Давай выбираться, пока не простудились!

Мы выплыли на берег, он подал мне руку, после чего подхватил на руки и вынес из воды на травку. После чего достал приготовленное заранее полотенце, лежащее под одним из деревьев и стал вытирать мои волосы.

— Хочешь, чтобы я сняла маску? — решилась открыться ему я.

А он рассмеялся.

— И что смешного? — надула я губки.

— Малышка, ты думаешь, я не знаю, кто предо мною?

Он отпустил мои волосы и притянул меня к себе за стан.

— Закрой глазки, — нежно попросил он.

И я послушалась. Больше всего мечтала, чтобы он сейчас поцеловал. И он не разочаровал меня, едва касаясь меня чуть влажными губами. Казалось, ноги перестали меня держать, а его мягкая щетина легонько щекотала мои губы.

— Кто ты? — выдохнула я, когда он отпустил меня, успев уже надеть обратно свою маску.

— Пойдём, нам пора, а то нас хватятся.

Я хотела возразить, кто заметит исчезновение одной пары, но меня вновь увлекли куда-то вверх. Мы взбирались по голым уступам горы, но при этом ноги не скользили и не было больно. И откуда она здесь взялась? А на самом верху молодой человек позволил мне переодеться, вернувшись через пару минут уже в чёрном костюме.

— Идём?

Я кивнула, по привычке вкладывая ему ладошку в руку.

Мы подошли к дереву, где оставили мою и его обувь, но там было пусто. Я как представила, что белочки или кто другой утащили башмаки, так и прыснула от смеха. Он тоже не удержался, позволив себе расслабиться, а после стал разглядывать кроны деревьев.

— Проказницы! — выдал он.

И ему в голову полетел первый башмак. Я как представила, что попали ему прямо в лицо, ещё пуще расхохоталась. А он меж тем ловко поймал каждый и погрозил пальцем невидимым в листве созданиям.

Когда мы уже подошли к стене, отделяющей живую природу от искусственного сада, так я теперь называла зону отдыха, мой кавалер обул меня в мои туфельки, после чего попросил присесть на поваленное неподалёку дерево и стал возиться с моими волосами. Просушил феном (и где только взял? у него словно под каждым кустом прячется набор технических приспособлений), расчесал деревянным гребнем, ни разу не сделав больно. А я млела от удовольствия. По коже головы мурашки бегали. Даже когда Ния возилась с моими волосами, иногда изобретая разные причёски, мне не так приятно, как сейчас. Интересно, что он там соорудит? С трудом верилось, что парни могут делать причёски.

— Ну вот, закончил. Вроде так, как и было.

Жаль, зеркальца нет. Проверить не выйдет.

— А куда делись листочки, что я собирала? — немного грустно добавила я, вспомнив, что помимо туфель, оставляла под деревьями набор образцов природы. Или мне не позволено вынести отсюда ничего? Я ведь ничего не рвала, а только собирала упавшее.

— Я тебе принесу потом, не волнуйся, — успокоил меня ухажёр, вызвав вновь улыбку на моих губах.

В водопад-мираж я всё же посмотрела, и хоть изображение немного искажалось, в принципе, причёска была похожа на ту, что была изначально. Голубые волосы по-прежнему сохранили свой цвет, как и глаза.

Мы осторожно шли по разным коридорам, вновь возвращаясь в общий зал для массовых мероприятий. Он вывел меня в тот же тёмный угол.

— Поцелуй меня, — попросила я, перед тем, как мы вышли из-за занавески.

— Малышка... — его шёпот обжигал мою шею, отдаваясь внизу живота приятным покалыванием. Провёл руками по моим щекам, бережно снимая маску, лаская пальцами каждую клеточку моего лица и шеи, и ушек... Я изгибалась ему навстречу, требуя свой поцелуй. И он поцеловал, прижав меня к стене. Его руки заскользили по моим плечам, спине, вновь расстёгивая платье. — Что ж ты со мной делаешь?

Он сам отстранился, тяжело дыша. Поправил маску на себе и мне, развернул за стан меня к себе спиной. Любое его прикосновение будоражило мою кровь. Застегнул платье. После чего мы-таки выскользнули из-за занавески. Разноцветный приглушённый свет не резал глаза, но так не хотелось выходить в люди. Но поддаться чувствам мне не позволили, увлекая в танец, под звучащую мелодию. И, станцевав со мной один вальс, он просто исчез среди остальных кавалеров. Ко мне подходили разные, но я уже потеряла его из виду, прогоняя от себя нотку грусти. Отказывать никому не стала, желая не портить никому праздник.

Но улыбка так и не сходила с моего лица, озаряя его этим вечером.

Сложно предположить, танцевала ли я ещё с НИМ, ведь кавалеры были разные, в том числе и подходящие по росту и ширине плеч, но я не обольщалась. А вот воспоминания грели душу, и я просто наслаждалась музыкой, приглушённым светом и позволяла себе отдаться ритму, звучащему в моей голове и полностью расслабиться.

Глава 19

Вернулась я в свою каюту под утро. На ногах еле стояла, туфельки свои кожаные, мне кажется, совсем протёрла. Пришла домой и надо бы в душ, но не было сил это осуществить. Бухнулась на лежанку, не раздеваясь, и тут же уснула. По будильнику встать не смогла. Да и не нужно было, вроде бы...

— Рия, — меня за плечо кто-то тряс.

Я села, сонно потирая глаза. Неужели я что-то проспала. Постаралась припомнить, какой сегодня день девятицы, удостоверилась по календарю. Вроде порядок, девятник — выходной.

— А? Что?

Ко мне на постель присела Ния.

— Тебе с утра принесли, — и протягивает мне непрозрачный чёрный свёрток.

— Кто принёс? — оживилась я.

— Не знаю. Под дверью лежал.

Я взглянула на карточку:

"Голубоглазой девушке, что вчера была в голубом платье."

Я бы предположила, что Олии, но подруга спала без задних ног с растрёпанными чёрными волосами и чёрном платье. Похоже, не я одна, еле добрела до постели. А вот Ния была с красными. Поэтому вчерашний голубой стиль был из наших девчат только на мне.

— Перекрашиваться будешь? — спросила подругу.

— Неа, мне нравится. В общем, я убежала, мне на работу.

— А мне тоже надо, не помнишь?

— Не знаю, милая. Смотри свой ежедневник.

Летония убежала, а я ушла в душ, чтобы не шуршать в каюте, давая девушкам лишнее время поспать, а ещё хотелось наедине распаковать подарок.

Это была книга, настоящая, бумажная, распечатанная на 2д-принтере. О, очень дорогое раритетное издание.

"Обычаи и сказания разных народов," — гласило название.

Я стала бережно листать странички, пробегая глазами строчки и картинки, гладя сами листочки, ощущай их шершавость, выпуклость, вдыхая запах краски и бумаги. Это было приятно. Мне нравилось всё старое, которое можно пощупать, потому что в век электронных данных, всё превратилось просто в код, стало не материальным, пусть и доступным.

Интересно, кто подарил мне этот свёрток? Я прижала книгу к себе, как что-то очень дорогое. И хотела уже выкидывать упаковку, когда заметила в ней кое-что ещё. Тоненькая книжечка в простой белой мягкой обложке. Раскрыла и обомлела. Странички были прозрачными, и представляли собой разного размера кармашки, внутри которых лежали те самые листочки, что я вчера собирала. Только помимо них были ещё пёрышки и даже шерстинки, мох, травка и многое другое. Сердце замерло в предвкушении чего-то необычного. Тут же вспомнился вчерашний незнакомец. И я нашла записку.

"Когда смотрю в твои глаза, время останавливается. Очень сложно сохранять разум трезвым, находясь поблизости, но ещё мучительнее видеть тебя в объятиях другого."

Я сравнила обе карточки. Идентичны, вот только на одной надпись была напечатана книжными буквами, а на другой написана размашистым почерком, при этом старательно уменьшенным, дабы уместить подпись. Неужели кто-то ещё подписывает от руки? Или это всё распечатка вычислителя просто таким шрифтом?

Я провела рукой по прописным буквам, и надпись стала стираться. Ой! С опаской тут же одёрнула руку. Чем же записка написана? На звездолёте я вообще не видела пишущие принадлежности, все подписи и прочее — лишь в электронном виде. Ручки уже давно не выпускают, да они и не стираются от прикосновения.

Но побоявшись ещё что-то запортить, я вложила карточку как один из образцов в прозрачный альбом.

Моё сокровище. Прижала его к груди, вместе с книгой, только альбом поближе к телу.

Как бы спрятать, чтобы вопросов не задавали?

Если первый подарок был очень дорогим в плане денег, хотя тут их не было, и мы всё получали по потребностям, то второй — был дорог мне скорее как воспоминание о вчерашнем приключении с незнакомцем, хотя на земле эти образцы стоили б не дешевле этой книги. Я не была уверена, но ощущения у меня двоились, словно подарки были от разных людей, во всяком случае карточки. У меня в воображении они подсвечивались разными энергиями, одна напрочь лишённая принадлежности к человечеству, сделанная роботом, а вот вторая подсвечивалась красным цветом. Уж не перетанцевала я вчера, что мне такое уж кажется?

Альбом был настолько тонким, что я его сумела всунуть под обложку книги. Так будет безопаснее. Не то, чтобы я могла предположить, что подруги могут наложить на него руки — воровства у нас не было. Но если с книгой вопросов о подарке не стояло, я в принципе могла списать на самого высокодолжностного своего поклонника, то с образцами было сложнее, ведь никто не знал о диком лесе.

Я просидела ещё какое-то время в душе, после чего вынесла книгу и положила её в свою тумбочку. Упаковку просто выкинула в урну. А карточку от книги вложила внутрь как закладку.

Волосы я решила всё же вымыть от краски. Намазала их раствором для снятия красителя и подождала пять минут, после чего смыла. Вода стала синей, а волосы после мытья вновь стали белыми. Хух. Не люблю, всё же не мой цвет. Да, один раз показаться в чужом можно, но родной — он как-то ближе к моему духу.

После чего я всё-таки посмотрела ежедневник.

С завтрашнего дня у нас начиналась практика по авиационной механике. Поскольку занятия были без помощи машин, которыми в данный момент ремонтировалась вся техника на корабле, то помимо основных навыков, нужно было крепкое физическое тело, а также сила. Поэтому меня не допустили до этих занятий, в виду того, что я девушка. И хоть капитан нашёл мне другое занятие по профилю, но мне хотелось хоть одним глазком поглядеть на место практики. А сегодня, пусть и выходной, но прогуляться не помешает. Ведь запрета на вход в отсек экспериментальных технологий нет.

Волосы подобрала, целиком убирая их на голову, переплетая лентами, делая причёску надёжной, надела обычный чёрный комбинезон, ведь учебный год завершился, и мы вновь приступили к исполнению рабочего долга, правда, трудились и так каждый день после учёбы, но не суть.

Без трудностей добрела до нужного мне отсека, здороваясь по ходу с встречающимися ребятами новой смены или ещё старой. Сверившись ещё раз по карте, я перечитала свод правил. Ничего не трогать, ничего не повреждать, заниматься лишь чётко означенной старшим работой. Мне предстояла инженерная практика, но пока я хотела просто взглянуть, с чем буду иметь дело. Проектировка деталей пташек и стрекоз меня тоже прельщала, но хотелось воочию увидеть не чертежи и схемы, а то, что получается на выходе.

Прислонила свой браслет к замку. Откроется или нет? Ведь практика только с завтрашнего дня начинается, сегодня могли доступ и не дать. Замерла в ожидании. Одна секунда, две, три. Двери разъехались в разные стороны.

То, что я увидела дальше, не поддавалось описанию. У каждого агрегата — детали летательного или другого аппарата — у меня раскладывались схемы в голове. Все инженерные прорисовки-слои чертежей. Как двумерные, так и трёхмерные. Голова напоминала какой-то вычислитель, которыми мы пользовались на занятиях, представляя чертежи в разных проекциях. И мне это совершенно не нравилось. Я поняла бы, если б речь шла о браслете, хотя он не был настроен на такой инженерный уровень и нам предстояло научиться делать всё самим, на вычислителе. Но в голове... Не хотела бы я быть роботом. Я — живая! Живая! Для пущего успокоения несколько раз повторила это про себя, но отображение отнюдь не поменялось. Словно мне надстройку какую-то вживили в организм. А это сделать могли только иноземцы при похищении.

Я шла мимо ребят, которые что-то собирали вручную, проверяли, завинчивали специальными приспособлениями, сваривали детали и прочее. Пожалуй, я и правда, не хотела бы этим заниматься, но вдруг пташка поломается и придётся её чинить подручными средствами? Хотя... для начала не мешает и правда, пройти инженерную практику. Но, надеюсь, ребятки и мне дадут что-нибудь покрутить.

А некоторые работали ручным инструментом. Это было понятно. Ведь в обычной среде эту работу выполняют роботы. Но вот если что случится с автоматикой, сей труд ляжет на наши плечи. Мы должны уметь собирать и разбирать устройства нашей защиты, ведь пташки, помимо вычислительных технологий, имели целиком и полностью ручное управление и переходили на механику в случае чего.

Я прошла мимо рабочих, которые ни свет ни заря тут уже вкалывали. Ребята работали посменно. Так обеспечивалось непрерывное обслуживание звездолёта, ведь и бои были непрогнозируемы. Пока это была не наша группа, и я впервые осознала, что подготовка военных-истребителей идёт полным ходом. Поскольку у них уже было высшее образование, то они догоняли нас по лётному делу, а порою и обгоняли. Это немного задевало самолюбие, но в то же время, я понимала, что они старше нас и идут впереди по учебной программе.

Внезапно моё зрение изменилось, и я увидела как наружные стенки звездолёта истончаются. А к нам подлетают... тарелки.

— Всем покинуть помещение! — выкрикнула я, включая режим тревоги со своего браслета. Знаю, в случае, если опасность не подтвердится, будет наказание, ведь я нарушила рабочий процесс и включила сирену. Но своим новым способностям, пусть они мне и не нравились, я привыкла доверять. Ведь ни разу они меня не подводили, я лучше всех чертила схемы и чертежи, и понимала материал.

Все бросили свои дела, и организованно, выстроившись по двое в ряду, направились к запасным выходам, которых я насчитала не меньше шести. Сразу видно — военная дисциплина. Но я помотала головой, показывая на совершенно неприметный седьмой выход.

Странно, но ребята ничуть не усомнились в моих приказах. И даже старший над ними встретился со мною взглядом и кивнул.

Дверь была разблокирована старшим над остальными.

— Быстро! — велела я.

— Бегом! — выкрикнул командир.

И помещение стало пустеть.

Большая часть ребят уже выбежала из помещения, когда прогремел взрыв, разрушающий обшивку корабля. Я сделала кувырок по полу, стараясь быстрее преодолеть помещение, и нажала кнопку блокировки отсека за последним военным. Но, к сожалению, я уже не успевала внутрь впрыгнуть.

Заскользила быстро взглядом по цеху, стараясь найти убежище, которому не будет страшна разгерметизация помещения. Инженерный кабинет. Он полностью герметичен. Хорошо!

И тут на меня бежит рыжая бестия. Бежит по направлению дверей, которые я только что заблокировала. Проснулась! Поздно! Не позволю убить ребят! Ведь иноземцы уничтожали их, не щадя сильную половину нашего звездолёта.

И я хватаю бывшую соперницу за локоть на ходу, её разворачивает, волосы распустила — ходит и красуется даже тут, зараза, хотя муженька что-то не видно, отмечаю краем сознания, и тащу в обратную сторону, туда, откуда она только что выбежала.

— Совсем сдурела! — орёт Лия, и тут раздаётся второй грохот. Обшивка-таки трескается. А я тяну совсем спятившую землячку, и ей ничего не остаётся, как следовать за мною, чтобы было не так больно, ведь я посильнее сжала её руку, чтобы не вырывалась. Вот только она так и норовит вцепиться в мои волосы.

Шаг! Ещё один! Ещё три надо преодолеть! Бегом! Набираю как можно больше последнего воздуха в лёгкие, велю и ей. Но она продолжает что-то там кричать. Дура!

Мы в последний момент заскочили внутрь инженерного кабинета, и я задраила люк, не позволяя этой ненормальной разрушить герметизацию. А всё вокруг уже улетало в прорванную дырень, унося в том числе и кислород.

Лия жадно глотала воздух, пыталась что-то сказать, но слова не вылетали, ведь у неё было кислородное голодания в виду того, что она меня не послушалась. А я глянула на неё уничтожающим взглядом.

— Заткнись! Отдышись!

Она молча открывала и закрывала рот, а я обернулась и сквозь стекло, сделав его зеркальным для окружающих, но прозрачным для нас, пыталась разглядеть происходящее. Тарелка пришельцев подлетела к отверстию и просто на него села, не успевшие улететь детали пташек с грохотом попадали вниз. А я рассматривала искрящийся летательный аппарат, расширяя своё зрение до внутренних помещений, пилотов этого агрегата, которых было шесть. Значит, тарелки управляются с помощью мыслей. Вот только соединение происходит на каком-то особом уровне, каких-то щупалец, исходящих из кресел. О... да ведь сам аппарат был явно живым существом.

— Что? Что там происходит? — Лия положила мне руку на плечо.

— Тс! — шикнула на неё я, ведь не знала, насколько простираются возможности пришельцев, возможно, что у них способности видеть ничуть не хуже моих новых, а то и в разы лучше. А потом, увидев, как появился лучик свет от тарелки, отстранилась от стекла. Окинула помещение, и, увидев, свечение от включившихся отопительных приборов в помещении, завалила Лилию на пол. Пока они ещё работают, возможно, они загасят наш свет. Я ведь не видела свечения других людей, поэтому не могла знать, как воспринимают нас иноземцы.

И только сейчас я, немного выдохнув, отдалась во власть эмоций. Было страшно, но я не позволяла себе бояться. Я не допущу, чтобы со мной или Лией что-то сделали. Проверила лазер на поясе. Есть. Хорошо! Оружие выдавали всем военным, вместе с военной формой, которую мы сдавали по завершении практики. Даже Лии участи, постигшей других похищенных девчат, не пожелаю. Всё же сейчас она гражданская, которую мой долг защищать.

Я увидела бегущий по воздуху поток светящейся энергии (вот, зараза!), который устремился в мой браслет.

"Рия, ты в порядке?" — мне пришло сообщение от капитана. И я тут же выключила браслет, ведь пришельцы, если обладают хотя бы таким зрением, которое сейчас у меня, не только могли видеть все информационные потоки, но и живых существ. Боги, помогите нам! Надеюсь, они не заметили.

Но на всякий случай я приготовилась вскочить в любой момент и глубоко задышала, готовая к разгерметизации помещения, положив руку на лазер.

Время тянулось, как резиновое. Мне казалось, что ничего не происходит, а я лишь напряжённо следила за входной дверью.

Потом послышался скрежет обшивки звездолёта, из чего я сделала вывод, что либо тарелка проваливается под собственной тяжестью или грузом, либо по ней наши ребята жахнули, потому что она вдруг резко провалилась в дырень. Вот это я увидела своим зрением, а после из-за открытого вакуумного горлышка, уже изнутри заблокировала отверстие, правда, теперь уже не полностью, ведь была надломлена.

Становилось всё холоднее, видно, обогреватели не вынесли такого перепада температуры. Такими темпами мы тут просто окоченеем. Я включила свой браслет.

"РИЯ!" — ну вот, на меня уже кричит. А ведь пока даже не жених и не парень. Те встречи, что у нас были, я не считала даже свиданиями. Всего лишь встречи. Ну угощают меня, ну и что? Его право кого-то угощать. Что же дальше будет, если сейчас уже ведёт себя так со мной по-командирски? Но, похоже, кто-то волнуется. Это было немного приятно.

"Я тут."

"ТЫ ЗАЧЕМ ВЫКЛЮЧИЛА СВЯЗЬ?!"

"Перестань на меня орать! Надо было, вот и выключила."

"Марш ко мне в кабинет!"

"Как только, так сразу..." — я намекала на то, что мне сперва из этой западни выбраться надо, ведь этот инженерный кабинет был напрямую связан с исследовательским и выход тут был только один, и пока не залатают повреждения обшивки звездолёта, мы не могли выбраться, ведь защитных костюмов у нас не было. Дышать-то за пределами этого помещения будет нечем.

"Где ты?"

"В инженерном кабинете исследовательского отдела."

"Одна?"

"С Лилией."

"Ясно, ожидайте спасателей."

"Поторопитесь, потому что температура падает."

С одной стороны было приятно, что обо мне беспокоятся, пусть капитан никогда не орал на меня вживую, но эти сообщения явно говорили о том, что он повышал на меня голос. А с другой, если хочет нормальных отношений, то должен научиться держать себя в руках! Вот! А то и так замашки командирские тут и там. Дашь слабину, так на шею сядет. Запрёт в каюте и нос никуда не высунешь. Нет, под замком я сидеть не намерена.

