Петр 2. Санкт-Петербург

Сиверс поклонился и продолжил. Российские торговые суда в опасении шведских каперов в море не выпускаются. Торговля от этого сильно не пострадала, так как большую часть перевозок обеспечивают нейтральные голландцы и немцы. В опасении налётов укреплены прибалтийские форты и крепости Рига, Рогервик, Ревель, Наргин, Выборг и Кронштадт. В Архангельск отослано предупреждение о возможном набеге шведских кораблей. Летом часть судов беломорской эскадры будет переведена к Кольскому острогу для охраны наших морских рубежей на дальних подступах.

— Хорошая идея, — одобрил я. — Нужно подумать о постоянной дислокации там наших кораблей. Насколько знаю, в отличии от Белого моря и Архангельской гавани Кольский залив не замерзает. И проверьте зимой проходимость сухопутной дороги к Кольскому острогу от Кеми через Кандалакшу.

Насчёт Кандалакши у меня были серьёзные отдаленнее планы. Там недалеко находятся огромные залежи апатитов. Хотя за удобрения я пока не знаю, как ухватится. Наверное, нужно будет поручить кому-нибудь исследовать использование минералов при выращивании растений. Фосфаты и калий несложно найти на российских просторах, а вот природная селитра, основа азотных удобрений в дефиците. И не представляю, как добывать азот искусственно в промышленных масштабах. Ладно, там видно будет. Пусть учёные сначала проведут исследования, а потом разработают технологии. Очень нужно поднять урожайность земледелия!

Канцлер Головкин поведал о международной обстановке, которая итак очень напряжена противостоянием Ганноверского и Венского союзов, а тут мы добавили пороху в огонь, способный зажечь пожар очередной большой европейской войны! Шведы ведь могут запросить помощи против нас у союзных им датчан, Англии, Голландии и Франции. Тогда сегодняшние наши проблемы вырастут многократно!

— А что наши союзники?

— Прибыл новый посол Испании герцог де Лириа. Просит твоей аудиенции, Государь.

Я кивнул, соглашаясь.

— Австрийский посол вместо умершего недавно Рабутина пока не появился. Зато активно действует представитель Пруссии Мардефельд. Предлагает посредничество в урегулировании конфликта.

Дополнил информацию вице-канцлер Остерман, под контролем которого помимо всего прочего находится внешняя разведка. В Швеции продолжается усиление антирусской 'партии шляп' в риксроде во главе с амбициозным Карлом Юленборгом. Они активно копают под правительство Арвида Горна, который совсем недавно разгромил дружественную нам голштинскую партию.

— Ситауция сейчас такая, что, несмотря на прежнюю вражду, нам выгоднее поддерживать прагматика Горна, чем русофоба Юленборга.

— А что думает сам король Фредерик?

— Фредерик чужак в Швеции, родом из немецкого Касселя, и не вмешивается в дела правления. Кутит, гуляет, а страной в это время правят риксрод и канцелярия Горна.

Делая обзор по шведским союзникам, Остерман нарисовал более утешительную картину. Англичане увлечены войной с испанцами и им не нужно активное противостояние с австрийцами и русскими. Датчане обнадёжены отъездом из Петербурга голштинцев и нежеланием нового российского правительства развязывать ради них войну с Данией. Французам наоборот выгодно отвлечение нашего внимания от их противостояния с Веной.

— Есть подозрение, что за заговором Дмитриева-Мамонова торчат французские уши.

— Ерунда, — возразил Головкин. — Кардинал Флёри не любит войны, а молодой Людовик XV не одобрит цареубийство.

На моей памяти Головкин впервые так явно проявил свои разногласия со своим заместителем. Остерман, похоже удивился не меньше остальных и поспешил уверить, что его подозрения в отношении Франции умозрительны и не подкреплены никакими достоверными сведениями.

О заговоре подробно рассказал князь Алексей Шаховской, новый глава III Оделения моей канцелярии и майор лейб-гвардии Семёновского полка. С отставкой Ушакова он показался мне хорошей кандидатурой ему в приемники. Имел богатый следственный опыт в одной из петровских 'майорских' канцеляриях. Учавствовал в расследовании злоупотреблений сибирского губернатора Гагарина. Кроме того, будучи выходцем из Семёновского полка, он немного разбавил преображенскую камарилью вокруг моей особы.

По словам главы Тайной канцелярии в Вильманстранде был проведён допрос пленных шведов и русских мятежников. Подтверждено, что украденные бумаги из моего архива Дмитриев-Мамонов всегда держал при себе и никому их не показывал: ни сидевшим с ним в заключении Белосельскому и калмыкскому князю, ни тюремщикам-шведам. Это в своё время позволило мне отпустить на волю военнопленных после нашего ухода из Вильманстранда. Думаю, генерал Лёвен и те, кто выжил после бомбардировки и штурма были этим приятно удивлены. На всякий случай другого шведского начальника, майора Седерспарре тайком ввезли в Шлиссельбург. Уж больно подозрителен был этот тип, и именно он больше всего общался с Дмитриевым-Мамоновым. Сейчас его одновременно с Белосельским пытали с пристрастием, чтобы получить полную уверенность о том, что бумаги никто не читал и не копировал.

