Гарвесте Аддамс и кубок огня (закончен)

Гарвесте Аддамс и Кубок Огня

Автор: kyaru-chan

Переводчики: Gilliane (1), janaslawna (2-5); беты: janaslawna, Gilliane

Кроссовер "Гарри Поттер" / "Семейка Аддамс" || джен || R

Размер: макси

Персонажи: Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Драко Малфой, Блейз Забини, Седрик Диггори

Harveste Addams and the Goblet of Fire, 2010 (рус. пер. 2012, 2015-16)

Глава 1

Якоже предати душу свою есть первыя и главнейшия мерзость на земли. Есть же тот жестокий и неправедный Муж, исполненный самыя диавольския хотения, что повергнеть сей участи душу свою и души техъ, с кого взыщеть он найбольшу мзду — мзда та Смерти самой. И по уплате той, и за таку лишь дань, онъ тогда сумееть разъяти душу свою и заключити малу часть ея во избранный допрежь Сосуд. И тако ся уверить, яко свободенъ есть отъ власти Старухи Безносыя и отныне безсмертенъ есть, ведаеть же, яко обреченъ будеть на муки вечныя, ежели лишить ся того Сосуда.

Гарвесте еще раз вчитался в путаный текст пожелтевшего от времени и потрескавшегося по краям пергамента, провел пальцем по словам "жестокий и неправедный" и, подняв голову, с любопытством обратился к своей бабке:

— Бабушка, у тебя случайно нет хоркрукса?

— Нет, — прокудахтала бабка Фрамп, не отрываясь от вязания, с каким-то остервенением вывязывая новый свитер для Пуберта. С четырьмя рукавами. — Это было бы жульничеством.

— Разве мы не жульничаем постоянно?

— Только не когда дело касается Сссмерти, — прошипела она с явным наслаждением. — Какой смысл останавливать ее или пытаться ее избежать?

— Кузен Артур сделал для тебя философский камень пять лет назад, — задумчиво продолжил он. Об этом он тоже немало читал, особенно после первого курса, заинтригованный той чепухой, что несли тогда Квиррелл и Том. Изобретенный в среде алхимиков, он содержал в себе конденсат тысячи жизней невинных жертв, отданных недобровольно и собранных в один раз. Насколько он слышал, их кузен Артур недавно переехал. Опять.

— И я выкинула его, — мрачно оскалилась бабка, обнажая в улыбке черные гнилые пеньки зубов. — Смерть восхитительна. Для того Аддамсы и живут.

* * *

Покрытая грязью, исхудалая фигура человека начала мелко дрожать, как только открылась дверь камеры. Сил на то, чтобы кричать, уже давно не осталось.

— Доброе утро, Питер. — Он дружелюбно улыбнулся своему пленнику и уселся прямо на холодный каменный пол. Крысы и тараканы разбежались от него в разные стороны. — Как поживаешь сегодня?

— П-прошу... — вырвалось из потрескавшихся, кровоточащих губ. — Н-не надо...

Сестра тренировалась до этого только на мелких животных, лишь иногда на забредшем случайно медведе, но он уже видел, что она унаследовала не только внешность, но и несомненный талант Матери. Уэнсдей действительно становилась мастером.

— Ну-ну, я всего лишь хотел немного поговорить. Думаю, ты кое-что знаешь про дорогого Тома и его хоркруксы. Если не возражаешь, расскажи мне немного о них. Что скажешь?

Тень упрямого непокорства затаилась в измученных глазах пленника.

— Н-нет...

Так, так, так. Это было, несомненно, достойно восхищения. Похоже, его преданность еще не испарилась совершенно. Том Риддл, должно быть, умел производить на людей впечатление. Гарри внимательно изучил записи тех его речей, что ему удалось раздобыть — все о превосходстве чистой крови и об истреблении магглорожденных. Он вообще много читал этим летом. Это было очень познавательно.

Однако чтение не являлось единственным источником информации.

На мгновение в тусклом свете свечи остро блеснуло лезвие ножа.

* * *

Пальцы Ремуса дрогнули, когда кожаные ремни затянулись еще туже. Кабели загудели от напряжения. Краем глаза Люпин видел, как полетели искры из-под старого рубильника.