А нам оставалось только ждать. Я уже подскочила, проверила соседнее помещение, и, не увидев пришельцев, пыталась размять косточки, чтобы хоть как-то согреться.

— И что будем делать? — спросила "подруга".

— Ждать.

— С моря погоды?

— Лия, ты вообще представляешь, где мы?

— В инженерном отсеке.

— Инженерном кабинете, из которого выход только один. А что за его пределами?

— Ну, исследовательский отсек.

— Вакуум. Космический вакуум. Дырень видишь? Там дышать будет нечем. И там жутко холодно. Тут у нас ещё остался тёплый воздух, поэтому какое-то время мы ещё продержимся.

— Тут не лучше, — съёжилась она.

— Уж поверь, лучше.

— Хватит из себя корчить крутую девчонку!

— А я и не корчу. Делай, что хочешь, только меня не впутывай. Надо было позволить иноземным друзьям оплодотворить тебя.

— Что?

— А ты не знала? Они всех парней убивают. А девчат — уж не знаю, насилуют ли или искусственно оплодотворяют, только когда наши их отбивают, они беременны и светятся.

Я подумала про себя, не сболтнула ли лишнего? Хотя, это мои собственные наблюдения из лекарского отсека, ведь никто не шептался со мною об этом за закрытыми дверями и подписывать договор о неразглашении этой информации я не подписывала.

Она явно не знала, и на лице появилась растерянность, но скорее не от полученных данных, переходящая в сомнение, верить мне или нет.

— Это не правда...

— А ты проведай их потом, как выберемся.

Лилия вновь полезла ко мне с обвинениями, что я ничего не знаю, при этом она вообще, как мне казалось, не разбиралась в простых вещах.

— Лилия, как ты оказалась на корабле? Твой отец подделал тест?

— Что? Да как ты смеешь так говорить! — она кинулась ко мне с намерением вцепиться в шею, вот только я увернулась, позволяя себе размяться. Всё не так холодно будет!

— Да ты, ты...

— Я училась, Лия, а вот чем ты занималась, не понятно. И как ты прошла тесты.

— Я была лучшей из лучших.

— Да, я помню, как ты пускала слёзы, стоило учительнице заикнуться о не очень высокой оценке. А чем всё закончилось? Ты на звездолёте, Лия, уже давно пора было взять за ум. Тут нет твоего папочки!

А она неожиданно разрыдалась. Жаль, подраться не вышло. Но я всё равно старалась прыгать, двигаться, чтобы не стоять. А вот Лия забилась в уголок и пускала слёзы, я, правда, сомневалась, что настоящие. Меня этим уже не прошибёшь.

— Так не честно. У тебя было всё, друзья, слава...

— Да? Друзья, которые оглядывались на тебя, и шептались со мною только когда тебя в школе не было? Или слава девчонки, которая с тобой вступает во всевозможные конфликты.

— Ты меня не боялась!

— Сейчас и подавно не боюсь.

— За что? Почему он глядит только на тебя?

— Кто? — не поняла я быстрой смены её настроения и ненависти в глазах. Уже не было слёз. Значит, играла!

— Руй!

— А я-то тут причём? Вроде ж ты его жена.

— А толку? Тебе внимания уделяет больше, чем мне!

— Да ты бредишь, "подруга"! Я Руя месяцами не вижу, а то и годами. И, если и пересекаемся, то на людях.

— А тот поединок?

— Дань уважения погибшим? — удивлённо спросила я. Неужели она ревнует даже к этому? — подошла к ней, потрогала её лоб. Не заболела ли? Бредит?

Я опустила голову, не в силах понять эту девушку или женщину, ведь она ж уже замужем. Ей бы наслаждаться счастьем с мужем, даже если и по расчёту замуж вышла, должно же быть хотя бы уважение какое-то между супругами. — Так как ты оказалась на корабле?

— Как и все! — с вызовом вскочила она, сжимая кулаки.

— Если Руй тебя ненавидит, что ты ему сделала? — решила задать следующий вопрос, понимая, что, она не признается в подделке документов.

— Ничего! — и крик, полный отчаяния.

— А наркотик, случаем, не ты ему подсунула?

Лия побледнела. Понятно, чья это заслуга. Я закатила глаза.

— Тебя судили?

— За что?

— За наркотик?

— Нет, — очень тихо сказала она.

— Почему?

— Не знаю.

— Ты ведь им не скажешь? — она посмотрела во вне кабинета, намекая на военных, а после на меня умоляющим взглядом.

— А ты думаешь, они не знают? Другой вопрос, почему до сих пор тебя не тронули. Ты ведь не ценный сотрудник. Что ты вообще забыла в этом отделе?

— Практику прохожу. Если не пройду, меня вновь выпрут и отправят на первый курс.

Боги, за что мне это? И это отличница?

Неужели и я была бы такой, учись на высший бал? Когда самооценка выше головы, а сами из себя пустое место представляют. Вот только никогда не стремилась за оценками, а только за знаниями. И даже порою не считала нужным отвечать, получая плохие отметки. Для меня было главное, ничего не пропустить, а остальное — не важно. Так говорили родители, принимая меня такой, какая я есть.

— Откуда ты знаешь? Он тебе сказал? — вновь посмотрела она на меня волком.

— Я ехала с ним в подъёмнике, ему было плохо. Я проследила, чтобы он дошёл до лекарского отсека, — а что, правду ведь говорю. Всё именно так и было! Ну а после с подругой из научного отсека разговаривала, она исследовала его кровь по приказу капитана.

Про всё остальное ей знать не положено.

Лия больше ничего не сказала, но из уже выуженной информации, я сделала вывод, что она глубоко несчастна. У неё не ладится ни с учёбой, ни с личной жизнью, ведь кроме этикета, танцев, нарядов, пения и музыки, она толком ничего не знала и не умела. Вот только на этом корабле вряд ли такие знания могли пригодиться в качестве основной деятельности. Да, в кружке после занятий заниматься не помешает, готовить развлекательные программы, но в остальном — никакой пользы.

— Хочешь, я поговорю с Руем о тебе?

— А ты можешь? — в её глазах затеплилась надежда.

— Нет.

— Тогда чего спрашиваешь?

— Хотела увидеть твою реакцию.

— Что у тебя с ним?

— Ничего. А что?

— Ты единственная, на кого он обращает из девчат внимание. Может, всё же поговоришь?

А я вспомнила, как Руй велел больше никогда не произносить её имя.

— Прости, я не могу. Мне говорили, что он ненормальным становится, когда речь заходит о его жене. Так что попадаться под руку ему я не собираюсь.

Девушка обречённо опустила голову.

Тут пришло сообщение на мой телефон:

"Рия, задержите дыхание, мы сейчас входим," — это был Вит.

"Хорошо."

Я передала слова спасателя "подруге" по несчастью, и глубоко вдохнула. А после этого к нам рванул леденящий воздух, правда, почти сразу за спасателем в защитном костюме закрылись двери инженерного кабинета, но от этого легче не становилось.

Вит протянул два комплекта защиты, и я быстро стала на себя надевать. А вот Лии пришлось помогать, ведь она почти не могла двигаться, уже сильно закоченев. После чего к нам подсоединили баллоны с кислородом, и нас забрала одна из спасательных стрекоз.

Глава 20

Вит меня прицепил к стрекозе, а Лию закинул на плечо, потому что она была словно трупик. После того, как нас доставили в ангар, Лию пересадили в кресло-каталку. Я же шла на своих двоих. Нас отправили в лекарский отсек проверить общее состояние здоровья, ну а поскольку самих отправлять опасно, мало ли, мне плохо станет, то Вит сам взялся довести нас.

— Привет! — решила я исправить встречу с Витом, а что это был он, я нисколько не сомневалась.

— Ну здравствуй! Гляжу ты опять без приключений не обходишься. Стоило тебя оставить и началось.

— Ничего подобного... — попыталась возразить я. — Я просто оказалась в нужном месте в нужное время. Как видишь, не зря, — я намекала на спасённых ребят и Лию.

— Ты это капитану скажи. Он рвёт и мечет. Когда ты связь отрубила, он всех на уши поднял. Сам занялся командованием боевиками. Они все на взводе после его вмешательства. Правда, пока не знают, кто всему виной. Но что капитан лично заинтересован в отлове пришельцев — это точно. Сказал живыми поймать и пытать.

Лия, которая вроде как при смерти была, как мне показалось, к разговору прислушивалась.

— Как живёшь-поживаешь? — я решила, что тайны из наших отношений нет. Зато утешу самолюбие Лии, что с её муженьком не кручу.

— Всё хорошо. Не переживай. А вот ты зазря связалась с капитаном. Порвёт любого, кто к тебе приблизится.

А я прикинула, что вокруг меня и правда, что-то никаких парней нет. Кольвин погиб, с Паном редко пересекаемся. Вита не вижу. Разве что Юн пока ещё тренирует лично. О Руе осталось одно напоминание. Разве что парень с танцев. Неужели таинственный незнакомец тоже капитан? Тогда выбора у меня вообще нет. Плохо дело. Не хочу, чтобы контролировали каждый мой шаг. Но как вырваться из его влияния, я просто не представляла. Вот за пределами звездолёта, я, наверное бы ощутила глоток свободы. Так ведь не пускает, гад. Связал меня по рукам и ногам. Небось ещё и за сегодняшнее влетит.

Вит передал нас в руки лекарей и простился.

— Как у тебя дела с Олией? — спросила я шёпотом, когда уже вышла его проводить.

— Она хорошая девушка. Но торопиться не хочу, помня тебя, пусть сама сделает первый шаг.

О, эта вряд ли сделает. Вспоминая Колю, она наверняка до сих пор себя корит, что так и не сказала ему о своих чувствах. Хотя, может, как раз это и подтолкнёт её к действию. Жизнь быстротечна. Надо наслаждаться мгновением.

— Удачи! — прошептала я. Он кивнул и ушёл, сказав, что надо разгребать экспериментальный отсек, завтра ведь практика у нашей группы, надо привести всё в порядок.

Я вернулась к подруге по несчастью. Лилию уже обследовали и при мне вкололи инъекцию, нормализующую теплоснабжение организма, а потом взялись за меня. Пока меня осматривали, брали анализы, Лия глазела по сторонам. Искала подтверждение моих слов? Ищет светящихся девушек? Но их поблизости не было. Интересно, куда их перевели? Вспомнила, что возможно Лия может породить не очень удобные слухи. И пусть авторитет у неё сейчас не очень, но как раз может себе заработать внимание, особенно если люди начнут задавать ненужные вопросы.

"Крепимир?"

"Да?"

"Я Лие проболталась насчёт того, что делают пришельцы с нашими парнями и девушками. Это как бы не опасно?"

"Я решу с ней вопрос неразглашения."

"Благодарю."

"Не стоит. Я всё ещё тебя жду."

Закончив с осмотром и получив тоже какую-то сыворотку, я направилась отчитываться.

Встреча с капитаном не сулила ничего доброго. Он был зол, очень. Это было видно по его напряжённости в осанке, плотно сжатым челюстям. Сидел он за своим столом, и просто глядел в пустоту довольно долго. Я не решалась потревожить ход его мыслей, молча присев на краешек кресла. Потом взглянул на меня своим холодным взглядом и ничего не сказал. Обиделся?

— Скажи хоть что-то.

— А стоит? Вот скажи, Рия, чего тебе не хватает? Приключений на одно место? Почему тебе не сидится? Два года — можно сказать, подвиг, для тебя, никуда не вляпаться. Мне что, вновь искать тебе няньку?

— Я пошла просто осмотреть место завтрашней практики. И никуда не вляпывалась! — во мне взыграла обида. Он не имеет права так со мной разговаривать! Если бы не я, наши ребята б погибли, и Лия бы пострадала сильнее, нежели сейчас. И никакой благодарности. Слёзы готовы были вырваться из глаз.

— Что тебе надо, Рия? — в его голосе слышалась усталость.

— Летать.

— Хорошо. Будешь работать со спасателями на стрекозе. На большее можешь не рассчитывать.

Я прерывисто вздохнула, с трудом подавив желание разрыдаваться.

— Кстати, сигнал тревоги поступил до нападения. Что это значит? — и так посмотрел на меня, словно насквозь пытался увидеть.

А у меня холодок по спине. Опасный он человек. Солгать не выйдет.

Я опустила взгляд, пытаясь понять, что говорить, а что нет. Что если меня запрут вновь, посчитав разведчицей пришельцев? На его заинтересованность можно не рассчитывать, прежде всего он — капитан, и отвечает за многотысячное население, которое первичнее собственных интересов.

— У меня просто было нехорошее предчувствие.

— Правду, Рия!

— Я всё сказала, если хочешь меня наказать — пожалуйста. Хочешь проверить на детекторе лжи — вперёд, — вот только я вряд ли тебя тогда прощу, подумала и с трудом удержала эту мысль внутри себя. — Но вообще-то, если ты не заметил, я спасла не одну человеческую жизнь сегодня. Никакой благодарности? Ладно, переживу.

И я встала и покинула помещение.

— Рия! — услышала во след.

— До связи, капитан.

И ушла. С гордо поднятой головой и не позволив проронить ни слезинки.

Хотелось спрятаться, от всех этих камер. Чтобы капитан уж точно меня не видел. Где такое место? Танцевальный зал.

И я пошла туда. Там ребята прибирали декорации, после вчерашнего. Я тоже сделала вид, что прибираю. И потихоньку пробралась в тёмный угол. Спряталась под занавеску и позволила себе беззвучно разрыдаться.

Я так увлеклась самокопанием и жалостью к себе, что не заметила, что двигаюсь. Меня кто-то нёс.

Я подняла взгляд. Юн.

— Рия, ну что ты?

— Оставь меня.

— Не могу. Приказ капитана.

— Ах, вот как! — И я вырвалась из его рук. — Значит, ты — моя новая нянька. Уйди! Не желаю никого видеть!

И я убежала. Просто ото всех. Поскольку Юн не отставал, то я пошла на хитрость. Вошла в подъёмник, не позволив другу войти, и меж ярусов заблокировала коробку, в которой ехала. Поставила на две минуты блокировку, после чего должно было возобновиться движение. А сама выбралась на крышу подъёмника. Достали! Хочет мне дать наказание, пусть даёт!

Тем временем я, надев перчатки, которые были в одном из карманов моего комбинезона, поднялась на руках по тросам до нужного мне яруса и отправилась в ангар. Надела защиту, ведь в раздевалке не было камер, после чего пошла искать свободную пташку, стараясь не выходить на свет.

Моя Ласточка стояла в стороне, никому не нужная. Провела по ней нежно рукою, здороваясь со своей пташкой. После чего влезла в неё. Топлива не было, я это знала ещё до того, как влезла внутрь. Зато были инструменты, на случай поломки. Я закрыла люк, чтобы меня никто не трогал. И стала возиться с устройством, решив немного усовершенствовать. В голове по-прежнему высвечивались схемы. Внутри я сняла шлем, волосы подобрала, чтобы не мешали, отстегнула ремни, которыми обычно крепился пилот.

Было так странно, но неожиданно для себя сделала открытие, что пташка живая. Она меня слышит, и даже отзывается. Это было так необычно. Я, конечно, одушевляла её, но не думала, что буду чувствовать вот так. Но то, что я делала, ей нравилось. Ласточка словно щебетала, как птичка. А мне это грело душу.

Я смогла немного расширить диапазон принимаемых частот, и чуть изменить обтекаемость, за счёт чего Ласточка должна была стать более манёвреннее. А вот с источником питания было сложнее. Я задумалась. Просто пристегнула ремни и легла, воспринимая всё через восприятие своей первой пташки. За её пределами были потоки разной энергии. Я удивлённо наблюдала за ними. Любопытно, можно ли использовать хотя бы часть этих энергетических потоков для источника питания, а для защитного поля? Вот это связь, а вот это куда идёт? Понятно, что все потоки задействовать не выйдет, иначе звездолёт останется без связи. Но как бы разобраться со всем этим?

Интересно, а что за пределами звездолёта? Тоже энергия? Какая? Я могу сейчас расширить вот это восприятие за обшивку звездолёта? Но ход моих мыслей нарушила тень, появившаяся возле Ласточки.

Я замерла, стараясь не выдать своего присутствия. Он был в лётной защите, поэтому узнать, кто это был, не представлялось возможным.

Неизвестный подошёл ближе, и стал забираться на лесенку. Я тихонько отстегнулась, стараясь устроиться в пустом не занятом месте хвоста пташки. Может, пронесёт. Он влез внутрь. Пристегнулся. Облегчённо хотела вздохнуть, но закрыла себе рот рукой. Чуть себя не выдала.

— Прошу заправить Ласточку, — связался он с диспетчером. Голос был мне не знаком. Точнее что-то знакомое было, но я не могла вспомнить, что.

После того, как пташка была заправлена, он запросил взлёт. И полетел. У меня перехватило дыхание. Боязно. А вдруг пташка не рассчитана на двух человек, и мы разобьёмся? Хотя... по инженерным параметрам, если с оружием, то малая пташка поднимает пять средних человек, мужиков.

А ещё я не знала, что меня ждёт, если моё наличие обнаружится. Поэтому я просто замерла, не зная, чего ожидать. Мы вылетели, я сжалась в комочек, стараясь не выдать своего присутствия.

— Иди, милая, за руль.

Молчу. Меня здесь нет. Он ведь не может знать обо мне. Хотя, внутренности пташки в зрении пилота тоже видны. А вот от дежурного трудно скрыться, он видит всех пташек. Надежда была лишь на то, что в виду своей занятости он не заметил маленькую меня.

— Ты, конечно, можешь изображать пустое место, а можешь время с пользой использовать.

— Ты серьёзно?

— Быстро!

Дважды просить меня не пришлось.

— И как это осуществить?

— Вытягивайся в полный рост.

Я послушалась. И меня загребли в объятия. Сердце пропустило удар.

— Кто ты?

— Бери управление на себя.

Я распластала руки, как крылья, вставляя пальчики в устройства приёмки сигнала. После чего управление перешло ко мне. Стараясь не отвлекаться на его прикосновения, я управляла своей Ласточкой. Мне поступали задания от дежурного, и я старалась их выполнить. А ответ произносил своим голосом пилот. Потом просто незнакомец молчал, и никак не проявлял себя, что я даже о нём забыла, перестала ощущать его объятия. Просто наслаждалась полётом и свободой.

А потом я увидела их. Невидимые тарелки.

— Что такое? — спросил незнакомец.

Я аж вздрогнула от внезапно прорезавшего слух голоса, забыв про него.

— Тарелки.

— Где?

И я попыталась доступно объяснить ему их местоположение.

— Выведи своё зрение в голографическом виде.

Он объяснил, как это сделать.

— Ты видишь корабль-матку?

Я осмотрелась вокруг. Нет, ничего не видно. Хотя, если попробовать увидеть энергетические потоки. Ведь тарелки связываются наверняка с кем-то.

— Соберись! Ты можешь, я в тебя верю.

Я зажмурилась, стараясь увидеть или спрогнозировать, где должна быть их база.

А потом заметила. Далеко, но она самая, туда стекаются от этих тарелок связи.

— Умничка! А теперь тихонько уносим отсюда ноги.

— Думаешь, они нас не заметили?

— Не знаю, но в любом случае, оставаться здесь нельзя.

— И мы ничего не сделаем?

— У нас нет оружия. Что мы можем сделать? Я знаю, ты в первые дни войны геройствовала без оружия, но то, что база далеко, ничего не значит.

— Хорошо, как скажешь.

Он был прав. Что мы могли без оружия? Вряд ли они посчитают нас не опасными. И то, что тарелок пять — счёт всё равно не равный. Вот если бы пташка была невидимая. Да и то, если я их увидела, наверняка и они нас тоже. Я внимательно посмотрела на потоки энергии тарелок, как они замыкаются, как преобразовываются. Надо будет подробнее изучить и поэкспериментировать с подбитыми тарелками.

Я потихоньку развернула Ласточку, стараясь двигаться как можно плавнее. Выключила внешнюю связь пташки. Про браслеты можно было не беспокоиться, они действуют только в пределах звездолёта. Выключила всю электронику. Ручное управление. Никогда не пробовала так управлять. И мы полетели обратно на звездолёт, незнакомец говорил, что делать, а я выполняла.

Остерегалась лишь погони.

— Успокойся и не думай о них. Просто лети домой.

Преследования не было. Неужели нас не посчитали угрозой? А может и правда не заметили? В это слабо верилось. Но он прав. Прочь сомнения! Только стремление к цели!

— Ты не спросишь, как я могу видеть их?

— А ты хочешь рассказать?

Я подумала, что пока не готова открыться этому человеку. Ведь он всё про меня знает, а я — нет.

— Кто ты?

— Сажай пташку, малышка.

И я посадила, хотя он сам запрашивал посадку.

— Как мне отсюда выбраться незамеченной?

— Сейчас будет моя смена. Через четверть часа уходи четвёртым пожарным выходом.

— Благодарю.

— Иди уже, надеюсь, что ты развеялась. И здоровское усовершенствование Ласточки. Мне нравится.

