Финская Руна

Пусть я не красива,

Зато завлекательна,

Одного не завлеку,

Троих обязательно!

Сероглазого миленка

Доведу так доведу!

Позабудет мой хороший

Сколько месяцев в году!

Ой солома, ой солома,

Яровая белая,

Не рассказывай солома

Что я в детстве делала!

Я любила гада,

Ублажала гада,

А у этого-то гада -

Целая бригада!

Слава, напившись, вывернул наизнанку свои потайные карманы, предлагал деньги пачками, но деревенские со смехом отказывались, закладывая их обратно ему за полу рубашки. К нему подсела какая-то молодка и жадно сгребла к себе в объятья под смех присутствующих.

Женский голос, видно, глядя на все это, весело завел частушку:

Я девчонка боевая

Ленинградской волости

Могу побить, могу отбить

На все хватает совести!

И тут же, не останавливаясь, завели следующую частушку, которую радостно подхватили все женские голоса. Ведь еще бы — ее, шутливую, да с подковыркой, часто пели на свадьбах карел и русских, провоцируя жениха к более активным действиям:

Ветер дует, ветер дует,

Ветер дует на чердак!

Хорошо карел целует

Русский не умеет так!

Викторов вырывался из женских объятий, что-то орал, чего-то обещал, в чем-то клялся. Деревенская пьянка, где каждый друг другу брат и сват, шла в деревне по знакомому прописанному сценарию "прием городского гостя", как проходила она тысячу лет подряд в сотнях тысяч сел и деревенек по всей многострадальной и щедрой Руси. Кривичи, чудь, поляне, древляне, карелы, финны — да какая разница — мысли и мечты на всех едины, и пусть вечно горят в огне ада политики, разделяющие народы.

Последнее что услышал Викторов было:

Ой девки, война!

Дай потрогать хоть одну

Да за прошлую войну

Не пощупал ни одну!

Пробуждение после похмелья описано в тысячах книг сотнями красивых, полностью раскрывающих этот образ словами. Каждый взрослый человек минимум один раз в жизни наверняка проходил через это приграничное состояние, отделяющее беспамятство безумия от осмысленного существования. Но то — внешний образ, а вот ощущения и изнанка включающегося сознания? Многие авторы жалуются, что, например, тяжело описать чувства во время оргазма, но все, как один молчат про неспособность раскрыть внутренний мир человека во время похмельной побудки и его переживания всей гаммой доступных высокой литературе красок, не срываясь на жирный пунктир. Нелегко человеку описать муки собственного рождения заново, пробуждения смысла, настройки первичных ассоциаций и самосознания. Слава Викторов приходил в себя медленно и с жуткими муками. Наверное, он даже не хотел на самом деле найти обратную дорогу в окружающую его реальность. Но человек существо, насильно приспособленное эволюцией к выживанию, и поэтому счастливое забытье для не спящего сознания — скорее исключение чем правило.

Первое что ударило в нос — запах сена. Слава богу, рядом из слабого пола никого не оказалось, что вроде исключало пока конфликт с ревнивыми женихами и рогатыми мужьями. "Дальше поцелуев дело не пошло" — все-таки с нескрываемым сожалением оценил провал на амурном фронте незадачливый хронопопаданец. Лавры Казановы не давали покоя. "А в фильмах, чуть в прошлое попал — тут же оказываешься в спальне королевы, или на худой конец теплой постели какой-нибудь герцогини" — раздраженно подумал медленно очухивающийся Слава. — "Все врут. Тут даже пейзанки не дают!.."

АНГЛИЙСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

3 сентября 1939.

Англия. Кабинет премьер-министра Чемберлена.

Раннее утро.

Сизый дым окутывал фигуры сидящих за огромным столом, медленно подымался, и серыми терпкими клубами уплывал в сторону задернутых тяжелых портьер. К запаху сигар примешивался приторно-сладковатый аромат выдержанного коньяка.