Практически все мятежники уже выловлены. Большая часть казнена, а высокопоставленные изменники сидят под замком в ожидании своей участи. Осведомлённость Прасковьи и Екатерины Иоанновны о планах измены своего мужа и любовника не выявлена. Теперь мне и Совету нужно определиться с их дальнейшей судьбой.

Принялись обсуждать варианты. Отослать к сестре в Митаву? Их там могут использовать наши враги. Казнить жестоко без серьёзной вины нельзя. Сошлись в итоге на решении сослать их в отдалённые места. Кто-то предложил разлучить матерей с их детьми для избежания проблем с престолонаследием в будущие годы. Но тут возразил я. В конце концов, тётки всегда были добры ко мне.

— Не нужно быть жестокими без меры. Они всё же царского рода. Пусть живут спокойно в какой-нибудь Вологде или Томске и не суются в Москву или Петербург!

Жизнь полна неожиданностей. Умру я и сестра внезапно, тогда у опальных царевен появится шанс снова возвыситься. Пока же за их окружением будут следить и не подпускать потенциальных заговорщиков к власти, гвардии и столицам!

Единственный, кто пока не был найден из верхушки мятежа, это князь Урусов. Известно, что он не последовал вместе с беглецами на север, а скрылся где-то в городе. Наверное, у одного из бывших руководителей Тайной канцелярии были подготовлены пути отступления. Его ищут, но даже если не найдут я сильно тревожиться не стану.

Князь Черкасский от имени Сената и Уложенной комиссии всемерно поддержал действия по поимке и наказанию предателей. Поручили ему подготовить кандидатуры на посты нового петербургского генерал-губернатора и председателя будущего Верховного Суда. Разумеется, это поручение всего лишь дань уважения полномочиям Сената по подборку кандидатур чиновников. Фактически я уже с Голицыным и Остерманом обсудил эти вопросы в узком кругу. Петербургским градоначальником станет датчанин генерал-аншеф Герман Бон, будущий эстонский просветитель. Миних, который в прошлой истории возглавлял Петербург, ныне уезжает со мной в Москву, но кому-то нужно позаботиться о Северной столице!

Сложнее было подобрать человека на должность главы Верховного Суда. Дело в том, что я решил выделить судебные полномочия из Сената и создать постоянное судебное присутствие. Так сказать, завершить разделение законодательной, исполнительной и судебной власти. Для придания дополнительного авторитета на эту должность требовался кто-то из родовитых русских, притом достаточно образованный. Остановились на кандидатуре князя Ивана Трубецкого. Он сейчас в отставке, но рвётся вновь на службу. Звания фельдмаршала я ему в этой версии истории не дам, но звание Верховного Судьи всяко не меньше с моей точки зрения!

Последним выступил Михаил Голицын и поведал о мрачном состоянии государственных финансов. Ограбление сокровищницы людьми Мамонова не так уж сильно нас разорило, тем более что большую часть золота уже вернули. Много денег потребовало содержание войск и флота во время боевых действий. И потребует ещё больше в следующем году, если война продолжится. Все усилия правительства по экономии средств идут насмарку, а значит, оказывается под угрозой планируемая отмена мелочных и внутренних таможенных сборов, а также нормализация оплаты труда чиновников и военных.

— Я понимаю, куда ты клонишь, Дмитрий Михайлович, но реформы нужно продолжать ради нашего будущего.

— Можно продать некоторые откупа. Их отмена очень сильно ударила по поступлениям в казну.

Я вздохнул. Связываться с откупщиками очень не хочется. Могли бы помочь кредиты, но в эту эпоху они не распространены. Государственный банк только заработал и ещё не один год пройдёт до того момента, когда он сможет выпустить какие-нибудь облигации государственного займа. Спасло бы печатание ассигнаций, но там ещё много нерешённых технических проблем.

— Подготовь предложения, князь. Будем думать, как нам не разориться!

(15/03/16)

От дворца, стоявшего на островке посреди круглого пруда, к морю идёт небольшой канал. Вдоль него аллея, по которой неторопливо прогуливаемся я с Дмитрием Голицыным. Погода немного наладилась и в длинной меховой епанче мне тепло. Иногда собираю рыхлый снег с земли и кидаюсь снежками в стволы молодых дубов.

— И всё-таки, Дмитрий Михайлович, как нам сейчас поступить с финансами? Ввести внеочередной сбор?

— Если военные действия не возобновятся, то можно избежать экстраординарных мер, Ваше величество. Но меня беспокоит отмена внутренних таможенных пошлин.

Ещё бы это не беспокоило министра финансов! Вместе с кабацкими сборами таможенные откупа составляли главные финансовые потоки, которые контролировала непосредственно камер-коллегия. Одним своим указом я вдвое умалил её власть. И одновременно увеличил влияние конкурента Остермана, который через свою комиссию о коммерции контролирует коммерц-коллегию, а значит и внешнеторговые пошлины которые по тому же указу будут увеличены. Зато скоро Голицын через своего брата, назначенного главой Военной коллегии, сможет прибрать к рукам подушную подать.