Он заметил? Но как? Неужели он успел протестировать всю систему перед взлётом? А ведь это делать обязательно, я и забыла. Как давно я не летала!

Не знаю, почему, но у меня возник порыв, и я обняла его напоследок, перед тем, как он открыл люк. И он меня тоже. Странно, но я ощущала с ним такое родство душ. Кто он?

— Береги себя, малышка, — и выскользнул из отверстия наружу.

Я подождала, как и было велено, после чего прошла в раздевалку, переоделась и ушла нужным пожарным выходом.

Глава 21

Стоило мне спуститься на свой ярус, как меня встретил уставший Юн. Его карие глаза, казалось, потухли. Неужели и его довела до ручки? Помнится, в самом начале когда у меня нянькой был Руй, тот тоже устал от меня. Светлые коротко остриженные волосы торчали ёжиком. Он последний год носил небольшую бородку, которая ему неплохо шла. Что-то меня в последнее время на бородатых тянет. Руй, капитан, Юн. А ведь большинство военных не носят бороды, а вот усы — это да, модно. Правда, учёные мужи все ходили с гладковыбритым лицом и короткими стрижками. Да и учащиеся ребята брились. А вот Мес ходил в короткоостриженными усиками и Ния периодически лукаво так улыбалась, когда я заговаривала об этом.

— И где ты была? Хочешь, чтобы мне влетело? — нарушил затянувшуюся тишину Юн.

Значит, я всё же оторвалась от слежки. Это приятно грело душу. Хотя... кто тогда тот парень, с которым я летала. Я вспомнила, где слышала этот голос. Грач. Но тогда Юн не может им быть. Или может? Сказал, что дежурить идёт. Может имел в виду как раз быть нянькой? Я оценивающе поглядела на молодого человека. Высокий, по росту подходит. Интересно, а если попробовать на миг представить, что он и есть тот незнакомец с танцев, если поцеловаться с ним, что я почувствую?

— Ну так? — напомнил он о себе.

О чём вопрос был? Ах, о наказании.

— Нет, не хочу, — ну и правда ведь не желаю.

— Тогда что?

— Мне надо было побыть одной и подумать.

— И как? Успешно? — в его глазах проснулся интерес.

— Да. Обними меня.

Парень немного обалдел, как мне показалось. А после, увидев, что я не играю, притянул к себе за стан. Я закрыла глаза. Глубокий вдох. Запах... Не помню, какой он был у незнакомца, а вот у этого парня запах пота, не сильный, но имеется. Если он летал сейчас со мной, то душ он принять не мог успеть. Значит, вполне может быть.

— Поцелуй меня, — прошептала я.

Но вместо этого Юн меня отпустил и сделал шаг назад.

— Что? — с вызовом глядела я. — Кажется, я тебя возбуждала когда-то.

У него появилось затравленное выражение лица.

— И не проси.

— Прочему? Я тебе противна?

— Нет, что ты. Но я не могу, — а затем одними губами сказал, что капитан его убьёт.

Нас учили языку жестов и читать по губам. Всё же военные. Юн как раз и учил последнему умению, вместе с боевыми навыками, во всяком случае меня, когда занятия стали индивидуальными.

— Так что, пошли на тренировку? — предложила я. Раз наедине с собою мне не дадут побыть, то хоть с пользой проведу время. Размяться не помешает, заодно выплеснуть злость к капитану на своего тренера.

Он был не против. Тренировка прошла в обычном режиме, до полного моего изнеможения. Я лежала на мате и глядела в потолок. А Юн, как и прежде, сидел рядом на скамейке.

— Тебе кто-то нравится?

— Есть одна девушка.

— И? Ты признался ей в своих чувствах? — я повернула к нему голову, следя за его реакцией.

— Нет. Боюсь наломать дров.

— Так и будешь всю жизнь бояться, пока её уведут?

— Ты права. Но у нас сложные отношения. Она не глядит на меня как на парня, всего лишь как на друга.

Я хмыкнула. Неужели он обо мне говорит? Сердце замерло в предвкушении. А вдруг? Что если он — тот самый?

— Стоит попытаться. Попытка не пытка.

— Она с другим встречается.

— Так наоборот, пора действовать, а то будет слишком поздно. Выскочит замуж и всё. Улетит твоя пташка.

— Ты права. Я обмозгую на досуге.

Тормоз! А может дело не в этом, а в том, кто его соперник? Если учесть, что речь обо мне, то пилот капитану не соперник. Да и по статусу, если с расчётом выбирать, то явно Юн проигрывает. Олия так дождалась, так и не признавшись в своих чувствах, в итоге Кольвин погиб. И что теперь? А теперь живёт дальше, и может у неё всё будет хорошо.

Я грустно вздохнула. Надо будет с подругой поговорить. А то я пустила на самотёк Колю с Олией и чем всё кончилось?

— А как ты стал военным? — что-то у всех моих знакомых какой-то груз за душой. У всех сложное детство, и жизненные неурядицы заставили выбрать именно этот путь. Наверняка и у Юна есть за душой неприятное происшествие.

— Не знаю. Мне с детства нравилось драться. Мы стенка на стенку сражались с ребятами из соседнего города. А потом меня разок отлупили так, что я несколько дней не мог встать, хотя вроде бы ничего не сломали. Денег на лечение у нас не было. А тут прошёл слух, что набирают ребят в кадетский корпус. Кто пройдёт отбор, тому бесплатное обучение. Ну, пришлось заставить себя встать с постели. И как бы плохо ни было, а я пришёл на испытания.

Победил соперника, а потом просто рухнул и отключился от боли.

Когда очнулся, в теле было ощущение лёгкости. Оказалось, меня всё же взяли, ну и провели дорогое лечение. У меня внутренние органы отбили и как я не помер, никто не знал. Но сила воли понравилась экзаменатору. Сказал, что из меня будет толк. Нам выдали небольшой аванс в виде стипендии, которая была больше, чем зарплата у обоих моих родителей вместе взятых. Я отвёз им все деньги, простился и уехал учиться в столицу.

Ну а после отбирали лучших ребят для этого звездолёта. Меня выбрали и за преподавательские навыки и за искусство вести бой, ну и навыки лётчика. Тогда простился с родителями, теперь уже навсегда, оставив им накопившиеся у меня средства, которые я откладывал на постройку дома и будущую женитьбу. Ведь теперь они были не нужны, на звездолёте всё бесплатное.

Мы ещё долго общались, пока Юн не сказал, что всё, хорош болтать, мыться и пора в столовую.

За ужином я ковырялась в тарелке и размышляла о смысле жизни. Точнее о её превратностях. Видела Лию, она даже поздоровалась, без ехидства. Неужели стала меняться? Что-то я сомневаюсь.

На выходе из столовой меня встретил Юн, мол, куда теперь?

— Домой.

А вот у моей каюты меня ждал Руй. Оба парня поприветствовали друг друга похлопыванием по предплечью, померились взглядами.

— Мне надо поговорить с нею. Наедине, — сказал Руй.

Юн нахмурился. Ему явно не нравилась такая идея.

— Не пускай сюда никого, пока я не уйду, ладно? — попросил Юн.

— Девушек ладно. Что до остальных... смотря кого.

Руй кивнул.

А меня кто спросил, хочу ли я поговорить с Руем? А может я боюсь с ним наедине оставаться.

Руй вошёл первым, прилепил к стене какое-то устройство, которое у меня в сознании разложилось на составляющие. Блокиратор любых частот. Понятно, как он устроен. Буду иметь в виду. Значит, свидетелей нашего разговора не будет. Тогда о чём пойдёт речь?

Руй меж тем прошёл в душ. Я слышала, как лилась вода. Что он делает?

Вышел он оттуда спустя пять минут, замотанный в полотенце. И кроме оного одежды на нём не было видно.

Что всё это значит?

— Руй, ты объясниться не хочешь? — я сидела на своей застеленной покрывалом постели.

Если честно, его обнажённый вид волновал меня. Зачем он разделся? Он сел напротив, всё так же в полотенце. По телу стекали капельки воды. Я сглотнула. Да что со мной такое? Очнись, Рия, очнись! Он женат!!!

Меж тем Руй закрыл лицо руками, отросшие чёрные волосы спадали ему на лицо. Это было так притягательно. Хотелось откинуть их, убрать его руки и заглянуть прямо в глаза. И как часть меня ни кричала этого не делать, я всё же не смогла побороть в себе желания это сделать. Но стоило мне отодвинуть его руки, как он тут же схватил меня за запястья, и завалился на кровать, притягивая меня к себе. Я лежала на нём. Он больше не держал меня и с опёрлась о лежанку, поднимая голову.

Вот только волосы он мне уже распустил.

— Руй, поговори со мной.

Кнопки на комбинезоне треснули. Его дыхание сбилось. И он уже раздевал меня, а я, что удивительно не сопротивлялась. Маечка тоже полетела куда-то. Хотелось напоследок вдохнуть глоток любви. Ведь если я решу выйти замуж за капитана... о любви ведь не будет речи, во всяком случае в самом начале отношений. И пусть я не собиралась доводить эту близость до конца, но мы ведь можем вовремя остановиться, как делали это раньше. Не так ли?

Его шершавые руки скользили по моей спине, а после переместились на грудь. Он взял навершие моей груди в рот, а я задохнулась от необыкновенных ощущений. Боги, дайте мне сил удержаться!

— Ты хотел поговорить, наедине.

— Я уже разговариваю с тобой. Мы ведь без слов друг друга понимаем.

Его руки переместились по стану и ниже, стягивая полностью комбинезон. А потом он перевернул меня на спину, оказываясь сверху. И он стал стягивать мои трусики.

— Руй, а как же твоя жена? — я пыталась сохранить остатки разума и воззвать к его совести.

— Я тебя просил не произносить её имя.

— Я и не произносила.

Он развёл мои ноги, целуя внутреннюю сторону бёдер. Я дрожала от его прикосновений. Боги, как же приятно! И как хочется, чтобы это не заканчивалось. Но ведь так нельзя.

— Я не хочу о ней говорить.

— Она тебя любит.

— А я её — нет.

— Поговори хотя бы с ней, вы ведь взрослые люди.

— Ага, как-нибудь потом.

И он поцеловал меня в самом низу моего естества. А я задохнулась от необыкновенных ощущений.

— Расскажи мне о ней. Как ты стал её мужем, если не хотел этого? — нужно ведь как-то отвлечь его, пока я ещё в силах хотя бы говорить.

Вот только он продолжал ласкать меня языком. Все мысли выветрились. А я ни о чём не могла думать, только извиваться, и запускать руки в его волосы, то и дело с силой сжимая кулаки.

Я хотела его сейчас больше всего на свете, хотела, чтобы он обладал мною. Слиться с ним без остатка.

— Руй, — прошептала я, почувствовав, как внутри меня что-то лопнуло и разливается приятными ощущениями по всему телу.

Он лёг рядом, прижал меня к себе, продолжая скользить своими руками по моим бокам, груди, целуя меня.

"Любимый," — подумала я, не в силах больше говорить.

— Ты правда, хочешь знать, как я оказался женатым на другой?

— Угу.

Я положила голову ему на грудь, просто чувствуя как быстро бьётся его сердце. Он трогал мои распущенные волосы, гладил по голове. Пронеслась мысль, что если явится капитан и войдёт сейчас в эту каюту. Подумает он только одно. Но сейчас я бы не променяла эти мгновения ни на что другое, трогая волоски на его чёрной от татуировки груди.

— Ты ведь шаман, не так ли?

Он грустно вздохнул. И начал свой рассказ:

— Началось всё давно, ещё когда мне лет пять было и проснулся мой дар.

— Какой именно?

— Я мог разговаривать с умершими, пока их дух ещё бродит по земле. С каждым годом дар становился всё сильнее, и со временем я слышал не только их, но и стоны нашей земли, она уже устала от людей, которые высосали из неё всё, что могли, но и на этом не остановились. Мог разобрать шелест листьев на деревьях.

— Но ведь деревьев не осталось на земле, почти не осталось.

— Мне повезло, я жил на юге, у моря, там были горы, был совсем другой климат, были в горах и деревья, которые ещё как-то поддерживали нашу колоземицу*.

Я вырос в горах, вдали от больших скоплений людей. Мы жили обособленно. И меня с детства учили покорять свой дар.

Когда родители погибли, меня забрал к себе местный шаман, он и учил.

Лет за пять до моего попадания сюда, я уже явственно видел, что с нашей землёй произойдёт. Она прощалась со мною. И наставляла на путь истинный. Говорила о том, что людей надо предупредить.

Я пришёл сообщить учёным о том, что поведала земля-Матушка, но меня арестовали, сказав, что я брежу, а оставлять на свободе посчитали слишком опасно.

Тогда меня и загребли в армию, с подписанием бумаг о неразглашении.

Мне позволили выбрать направление, по которому следовало выучиться. Не то, чтобы я этого хотел, но природа нашёптывала о том, что не стоит отказываться. Так я стал пилотом.

Земля продолжала разговаривать со мною, даже в воздухе. И ветер предупреждал о буре, а когда отменить предстоящее грозящее провалом задание не удавалось, сама природа мне помогала выпутаться из сложных воздушных потоков. Я любил небо, впрочем неважно.

Потом я всё же понял, что правительство знает о надвигающейся опасности и вовсю готовится.

Меня одним из первым зачислили в штат звездолёта, посчитав лучшим из пилотов.

Вот только всё оказалось не так просто. До последнего дня я не знал, что мне подготовило наше правительство гадость.

Я молчала, боясь нарушить откровения Руя. Он ни словом не обмолвился о Лие. Любил ли её, когда женился? И почему со стороны кажется, что отношения между ними такие напряжённые?

Он вдохнул, закрыл глаза. Казалось, ему очень тяжело даётся этот разговор. Захотелось обнять его. Поцеловать. Но я боялась отвлечь, поэтому просто положила руку поверх его груди. Хотелось всё же узнать, что было дальше.

— Меня вызвали со звездолёта. И сказали, что ради формальности нужно подписать какие-то бумаги. Удалённо, к сожалению этого сделать было нельзя.

Мы вовсю готовились к отлёту, и дел у инженеров и военных хватало. Мне было поручено важное задание, и перекладывать его на плечи других я просто не мог.

Я торопился. Вылетел на пташке, хотя оборудование и военную технику звездолёта не разрешалось разукомплектовывать.

Когда прибыл на землю, меня вновь арестовали. Я чуял подвох, вот только не мог понять, в чём он.

А потом встретился с одним из членов правительства.

— Извините, закралась ошибка в наши данные. Мы не смеем вас больше задерживать. Только подпишите бумаги, что не будете подавать иск на нас.

Я потерял много времени и если честно, хотелось, чтобы они сполна ответили за свои поступки, но начнутся споры, разубеждения в обратном. Опять время. И я не глядя подписал.

Руй вздохнул. Сжал кулаки. Что же с ним сделали?

— Меня освободили, и я отправился на звездолёт.

Вернулся к выполнению задания, едва успел до прибытия пассажиров.

Потом произошла стычка с тобой и этой змеёй подколодной.

Сколько ненависти у него было в голосе при последних словах.

— Но я тогда не знал. Попытался решить мирно конфликт, решив, что с такими лучше не спорить, а подыграть.

Руй замолчал.

Я приподняла голову, заглядывая ему в затуманенные глаза.

— Не знал чего?

— Что я подписал. Капитан вызвал меня к себе, сказав, что прибыла моя жена, и спрашивал, куда её селить? Ко мне в каюту?

— Хочешь сказать, что ты подписал бумаге о союзе с Лией?

Он весь напрягся.

— Никогда не произноси это имя при мне, слышишь?

В его внезапно открывшихся глазах плескалась тьма. Он опрокинул меня на спину, перехватив запястья. Смотрел мне в глаза и лицо разглаживалось, успокаивалось. А глаза вновь становились серыми.

— При нашей первой встрече я знал, кого встретил.

О ком он говорит? Обо мне или Лие? Но вслух спросить не решилась.

— Ты — моя половинка, богиня ветра, — он поцеловал меня в губы, а я обвила его шею руками. Но он прервал сладостный порыв. — Но мне пора.

— Что это было? — ты ведь не подставлял меня, чтобы капитан застал.

— Воспоминания. Я отправляюсь на рискованное задание и мне нужны были твои чувства. Прости, это больше не повторится. Я тебя не тронул, так что ты вольна распоряжаться своей жизнью.

Я осознала сказанное. Обидно. От чего? Что использовал, или что не взял полностью и без остатка? Значит, я до сих пор девственница. А что тогда у меня разливалось внутри? Это тепло и нега.

— Я поговорю со своей женой до отлёта. Только потому что ты просила. Мне пора. Одевайся, пока нас не застукали, потому что капитан уже идёт сюда.

Я быстро оделась, хотя нижнее бельё пришлось поискать. Руй тоже. И он забрал своё блокирующее устройство и покинул каюту. И я осознала, что ему не потребовался мой приказ браслету открыть каюту. Глядела ему во след, ощущая растерянность. Нет, он не использовал меня. Но как же больно осознавать, что это больше не повторится. Что он — моя половинка, которую мне нужно отпустить.

Я упала на колени, больно ударившись, слёзы текли по щекам. А ведь он может не вернуться. Закрыла лицо руками и согнулась пополам, зарыдав.

Примечания по главе:

колоземица* — атмосфера (по Далю).

Глава 22

Взбешённый капитан так и застал меня на полу, рыдающую. Поднял меня, уложил на мою лежанку. Знает, где моя постель. Неусыпный контроль, да?

— Что он тебе сделал? — его голос был на удивление мягким. Я не видела его взгляд из-за тумана в глазах, но ощутила, как он пробежался по мне холодком.

— Ничего, — всхлипнула.

— Правда? — а вот этот тон точно не обещает ничего хорошего. Особенно тому, кто со мной мог что-то сделать.

Больше Крепимир ничего не сказал, погладил меня по голове, распущенным волосам. Вот, попала, я ведь забыла их собрать.

В каюту кто-то бесшумно вошёл.

— Осмотри её, — бросил капитан кому-то и тяжёлыми шагами ушёл.

По моим щекам заскользили чьи-то нежные руки, вытирая мои слёзы.

— Всё хорошо, милая, всё хорошо, — мелодичный мамин голос. Ну, похож, ой как похож. Тоскую вновь.

И кнопки на комбинезоне трескаются.

Я села, ошарашенно глядя на подругу.

— Ния, что ты делаешь?

— Капитан велел мне тебя осмотреть.

— Осмотреть? Зачем?

— Кажется, ты пришла в себя. Тогда не сопротивляйся, дай мне всё самой сделать.

Я бросила умоляющий взгляд на подругу. Ния, зачем?

— Рия, лучше это буду я. Тебе ведь нечего бояться, ведь так? — она заглянула своими жёлтыми глазами в мои.

Не в силах вынести укора в её взгляде, я опустила его. И увидела через её плечо напрочь смятую постель Нии. Попалась! О чём ещё мог подумать капитан, застав постель смятой, а меня рыдающую на полу. Но разговоры тут не помогут. Ния ведь получила приказ.

Сопротивляться я не стала. Если капитан твёрдо решил увериться в том, девственница я или нет, пусть лучше осмотр произведёт подруга. Заодно и уверит саму меня в этом. Но я верила Рую, если он сказал, что не брал меня, значит так оно и было. Да и боли ведь не было. И крови.

Ния осмотрела меня, кивнула, чтобы одевалась. Поправила свою постель. Я присела на краешек кровати.

— Ну что? — с вызовом бросила я. Мол, ты не могла просто спросить и поверить?

— Всё в порядке.

А вот взглядом одарила меня каким-то странным. Мол, ты доиграешься, девочка. Я всё знаю, что между вами было, чем вогнала меня в краску.

Ния вышла из каюты, поговорила с капитаном, после чего он вернулся ко мне, пока я разглядывала крошечные пылинки, кружащиеся в воздухе.

— Рия, что было между тобой и Руем? — его голос был отнюдь не ласков. Обмана он не примет.

— Он приходил попрощаться. Сказал, что у него опасное задание.

— И всё?

— Он бухнулся на постель и долго молчал, состояние было у него какое-то подавленное, — правду ведь говорю.

— Что он говорил насчёт опасности?

— Что-то типа "Я отправляюсь на рискованное задание"...

— А ещё?

— Ещё он поведал о своей жизни и женитьбе. Бедный парень, — а потом подняла жалобный взгляд на капитана. — Почему ты не дашь ему развода?

— Он даже не пытался наладить свои отношения с супругой. Если бы она попросила б о том же, я бы дал. А так, они должны хотя бы попытаться. Тем паче, что она его любит.

Не будь я на своём месте, когда я любила Руя, а он любил меня, я бы с таким решением согласилась.

— Мудро, — только и сказала я, решив не спорить и не показывать, что я против.

— А почему ты плакала? Я думал он изнасиловал тебя. Я волновался, — в его вновь мягком голосе была забота. Какого он однако мнения о своём подопечном. Помнится, сам меня когда-то отправил на растерзание мужской части населения. И тогда его не заботило, смогу ли я отбиться. И если бы не Руй, возможно Юн не остановился бы вовремя. И тогда... не хочу даже думать, что бы было.