На заседании, восседая на монументальных резных стульях, присутствовали:

премьер-министр Чемберлен, министр финансов Джон Саймон, министр иностранных дел Галифакс, министр по координации обороны Чэтфилд, морской министр Уинстон Черчилль, военный министр Хор-Белиша, министр авиации Кингсли Вуд, лорд-хранитель печати Сэмюэль Хор и министр без портфеля лорд Хэнки.

Первое слово взял председательствующий Артур Невилл Чемберлен:

— Джентльмены, как вы помните, в прошлом году, после Мюнхена, я заявил, что принес мир нашему поколению. Конечно, имелось ввиду спокойствие для Британии и, соответственно, для большей части цивилизованного западного мира. Это будет сложно, но возможно, несмотря на все перипетии. В рамках этого плана сегодня мы, совместно с союзниками — французами, вынуждены будем объявить войну зарвавшемуся Гитлеру. Немцы напали на Польшу и сейчас проламывают их оборону. Вполне вероятно, что поляки, не смотря на всю их воинственность, не смогут выиграть эту войну без нашей помощи. В связи с этим, мы и сформировали английский военный кабинет, в который вы все вошли. Вчера наш посол, господин Гендерсон вручил Риббентропу ноту. Срок ультиматума истекает сегодня, в 11 утра.

Молчание не затянулось надолго. Лорд-хранитель печати Сэмюэль Хор задал вполне ожидаемый вопрос:

— Хорошо. Если все так, если Англия вступает в войну, то какие конкретно действия мы предпримем, чтобы остановить агрессора? Атака сильно укрепленной немецкой обороны означает гарантированные десятки тысяч смертей для наших солдат в первую же неделю конфликта. После этого позиции партии консерваторов могут пошатнуться в парламенте.

По краткому указующему жесту Чемберлена ему отвечал министр иностранных дел лорд Галифакс:

— После официального запланированного заявления премьер-министра в 11.15 утра, вечером с речью, в обращении к нации, союзникам и друзьям выступит наш король. Масштабных боевых действий на месте соприкосновения армий ни мы ни французы не планируем. Вообще никаких военных действий. Единственно, что мы сделаем — разожжем войну в прессе. Газеты будут давать репортажи о кровопролитных боях, которые естественно, потом будут списаны на разыгравшееся воображение некоторых газетных писак. Но на самом деле мы не прогнозируем кровопролития на пограничных с Германией рубежах. Так же отсутствуют предпосылки к активной борьбе в воздухе. Для сохранения лица мы подвергнем атаке пару легких немецких кораблей. Соответственно, газеты и здесь раздуют эпизоды до размеров генерального сражения. Немцы постараются замять дело — это в их же интересах. Пока между нами не пролилась кровь — все мирные варианты развития событий, для западного мира остаются возможными. Все что нужно голодному германского волку для принятия правильного решения — это выложить его путь кусками мяса. Польше придется стать той жертвой, ради которой западный образ жизни не может быть поколеблен. Не хватит Польши — мы пожертвуем Финляндией, не хватит Финляндии — в дело пойдут Венгрия, Югославия и Болгария, как до этого в пользу высших целей было принесена Австрия и Чехословакия! Джентльмены, мы не первый год это обсуждаем, не заставляйте меня повторяться. Наша задача благородна и сейчас важно не спровоцировать ненужного нам развития событий.

Толстячок Черчилль, дымя сигарой, недовольно выдохнул:

— У немцев сильный подводный флот! У них есть два суперлинкора! Вы хотите убедить нас в том, что сражения на суше и в воздухе будут лишь воображаемыми, на станицах газет, но скажите мне, как первому лорду Адмиралтейства — не устроит ли Германия подводный террор, наподобие того, что был ими организован двадцать лет назад? В таком случае мы рискуем оказаться под угрозой морской блокады.