Сириус со вставшими дыбом волосами нервно подпрыгивал немного в стороне. Пытаясь трясущимися руками удержать стакан с водой, он улыбался широкой полубезумной улыбкой в пол-лица. Наверное, это и в самом деле безопасно.

И все же...

— Гарри, это... это ведь не опасно, нет?

Уэнсдей фыркнула, ее рука уже тянулась к рубильнику, хотя устройство еще не пришло в полную готовность.

— Валькирия, не дразни его, — улыбнулся стоявший рядом с Сириусом Гарри. Он похлопал своего крестного по плечу, и с мужчины посыпались искры. — Не волнуйся, дядя Ремус. Твоя магия смягчит воздействие, интуитивно защищая тебя. Ты всего лишь почувствуешь небольшое покалывание. Волшебников очень сложно убить обычными способами.

— Но это не значит, что мы перестанем пытаться, — пробормотала Уэнсдей. — Готовы?

Почему-то он не чувствовал уверенности.

* * *

Сириус зашел на кухню, тяжело топая испачканными в земле ботинками. Позади него по паркету тянулась цепочка темных следов, которые старательно вытирала за ним Вещь.

— Дядя Сириус, — поприветствовал его Гарвесте из-за стола. — Как тебе первое погребение?

— Удивительно расслабляющие ощущения, хотя пауки были слегка великоваты.

Гарри посмотрел на Пагсли.

— Я подумал, что некоторое разнообразие будет не лишним. Не многим доводилось быть погребенными вместе с тарантулами.

— Да, и для этого есть свои причины. — Сириус ухмыльнулся в ответ, и большое мохнатое тельце приземлилось прямо в тарелку светловолосого парня, скрюченные лапки паука не оставляли сомнений в постигшей его участи. Тарантул выглядел подозрительно знакомым.

— Мама, я не могу найти Гектора! — послышался голос Уэнсдей сверху.

Пагсли переглянулся с Сириусом. Через секунду они вместе выбежали из кухни.

* * *

Процесс проталкивания впятером в узкую телефонную кабинку вызвал у него легкий приступ клаустрофобии. Гарри отступил чуть в сторону, когда ставший за последний год еще шире в плечах Пагсли попытался использовать преимущество тесного замкнутого пространства.

— Имей совесть, Пагс. Не можешь подождать секунду? Внизу тебя ждет полно отличных мишеней.

— Беззащитные мишени — это совсем не так весело.

Уэнсдей резко наступила на ногу своему старшему брату. Ее туфли были снабжены специальными стальными набойками.

Вперед к телефонному аппарату пролез Сириус, замаскированный с помощью накладной бороды, контактных линз и старой шляпы Ларча. Наконец, вслед за остальными в будку затащили Ремуса, который все никак не мог прийти в себя после своего первого трансатлантического зелья, и закрыли за ним дверь. Затем последовало несколько минут полнейшей неразберихи, когда Гарри и Уэнсдей вдвоем отбивали атаки Пагсли, а Сириус пытался набрать нужный номер, при этом стараясь остаться в живых и желательно без тяжких телесных повреждений. В конце концов, раздражающе писклявый голосок в трубке бодро проверещал, вызывая у всех нервные спазмы:

— Добро пожаловать в Министерство Магии! Пожалуйста, назовите ваше имя и цель визита!

Гарри перехватил руку сестры, замахнувшуюся было, чтобы врезать по телефону, и ответил оператору:

— Гарвесте, Уэнсдей, Ливерворт, Люмено и Перикл Аддамс с визитом в Отдел Тайн.

— Гарри, что еще за "Перикл"?

— Тебя хоть не окрестили "Ливервортом", — пробормотал Сириус.

— Благодарим за посещение! Пожалуйста, прикрепите бейджик спереди к вашей мантии! Желаю вам приятного визита в Министерство Магии!

— Где можно найти этого оператора? — взбешенно прошипела Уэнсдей, выхватывая бейдж со своим именем с таким оскорбленным видом, словно ей только что преподнесли букет роз. Телефонная будка начала спуск под землю. — Я бы с ней перекинулась парой слов.