— Плакала от того, что жаль Руя, тяжела его доля. А ещё с уходом Руя накатил в полной мере испуг, который я испытала, когда напали пришельцы, — опустила взгляд, не желая встречаться с глазами Крепимира. Я вновь вспомнила, что могу больше никогда его не увидеть. Пусть хоть с другой, но живёт. Ведь Кольвин не был так мне дорог, а я до сих пор помню чувство утраты. Как бы я себя чувствовала, если бы Руй больше не вернулся? Да, тогда, год назад, когда он пропал, я постаралась загнать свои чувства в самый дальний уголок своего сердца. И просто не думала об утрате. Но я обманывала себя. После его исчезновения жизнь утратила смысл, и причина была не в ограничении на полёты.

А если сейчас я вновь потеряю Руя, теперь уже навсегда? Ведь, судя по расспросам капитана, его вылазка не согласована, а значит, он будет без прикрытия. Слёзы сами выступили из глаз, но я постаралась их загнать внутрь себя, хотя одинокая капелька всё же сорвалась.

Капитан присел на мою постель рядом, провёл по щеке рукой, вытирая влажную дорожку.

— Что ты к нему чувствуешь? Только жалость? — и хоть в его голосе нежность, он ведь спрашивает не просто так.

Вспомнился недавний поступок Крепимира. И такое безразличие накатило. Правда, не от самой ситуации — я не жалела ни об одном мгновении, проведённом с Руем. А вот к капитану относилась сейчас абсолютно равнодушно. Я знала, отчего он не даёт Рую развода. И мне это не нравилось. Особенно после того, как о доверии уже не было и речи, когда он заставил Нию проверить, девственна ли я. Он ведь знает о моих чувствах к Рую, но при этом велел мне держаться от него подальше, не давая нам возможности воспользоваться обоюдной свободой.

Я подарила Крепимиру равнодушный взгляд.

— Надеюсь, что Руй будет счастлив.

Вновь легла на свою постель, не желая больше разговаривать.

— Если это всё, то я хотела бы отдохнуть. День был длинным.

— Уверена, что не хочешь поговорить о нападении или чём-то ещё?

Я помотала головой. Не желаю его видеть. Не сейчас, пока я действительно не сорвалась и не выдала все свои чувства и к капитану и к Рую.

— Может прогуляемся по саду?

По саду или лесу? Хотя, и это сейчас было не важно.

Капитан наклонился и поцеловал меня в губы. Но я не ответила. Он сам влез в мою тумбочку и достал оттуда книгу. Интересно, тут везде камеры? Или только подслушка? Надо будет проверить моим новым зрением.

— Тогда отвлекись от плохих мыслей. Тебе ведь понравился мой подарок.

Он ушёл. А я убрала обратно книгу. Твой подарок? Разбил последнюю мою надежду. Не желаю читать эту книгу. Не сейчас.

Девочки вошли и стали допытаться, что случилось и что тут забыл капитан.

— Сегодня было нападение в исследовательском отсеке. Я там оказалась не вовремя. Капитан переживал, — я сообщила это просто как сухие факты. Это ведь была правда. А вот подробности про Руя им знать не обязательно.

Привстала с постели, нажала на стене кнопку, прося у центрального вычислителя выдать мне стакан воды. Забрала появившуюся ёмкость с жидкостью и залпом осушила её, стараясь проглотить и все слёзы и все обиды.

— О! — восторженно заохали девчонки. — Поздравляю! Ты — достойная пара капитану.

От такой новости я даже закашлялась. А после, постаралась выдавить из себя улыбку, убирая стакан в открытую в стене нишу. После чего она закрылась и стена стала обычной, сплошной, словно там никогда ничего не было.

— Как ты? Пойдём, я тебя помою? — предложила Ния.

Я привыкла уже, что Ния частенько за мной ухаживает, словно я совсем маленькая. Расчёсывает волосы, а порою и моет. И я была не против такой заботы. Она мне напоминала маму и её любовь.

Я нехотя встала с постели и прошла в душевую. На неё не сердилась. Она ведь всё сделала в лучшем виде, и она была права, уж лучше чтобы осматривала меня та, кому я доверяла. Воду Летония включила на полную мощность. А ещё похимичила с выключателем-замком. А я мотала на ус, что делать, чтобы обеспечить шумоизоляцию.

— Рия, зачем играешь с капитаном? Он не простит обман, — она уже разделась и присоединилась ко мне в душе.

— Ния, что мне делать? Я люблю Руя.

— Но он женат, — привела весомый аргумент сестрёнка.

— Я знаю, вот только его обманом женили, чтобы Лия попала на борт этого судна. А он — моя половинка. Понимаешь?

— Ох, Рия, — она обняла меня. — Тогда я даже не знаю, что посоветовать.

— И я сегодня отправила Руя говорить с Лией, попробовать её выслушать, ведь она его любит, — всхлипывая сказала я, осознавая, что только недавно сделала.

— Откуда такая уверенность?

— Я видела её сегодня, влюблённый взгляд, когда она говорила о нём, ненависть, когда вспоминала обо мне и том, как Руй на меня смотрит, она ведь тоже не слепая. И надежду, когда я предложила помощь.

По моим щекам текли слёзы, которые смешивались с душевыми струями, но мне было всё равно. Летония была единственная, кому я могла доверить свои сердечные переживания.

— Тогда не торопись. Но держись от него подальше. На всякий случай, не стоит сердить твоего ухажёра. Если богами суждено, чтобы вы были вместе, значит, будете.

— Мы ведь сами делаем выбор. Боги лишь предоставляют возможности. Капитан не даст ему развода. А даже если Руй будет свободным, согласия на наш союз тоже ведь не даст, — я смотрела правде в лицо, не желая давать себе даже крохотную надежду.

— Тогда тебе стоит жить дальше. Если не нравится капитан, найди другого свободного парня, который тебе нравится.

Я вспомнила Грача. Если это не Руй, то у меня ведь есть шанс. Ведь так? А кто тогда был на танцах? Кто подарил мне второй подарок? Неужели это был капитан? Тот вечер был волшебным, неужели я с ним тоже могу себя так чувствовать? И как бы я хотела, чтобы это был не капитан. Но его предложение погулять в саду, а потом подарок... выглядело слишком подозрительным.

Я плакала, выливая через слёзы свою боль, разочарования, огорчения. Ния меня поддерживала, мыла мне спинку, намыливала волосы душистым шампунем, возвращающим меня в лес к незнакомцу, хотя старалась показать, что у меня есть те, на кого можно положиться. И я была ей признательна за внимание.

— Ния, скажи, если будет выбор между мною и приказом капитана, что ты сделаешь?

— Сделаю вид, что послушалась, но постараюсь тебе помочь, сестрёнка.

Эти слова грели душу.

А ведь завтра начнётся практика. Вновь в том самом секторе. Буду ли я бояться? Помнится, во многом мне ребята помогали преодолеть страх. Грач, Вит, Руй. Грустно вздохнула. Завтра будет видно. В любом случае, его придётся преодолеть.

Остаток вечера мы с девчатами играли в настольные игры, перебрасываясь шуточками, и я получала удовольствие от жизни, стараясь ни о чём не думать.

А ещё они спрашивали о красавце-военном, который ушёл с капитаном. Я так думала, что они говорили о Юне. Но поскольку я пока не была уверена в том, что таинственный незнакомец не он, то я просто отшучивалась, но про него ничего не говорила, мол, я даже не знаю, о ком речь.

На утро оказалось, что исследовательский сектор перенесли в другое место. Это с какого такого перепугу? Или на мою жалобу, что страх перед пришельцами накатил вчера? Ладно, не важно.

Боязни не было, было безразличие. Пришла, отработала положенное время, ушла. Делала то, что говорил руководитель практики. Задачи решала очень быстро. Но мне было совершенно не интересно.

А вот когда шла уже домой, прошла мимо закрытых дверей, за которыми увидела необычный источник питания. Остановилась, немного удивлённая. Как же хочется заглянуть внутрь!

Прислонила свой браслет к замку. Подождала. Не открывается. Разочарование и грустный вздох.

"Крепимир?"

"Что, милая?"

"Дай мне доступ сюда, — высветила ему на карте нужное помещение. А потом чуть подумала и добавила: — Пожалуйста."

"Рия, не стоит."

"Хочу!" — я строила из себя капризную взбалмашную девчонку. Ведь и правда, хочу всем сердцем, так чего не попытаться добиться желаемого, используя положение "почти девушки капитана"?

"Рия, это опасно."

"Хочешь наказать меня?" — я намекала на то, что всё равно влезу, вот только это уже будет нарушением и меня однозначно будет ждать наказание. Ведь что для меня этот замок? Возможно обычных знаний пилота для сломанного электронного замка и недостаточно, но я видела внутренность сейчас и могла его сломать.

Капитан намёк понял и дал доступ. Значит, не садист. Хотя, ещё не доказано.

Дверь отворилась. А я замерла на пороге чего-то таинственного. Неуверенно сделала шаг вперёд. Передо мной была тарелка, вот только она почти угасла, источник питания, словно сердце, пульсировал, но как-то слабо. И тарелка отнюдь не раскладывалась на составляющие, как наша техника. Она была... живой! Словно это организм. Но я понимала только одно, что это живое существо умирает. Он был ранен в бою, но при этом ещё жив. Одно из свежих приобретений?

Вокруг сновали ребята, перебрасывались фразами, но я ничего не слышала, замечая лишь тарелку.

Я полезла внутрь, меня окрикнули, но я не обратила внимание.

Увидела технику, которая была внедрена внутрь живой массы. И она приносила существу боль. Я это чувствовала. Хотя существо внутрь оборудования тоже умудрилось просочиться, словно пропуская свои невидимые щупальца внутрь техники, но в то же время, был словно нарыв в том месте, где к нему прикасались неживые структуры, которые и раскладывались в моей голове на инженерные детали.

Я записывала все чертежи на браслет, стараясь ничего не упустить. А после стала выдирать инженерное оборудование внедрённое для контроля над существом и бросать как груду мусора в люк в полу. С усилием, но без особого напряжения. И хоть тарелке было больно, пока я всё это делала, но ей становилось легче, после удаления нагноения.

А после, когда инородных частей не осталось, я хотела выйти, но существо вдруг ожило и заблокировало все выходы.

— Выпусти меня, — обратилась я к нему.

А оно тянет ко мне свои щупальца, нежно прикасается к моим рукам, словно гладит.

— Я ещё вернусь, ты пока восстанавливайся.

Щупальца вновь всосались во внутренние стенки существа и появилось в полу отверстие. Выпускает?

— Благодарю.

Я выбралась наружу, и погладила его снаружи. Ко мне тут же словно присосались щупальца.

— Не, не надо. Завтра встретимся.

Оно отпустило меня. А я прошла к вычислителю, и стала с браслета загружать данные на выдранные из существа устройства.

Не знаю, как это могло нам пригодиться, но, думаю, информация лишней не бывает.

Существо же вдруг стало невидимым, но я видела, как сердце тарелки забилось быстрее и энергия разлилась по всему организму. А потом оно взлетело.

Учёные только сейчас обратили внимание, что тарелка пропала. Начался галдёж, включили сигнал тревоги. Боги, надеюсь, я не сделала своим гадость?

Пора отсюда уносить ноги. И я выскользнула из помещения.

"Что ты опять натворила?" — пишет мне капитан.

"Ничего, кажется, починила только тарелку."

"О, боги! Ты издеваешься?"

А я отправилась к себе домой. Всё бы ничего, вот только ощущение было, что за мной следят. Опять капитан? Я подняла взгляд и показала невидимым камерам язык. И тут заметила вверху пульсирующую энергию. А в следующий миг невидимое существо полетело на меня и... поглотило.

Глава 23

Первое время я была в кромешной темноте и тишине и не могла понять, где я и что случилось. Словно я лежу на воде, где-то там, далеко, плещут немного волны о бортик бассейна. И такое умиротворение в душе.

Вот только я двигалась, но не ощущала тепла человеческого тела или чего-то ещё, чтобы увериться в том, что меня кто-то несёт. Да и лежала я расслабленно на спине.К тому же порою меня перемещали с быстрой скоростью, кружили, что несколько раз меня скручивало в рвотном порыве, что едва удавалось удержать в себе внутренности. И это меня, пилота? Правда, раньше я не была пассажиром, разве что вот недавно обновлённой Ласточки, и то, там всё было хорошо. И тут внезапно на меня обрушились голоса.

— Я говорила с капитаном. Он закроет глаза на мою выходку, ради моего счастья.

— Правда? А ты уверена, что потом муж тебя не возненавидит ещё больше?

— У него просто не останется выхода. Я не позволю ему быть с этой выскочкой.

— Но ведь получить доступ к его семени весьма затруднительно.

— Ха, не для меня! Я ведь его жена!

— Ну тогда удачи! Я тебя не видела.

И пусть было темно, но я знала, кому принадлежит один из голосов. Пожалуй, проследить не помешает. Словно на эту мысль меня вновь куда-то стали перемещать.

Лилия куда-то шла, я слышала её взволнованное дыхание, словно находилась рядом с нею, потом ехала на подъёмнике. Резкий свет ослепил меня на какое-то время. А потом я увидела одну из лабораторий научного сектора. Отдел размножения. Кабинет семяприёмников. Да уж. Куда только не занесёт меня.

Здесь всё было доведено до автоматизма. Система искусственного оплодотворения, на случай, если что-то случилось с мужем, или вообще с мужчинами, а надо увеличить население. Женские яйцеклетки тоже хранились неподалёку, только в другом отделе.

Посреди помещения находилось кресло, довольно странной формы. Отчего-то мне стало не по себе.

Видела я всё как бы вцелом. Всю комнату, словно одновременно видела её с разных сторон. Такое же видение было на наших пташках и стрекозах. Я постаралась припомнить последние события. Значит, я внутри тарелки. Ладно, сейчас это не важно. Судя по всему, меня не видят. Это хорошо.

Лия явно переживала. Вот только это не мешало ей набрать на вводной панели данные своего мужа. Я глядела на его полное имя:

— Руевит* Светлый, 27 лет.

Сердце пропустило удар. Гадина! Такая злость меня накрыла, что я готова была её порвать на кусочки. И тарелка готова была отреагировать на мои мысли, вот только пришлось подавить эмоцию, останавливая существо.

"Система искусственного оплодотворения в виду угрозы жизни супруга," — произнёс автоматический женский голос.

Стерва!

Появились звуки движения роботов, и я пригляделась, силясь увидеть своими глазами то, что было скрыто стенами помещения. И словно на моё желание границы раздвинулись, а двигающиеся руки роботов стали вновь раскладываться в недавно приобретённом видении на инженерные составляющие. Интересно, а это сейчас мои способности или свойства тарелки?

Роботы начали свою работу, приводя в осуществления план извлечения нужного семени. Думай, Рия, как же помешать этой рыжей гадине?

Программа запущена, и роботы по-любому выполнят свою роль. Портить материал не хотелось, как и технику. Всё же это мой дом, а значит, всё здесь нужное. Интересно, а я могу влезть в программу?

Тут же перед глазами замелькал код.

Обалдеть! Какие технологии! Стол, это ведь живое существо, не так ли?

— Прости, — прошептала я.

Символы какие-то. Вот только я ничего не могла понять. В программировании я ничего не понимаю.

Меж тем появилась пустая строка и курсов, который начал мигать, приглашая к действию.

Значит, капитан знает про это. Ладно-ладно, вы нам гадость, а мы вам. Как ты отреагируешь на своё дитя, рождённое в чужом союзе? Правда, ты об этом пока не узнаешь, но то-то оба родителя "обрадуются"!

Но сомнение всё же закралось в душу. А вдруг Рую суждено быть с Лией, а я всё порчу? Ведь возврата уже не будет. Спросить бы мнение самого Руя на этот счёт. Но искать его просто нет времени. Правильно ли я поступаю? Я ведь вновь цепляюсь за призрачную возможность быть с ним. Я точно этого хочу? И поняла, что это как раз то, чего хочу всем сердцем, быть с любимым. Горько усмехнулась про себя.

Можно было б ввести не капитана. Но кого из ребят я знаю полное имя? Только своих одногруппников. Но портить им судьбу не хотелось, они ведь всегда поддерживали меня, а в симпатиях к рыжей гадине ни один замечен не был.

И я решилась. Набрала Крепимира, а потом, найдя его идентификационный номер, просто подменила с номером Руевита. Роботы даже не сбились со своей работы, просто извлекли нужный образец. Я сверила его, и правда, капитан. В душе было небольшое ликование. Не пожалею ли я? Вдруг выйду замуж за Крепимира, а тут выяснится о его связи с другой? Что тогда меня ждёт? Позор? Или решат этот вопрос мирно? Я ведь сейчас играю в богиню.

"Не сомневайся," — пришёл ответ мне в голову. Интересно, это так со мною общается это существо?

В любом случае, поздно сожалеть.

Но я не смогла этого сделать. Вот только существо расценило это как недопустимую слабость, и само ввело код. Я попыталась отменить операцию, но доступ был утрачен.

Лия меж тем забралась на кресло, раздевшись. О, так вот для чего это положение чуть кверху одним местом с раздвинутыми ногами. Бр... Какая гадость. Меж тем рука робота появилась в самом помещении, заправленная колбочкой с семенной жидкостью. И поехала по потолочным рельсам прямо к Лие.

Надо что-то сделать, помешать. Но я не смогла заставить себя сдвинуться с места. Не смотреть... Но я не в силах была отвести взгляд, словно сама моя суть желала удостовериться. Это я? Неужели я могу так просто решать чужие судьбы? Я ведь не на войне, когда там выбора просто нет: или ты или тебя. Рука робота подъехала к раздвинутым ногам моего давнего врага. Мгновение, и девушка скривилась от боли.

"И что будешь делать? Просто вот так покалечишь чужие жизни?" — услышала в своей голове.

"Отпусти меня."

Мгновение. И я уже внизу, стою на полу, выхватываю лазер и стреляю в колбочку.

Осколки просто расплавились. А я падаю на пол от пережитых потрясений.

"Ошибка в программе, — сообщает автоматический голос. — Извините, операция не доступна."

А меж тем место под Лией окрасилось кровью. Повредилась осколками? Но тут же поняла, что нет, они все расплавились.

Значит, она только что лишилась девственности. Бедняжка! Пойти на такой способ. Но после подслушанного разговора мне жалко её не было. Впрочем, и наслаждения зрелище не приносило, а лишь отвращение. На всякий случай я записывала увиденное на свой браслет. Лия девственна была, значит, Руй с ней не спал! Облегчение разлилось в моей душе. И вспомнились его слова про единственную и половинку. Я ухватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку, стараясь отогнать злобу и отвращение.

Девушка, стоп, теперь ведь уже женщина, осторожно встала с кресла. Её повело. Интересно, что она сейчас ощущает? Удовлетворения на её лице заметно не было, слишком несчастное выражение лица.

Для меня, казалось, всё кончено. Нужно идти сдаваться капитану, признание должно облегчить участь.

"Неплохо бы убраться отсюда, — услышала я голос этого существа. — Ведь не хочется, чтобы тебя заподозрили."

Неужели я всё это время находилась в невидимости? Тогда как же лазер? А оплавленная колба?

"Тебя здесь не было. Остальное — не важно."

Но ведь придётся дожидаться, пока Лия соберётся уходить, мне же не хочется, чтобы заметили или хотя бы заподозрили, что здесь мог быть кто-то ещё.

Я погладила существо изнутри, благодаря за данную мне возможность всё исправить. Оно словно заурчало в ответ. А я, побоявшись, что звуки может расслышать Лилия, отдёрнула руку, мысленно извинившись у тарелки.

На что мне показалась, что она рассмеялась. Забавная. Но впредь нужно быть очень осторожной.

Лилия всё же встала, оделась, и побрела по стеночке домой. И я летела за нею, пока не вырвалась в огромный проход, но увидев всюду закрытые двери, решила ещё немного следовать за ней.

Ещё было интересно узнать, где капитан и чем он занят. И мы, бесшумно отодвинув панель в потолке, выбравшись из подъёмника в шахту, закрыв за собой так же бесшумно, что соперница ничего не заметила, полетели вертикально вверх. Дух захватывало. Вот это скорость! Сейчас, приспособившись к зрению существа, меня уже не мутило.

Мы оказались на ярусе членов экипажа. И поскольку входил какой-то мужчина в капитанский кабинет, тарелочка успела просочиться внутрь. Судя по всему, форму она может менять по желанию. Вот только главное, чтобы я в эту щель пролезла. Я-то не могу стать жидкой.

Незнакомый мужчина выглядел измученным и уставшим.

— Вы нашли тарелку? — сразу спросил Крепимир.

— Нет. Мы уже проверили во всех спектрах видимости и слышимости — её нет.

— Как такое может быть?

— Может, она просто растворилась? Ну, судя по всему, там органика была, а как ваша девушка повытаскивала оборудование, то тарелка разложилась на атомы.