— Королевский флот победить нельзя. Англия правит морями! Так было раньше, так будет всегда! Или у первого лорда Адмиралтейства есть желание сдать заранее на металлолом все наши корабли, до того как их атакуют и перетопят ржавые немецкие консервные банки? — лорд Хэнки, мог кого угодно заставить забрать свои слова обратно и заесть их своими штиблетами.

Тут же оживился военный министр:

— Джентльмены, а что вы скажете по поводу идеи организовать поджог Шварцвальда, чтобы лишить немцев строевого леса?

Он тут же получил резкую отповедь от вставшего на дыбы от такого предложения министра авиации Кингсли Вуда:

— Что вы, это невозможно. Это же частная собственность! Вы еще попросите меня бомбить Рур!!

Министр финансов Джон Саймон решился прояснить главную проблему совещания:

— Война из-за поляков с немцами, дело, конечно, вероятно, нужное. Наша армия и авиация достаточно сильны, чтобы не сомневаться в победе. В мощи нашего непобедимого флота я также полностью уверен. Гитлер не годится даже в подметки Наполеону, но и тот ничего не смог поделать и потерпел полное фиаско. Другое меня волнует, речь нашего короля Георга VI — это уже решенный вопрос? Престиж государства не должен пострадать от его частного физического недуга. Может, имеет смысл ограничиться выступлением уважаемого премьер-министра, не выставляя символ нашей монархии на посмешище?

Над столом совещания повисло тягостное молчание. Большинство помнило о том, как герцог Йоркский, нынешний король, страшно заикался на имперской выставке четырнадцать лет назад. Публичные выступления вгоняли того в ужас, приводящий к нечленораздельной речи.

Чемберлен с Галифаксом переглянулись. Премьер-министр все же осторожно, тщательно взвешивая каждое слово произнес:

— Сэр, король последнее время делает значительные успехи на ниве ораторского искусства. Он выступит и выступит отлично, пусть и с некоторым австралийским акцентом.

В клубах табачного дыма раскатисто прозвучал дружный громкий смех. Девять мужчин не имели никаких причин опасаться будущего. Развитие ситуации протекало по четко очерченному руслу заранее отрепетированного плана. Несмотря на пакты, договоры и прочую чепуху и бумажную шелуху, все шло к тому, что красный русский медведь совсем скоро сцепится в смертельной схватке с коричневым немецким волком.

НЕМЕЦКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

3 сентября 1939.

Германия. Кабинет рейхсканцлера.

Вечер дня

Не прошло и двух недель после нервотрепки ожидания в Оберзальцберге ответа Сталина на предложение подписания пакта, Гитлер, вновь, как бешеный волк, метался по комнате совещаний. Его блеф не удался — союзники, Англия и Франция, выдержав время ультиматума, и не поверив в правдивость постановки "глейвицкого инцидента", без лишних проволочек только что объявили ему войну. Активные боевые действия на западном фронте означали только одно, провал плана "Вайс" и неминуемое поражение Третьего Рейха. Канцлер, рассчитывавший на то что Польшу ему скормят точно также как и Чехословакию, жестоко просчитался.

Французы сосредоточили более 3 миллионов человек, 17,5 тыс. орудий и миномётов, 2850 танков, 3000 боевых самолетов. Англия, кроме двух корпусов у бельгийской границы на территории Франции, могла также поддержать атаку более чем тысячью своих самолетов. Германия, всю свою мощь вложившая в удар по Польше, на западной границе имела чуть более 900 тыс. человек, 8640 орудий и минометов, 1359 самолетов и ни одного танка. Оборонительные укрепления, на которых можно было бы задержать наступления союзников, так называемая Линия Зигфрида, еще спешно достраивались, и существовала большей частью на бумаге.

Англия и Франция превосходили Германию в живой силе больше чем трехкратно, а учитывая, что у Гитлера на Востоке сражались самые боеспособные части, то в плане качества войск эта пропасть увеличивалась еще сильнее. Превосходство в танках было неоспоримым, а союзная артиллерия по количеству стволов обходила германскую вдвое. Союзники имели все условия для успешного прорыва немецкой оборонительной линии и досрочного окончания едва начавшейся Второй Мировой Войны.