— Всему свое время, моя валькирия, — с улыбкой проговорил Гарвесте, успокаивающе похлопав ее по плечу и вовремя избежав ответного нападения.

* * *

Пагсли на секунду остановился перед фонтаном Волшебного братства, чтобы кинуть что-то в воду. Минуту спустя атриум Министерства был заполнен густым лондонским смогом, концентрированным, ядовитым и вязким, как бабушкина каша, только без глаз. Пронзительно взвыли сирены, послышался топот ног, и вскоре мимо них пронеслась толпа облаченных в темные плащи служащих. Оставшаяся незамеченной пятерка, минуя охрану, спокойно прошла дальше к лифтам.

Брови Уэнсдей хмурились всё то время, пока спускавшийся лифт наигрывал им свою механическую, бренчащую, словно связка пустых консервных банок, мелодию. Сириус и Ремус на всякий случай отошли подальше от нее.

Наконец, они прибыли на девятый уровень. Так как маленький фокус Пагсли отвлек внимание практически всех невыразимцев, они прошли, не задерживаясь, в Зал пророчеств.

Все внимательно выслушали предсказание. Сириус плотно сжал губы, скрытые под густой бородой, и стиснул зубы. Ремус до боли сдавил в руке свою палочку. Гарри и Пагсли обменялись многозначительными улыбками поверх головы сестры, которой не терпелось покинуть зал.

Вскоре они уже были дома. Девушку-оператора они прихватили с собой.

* * *

— Гарвесте говорил мне, что вас называют Черной вдовой Великобритании.

Сирена Забини отвернулась от окна. За домом на кладбище снова играли дети. Раздались приглушенные звуки нескольких взрывов, и что-то ударилось об окно с такой силой, что стекло треснуло.

— Не думаю, что я достойна такой чести, — задумчиво произнесла она, отпивая из чашки, где плавали головастики. — За это прозвище нужно благодарить неуемную фантазию британской магической прессы.

Мортиша, сидевшая напротив нее с такой же изящной фарфоровой чашкой в руках, улыбнулась в ответ, в ее завораживающе глубоких глазах блеснули смешинки.

— И все-таки — четыре мужа. Куда вы их всех деваете?

— В этом помощь Блейза просто неоценима, — счастливо вздохнула Сирена. — Он копает так, будто был рожден для этого.

— А он был?..

— Конечно.

* * *

Зал обсерватории, больше известный как большой бальный зал, светился в ночи, освещаемый сотнями сальных свечей. В углу расположились музыканты, игравшие на удивление приятные слуху, мелодичные вещи. Ремус поначалу очень этому удивился, но с другой стороны, подумал он, подняв взор к высокому стеклянному потолку, Аддамсы, похоже, действительно ценят и любят красивые вещи. Это вполне понятно. Они и сами были по-своему красивой, хотя вместе с тем жутковато-мрачной Семьей.

И Гарри в нее прекрасно вписался. Он стоял сейчас со своим младшим братом на руках, одетый в изумрудно-зеленый шелковый корсет и длинную юбку в тон. Гермиона объяснила Ремусу, почему сын его покойного друга был склонен носить исключительно женскую одежду, но какой бы непривычной ни казалась эта идея, она не отменяла того факта, что Гарвесте Аддамс, с его тонкими чертами лица и выразительными глазами, выглядел просто завораживающе.

По-видимому, Семья также неплохо разбиралась в современных модных течениях, если судить по количеству тюля и шифона в помещении. Все вместе напоминало музей моды, посвященный стилям конца 1400-х — начала 1700-х.

— Мы танцуем для умерших! Мы танцуем для живущих! Мы танцуем для друзей, старых и новых! А сейчас, Сириус Блек и Ремус Люпин... мы танцуем для вас!

Ремус удивленно вскинул голову, услышав свое имя, и увидел, как под звуки тамбурина Пагсли, Уэнсдей и Гарри с все еще прижатым к груди Пубертом закружились в центре зала. Гомес, одетый в ярко-алую шелковую рубаху с черным воротником-стойкой, с гордостью объявил нечто под названием "Мамушка".