— Не верю. Ищите дальше. Что с оборудованием?

— А вот это занятно. Мы нашли вычислитель и ещё пару устройств, заставляющих подчиняться. А ещё надстройка какая-то, причиняющая боль, если тарелка пытается проявить свою волю.

— Хочешь сказать, что сами тарелки разумны?

— Получается, что да.

— Как они могут становиться невидимыми выяснили?

— Нет. К сожалению, этого в устройствах нет. Но разобравшись, как работает устройство, мы можем следующие образцы попробовать подчинить своей воли.

Тарелочка на эти слова начала злиться. Я её понимала, поэтому, не зная, как она может отреагировать, поспешила успокоить, погладив её по внутренней стенке.

"Всё в порядке, я не дам тебя и твоих собратьев в обиду. "

Она тут же успокоилась.

— Нет, мы не будем подчинять их. Свобода — самое главное. Но возможно, удастся с ними договориться, — сказал капитан, и я невольно его зауважала. — Значит, нам нужен действующий образец. А все предыдущие?

— Мертвы. Это отвердевшие куски неизвестного сплава. Хотя мы и выяснили его состав.

Капитан задумался, поднял голову вверх, разглядывая звёзды в своём окне-потолке. Мы же держались у стены, не желая рисковать. Он был красив. И по-своему притягателен. И я была благодарна тарелочке, что она не позволила мне совершить ошибку. Невольно им залюбовалась. Может, не такая уж и плохая идея, выйти замуж за него? Лия лишилась ведь девственности, а я не смогу привести свою запись как доказательство того, что не Руй был с нею, ведь тогда я признаюсь в том, что была там, и натворила дел. Получается, что про Руя мне нужно забыть. Я молча сглотнула подступивший ком. А ведь у нас была возможность какая-то, ведь Лия оставалась девственницей. Если бы я всё не разрушила, если бы вмешалась раньше... Но хотя бы предотвратила зачатие, хотя это не сильно облегчает моё существование. Значит, про Руя можно забыть.

— А вы можете просканировать окружающую нас систему на наличие этого состава? — нарушил молчание капитан.

— Боюсь, что живых существ мы не найдём таким способом.

— Тогда ищите просто сплав. Возможно, найдём кладбище какое или помойку. Это даст нам наводку на иноземцев.

— Хорошо. Какие ещё будут приказы?

— Рию нашли?

— Нет.

— Где она? Не могла же сквозь землю провалиться, — но при этих словах капитан выглядел равнодушно. Холодные глаза вновь глядели на подчинённого.

— Возможно она вновь в том углу прячется, в танцевальном зале, — предположил неизвестный мужчина.

— Вы засунули туда камеру?

— Да, как вы и велели. Она никого не видит.

— Тогда её там нет. Ладно, продолжайте искать. Где её в последний раз замечали?

— В подъёмнике.

— Все шахты надо обеспечить камерами. Но это уже завтра. Пусть моя невеста ощутит напоследок глоток свободы.

— Это всё?

— Да, свободен.

На этом мужчина вышел, а я последовала за ним. Но он вдруг остановился и повернулся, а мы едва успели резко сдать вверх, чтоб меня не зацепили, ведь я оказалась к нему лицом к лицу. Надеюсь, что он не почувствовал ветерок от резкого движения тарелки.

— Да, я ещё забыл. Руя на звездолёте нет.

— А пташки?

— Одна пропала, полная оружия. Его пташка.

— Ладно, разберёмся. Завтра. Сегодня был сложный день.

— Спокойной ночи, капитан.

— И тебе доброй ночи.

То, что я услышала, меня не обрадовало. Но сейчас не время было играть в игры.

И когда дверь уже почти закрылась, я услышала тихие слова капитана:

— Что же ты задумал, Руевит? Вот только что бы ни сделал, а она будет моя.

Дверь уже была плотно закрыта и из кабинета не доносилось ни звука.

Значит, считает уже меня своей. Я грустно вздохнула. Похоже, у меня просто не осталось выбора. Глаза защипало от обиды. Но сейчас не время предаваться жалости.

Пожалуй, лучше мне вернуться домой. Вот только где вылезти незамеченной? Наверное воспользуюсь пока шахтой подъёмника.

Мы полетели обратно, до одной из пожарных лестниц, из которой я смогла забраться в шахту подъёмника, после чего, тарелка меня выплюнула на саму кабину. Я даже сухая была. Забавно.

— Благодарю. Ты не сделаешь вреда нашему кораблю?

И ощутила, что тарелка не хочет причинить никому зла.

— Куда ты теперь?

И поняла, к своим, но она постарается вернуться завтра утром.

— Скажи, а невидимость вы можете обеспечить нашему звездолёту?

Ответа не было. Хотя тарелочку я видела своим странным зрением. Потом уловила мысль, что она не может обещать, ведь неживое причиняет им боль. Добровольно на это идти не хочется.

Стало немного грустно, но тарелка обещала посоветоваться со своими.

— А как насчёт того, что капитан сказал? Мы сможем договориться о союзе против иноземцев?

Тарелка подлетела ко мне. Высунулось энергетическое щупальце и погладило меня по щеке, а потом присосалось.

"Я не могу ничего обещать. Ведь я отвечаю только за себя. Но тебя всегда могу поглотить, так что не боись!"

Я улыбнулась и поблагодарила её.

После чего мы расстались. Тарелка полетела высоко вверх, а я спрыгнула на пол подъёмника.

Примечания по главе:

Руевит* — в славянской ведической традиции воинственный Бог-Покровитель, защищающий избранные миры явной реальности. В частности под защитой этого Небесного воина находятся все Земли созвездия Макоши (Большая Медведица), а также Земли в системе Ярилы-Солнца (Солнечной системы).

Глава 24

Следующая девятица прошла незаметно. Я что-то там проектировала в первой половине дня, разбирала уже готовые чертежи и вносила изменения, а наши ребята тяжко вздыхали и делали невозможное по моим проектам. Но на удивление, мне это нравилось, да и ребята хоть и ворчали, но с улыбкой. В общем, мы неплохо сработались. Они признавали за мною лучшие инженерные способности. А разок даже дали покрутить самой винты и гайки. Поняв, что до конца винт закручивать я не могу, я плюнула на это дело. Но парни от меня не отстали, решив, что коль взялась, то дело надо доводить до конца, а навыки лишними не бывают. А после обеда я летала на стрекозе.

А вот капитан от меня отстал, на удивление, так ни разу и не вызвал к себе, ни по поводу пропавшей тарелки, ни просто чаю попить. Это мне не нравилось, поскольку выбивалось из привычной жизни и казалось подозрительным. Что он задумал? Неужели отказался от меня так просто? В это не верилось, особенно после подслушанного разговора, и, если честно, жутко меня бесило. Как же, обделяют меня вниманием! Было немного обидно. А вдруг уже передумал жениться и нашёл себе другой объект любви. Но в то же время разум говорил, что так просто он не отстанет. Что лучше уж повышенная опека, чем вот этот "глоток свободы".

А ещё я несколько раз возвращалась к своей Ласточке, и копошилась с её устройством, перебирая детали и пытаясь что-то ещё доработать и улучшить.

Однажды, пока возилась со своей первой пташкой, появился пилот в защите.

— Она на ходу? — спросил знакомый голос.

— Почти, — ответила я, вылезая из Ласточки.

— Иди, надевай защиту и полетаем.

Возражать я не стала. Чтобы я да отказалась от полёта? Вот только это попахивало вмешательством Крепимира. Ладно, в прошлый раз я могла ещё списать на нерасторопность дежурного, но если капитан так зорко следит за моими передвижениями, вряд ли он пропустил это. Но сейчас всё ведь было в открытую, значит, он знает. От этого легче не стало, вспомнилась нянька в виде Руя, потом Юна, а потом Вита. Неужели, капитан сам меня толкал в руки этих ребят, давая мне подобие свободы выбора? Но если с Юном всё обошлось, как и с Витом, то вот Руй дал сбой программы капитана. Ведь так? Верить в то, что Руй меня обманывал, не хотелось. Но вот сейчас мне дают возможность летать, правда, опять же с нянькой.

И я не знала, радоваться мне заботе капитана, что даёт всё же возможность ощутить адреналин в полёте, или плакать, ведь он всё туже затягивал гайки на винтах.

А ещё я никак не могла понять кто это. Даже по голосу. Да, были хриплые нотки, которые походили на Вита, но тот не пилот. Я точно это знала. А так голос был незнакомым. Кто же ты?

Вот только стоило нам вырваться из пределов звездолёта, как связь была отключена.

В салоне было темно и тихо. Только дыхание и слышно. А потому оставались лишь ощущения. Моя нянька внезапно сняла мой шлем, и свой. Развернула меня к себе, и впилась в мои губы поцелуем. И хоть поначалу я даже пыталась сопротивляться, но ощущения были настолько яркими и такими манящими, что я поддалась на эту мимолётную ласку.

— Капитан меня убьёт, — оторвалась я от его губ.

— Давай сбежим, — сказал он шёпотом.

— Как ты себе это представляешь? Куда?

— Сбежать можно только на землю. Нужно лишь этих иноземцев победить, а потом меня ничто не удержит, если ты будешь рядом.

Заманчивое предложение. И, что удивительно, я готова была рискнуть всем.

— Давай сейчас.

— Ну, милая, всё не так просто. Ты ведь не хочешь умереть через несколько часов. Забыла, как задыхалась в Ласточке в свой первый вылет?

А по телу пробежала дрожь. Значит, это был он. Тот, кто меня спас.

— Кто ты?

— Можешь звать меня Грачом, если хочешь.

— Я тебя знаю, без маски?

— Знаешь. Но оставим это. Вопрос в другом, готова ли ты сбежать? Капитан не даст нам житья, он сразу положил на тебя глаз после того памятного полёта. А потому мне остаётся только наблюдать за тобою издали, вытаскивая из передряг.

Я вспомнила, как меня спасли от пришельцев. Неужели это он?

— Это ты вытащил меня от пришельцев? Но как?

А он провёл по моим волосам рукою, большею частью скрытых под защитным костюмом. Я прижалась к его руке, чувствуя тепло и острую необходимость его касаний.

— Благодарю, — я ведь так и не поблагодарила за прошлый раз, не зная, кто меня спас.

— Я рад тебя видеть в добром здравии, малышка. Не представляю своей жизни, если б тебя не стало.

Эти слова что-то всколыхнули в душе, словно там был маленький росточек, который сейчас распрямился и потянулся навстречу солнышка.

— А как же сейчас? Этот полёт. Ты ведь не скрывал того, что летишь со мною.

— Да, потому что капитан думает, что я — это Юн, который присматривает за тобой.

— А к Юну Крепимир, значит, не ревнует?

— Юну ты как младшая сестрёнка.

— Значит, ты — не Юн. Тогда кто?

Но больше болтать мне не дали. Вновь его жаркие поцелуи заставили меня забыть обо всём на свете. Он сам оторвался от меня и развернул за стан спиной к себе.

— Тебе понравился мой подарок? — его шёпот обжигал чувствительную кожу на шее, и я выгнулась назад, прикасаясь к его бородатым щекам.

— Твой?

— Ну, тот, что я тебе обещал на танцах.

Значит, это с ним я была на танцах. Сердце учащённо забилось. Но капитан ведь говорил о том, что он подарил.

— Но там была книга, которую ты не обещал.

— Книга от капитана, мне с трудом удалось незаметно вложить внутрь свой подарок, чтобы у того не закрались подозрения. Пришлось побегать по техническим этажам, чтобы успеть перехватить у роботов и вовремя положить уже обновлённый свёрток.

Я была права, когда думала, что там два подарка от двух разных людей. В сердце разлилось тепло. Значит, всё же не капитан. Облегчение и радость? Неужели Крепимир меня нервирует? Неужели я о Граче всё это время мечтала?

— Всё, малышка, пора и честь знать. А то я не удержусь и возьму тебя прямо здесь.

О, как его слова манили. Внизу живота разлился жар. Но пришлось согласиться. Самообладания у моего ухажёра поболе моего будет. Он прав, желания нужно держать в узде. И если он может, то и я смогу.

Я надела шлем и вновь взяла управление на себя.

— Скажи, как ты видишь их? — нарушил затянувшееся молчание Грач.

— А ты не сдашь меня капитану?

— Разве я позволил хоть раз в себе усомниться?

Он прав, не давал повода. Хорошо.

— После того, как меня пришельцы похитили, не сразу, но оклемавшись и вернувшись к учёбе, я стала по-иному видеть. Я не знаю, что во мне не так, учёные и лекари ведь ничего не нашли, но теперь все устройства раскладываются в моей голове на детали, схемы, чертежи, и наоборот, видя чертёж, я представляю деталь в трёхмерном виде.

— Понятно, но ведь это не относится к невидимости существ.

— Существ? — удивилась я. Невидимые ведь тарелки. А про то, что они живые, ведь речи не было. Или уже все об этом знают?

— Я чувствую, как бьётся их сердце, но если далеко, не могу поймать источник. Это живые существа.

— А я их вижу. Вижу сердце и пульсацию, даже когда они в режиме невидимости.

— Понятно. Тогда получается, что невидимость ничего не даёт с твоим зрением.

— Ну, если именно такое зрение у них, то да. Только как это выяснить? Живыми ведь их захватить не удаётся.

— Вопрос ещё в другом, что им от нас нужно. Судя по всему, либо просто ставят над нами опыты, либо пытаются улучшить себя. Тогда чего им не хватает?

— Давай проведём опыт. Только как это проверить? — я шла на риск. Но так этого хотелось, вновь ощутить адреналин в крови.

— Ты их сейчас видишь?

О да, я видела, разбросанные повсюду, но в некотором отдалении. Звездолёт наш уже давно не двигался с места, вращаясь на орбите, как одна из земель этого солнышка. Ведь пришельцы вперёд нас не пропускали.

Мы подлетели к ним довольно близко. Заглушили двигатель и управляли Ласточкой за счёт своего тела. И я следила за реакцией пришельцев. Нулевая. Словно они и не заметили нас. На борту ведь нет оружия. Может, они реагируют на него. Попыталась припомнить, были ли нападения на небоевые единицы нашей техники.

Озвучила свои предположения. Грач сказал, что обычно не нападают, если полёты учебные, то есть, если тренировочные пташки летают без оружия.

Я рассказала Грачу, что вижу ещё и потоки информации — радиочастотные волны. И рисковать сейчас включать рацию мы не стали. Значит, всё же не видят нас. Или просто позволяют исследовать? Но вряд ли разведку б одобрили. А беспечно надеяться на то, что никто близко не подойдёт, они разве могут? Самонадеянно так думать.

А потом я совершила безумие, решив рискнуть своей жизнью. Грач такое поведение не одобрил, ведь в случае неудачи, у нас не было бы воздуха, чтобы дышать. Запаса кислорода в защитных костюмах хватит всего на несколько минут.

Мы подлетели к одной из тарелок, и разгерметизировали Ласточку. Я встала ему на грудь, и Грач подвёл пташку прямо под невидимое существо. Погладив его поверхность, я попросилась внутрь. Но тарелка не среагировала. Влипли! Но отступать было поздно. Вспомнила, что в прошлый раз при общении с тарелкой, у меня были голые руки и лицо. Шлем снимать не стала, а вот с руки сняла перчатку. Тут же обожглась промозглым холодом. Притронулась, прося мысленно впустить. И меня засосало внутрь. Я сняла шлем, вдыхая воздух. Внутри было темно. Во всяком случае в том месте, где я оказалась. Я погладила ещё тарелку и попросила впустить своего напарника, считая про себя утекающие секунды, которые остались ему, пока не закончится в шлеме кислород.

Оставалось всего несколько секунд, когда Грач очутился рядом. Но защиту он не снял, а наоборот, надел на руку защитную перчатку и мне велел.

А я так надеялась, что узнаю, кто это. Но он не спешил открываться. Почему?

— Меньше знаешь, крепче спишь! — словно на мои мысли сказал тихо напарник и прислонил палец к губам, показывая, что больше ни звука.

Он был старшим, и мы договорились, что если он соглашается на мою выходку, то я его во всём слушаюсь. Поэтому я вновь надела защиту. И последовала за ним.

Мы шли по тёмным помещениям, и живого существа тут заметно не было. Вот только молодой человек точно знал, куда шёл, и по дороге некоторые части оборудования вырывал из пола. О, он точно знает о том, что это причиняет существу боль. А может и правда, знает?

Это существо было больше предыдущих, и я предположила, что это взрослая особь или постарше знакомой мне тарелочки. Интересно, а каких размеров самые большие? А как они размножаются? У них имеются и мужские и женские особи?

Я ничего не трогала, разве что освободившиеся от оборудования участки тела тарелки гладила голой рукой, стараясь подарить ей хоть чуточку тепла и ласки. Она хоть и не урчала от удовольствия, как маленькая, но я чувствовала, что ей нравится. Мы обошли пустые помещения, и осталось лишь одно. То самое, которое было кабиной пилотов. И что делать? Если честно, мне было страшно. И не только за себя или Грача, но и вообще. Одно дело в бою отнимать чью-то жизнь, когда другого выхода просто нет, а другое вот так напасть на врага и собственными руками убить. Пусть и не сильно отличается отдать приказ своей пташке и применить силу. Но я так просто не могла этого сделать.

Грач показал мне жест, означающий, оставаться на месте. А сам бесшумно просочился внутрь. Вот именно что просочился, уйдя в тело существа, а потом выбравшись по другую сторону стены. Я боялась пошевелиться. Мне казалось, что нас сейчас застукают и всех убьют. Что есть ещё пришельцы, или те, что неподалёку на другой тарелке нас обнаружат, пташку нашу или ещё что.

— Пойдём? — позвал меня Грач.

Я вошла внутрь открывшегося помещения. На полу лежали связанные светящиеся человекоподобные существа, двадцать особей, лицом вниз. Они были живы, ведь грудь у каждого то и дело вздымалась, но, судя по всему, находились они в каком-то сне или были без сознания.

Значит, Грач не убил. Не знаю, почему, но я испытала облегчение. Неужели я жалею их? Всё это время я, оказывается, боялась, что он просто всех убьёт. Почему не убил? Но больше всего я страшилась потерять его. Сглотнула подступившие слёзы. Всё ведь хорошо.

Я подняла на него взгляд.

— Ты умеешь управлять тарелкой?

Неужели он знает про происшествие на звездолёте? А кто ещё знает? Сглотнула. Но ничего не сказала. Не знаю, как он расценил моё молчание, но сказал:

— Садись на свободное место, полетим домой, пойму только как надо управлять.

А самомнение у него высокое, не ожидала. С другой стороны, он же пилот, да не просто, а ас своего дела. Но я всё равно сомневалась, что это удастся ему так просто. Улыбнулась.

Дважды просить не пришлось. Я села в подобие кресла, только с уже вырванным вычислителем. На месте которого покоилось живое тело тарелки. Сняла перчатки и закрыла глаза, стараясь почувствовать слияние. Но ощутила лишь благодарную эмоцию.

В прошлый раз я была без защиты. И лежала вообще на полу тарелки. Может, в этот раз тоже так же нужно?

И я стала вырывать кресло. Увидев мои безуспешные попытки, Грач подскочил и сам вырвал его, а потом и все остальные, ни слова не сказав. А я тем временем разделась до комбинезона, сняв полностью защиту. И легла на освободившееся тело существа.

Грача я не видела, только существо, с которым тут же слилась в одно целое и стала видеть его глазами.

— Жива? — раздался чуть хриплый голос изнутри меня.

"Жива," — ответила мысленно и поняла, что он — ведь не слившееся со мною существо, не может слышать меня.

— Жива, — сказала вслух.

— Хорошо. Что мне нужно сделать?

А я оценила целиком тарелку, почувствовала где болит. Направляла Грача в нужное место, он освобождал от хворей. А когда уже ничего не беспокоило, попросила тарелочку поглотить нашу Ласточку. Она послушалась.

Теперь бы домой. Представила мысленно звездолёт и увидела его вдалеке.

"Отвезёшь нас домой?" — попросила тарелочку.

Она была не против. И в считанные минуты мы очутились у звездолёта. По-прежнему невидимые.

Можно ли запросить посадку? И как?

— Разблокируй внешнюю связь, если это возможно, — сказал чуть хриплый голос Грача. Ни слова упрёка. Не сердится, что не сказала? Но понять эмоции было трудно, голос же не выдавал чувств.

Я обратилась с просьбой к тарелочке.

— Готово.

— Грач вызывает станцию. Откройте пятнадцатый шлюз.

Пред нами открылась огромная дыра, в которую мы и влетели. А дальше Грач попросил объяснить, как я управляла тарелкой.

Постаралась передать как можно подробнее всё, что знала.

— Значит, исчезновение тарелки на звездолёте твоих рук дело, — он хмыкнул. И не спрашивал, а утверждал.

После чего он велел мне идти садиться в Ласточку, набрав воздуха в шлем и под защитный костюм.

— Иди. Я разберусь.