— Скажи, князь, если отвлечься от наших текущих проблем, какие подати у нас должны быть в идеале? К чему стремиться?

Слава богу, в моей речи обычно доминирует моя здешняя половина, а то слова 'налог', 'налоговая система' слишком режут слух современников. Впервые этот термин использует историк Поленов лет через сорок, а пока в обиходе синоним 'подать'. А вот слово 'система' уже вошло недавно в русский язык из французского. Голицын покосился на меня и начал вещать. О необходимости следовать традициям и справедливости в податях, не разорять подданных, но и о государственных нуждах не забывать. Я внимательно слушал, пытаясь увязать свои представления с нынешним веком. Мы успели дойти до берега моря, а князь всё говорил. Поймал паузу в его рассуждениях и начал глаголить сам.

— Я считаю, что первый принцип в податях — это стараться избегать их частых изменений. Привычное бремя люди легче переносят, чем постоянные мелкие новшества вроде повышения подушной подати или введения нового сбора.

Князь кивнул, но сделал замечание:

— К сожалению, жизнь заставляет придумывать новые способ пополнения государственных финансов.

— Отсюда второй принцип. Налоги вместе с запасами казны должны учитывать необходимость больших экстренных трат в случае каких-то войн и бедствий.

Вообще-то эти мои принципы явно не полные. И не похожи на принципы налогообложения, которые через полвека изложит пока ещё четырёхлетний младенец Адам Смит. Но для Голицына моё уверенное изложение такой непростой темы звучит как откровение. Надеюсь, он возьмёт эти идеи на вооружение, а пока мой министр финансов прямо расцвёл. Его идея-фикс состоит в том, что государственная кубышка должна быть переполнена запасами денег. Когда Мамонов разорил сокровищницу, он плюнул в самую глубину сердца моего первого министра. Но я продолжил:

— Ты говорил о справедливости податей, а я считаю, что правильным будет не разбрасываться на взимание десятков мелких сумм, а сосредоточиться на улучшении работы с основными поступлениями. У нас это подушная подать, внешнеторговая пошлина, акцизы на вино и откупа за вино и соль.

— Ну, если сильно упрощать, то так оно и есть.

— Всё остальное не даёт и десятой доли денег в столичную казну. Поэтому мы отменяем мелочные сборы в соответствии с третьим принципом — сбор податей должен быть простым. Любое усложнение даёт малый эффект и требует много усилий.

— Всё же есть ещё монетная и горная регалии, которые собирает Берг-коллегия. Есть канцелярские и гербовые сборы, мостовщина, перевозы, рыбные ловли, бобровые, сенокосные, бортнические, сборы за корабельный лес и поташ. Они все играют свою роль и с них кормятся коллегии и провинции.

— Значит, есть четвёртый принцип. Большую часть мелких сборов лучше оставлять на местах, воеводских канцеляриям, горным бергамтам, представителям Адмиралтейства или твоим камерирам. Ту же плату за пользование мостами, рыбными ловлями или за перевозы лучше оставлять магистратам. Земства найдут куда их потратить с пользой для себя и для государства.

Голицын аж споткнулся. Вслед за отменой внутренних таможенных пошлин и мелочных сборов я готовился отобрать у казны еще часть налоговых поступлений! И это в момент возникновения дыры в бюджете! Хотя у меня было ощущение, что сейчас как раз самое время провести налоговую реформу, пока войны имеют ограниченный характер. Впереди конфликты по всему периметру наших границ и тогда точно будет не до перемен в финансах. Но князя я постарался немного успокоить.

— Разумеется, магистраты должны уведомлять твоих камериров в провинциях о своих поступлениях и расходах. Также как это делают земские комиссары, которые собирают подушную подать и тут же отправляют её в полки.

К сожалению, неразвитость финансовой отчётности позволяла лишь с трудом понимать общую картину в регионах. Фактически в государстве существовало несколько слабозависимых бюджетов и деньги от одного ведомства переходили к другому очень тяжело. Сейчас Кириллов, Яков Шаховской и Петр Аксёнов бьются над совершенствованием финансовой документации коллегий, губерний и ряда столичных предприятий. В этом деле двадцативосьмилетний камерир Пётр Лукич Аксёнов оказался замечательной кадровой находкой для меня. Он уже лет десять является главным разработчиком отчётности в камер-коллегии и обучению этому делу канцелярских служителей из всех мест. Принцип обязательной двойной записи в бухгалтерии он воспринял на ура и сейчас стоит во главе процесса модернизации российского документооборота.

— Всё равно. Ничего хорошего из этого не выйдет, Государь. Стоит тебе дать столько послаблений подданным, как в казне не останется денег ни на что. Ни на выплату жалования чиновникам, ни на содержание Академии наук или твоего двора.

— Ну, мой двор дворцовое ведомство и дворцовые крестьяне содержат. Академия пока не так много просит, а что касается чиновников, то я всё же рассчитываю, что сокращение армии позволит часть податей использовать на содержание коллегий.