Мелодия увлекала и зачаровывала. Все женщины Семьи подпевали, звеня монистами и притопывая каблуками. Тонкая, гибкая фигура Мортиши словно слилась в порыве страсти с изгибами кроваво-красной скрипки в ее руках, когда она вместе с остальными музыкантами аккомпанировала танцующим.

Дети демонстрировали потрясающую акробатику и совершенно не боялись рисковать жизнью Пуберта. Ребенку было уже пять лет, так что требовалась значительная сила и тренировка, чтобы без конца подбрасывать его в воздухе. Сначала он оказался в руках Уэнсдей, потом перекочевал к Гарри, затем был брошен Пагсли, который ногой перебросил его обратно Уэнсдей, которая в свою очередь исполнила сложное сальто с разворотом, одновременно посылая малыша в полет в сторону Гарвесте. На лице Пуберта читался чистый экстаз.

Наконец, с громким всплеском он приземлился в чаше с пуншем, и в воздухе засверкали лезвия ножей. Ремус попытался подсчитать их количество, но даже его зрение, усиленное способностями оборотня, не могло четко проследить за стремительными движениями танцующих. Ножи раз за разом взлетали в воздух, сверкая в неровном свете свечей, напоминая стайку серебристых рыбин, и вот они замелькали все быстрее и быстрее, пока в какой-то момент Гарри и Уэнсдей не переглянулись. В следующее мгновение почти все ножи полетели в сторону Пагсли, лишь изредка темноволосые брат с сестрой обменивались бросками. Их светловолосый брат буквально вертелся волчком, демонстрируя нечеловеческую скорость и координацию движений. Каждый его удар, каким-то чудом всегда приходившийся на рукоять, а не на лезвие ножа, отсылал летящие клинки в сторону не прекращавшей играть Мортиши. Ту, казалось, совершенно не заботило, что она находилась на волосок от смерти. Каждый раз ножи пролетали мимо, буквально в паре дюймов от ее головы, чтобы взамен воткнуться глубоко в стену за ее спиной. В конце концов, когда были брошены последние ножи, Уэнсдей и Гарри выхватили за рукояти последнюю пару (Уэнсдей левой рукой, Гарри правой) и бросились вдвоем к безоружному брату.

Казалось, он не сможет вовремя их остановить. Казалось, что сейчас они в самом деле отрежут ему голову.

Разворот, замах, затем глухие удары — тум, тум, тум — и вот уже Пагсли крепко держит брата и сестру за руки, и все трое кланяются впечатленной публике, а у их ног звенят и вибрируют от силы удара воткнувшиеся в дубовый пол ножи.

— Гарри, это поразительно! — воскликнула Гермиона, когда ее друг, даже не сбивший дыхания, подошел к ней после выступления. — Ты должен меня этому научить!

— И меня! — заявил Драко с широко распахнутыми глазами, в шоке от одного количества ножей, как иглы спину ежа, покрывавших стену за спиной матери Семейства.

Блейз подозрительно смотрел на своего улыбавшегося друга:

— Во время тренировок ты нам такого не показывал.

— Это давняя семейная традиция, мои юные друзья! — сообщил Гомес, обнимая Пагсли одной рукой и прижимая его к себе. — Вам этому не научиться, пока вы не войдете в число ее членов.

Гермиона вместе с Драко жарко покраснели от намека. Блейз отбросил в сторону чувство собственного чистокровного достоинства, и спрятал пылающее лицо за огромным блюдом страусиных ножек.

* * *

Дом был покосившийся и обшарпанный, напоминающий попрошайку, затесавшегося среди блестящего, одетого с иголочки избранного сообщества особняков площади Гриммо. Атмосфера внутри дома была подавляюще темной и холодной, почти как в Тайной комнате, лишь с чуть более плесневелым оттенком.

— Теперь понятно, почему ты сразу себя почувствовал у нас как дома.

Сириус, осторожно ступавший по скрипучему паркету, смущенно почесал в затылке:

— Ну, моя семья была далеко не такой гостеприимной, как ваша, и этот дом так толком и не стал мне родным...