Села в Ласточку и вылетела из тарелки в шлюз, после чего он закрылся и разгерметизировал выход в ангар. Сделала круг по ангару, после чего приземлилась. Открыла Ласточку и постаралась надышаться. Сглотнула. Выдохнула. Похоже, закончилось моё путешествие. Надеюсь, что не влетит от капитана.

Спустилась наземь, а ноги дрожат. Вдох-выдох, попытка сосредоточиться. Всё хорошо. Всё обошлось. Вот только от этого не легче. И я, ничего не видя, по стеночке плетусь в раздевалку, благо, путь прямой. Ведь нужно убраться восвояси, пока не поздно.

Горячие струи обжигали тело, я стояла под душем и вспоминала сегодняшнее приключение. По телу бежал холодок, и я никак не могла согреться. Если честно, я очень сильно переволновалась, хотя пока не встала на пол нашего звездолёта, не ощутила этого. Нет, капитан был прав, война не для меня. Что теперь будет с пришельцами? Думаю, что жизнь им сохранят, но будут исследовать, наверняка. И жалко мне их не было после того, что они сделали со мною и другими девочками. Ужас накрыл меня вновь, как вспомнила те ощущения, когда они меня лапали. А потом перед глазами окончательно стемнело, и я съехала вниз, больно ударившись коленками и падая в воду лицом.

Глава 25

Очнулась от того, что меня несли на руках. Было холодно, словно я была мокрая и меня овевал холодный ветер. И хоть была накрыта чем-то тёплым, оно не согревало.

— Что с ней? — кажется, голос Крепимира.

— За нами пришельцы увязались, а девочка в панику сразу впала. Пришлось брать управление на себя.

— И ты её одну выпустил из Ласточки после такого?

— А куда деваться, Грачу ведь нужна была помощь. А Ласточка безоружная. Пришлось вначале перепрыгивать на Стрижа, и мчаться на выручку. А с Рией ведь ничего такого не могло уже случиться на звездолёте.

Капитан тяжко вздохнул. Сердится?

— Юн, тебе даже доверить девушку нельзя. Сказал же, кружок пусть сделает и обратно. А вас не было два часа!

— Капитан... — попытался возразить Юн, но тот ему не дал.

— Зайдёшь через час в мой кабинет, поговорим, — холодный тон капитана внушал и без того моему замёршему телу ледянящий ужас.

Ну вот, из-за моей выходки Юн пострадает. Как Грачу удалось всё провернуть в обратную сторону? И Юн ведь прикрывает друга. Юн точно знает, кто Грач. А причём тут пришельцы? Это просто легенда, для прикрытия нашей с Грачом деятельности или правда было совершено нападение, пока я была без сознания? Как он там? Надеюсь, жив. Ведь всё остальное в случае чего, починят. Интересно, а если Юна спросить напрямую о том, кто его друг, он скажет?

Меня продолжили нести, а вот Юн, похоже, удалился. Слух обострился и я слышала даже почти бесшумные шаги военных, едва различимый звук двигателя и многое другое.

И нёс меня не кто иной, как сам капитан. Плохо дело. Куда меня теперь?

Невдалеке слышались шепотки. О ком речь? Конечно, обо мне — невесте капитана. И даже вздохи, что такой красавчик уже занят. Но вроде бы не злые.

Потом мы молча ехали на подъёмнике, звуки движения механизма отошли на задний план, я только слышала очень громко, как равномерно стучит сердце Крепимира и его равномерное дыхание, словно он был абсолютно спокоен и ничего его не волновало. После меня вновь несли, а затем уложили на постель. Это уже внушало опасения, потому что до меня, наконец, дошло, что я голая, лишь завёрнута в одеяло. Надеюсь, капитан не воспользуется моим состоянием.

— Ния, осмотри её. Отчёт через час. Надеюсь, она уже к этому времени будет на ногах.

Удаляющиеся шаги. И облегчённый вздох, который всё же вырвался из моей груди.

— Ну-с, сестрёнка, куда опять вляпалась? — спросила подруга.

Неужели знает, что я пришла в себя? И поняла — знает. Прикидываться бревном бесполезно. Я ведь сама себя выдала.

— Мне холодно, жутко, — подала я хриплый голос. Ого, что с ним?

— Поздравляю! Похоже, ты за бортом Ласточки побывала.

Откуда она знает? Надеюсь, капитану не доложит. А как же камеры, наверняка они тут тоже есть.

— Тс, — попыталась я возразить, чтобы она не слишком громко говорила.

Она притронулась к моей руке, которую я наполовину не ощущала. И мне показалось, что онеменее продлилось дальше, вверх по конечности.

Я вскрикнула от страха, что сейчас моё тело полностью омертвеет и помочь мне уже не смогут. И закашлялась.

— И простыла порядком. Извини, но за час поставить тебя на ноги не выйдет. Хотя руку успеем восстановить. Встать сможешь да пересесть в кресло-каталку?

Я неопределённо пожала плечами, пытаясь преодолеть очередной страх, на этот раз перед креслом. А вдруг у меня ещё и ноги откажут? Говорить было тяжело, тут же подкатывал приступ кашля. Не без помощи Летонии встала и пересела. Меня отвезли в реанимационный отдел. А вот глаза, они совсем плохо себя ощущали. Словно опухли веки. Я попыталась их открыть, но накатил приступ рвоты.

— Да, милая, похоже, тебе совсем плохо.

Она меня засунула в восстановительную камеру, уложив горизонтально, после чего та закрылась и меня обдали каким-то тёплым паром с неприятным запахом. На этот раз обошлось без кашля. Я находилась в сознании, ничего не ощущая. Что-то делали с моей рукой, пока я её, наконец, смогла почувствовать.

Камера выпустила меня в руки подруги, которая обратно усадила в кресло.

Накатила жуткая боль, которая являлась неотъемлемой частью процедуры восстановления. Зачем? Не помню, где слышала, но вроде бы шла речь об учёбе на своих ошибках. Чтоб в процессе лечения не дёрнулся, твоё тело ненадолго вводили в состояние обезболивания и обездвиживания, а вот потом, по завершении, боль накатывала в полной мере, только словно вся в несколько мгновений. Это было нужно, чтобы ты не рисковал понапрасну своим телом и жизнью.

От такой боли я кричала, подруга еле сдерживала меня на кресле, обнимая.

— Прости, что тебе довелось пережить это. Но я не в силах изменить программу восстановления.

Я тяжело дышала, стараясь прийти в себя и осознать, что боли больше нет.

Надеюсь, что Грач не повредил себе так же руку. Не хочу, чтобы нас хоть чем-то связали воедино. Подставлять его не желаю, да и Юна, а то ему попадёт за то, что покрывает друга, гораздо больше, нежели сейчас.

Потом Ния взялась за моё лечение, а я по-прежнему была голой, разве что с накинутой простынёй. Мне было холодно, но подруга была непреклонна. Мол, потерплю. Перегревать меня сейчас нельзя, иначе пробы могут быть неправильными. Оказалось, что у меня воспаление лёгких, ну и там по мелочи.

После чего мне выдали новый чёрный комбинезон и помогли одеться.

Капитан звонил Ние, но та если и разговаривала, то мысленно сообщениями, потому что вслух ничего не говорила, разве что ко мне обращаясь и иногда ворча, что дело делать не дают. Вначале дадут задание, а потом мешают его выполнять.

Когда я-таки смогла говорить без боли в горле и приступов кашля, спросила у неё про девчат, пострадавших от пришельцев. Родили ли они? Она сказала, что пока нет. Беременность затягивается. Но в любом случае, ещё не известно, какая участь их ждёт. Скорее всего карантин, возможно даже пожизненный. Как и их детей. Потому что умервщлять как-то не по-людски, а выпускать возможных разведчиков в звездолёт слишком опасно.

За всеми процедурами, я не заметила, как наступил вечер. И подруга уже несколько раз зевнула. Что-то я её притомила.

Что было удивительно, что Ния копошилась одна в палате, которой я находилась. Она покидала меня, уходя по каким-то делам, и возвращаясь, но другие не заглядывали в мою палату. Хотя я слышала, что люди есть, которые снуют туда-сюда не заходя в помещение.

А когда мне выдала подруга последнее лекарство и удостоверилась в его действии, за мною явился капитан.

— Как она? — в его голосе сквозило беспокойство.

— Почти здорова. Только с глазами какая-то непонятка. Проверили, вроде бы всё в порядке, но она не видит.

— Опять психологический блок?

— Вполне может быть. Она вспоминала все ужасы, которые на неё обрушились в плену у пришельцев, поэтому ничего утверждать невозможно.

— Благодарю, Летония.

— Не стоит. Это мой долг. Рия в надёжных руках, так что я, пожалуй, пойду домой, если других распоряжений не будет.

— Иди, отдыхай. Ты молодец!

А почему её хвалит, а меня — никогда! Мне стало обидно.

Я встала, собираясь идти с подругой домой, но капитан взял меня под руку и повёл куда-то уже на своих двоих. Возражать я не стала. Пусть поухаживает маленько, может, я отвлекусь от мрачных мыслей. Да и ехать на инвалидном кресле было выше моих сил. С меня хватило покататься в нём на всю оставшуюся жизнь. Я была рада, что Крепимир не предложил его, а лишь свою поддержку.

— Милая, ты как? Ты не представляешь, как я испугался, увидев тебя упавшей в душе, — в его голосе сквозило искреннее беспокойство. Неужели какие-то чувства ко мне всё же испытывает? Но в голове мелькнула не обрадовавшая меня мысль, что он видел меня голой. Меж тем капитан продолжил: — Юн ещё сполна ответит, что бросил тебя.

— Не надо, — прошептала я. — Юн ни в чём не виноват. Это просто реакция на пришельцев. Не думала, что так испугаюсь.

— Я ведь говорил тебе, чтоб летала только на стрекозе.

— Просто Юн предложил, я не смогла отказаться. Я очень люблю летать, как ты не понимаешь. Не на стрекозе, а на пташке, когда от скорости дух захватывает.

Но капитан словно и не слышал того, что я сказала.

— Это я виноват. Я ему разрешил покатать тебя.

Вздох сам собой вырвался. Неужели он не понимает?

— Ты простишь меня? — продолжал он.

А мне стало жутко обидно.

— Я не хочу об этом говорить. Не сейчас, — сухо сказала я.

— Мы поймали нескольких пришельцев, живьём. Теперь будем изучать и попробуем узнать, что им от нас нужно, — в его голосе даже проскальзывали нотки радости.

— Кто-то пострадал из наших? — это меня больше волновало.

— Сегодня без жертв.

— Хорошо.

— А ещё мы взяли одну тарелку, живой. Представляешь, это живые существа. Нам удалось договориться с нею. Она поговорит со своими, но в любом случае, придётся нам вмешиваться. Их расу взяли в рабство, поэтому пока нужно попробовать освободить их. Мы уже нашли способ, правда, весьма опасный.

Я грустно вздохнула. Надеюсь, что Грач не станет рисковать по пустякам. Возможно, если б я впервые узнала о тарелках, я бы испытывала восторг, но не сейчас. Мне было всё равно, хотелось лишь скорее добрести до своей постели.

Капитан же привёл меня к себе в кабинет. Усадил на лежанку, потчевал чаем. Но если ещё недавно я хотела этого, то сейчас все мои мысли занимал Грач, его риск в этом деле. Ладно, я совершила безумный поступок, но ведь теперь операция будет не просто опасной, а жизни будут подвергать смертельному риску многие наши ребята. И меня уже не будет рядом. Хотя, что я могу? Ничего. До дрожи боюсь пришельцев. Куда это годится? И тренировки с Юном все насмарку.

— О чём ты думаешь? — нарушил затянувшееся молчание Крепимир.

— О тяжкой доле наших ребят, которые на войне рискуют жизнью каждый день. Сколько мы ещё будем терять жизней, пока удастся победить?

В моих глазах против воли появились слёзы.

— Всё хорошо, милая, всё хорошо, — капитан прижал меня к себе, гладя по распущенным волосам.

Я не заметила, как он начал меня целовать: ушко, шейку, а потом и губы.

— Давай поженимся? Я так волновался за тебя? Не знаю, сколько ещё вынесу, чтобы думать, что в любой момент ты можешь куда-то вляпаться, а меня не будет рядом.

"Давай сбежим? — слышу голос Грача в своём сознании, который перекрывает слова капитана. — Капитан житья нам не даст. Он давно глаз на тебя положил."

— Хорошо. А когда?

— Как скажешь... Хоть сегодня.

— Нет, пока ещё рано. Я ведь ничего не вижу. И враг не побеждён.

Крепимир усмехнулся, грустно, как мне показалось. Вздохнул:

— Тогда как только сможешь видеть и победим врага. Идёт?

Я согласно киваю. И на что я только что согласилась? В ушах стучит. Голоса двоятся. Дура, я дура! Я ведь мечтаю о Граче, тогда зачем согласилась на это замужество? Или на побег? На что я согласилась?

Но уже поздно давать задний ход. Если только-таки сбежать вместе с Грачом до свадьбы, если речь была о ней. Но вначале нам ведь надо победить врага.

Крепимир отвёл меня в мою каюту, пожелав спокойной ночи. А я долго провалялась в такой желанной постели и не смогла уснуть. Что ж это такое творится со мною? Почему чуть что, я то ходить не могу, то разговаривать, теперь вот зрение сбоит? И почему не могу разобраться в своих чувствах? Что я чувствую и к кому?

Капитана я уважаю, но к сожалению, не люблю. Не стоит с ним играть. Он не тот человек, который это простит.

А Руй? Неужели я вот так его отпустила и готова броситься в омут любви с Грачом? Так просто забыла? А что я вообще чувствую к Рую?

Мне нужно увидеться с ним и поговорить, и понять, волнует ли он меня по-прежнему. А Грач, я ведь даже не знаю, как он выглядит. Да, был незнакомец, который подарил мне незабываемые два вечера, ещё пару раз спас, но ведь этого недостаточно, чтобы вот так сбежать. Или достаточно? Я ведь должна ему не одну свою жизнь. Но разве я из долга хочу это сделать? Тогда что? Что мне делать? И нужна ли ему калека, вдруг зрение ко мне никогда не вернётся. Обременять других своим положением? Да и просто друзей нагружать. Я так просто не могу. И что мне делать? Как быть?

Я наощупь оделась и вышла из своей каюты, побрела по коридору, держась за стеночку. Меня окрикивали поздние ребята, попадавшиеся на пути, и предлагали свою помощь, но я извинялась и шла дальше. Не знаю, куда, просто куда глаза не глядят. По лестнице вверх, пока не притомилась.

Остановилась, взялась за ручку двери, выходящей на какой-то ярус.

"Руй! Где же ты?! — позвала я мысленно. Не услышит ведь, но попытка не пытка. — Мне нужно с тобой поговорить!"

Меня схватили за руку и потянули куда-то. Страшно не было. Я знала, что это он. Просто чувствовала. Услышала, как открылись и закрылись автоматические двери.

— Стрия, ты чего творишь? — прошипел он, отпуская меня.

— Руй, я не знаю, — слёзы сами выступили из глаз. — Что со мной происходит? Капитан, кажется, предложил мне замуж. А я, кажется, согласилась. Я ничего не вижу, Руй. Я не могу понять свои чувства. Я готова бежать со звездолёта, и в то же время мне страшно, — сумбурно вывалила я всё и сразу.

Он вздохнул, тяжко так. Подошёл и обнял. Эта поддержка мне была сейчас нужна как воздух. Просто дружеская.

— Стрия, не дело так. Ты играешь чужими жизнями. Даёшь надежду, а потом разбиваешь сердце.

— Руй, я запуталась. Мне страшно.

— Чего ты боишься? — он спокоен, и его спокойствие передаётся моей встревоженной душе.

— Что останусь одна. Что никому не нужна по-настоящему. Всем от меня что-то надо.

— Иди сюда, — он взял мои руки и потянул за собой. Сел куда-то и меня усадил на колени лицом к себе. — А теперь просто почувствуй, что именно ты хочешь. Сосредоточься на ощущениях, на своих чувствах.

Мне, если честно, очень хотелось его поцеловать. Я прикоснулась к его щетине на щеках, а потом стала обследовать каждую частичку его лица, каждый бугорок на шрамах, нос, глаза, брови, а потом и волосы. Эти прикосновения так манили. И аж мурашки шли по телу. И странно, но я наконец поняла, чего именно я хочу. И с кем.

Я встала с его колен.

— Благодарю, Руй. Я всё поняла.

И я развернулась и пошла к выходу. И по мере того, как я шла, границы восприятия раздвигались. И тьма незаметно отступала. Дверь открылась сама, наверное, Руй это сделал с браслета. Но я не обернулась, выходя в яркий, как мне показалось после тьмы, свет коридорных ламп, от которых пришлось немного сощуриться.

Я просто шла вперёд, уже видя всё вокруг. Он опять мне помог, в который раз. Помог разобраться в своих чувствах и понять, что же я хочу на самом деле, помог побороть страх.

На моём лице против воли играла улыбка. Вошла в подъёмник и нажала на верхний ярус, где обитал капитан. Пора выяснить отношения раз и навсегда.

Капитана я не застала в его кабинете, поэтому села и принялась ждать, решив почитать какую-то книгу, чтобы отвлечься.

Незаметно и уснула, засунув ноги на сиденье и обхватив их руками.

Проснулась от того, что меня вновь несли. Попыталась встать, но мне не позволили.

— Тихо-тихо, лежи, милая.

— Крепимир, нам нужно поговорить.

Глава 26

Мы были наедине, меня уложили на постель и принялись целовать. Ушко, шейку, спускаясь всё ниже, дальше в ход пошли руки, расстёгивающие мой комбинезон.

— Крепимир, постой, — я попыталась отстраниться, но у меня это с трудом вышло. — Нам нужно поговорить.

Он прерывисто дышал, и никак не желал останавливаться, накрыв мой рот страстным поцелуем. Пришлось применить один приём, которому научил меня Юн.

— Теперь мы можем поговорить? — я уже сидела сверху мужчины, опущенного лицом в пол, держа его руки за спиной.

— Рия, ты видишь? — задал он вопрос. А я не могла понять, неужели это его волнует куда больше того, что я говорила?

— Да, вижу, — с трудом попыталась скрыть раздражение.

— Как давно?

— Перед тем, как пришла к тебе.

— Но так это же здорово! — обрадовался он. А меня отнюдь не приводило в восторг ни его реакция, ни всё остальное. Он меня просто не слышит или не желает слышать!

Но тут раздался сигнал тревоги, который огласил всю каюту. А это была именно каюта капитана. Притащил меня сюда, понимаешь ли, с какой такой целью? Вот именно! И это поборник чести, капитан?

Но не время было предаваться возмущению, ведь капитан ловко вывернулся из моего захвата и уже был на ногах.

— Прости, мне нужно идти, — он поправил свои короткие волосы и направился к выходу.

— Что случилось?

— Очередная атака иноземцев. Так что отложим разговор. Неужели всё же заметил, что я хотела поговорить?

Он уже уходил из каюты, и дверь за ним закрывалась.

— Эй, а я?! — я попыталась втиснуться в щёлку, но не вышло.

— А ты посиди здесь, зато переживать за тебя не буду!

И дверь закрылась.

Я в сердцах ударила несильно дверь ногой, понимая, чем это грозит (сломанные конечности мне ни к чему), а потом прошлась по каюте и поскидывала подушки с широкой лежанки и не только. В бой пошли и другие вещи, а вот книги я не посмела обидеть, коих было здесь много. Все стены были уставлены стеллажами с ними.

Запер меня! Это ж надо? Ещё не муж, а уже указывает, что мне делать, а что нет и ограничивает свободу!

Немного остыв, я, взяв одну из книг, села на постель, стала бережно перелистывать странички, вдыхая книжный запах и слушая шуршание страниц, ощущая подушечками пальцев выбитые буквы.

Ещё когда печатались бумажные книги, ввели единый стандарт и для слепых, и для зрячих. Все буковки немного выпирали и при должном навыке можно было читать даже с закрытыми глазами. Я не умела, ведь ещё перед моим рождением, уже не было в ходу бумажных книг. Они хранились в музеях или продавались как антиквариат за бешеные деньги. И таких средств мои родители не могли заработать даже за всю жизнь.

Неужели все эти книги куплены за личные средства капитана? Но как такое может быть? Он ведь не из элиты. Хотя, может и из элиты, но всё равно, неужели он всё это приобрёл? Или может семейное книгохранилище взял с собою? С трудом верилось, что всё это могли просто отдать в распоряжение звездолёта. Хотя, если земля ждала собственной гибели, могли таким образом попытаться спасти своё наследие, на случай, если вдруг электроника откажет. Мы ведь не могли с уверенностью сказать, что будет завтра, а заглядывать далеко в будущее и подавно, можно было лишь гадать и попытаться предусмотреть возможные варианты.

Окинула окружающий беспорядок беглым взглядом, грустно вздохнула, и, не в силах больше выносить этот вид, стала ставить и класть всё на места, начав с просмотренной книги. Бьющегося ничего не было. Как предусмотрительно!