Но даже если бы случилось чудо, и французы с англичанами явили бы миру тотальную некомпетентность командующих, дополнив это полной нерасторопностью своих солдат, а немцы при этом бы проявили непоколебимую стойкость, ляг костьми, но не пропустив атакующие армии союзников в глубь территории рейха, то даже в этом случае, все равно на фронте наступал крах — в Германии отсутствовали сколь либо значительные запасы боеприпасов.

В сентябре 1939-го Третий рейх мог продолжить свое существование только при одном условии: того что примерно 110 французских и английских дивизий, стоящие сейчас против 23 второсортных немецких дивизий, во время войны Германии с Польшей на Западе, останутся совершенно бездеятельными.

Гитлер нервничал как никогда. Теперь в любой момент его власти мог наступить конец, стоит лишь союзным войскам проявить минимальную волю к победе. В страшном возбуждении он неистово закричал генералам, стоявшим навытяжку вдоль стола с разложенной на ней картой.

— Судьбы мира висят сейчас на волоске! Необходимо Сталина связать в этой ситуации вместе с нами! Тогда англичане и французы побояться двинуть свои дивизии с границы! Немедленно пошлите нашему послу в Москве сверхсрочную секретную шифровку! Пусть он вокруг Сталина и Молотова ползает на коленях, но заставит их, уговорит красных ударить вместе с нами по Польше!

*-*-*

Телеграмма

Берлин - Москва

"Совершенно секретно"

18.50 по берлинскому времени

"Только для посла в Москве. Главе миссии или его представителю лично. При работе предпринимать меры безопасности. Расшифровать лично. Абсолютно секретно.

Мы совершенно уверены в окончательном разгроме польской армии в течение ближайших недель. После этого мы оккупируем территорию, которая в Москве была определена как сфера интересов Германии. Вполне естественно по чисто военным причинам, что мы продолжим боевые действия против польских частей, которые к тому времени окажутся на территории, являющейся сферой интересов России.

Пожалуйста, обсудите немедленно с Молотовым, не предпочтительнее ли для русских выступить в нужный момент против Польши в сферу интересов русских и оккупировать эту территорию. Мы считаем, что это не только облегчит наше положение, но будет также в духе соглашения, подписанного в Москве, и в советских интересах".

*-*-*

ГЛАВА ПЯТАЯ. ЭКСПЕДИЦИЯ

Неожиданно заныли раны на плечах. Поморщившись, похмельный хронодиверсант попытался ощупать по очереди места ранений, чтобы оценить масштаб повреждений, но к однозначным выводам прийти не смог. Знаний, полученных от углубленного просмотра сверхпопулярных сериалов на медицинскую тему, ему для внятного диагноза не хватило. Однако наш герой пришел к разумному выводу, что сквозную пулевую рану и царапины полученные от когтей рыси следует показать квалифицированному медицинскому работнику как можно быстрее. Заражение вещь неприятная, и пенициллин, как ему помнилось, еще тут не изобрели. "Пенициллин!" — озарение пронзило сумерки сознания. Он спасет тысячи, нет, сотни тысяч жизней. Главное самому сейчас не загнуться без этого лекарства, и тогда надо найти способ, как обойти таких как Трофим Лысенко и довести пример технологии получения препарата. Из научно-популярных статей Слава знал, что товарищ Лысенко получил славу жулика за свой метод выдерживания злаков в холодной и влажной среде, который был одобрен Сталиным, несмотря на невнятные результаты подвижника в его "яровизации" зерновых. И это без упоминания остальных его "проектов", в которых даже картошке досталось от этого колорадского жука от науки. А своих научных оппонентов ученый, по слухам которые подтверждала статистика, устранял руками НКВД.