Вновь накатило раздражение, заменившее восторг от чтения книги.

Держать меня здесь, это он зря! Интересно, а моё зрение ещё раскладывает технологии на составляющие элементы?

О, да! Ну, тогда меня эти замки не удержат!

С замками пришлось повозиться, защита тут была хорошая, словно охраняла объект повышенной секретности. И что же тут хранится? Я любопытно огляделась по сторонам, расширяя своё восприятие. О, да тут целый комплекс тайных ходов. И тайных помещений, ведущих в огромное книгохранилище. Ещё и тайник небольшой имеется. Могла бы взломать, да не стану. Не ворюга ведь я. Да и не стоит ничего портить.

А вот насчёт тайных ходов пришлось задуматься. Куда мне пойти? Да и стоит ли? С одной стороны, не хочется светиться в коридорах звездолёта, а то мало ли какой приказ дал капитан своим людям. Может, они меня должны стеречь. А с другой, он ведь так уверен в том, что я отсюда не выберусь. Возможно, ещё и из-за книг, которыми можно меня занять. Я бы увлеклась, ещё пару часов назад. Но не сейчас, когда шёл бой.

И я осторожно сняла панель с вычислителя, встроенного в стену и подключённого к замку. Нужно не потревожить сигнализацию, пусть думает, что я по-прежнему у него дома. А куда я собралась? Пока не знаю, но в любом случае, тут сидеть не намерена.

И я инсценировала открытие двери с браслета, нажала нужную кнопочку, которая срабатывает в этом случае. Потом всунула какую-то тумбу в открывшуюся дверь, уже собиравшуюся закрыться, собрала обратно панель, пусть поломает голову, как я отсюда выбралась, после чего выскользнула, убрав блокирующий её элемент обстановки. Споткнётся капитан, но ничего, переживёт!

За собой вроде бы всё прибрала, так что меня тут словно никогда и не было. Разве что тумба не на месте. Я даже покрывало на постели поправила. У него из обстановки была лишь постель и пара тумб. Всё остальное место занимали стеллажи с книгами, которые отодвигались, открывая входы в тайные ходы или тайник.

И куда теперь? Я осторожно выскользнула и спряталась за ближайшее сидение, что предусматривалось для ожидающих приёма капитана. Его каюта ведь была рядом с кабинетом. Было страшно, а вдруг он сейчас зачем-то выйдет? С опаской высунула голову и осмотрелась. Никого. Вздох облегчения сам собой вырвался. Значит, капитан слишком беспечен. Неужели до сих пор не понял, с кем связался? Хотя, до того я не показывала свои таланты по взлому технических устройств. А про способности только Грачу поведала, значит, Крепимир не знает. Это мне на руку!

Отлично! Совладала со своими чувствами, стараясь их засунуть подальше, ведь не время им предаваться, и стала просчитывать ходы. Ага, пожарная лестница. Прекрасно! Я выскользнула по ней, надеясь, что она будет свободна. Так и оказалось.

Подумав, я пришла к выводу, что нападение серьёзное, раз капитана среди ночи подняли по тревоге. И пусть в коридорах было тихо, и весь звездолёт спал, кроме военных, но раньше-то капитана не будили вот так. Мы сами как-то справлялись. И в любом случае ребятам помощь не помешает. Вот только в ангаре было пусто. Ни одной пташки и даже стрекоз не было. Ну вот, и куда это годится? Хочешь помочь, а нечем. Пришлось разворачиваться и топать раздосадованной обратно. Вот только я прошла мимо одной из дверей, как остановилась, увидев пульсирующее свечение. Ура! Тарелочка, родная! Ты-то мне и нужна!

Взломала замок, и вошла внутрь помещения. А что, доступа у меня ж нет или был? Сомневаюсь после последней моей выходки. Но всё равно, светить тем, что именно я открыла эту дверь, не стоит. Лишние минуты потратят при моём поиске и просмотре видео, чтобы точно определить, что это я.

Видимая тарелка, напоминавшая внешне металлическую оболочку по размерам с последнюю виденную мною, была абсолютно пустой, то есть помимо живого существа, никакого оборудования. И никаких сторожей не имеется. Да и ночь, понятное дело, что народ спит. Опасности вроде бы не внушает, защита надёжная, была, во всяком случае. Чего ж беспокоиться и задействовать лишних людей? Вот и доигрались, что я уже тут!

— Привет! — я прикоснулась к ней рукой, погладила. — Ты свободна? Как ты смотришь на то, чтобы полетать со мной? В космосе.

Внезапно на уровне моего восприятия пульсации существа она засветилась красным цветом. И что это означает?

Появилось отверстие прямо рядом со мною, приглашающее внутрь. Ну разве я могла отказаться от столь заманчивого предложения?

Вот только оружия у тарелочки не было.

Оказавшись внутри, я легла на дно тарелочки, она ко мне присосалась, слившись нашими сознаниями, и теперь я могла общаться с нею мысленно. Озвучила ей свои опасения и то, что хочу помочь в нелёгкой схватке с врагом.

Про оружие она велела не беспокоиться, как и про воздух. Набрав на корабле достаточное количество, она могла вырабатывать его сама довольно продолжительное время. Что до оружия, могла предложить мне лазер, который можно было генерировать из моего табельного оружия. Правда, мощность оставляла желать лучшего, но тарелка считала, что её сородичи препятствовать бою не будут. Саму тарелку сложно повредить, разве что внутренние части космических кораблей иноземцев.

Мы в перешли в режим невидимости и вылетели из помещения в ангар.

А вот теперь было сложно, нужно либо запрашивать вылет, чтоб открыли один из шлюзов, либо дождаться, пока кто-то прилетит. Решив, что капитан уж точно озаботился тем, чтобы не дать мне сражаться, мы избрали второй вариант.

Ждать, к моей радости, пришлось не долго. Подбитая пташка влетела в ангар. И мы проскочили в шлюз. Теперь нужно дождаться, пока кто-то ещё прибудет, чтобы просочиться во вне.

Вот тут пришлось поскучать. И отвлекаться было нельзя. Но я зато приспособила своё табельное оружие так, чтобы удобнее было стрелять. Минуты текли, и я, если честно, боялась что меня хватятся раньше времени. Надо бы связь отрубить, а с другой стороны, вдруг наоборот, моё исчезновение со связи, вызовет у капитана опасения.

Шлюз открылся, и теперь уже мы выскочили наружу. Что там творилось!

Всё мелькало настолько быстро, что я не успевала даже увернуться с лазерного потока. Мне повезло, что внутри тарелки не было никакого оборудования. А лазеры она с лёгкостью пропускала сквозь себя, вот только мне самой приходилось уворачиваться, чтобы в меня не попали.

Я собралась с духом, стараясь адаптироваться к окружающей действительности и понять, где враг, а где наши, сориентироваться на такое быстрое мельтешение. И подключилась к бою, по-прежнему сохраняя режим невидимости. Пару раз мы столкнулись с пташкой, но существо успело среагировать и пропустить её, перегруппировать воздух, чтобы не упустить его наружу.

Подбили несколько тарелок. А потом я увидела эту громадину, которая приближалась к нашему звездолёту и была невидима для остальных.

Боги, вот тут накатил страх. Не за себя, а за мой дом, жизни тех ребят, что остались на звездолёте.

— Что мы можем против них сделать? — спросила у тарелки.

— Ничего!

А ведь и правда, те лазеры, что у нас были, они ведь вреда существенного не нанесут.

И посоветоваться не с кем. Хотя... не одна ведь я могу их видеть. Вспомнила про Грача. Я включила свой браслет.

— Ласточка вызывает Грача!

Ответит ли?

— Ласточка, ты что здесь забыла?

— Грач, сейчас не время и не место это выяснять! Я вижу эту громадину и она уже близко к нашему звездолёту!

— Где?

А дальше я постаралась описать примерное расположение относительно звездолёта. Ведь координат у меня не было. Техники на тарелке не имелось, а лазер или мой браслет не умел их вычислять.

— Хорошо. Тогда ты будешь нашими глазами. Я тебя выведу на общую связь.

А дальше часть истребителей взяла на себя мелкие тарелки, которые отвлекали внимание, но и мешали нам взять приступом огромный корабль пришельцев.

— Я отрубаюсь, похоже, меня засекли!

И успела выключить браслет и увернуться до того, как в меня выстрелила одна из тарелок.

Значит, они меня не видят! Лишь по связи отследили! А это значит, что сердцебиение моей тарелки они не замечают. Только связь и технику? Это льстило. Неужели я — особенная?

Прошло несколько атак самими пташками. Которые взрывались, повреждая корабль и в момент взрыва делая его видимыми. Я старалась подбирать ребят, которые успели катапультироваться, и передавала пташкам, которые относили их внутрь звездолёта, стараясь так и не показываться и не включать связь.

Остальные же, увидев корабль, яростно атаковали всем оставшимся у них оружием, оставаясь полностью беззащитными.

Звездолёт включил двигатели и начал набирать скорость, стараясь уйти из-под удара с этим кораблём. Пташек почти не осталось. И их становилось всё меньше, пока предпоследняя не подобрала ребят и не улетела к звездолёту, а одна приготовилась в атаку. Сердце пропустило удар. Это был Грач. И он нацелился в самое сердце корабля.

Нет, ты ведь не сделаешь этого!

Слёзы сами брызнули из глаз.

— Тарелочка, прошу, мы не должны опоздать!

— Мы сами попадём под этот взрыв.

— Я знаю. Но, пожалуйста, — взмолилась я.

— Я готова рискнуть своей жизнью, я многое успела повидать в жизни и ни о чём не жалею. А ты?

— Вперёд! — крикнула я, не желая больше пререкаться, и стала набирать скорость.

В считанные мгновения, которые казалось замедлились, человек отделился от пташки. Тарелка успела поглотить его, когда прозвучал взрыв, который бил по ушам и, казалось, телу, превращая меня в лепёшку. Боли не было. Да и страха тоже. Лишь какая-то обречённость.

Сознание быстро выключилось, не желая больше участвовать во всём этом.

Глава 27

Год спустя.

Пробуждение наступило внезапно. Словно просто включили свет. Я зажмурилась, проморгалась, привыкая к обстановке. Села. Постаралась осмотреться. Это была восстановительная камера. Мне руку починили? И тут накатил первый приступ боли. Голова просто раскалывалась на кусочки. Что со мной случилось? Как я здесь оказалась? Когда боль немного отпустила, я попыталась встать, осознавая , что целиком голая. Но стоило мне оказаться на своих двоих, как ноги пронзила жуткая судорога. Боги, за что мне это!

Я едва удержалась за кушетку. А после заболели руки. Неужели у меня ещё и конечности пострадали? Чувство растерянности поселилось во мне, ведь я не помнила, как это случилось. Ну да, было воспоминание, когда я руку отморозила, когда забиралась внутрь тарелки, правда, без подробностей, но остальное — пустота. А потом начало болеть тело, то тут, то там. Причём так сильно, что я уже была на полу и корчилась от нестерпимой боли. Неужели меня так накрыло, что пришлось восстанавливать внутренние органы? Когда первые приступы боли прошли, я окинула взглядом помещение, но кроме зеркала на стене ничего не нашла. И во что же мне одеться? Подошла к нему, окинула себя взглядом и обомлела. На голове творилось не пойми что. Пряди были разной длины, но в основном достигали плеч. Паника готова была захлестнуть меня. Как же так! Почему?

Так, думай, Рия, думай! Что ты помнишь?

Подумала. Вчера порвала с Витом. Бедный парень. Он не заслужил такого отношения. Ещё и капитан со своим предложением. Будет не справедливо, если я так быстро дам ответ. Но он всё чаще меня вызывает к себе, где мы беседуем, чаёвничаем. Он мне всё больше нравится как человек, и я понимаю его одиночество.

Тело целиком и полностью здорово. Ни ранки, ни прыщичка. Грудь подтянута. Красотка! Вот только не ощущаю себя здоровой.

Вздохнула. Осмотрела ещё раз помещение и заметила простыни, сложенные на одном из столов. Ну хоть в одну из них завернусь.

Выхожу из восстановительного помещения. Ко мне тут же подскакивает Ния.

— Привет, ты как?

— Всё попеременно жутко болит. А так — порядок.

— Точно? — заглядывает мне в глаза. — Что ты последнее помнишь? Пойдём, я тебе волосы подравняю.

Я согласно киваю. Мне всё равно, на душе скребутся кошки. Но головная боль, уже поселившаяся в моей голове и не желающая меня отпускать, всё перебивает.

Пока подруга орудует ножницами, я ей рассказываю, что последнее помню.

— Это было чуть больше года назад. А после?

Я ошарашенно осознаю, что целый год из жизни потеряла.

— После — ничего. Я что-то пропустила?

— Мы с Месом поженились. Олия с Витом как раз завтра собираются.

Странные чувства. Вроде только вчера с Витом расстались. А завтра у него уже свадьба с другой. Но если честно, я рада за них обоих. Вспомнилось, как накануне разговора с Витом капитан предложил мне выйти за него. По расчёту. Я не могла не спросить.

— А капитан?

— Капитан? — не понимает подруга.

— Он женат?

— Нет, ни с кем даже не встречается.

Отчего до сих пор не женился? Вспоминаются его слова, что только я с вызовом смотрела на него и не боялась. Неужели, он только мной и заинтересовался? Неужели, ждёт меня? Отчего-то по телу разливается радость. Вот она — настоящая верность. Ему никто другой не нужен, кроме меня. Разве не о таком муже я мечтала?

— Ния, ты мне дашь одежду? — я отвлеклась от мыслей и таки осознала, что до сих пор голая и мне прохладно.

— Да, конечно.

Она выдаёт мне комбинезон чёрного цвета, а также браслет, после чего извиняется, что не может больше уделить мне время, говорит отдыхать. А сама убежала на вызов к капитану.

— А куда мне идти? — бросаю ей вслед.

— Домой, в нашу каюту. Если в состоянии. Или оставайся здесь.

Ну да, наверное, мне стоит поспать. Вот только к лекарскому отсеку у меня уже отвращение. Пойду-ка я лучше домой.

Я одеваюсь, после чего иду по стеночке в сторону подъёмников. В ушах стучит. Плохо. Как же плохо.

Встречаю улыбающегося мне Юна, и меня накрывает приступ рвоты. Он подхватывает меня на руки.

— Рия, солнышко, тебе надо в лекарский отсек, — в его голосе сквозит беспокойство.

— Юн, рада тебя видеть... Я только оттуда. Отнеси меня в мою каюту, — прошу его.

Проскальзывает мысль, что наверное ему надо назвать номер каюты. Но не успеваю этого сделать, проваливаюсь во тьму.

Очнулась я от неожиданного звука, пронзившего моё сознание. Голова так и болела, правда, не так сильно. Звук повторился, и я теперь смогла опознать его. Плач малыша.

Отдаю приказ включиться свету. Осматриваюсь. Действительно наша каюта, правда, чуть меньше. Всего на три лежанки, между двух стояла маленькая колыбелька с малышом, который как раз и плакал.

О, Ния, что же ты не сказала, что у тебя теперь малыш?

— Ну-ну, не плач, маленький. Всё хорошо, — пытаюсь я заболтать его, чтобы унять плач, который делает мою боль просто невыносимой.

А он продолжает кричать, увидев меня, с новой силой.

Я осматриваю тумбочки, в поисках бутылочки какой с едой для него, но ничего нет. Что же делать? Я внимательно гляжу на черноволосого дитятка с жёлтыми, как у сестрёнки глазами. Красавчик, весь в мамочку. Отчего только решила, что это мальчик?

Я расстегнула кнопки на одёжке малыша, удостоверяясь, что подгузник переполнен, и что это действительно мальчик.

Поискала в шкафчиках подгузники, но пока переодевала, малыш успел пописать, прямо на меня.

— Ну что ж ты так? Тётю Рию всю намочил? — с грустным видом сообщила малышу. А он улыбается своей беззубой улыбкой, что сердце у меня тает. — Придётся идти мыться, — я озадаченно посмотрела на него. А его можно одного оставлять?

Проверила колыбельку, положила его. Но стоило мне скрыться из его поля зрения, как он тут же стал рыдать. И что мне с ним делать?

В итоге взяла его с собой в душ. Так и держала попеременно разными руками, прижимая к себе, потому что положить его было некуда. Малыш был доволен, даже что-то там гулил мне, словно рассказывал. Я помыла его, все складочки, пальчики, как нас учили в школе на последних годах обучения, перед отправлением во взрослую жизнь и начала семейных отношений.

Голова на удивление прошла. А с малышом мне понравилось возиться. Жаль, что он не мой. Правда, одеть его пришлось в ту же одёжку, потому что другой я просто не нашла.

Потом пришла Ния и подменила меня. А я не знала, куда себя деть. Слабость по-прежнему давала о себе знать. Так и лежала.

Сестрёнка проверила мои глаза, спрашивая, как моё зрение, взяла кровь на анализы.

— Как его звать? — спросила у неё, намекая на малыша.

— Кольвин, — ответила Ния.

— В честь Коли?

— Ну да. Мы с девчатами решили, что кто первый из нас родит, того называем в честь него. Ты разве не помнишь?

Этот разговор я помнила. Тогда ещё жили мы каждый в своей каюте и только собирались переселяться в общую. Интересно, а почему Ния живёт тут, а не с Месом? Но вопросы я задать ещё успею.

Малыш беззаботно уснул, покушав из бутылочки.

— Рия, капитан разрешил тебе удлинить волосы, пойдём в мою лабораторию, — предлагает подруга.

А я тупо гляжу на стену, и понимаю, что ничего не хочу. Голова хоть и не болит, но тяжёлая. Представляю, если ещё и тянуть за счёт волос будет. Но вспоминаю свою первую стрижку. И Лию. Она вряд ли такое спустит с рук.

— Ния, а меня опять запишут в распутные девки, если я не отращу себе волосы?

— Что ты? — испуганно глядит на меня подруга. — Все ведь знают, что ты — невеста капитана. И он порвёт на куски любого.

Я облегчённо вздыхаю. Хорошо, когда есть хоть какая-то выгода от положения. И только тут до меня доходит сказанное Нией. Невеста? Но когда я успела? Помню его предложение. Но вот своё согласие... Неужели и это забыла?

— Пойдёшь к нему? Он так переживал за тебя. Рвался к тебе, но решил погодить, пока ты немного отойдёшь от шока возвращения к жизни.

Надо бы, но я ещё не твёрдо стою на ногах.

— Мне надо идти, на работу.

— А малыша? Оставишь тут одного?

— Куда деваться? Не хочу его отдавать в детский сад к светящимся. У меня тут встроено видео, показывающее колыбельку, так что... в любое мгновение я могу подойти или муж.

Значит, оплодотворённые пришельцами девочки уже родили, сделала я для себя вывод.

— А они сильно отличаются от остальных?

— Не то, чтобы сильно. Внешне совершенно обычные, мы так и не выяснили, какими способностями они обладают, хотя разбирают всю технику очень быстро. Но рисковать я не хочу. К себеподобным они хорошо относятся, а вот как поведут с другими детками не знаю.

— А обычных малышей разве больше нет?

— Пока нет, хотя уже некоторые на подходе.

— А почему ты не бросишь работу?

Подруга на мгновение задумалась, пожала плечами.

— Не знаю, как-то не представляю себе пока жизни без неё.

Но ведь это не правильно, оставлять малыша вообще без пригляду. Сколько ж крохе от роду, месяца три? Тогда отчего она его бросает, такого маленького? Я этого не могла понять, разве работа важнее собственного дитятка?

— Ния, скажи, а за этот год пришельцев так и не победили?

— Победили. Летим к земле, что ребята нашли до войны. Правда, война с пришельцами удлинила наш путь. Все с нетерпением ждут возможности сойти на землю.

— Давно победили их?

— Около года назад.

Что-то подозрительно знакомо. Я ведь как раз не помню год своей жизни.

— Ния, скажи, я в бою принимала участие? Ведь так?

Она опустила глаза. Значит, принимала.

— И сильно я пострадала?

Она сглотнула.

— Насколько сильно?

Задумалась, раз болит всё тело и все органы попеременно...

— От меня хоть кусочек чего-то остался? — пришло осознание.

— Прядь волос.

И тут меня накрывает страх по полной. Значит, я-таки погибла. Но ведь других погибших ребят не восстанавливали. Почему? Почему только меня? Только по прихоти капитана? Неужели это не просто симпатия, неужели у него есть ко мне чувства? Ведь других же он не стал восстанавливать.

— Ния, а разве можно полностью восстановить человека по волосам? Разве его душа вернётся в тело?

— Нет. Нельзя. Трудности с душой мы так и не преодолели.

— Тогда я... — не смогла договорить, что без души, получается?

— Нет, у тебя должен быть порядок. Ты ведь помнишь то, что было год назад. А прядь была ведь срезана три года назад. Тело восстанавливается по волосам на миг, когда срезали прядь. Волосы вообще хранят много информации о человеке.

Но ведь срезал в прошлый раз пряди мне Руй, одну из которых забрал себе.

— Где он?

— Кто? — не понимает подруга.

— Руй. Это ведь он дал прядь.

— Рия, он с Лией. Тебе не стоит лезть в их семью.

У меня в горле возник ком. Правда? Такое разочарование в душе. Как он мог?! А говорил, что я — его половинка. Или за год всё изменилось? А может, у них уже есть дети? Последний вопрос я всё же озвучила.

Но подруга мотает головой. А я, если честно, испытала облегчение. Отчего? Но больно, как же больно! Слёзы выступают на глаза.

Сестрёнка оказалась тут же, обняла меня.

— Всё хорошо, милая, всё хорошо. Я рядом.

И тут приходит осознание, отчего Ния живёт не с Месом и почему тут для малыша почти ничего нет. Неужели из-за меня? О! А с малышом не смогла расстаться, значит.

— Благодарю, сестрёнка, иди уже на работу. Я побуду с Вием.

Не знаю, почему, но язык не поворачивается малыша назвать в честь погибшего друга Колей. Свежи воспоминания живого Коли. Как он краснел, когда на меня глядел, и как не замечал взглядов Олии. Интересно, она ещё с нами живёт?

Ния-таки убежала на работу. Выдала мне бутылочку с белой жидкостью, которой мне нужно было кормить малыша. Молоко. Грудное? Какой-то голубоватый оттенок имеет. Ну да ладно. Покормлю, если захочет.

Я придвинула к себе колыбельку и легла на свою постель.

Во сне были какие-то разговоры, люди, события, и плач дитятка, который никак не хотел отступать. Проснулась, понимая, что плачет малыш по-настоящему. Все сны забылись, когда я включила слабый свет.

— Что маленький? Ты голоден? — я привстала на постели, чтобы видеть глазки малыша. Потрогала подгузник, вроде бы пустой. Даже понюхала, вдруг обкакался. Да нет, всё чисто. Предложила ему бутылочку, но он не взял, продолжая плакать.

— Что, мой хороший? — я взяла его на ручки и покачала. — Ты не один, я с тобой.

Улыбнулась ему, поддерживая его одной рукой у себя на коленках, гладила его по щёчкам, головке, трогала ему пальчики.

А потом положила рядом с собой, не в силах больше сидеть — слабость давала о себе знать. Придвинула ближе колыбельку, чтобы та послужила бортиком с другой стороны от дитятка. На удивление, малыш успокоился. И мы сладко уснули. Было так спокойно и умиротворённо. Оказывается, я очень хочу детей. Никогда не заглядывала в будущее так сильно.

Надо будет переговорить с Крепимиром по поводу свадьбы и прочего. Думаю, что тянуть с этим не следует. Малыш стал тыкаться мне в бок в поиске груди. Сердце защемило. Хочу своего такого же малышика.

Ния пришла с Олией и разговорами разбудила нас. Малыш тут же заплакал, а подруга стала сильно ругаться, что я кладу его рядом. Мало ли что, я ещё слишком слаба, чтобы вообще вставать к Коле, не то, чтобы ухаживать за ним.

Я прикусила губу. Она не знает, что я даже с ним купалась. Пожалуй, говорить ей об этом не буду. Опять будет сердиться. На её гневную речь я не отреагировала, но забрать малыша позволила. Подруга раздела его, потом пошла купать в маленькой лохани, которую как раз и принесла с Олией. Так, я молчу, не купала я его! Пусть ещё раз помоется, не помешает. А я встала и подошла к душевой, наблюдая за их вознёй. Ния — прекрасная мама, сердце щемило от нежных чувств. Надеюсь, я такой же буду.

Надо бы поговорить с капитаном, сегодня же. Он там небось вообще беспокоится. Заодно не помешает узнать последние события на звездолёте. Чем мне теперь заниматься? Пилотированием или это под запретом? Вряд ли мне разрешат повторно себя покалечить. И что же мне, до конца своих дней сидеть на звездолёте? Хотя, мы вроде бы на землю летим. Как там всё пройдёт? Найдём ли мы для себя новый дом?

Столько вопросов крутилось в голове. И когда же мы прилетим? Я грустно вздохнула и поплелась приводить себя в порядок, всё же волосы все растрепались после сна. Особенно с такой причёской. Похоже, придётся ухаживать поболе длинных волос. Я пока не решила, хочу длинные или короткие. Вообще, хотела, чтобы они сами отросли.

Пока собиралась, болтала с Олией. Она была счастлива. Так рассказывала о Вите вдохновлённо. Я была за неё рада. Вот честно! Они заслужили счастья.

— Он такой душка! Мы вновь плавали, под водой. Так романтично! — восхищённо говорила она.

— Правда?

— И даже целовались под водой.

О, у меня даже не было слов. А что ещё у них было под водой? Но я с трудом промолчала.

Правда, при упоминании малыша Кольвина подруга иногда менялась в лице. Она помнила свою первую любовь. Грустно вздыхала, но говорила, что уже отпустила. Хотя, я сомневалась. Ну да ладно. Главное, что сейчас она любит Вита и вовсю готовится к свадьбе. Естественно, меня пригласила. И сказала, что надо срочно идти к швеям, чтобы выбрать мне подходящее платье.

От неё я узнала, что весь этот год меня не было на звездолёте. Я просто пропала. Считали меня погибшей. Возможно, что в это время как раз занимались моим восстановлением. Но неужели так долго? Этого я не знала. Надо к капитану. Срочно. Но сперва теперь придётся выбрать себе наряд.

Глава 28

На выходе из каюты мы встретили Юна, сидевшего на полу напротив нашей двери. При виде нас он встрепенулся, словно ожил, и тут же встал. Выглядел обеспокоенным и немного мялся, не зная, как подойти ко мне.

— Привет!

— Ну, здравствуй, погибшая.

И он всё же сделал несколько быстрых шагов ко мне и заключил в объятия. Аж дышать сложно стало, но мне было приятно. Неужели тосковал? Хотя, это для меня прошло всего несколько дней с нашей последней встречи, а для него больше года.

Он провёл по моим волосам рукой.

— Даже с такой причёской ты — красавица. Помолодела, к тому же.

А я вспомнила нашу прошлую встречу с такой причёской.

— Руки убрал! Быстро!

Он тут же отпустил меня и попятился, вскидывая руки в защитном жесте.

— Только посмотри на меня косо!

— Что ты, что ты! — он наиграно отступил назад.

А я замахнулась для удара, но не удержала равновесия. И если бы не он, упала бы.

— Тебе ещё рано возобновлять тренировки, — ответил друг.

А я рассмеялась. Оказывается, мне не хватало вот этого скромного парня, знакомство с которым было столь запоминающимся. Растерянность, накрывшая меня поначалу, отпустила. Кажется, я начинаю наслаждаться тем, что живу.

— Так мы идём? — спросила Олия, всё это время молча наблюдавшая за нами в сторонке.

— Я с вами! — ответил мой тренер.

— Уж поверь, мы и сами справимся, — попыталась возразить подруга.

Но Юн был непреклонен. После небольших препирательств, я поняла, что у него приказ капитана. Что-то смутно знакомое. Нянька... Руй тоже когда-то был нянькой. И Юн, кажется. Грустно вздохнула и позволила ему тенью следовать за нами, понимая, что он не отступит.

Внутрь помещения, где обитал швейный кружок, молодого человека не пустили.

Меня вначале сняли 3д-камерой, после чего выдали наладонник.

Выбирать платье я быстро устала, хоть и сидела всё это время в удобном кресле, просматривая альбомы с эскизами и выводя понравившиеся модели в трёхмерном голографическом виде, примеряя прямо на свою фигуру, уже введённую в базу. Поначалу я и правда получала удовольствие от всех этих нарядов и просмотра себя с разными причёсками. Но когда мне наскучило, я просто подобрала первое попавшееся в тон платья Нии. Олия мой выбор одобрила. Сама же она в это время выбирала ещё себе пару платьев.

— Зачем?

— На твою свадьбу. Ты ведь меня пригласишь.

Я ведь ещё даже не дала капитану ответ, почему все считают меня уже его чуть ли не женой?

Девочки сказали, что будет готово завтра.

Моя причёска не осталась без внимания. Пришлось рассказать им правдивую историю заключения меня в бетон и спасения своей нянькой.

— У тебя такой красивый нянька! — ахали они, готовые сами стать жертвой бетономешалки. — Жаль, что уже занят!

Я уж не стала их разочаровывать, что тогда мой нянька был Руй.

— Правда? — оживилась я. — И кем же?

— Машей.

— Что за Маша?

— Так с вами жила. Теперь вот с Юном живёт.

О как! Что же он не сказал, что женился? И Ния молчала и Олия. Ну подруги, ну удружили! Неужели остальные девушки из нашей каюты тоже замуж повыходили? Кажется, я отстаю от всех остальных. Хотя, вроде бы эти девушки-швеи вот не заняты, раз так отзываются о парнях. Я бы не говорила о других мужчинах, если бы была уже замужем.

Девочки предлагали мне показать свадебные модели, но я отказалась, в глазах уже рябило от всего этого разнообразия.

Потом Олия предложила проводить меня домой или к капитану, но я отказалась, решив, что сама дойду. Надо расхаживаться. А то привыкну болеть, и так и буду валяться в постели и бездельничать.

Правда, Юн не отстал. Я его поздравила с женитьбой, отчитала, что не сказал, и, пожелав ему всех благ и счастья, пока он краснел и смущался, решила улизнуть. Мне с трудом удалось втиснуться в закрывающийся подъёмник и нажать на какую-то кнопку.

Кажется, отстала от хвоста. Ну и что, что приказ капитана. Мне всё равно, не хочу, чтобы каждый мой шаг контролировали. А тени мне и своей хватает. Я же не дитятко малое, и то, вон Ния малыша одного оставляет.

Подъёмник остановился. Открылся. Я уже готова была нажать на кнопку верхнего яруса, когда стала грустно поднимать взгляд. Боги, как же я хочу ЕГО увидеть!

Да что со мной такое? Я ведь собираюсь замуж за капитана. В душе я страстно желала хотя бы одним глазком заметить ЕГО на ярусе, даже не выходя из подъёмника. Но вряд ли боги предугадали мои мысли.

Он стоял прямо напротив. Сердце тут же стиснули тиски. Боги, отчего такая боль? Я была не в силах вынести его вмиг ставших мокрыми глаза.

Руки сами нажали на кнопку верхнего яруса. А он даже не вошёл ко мне. Почему? И пришло осознание. Он теперь с Лией. Как же больно! Ты думал, что уже никогда меня не увидишь? Прости, любимый. Ты был прав, девушке на войне не место. Я ведь в бою пострадала.

Двери медленно закрывались, а мы так и держали зрительный контакт. Столько чувств было в его глазах. И безмерная радость и бесконечное горе. Двери закрылись.

Я прислонилась к стенке подъёмника, стараясь унять муку, отдышаться, прийти в себя перед встречей с капитаном. Вот только съехала по стеночке вниз и разрыдалась. Отчего же в груди так больно? Неужели я до сих пор его люблю? Но эта любовь ведь не принесёт счастья. Он ведь женат. И эхом в голове звучит:

"Женат. Женат. Женат!". Не на мне. "Мне. Мне. Мне."

Подъёмник остановился. Нужно собраться. Вытерла слёзы, поправила причёску. Мне нужно поговорить с капитаном. Вот только ноги ватные. Я их совсем не чувствую. И встать не могу.

По ту сторону открывшихся дверей был капитан. Он удивился, не увидев меня, а потом опустил взгляд, тут же ставший испуганным. Поднял меня с пола на руки и понёс, словно пушинку. Моё сердце изнывало от боли предыдущей встречи.

Его же учащённо билось, словно внутри бушевала целая буря эмоций.

Открыл дверь в какую-то каюту, которая изнутри показалась мне смутно знакомой. Уложил меня на постель, разувая. А после впился в мои губы ненасытным поцелуем.

— Я так долго этого ждал. Не мог смириться с утратой.

Значит, из-за его желания меня воскресили. От этого стало отчего-то грустно. Быть с ним только ради того, что он захотел вернуть меня себе. Он вообще о моих чувствах думает? Я ведь живая, пусть и не рождённая от мамы и папы, а восстановленная от частички прежнего тела. Но я ведь не кукла! У меня есть чувства, есть душа!

Кнопки на комбинезоне треснули.

Я попыталась отстраниться, но не вышло. Он просто откинул меня на спину, зафиксировав запястья.

Его дыхание сбилось. Он навис надо мною, глядя прямо в душу. Казалось, он любуется каждой частичкой моего лица. Взгляд скользил по нему, словно лаская.

— Крепимир, нам нужно поговорить, — наконец смогла выдавить из себя я.

Но мои слова словно подстегнули его к действию. Он рывком стянул с ног комбинезон, оставляя меня лишь в нижнем белье. И вновь впился в мои губы поцелуем.

А у меня перед глазами был Руй. И слёзы, которые я видела. Боги! Какую ж боль ты испытал? Сердце вновь стиснули тиски. Это ведь не моя боль, а его. Я попыталась отстраниться от капитана, но он не дал, уже снимая маечку.

— Нет, Крепимир, нет! — остановись, слышишь, взмолилась я! Боги, прошу, я не хочу вот так.

По моим щекам текли слёзы. Он отстранился. В его глазах промелькнул гнев, после чего исчез и появилось встревоженное выражение лица. На что ты сердишься? Я ведь всё вижу.

— Что, милая? — и беспокойство в голосе. Искреннее ли?

— Я не могу. Не сейчас.

— Что ты вспомнила?

— Ничего. Какие-то обрывки. Я помню лишь как ты обещал подождать столько, сколько будет нужно, когда предлагал мне замуж.

Крепимир слез с меня, и стал ходить по каюте, а я чувствовала себя крайне неуютно полуголой. С опаской села, схватила свой комбинезон, вывернула его и стала надевать, забравшись по другую сторону лежанки. Если честно, мне было страшно. Эти военные совсем подурели. Им раздеть слабую меня вообще ничего не стоит. И хоть постель — плохое препятствие для них, но хоть какое-то. Похоже, нужно изобретать комбинезоны с защитой от мужского населения. Как тот плавательный костюм, что подарил мне Руй.

Руй. По телу разлилось странное тепло. И я вспомнила, как он явился ко мне в каюту, и вот так просто взял меня, делая всё, что захочет. А я даже не могла сопротивляться, да и не хотела. Тогда я действительно хотела этого. Быть его. Быть единым целым с ним. Навсегда. Глубоко вздохнула.

— Нам нужно поговорить, — с трудом отогнала я воспоминания.

— Что ты хочешь, Рия?

— Быть счастливой. И родить кучу деток.

— И что тебе нужно для счастья?

— Любящий и любимый муж.

Капитан остановился и встретился со мною взглядом голубых глаз.

— Я долго не мог понять своих чувств. Но после того, как потерял тебя, понял. Всё же права народная мудрость: что имеем не храним, а потерявши плачем. Я люблю тебя, Рия, — он вмиг очутился рядом и встал на колено. — Ты согласна стать моей женой?

В его голубых глазах я видела надежду, одиночество и... любовь.

"Вита ты не любишь как парня, и замуж за него не хочешь, — услышала в голове слова капитана. — Я вижу, что у тебя с Руем довольно напряжённые отношения и добром это не кончится".

"Рия, он с Лией. Тебе не стоит лезть в их семью," — слышу голос Нии.

Все советуют мне держаться подальше от Руя, которого я так и не смогла забыть. Моё тело ведь семнадцатилетнее. Но чувства по-прежнему сильны, словно мне девятнадцать, хотя должно быть двадцать. Я пыталась не думать о нём, только о капитане и надежде на счастье, о своём желании иметь детей.

Интересно, а какие б детки были б у нас с Руем? Сероглазые блондины или желтоглазые брюнеты? А может сероглазые брюнеты и желтоглазые блондины?

Сын Нии унаследовал чисто её внешность.

Я плюхнулась на лежанку, больше не в силах держаться на ногах. Крепимир так и стоял на одном колене и ждал.

— Мне нужно подумать.

Он закрыл глаза. Мне показалось, или капитан борется с разочарованием?

— Я не хочу тебя обижать. Но ты ведь должен понимать, что я тебя не люблю, — решила я быть честной с этим человеком.

Крепимир грустно улыбнулся и встал на ноги.

— Хорошо. У тебя срока три дня.

В прошлый раз он не ограничивал время. Надоело ждать? Или он уже считал меня своей, а я так его обломала?

— Расскажи мне о том, что случилось за этот год, — попросила я.

Капитан сел по другую сторону лежанки, скинув обувь.

— Ничего интересного. Мы победили врага. Кому-то я бы всыпал ремня, да, думаю, что ты уже натерпелась. Почему ты не отрастила волосы?

— Успеется ещё. Пока мне сложно ухаживать за ними. Слабость даёт о себе знать. А быть зависимой от других я не хочу.

Тут же вспомнилось, как я не могла ходить. И слышать. А потом и видеть. Отогнала эти чувства беспомощности.

— Понятно. Если ты всё же надумаешь за меня замуж, то на следующий день после твоего согласия мы поженимся. И я хочу видеть тебя с длинными волосами на нашей свадьбе. Хочу расплетать их и видеть, как они падают вниз, на плечи, накрывая обнажённую тебя.

Кажется, кого-то не в ту степь понесло. Мечты-мечты.

Уже пошли требования. Что ещё?

— Ты запретишь мне летать?

— Уже запретил. У тебя больше нет доступа ни к одной из пташек или стрекозе.

В голове промелькнула мысль, что выход всегда найдётся. А ещё вспомнила маленькую тарелочку. И сцену по оплодотворению Лии. Значит, вот как она добилась Руя. Стало больно. Если бы я довела дело до конца, и она родила б от капитана. Был бы у нас тогда с Руем шанс быть вместе? Но я отогнала эту мысль, ведь на чужом несчастьи счастья не построишь.

Неужели он спал с нею? Сливаясь с нею телами. Нет, нельзя об этом думать. Он — не мой. Не мой, не мой.

"Давай сбежим?!" — слышу голос Грача в своём сознании.

И я вспомнила последний бой. Как я успела подхватить его тарелкой, но прозвучал взрыв.

— Что сталось с Грачом? — нарушила затянувшееся молчание.

— Он погиб.

Я дрожащей рукой поправила волосы. Стало невыносимо тоскливо. А ведь он вносил в мою жизнь разнообразие и возвращал не раз меня к жизни и в прямом и переносном смысле. Как же так? Почему же я выжила? И вспомнила, что у Руя была прядка моих волос.

Руй ведь шаман. Он может общаться с мёртвыми. Неужели он не только дал прядку моих волос, но и призвал душу в новое тело? Но ведь с остальными он этого не сделал? Почему? Неужели нельзя было срезать прядки со всех людей на этом звездолёте и восстанавливать погибших? Ладно, когда Руя не было на корабле, но ведь и после его возвращения гибли ребята. Тогда что не так? Почему других отпустили на перерождение, а меня нет? Только из-за чувств капитана ко мне? Или чувств Руя?

Это не значит, что я не хотела жить. Не смотря на то, что Руй был не мой, стремление к жизни было огромным. Неужели меня что-то ещё здесь держит? Тогда что?

— Понятно. А что с остальными?

— Почти все в том бою выжили. А пришельцев мы побили.

— А девочки, что были беременны от иноземцев?

— Родив, большинство из них погибло.

— А дети? Вы провели обследования?

— Мы не можем оценить их потенциал. Внешне обычные дети, разнополые. Но я подозреваю, что это скрытая угроза. И я пока раздумываю, какое решение принять. Не хотелось бы их убивать, но если они принесут какой-то вред кому-то из наших, я отдам приказ не раздумывая. Пока за ними ухаживают выжившие матери, — капитан замолчал, грустно вздохнув, а затем продолжил: — В остальном жизнь течёт своим чередом. Ребята учатся, работают, встречаются, женятся. Жизнь не стоит на месте.

— Рожают детей, — сказала я.

Капитан же замолчал. Что я сказала не то?

— Тебе не нравятся дети? Ты не хочешь своих? — расценила по-своему я его заминку.

— Своих, хочу. Не меньше трёх.

— Я тоже хочу детей, — потупив взгляд, краснея, сказала я.

Капитан грустно так усмехнулся.

— Из тебя получится отличная мама.

— Думаешь?

— Знаю.

Я откинулась на спину, глядя в потолок.

— А здесь тоже можно поглядеть звёзды?

Вместо ответа потолок стал раздвигаться, открывая моему взору бесконечное число звёзд. Как красиво! Я ведь могу каждый день любоваться ими, если выйду за него замуж. Что мне стоит согласиться? Грач погиб, а Руй женат на другой. И если я не могу жить ради любви, тогда я хочу жить ради детей. Ведь их-то в любом случае, я буду любить. Хотела дать капитану согласие, но решила не торопиться. Он ведь дал три дня на обдумывание. Пусть так.

Окончание выложено не будет. Обращайтесь в комментарии или на почту или можно приобрести полностью на Призрачных мирах.