Рейкбек. Четвертая часть.

Несмотря на все трудности, довольно легко достигла стен дворца, где было удобно прятаться за высоким стриженым забором из кустарника. Покрутив головой, с трудом сориентировалась, в какой стороне находятся императорские опочивальни. Как раз в тот момент, когда я вспомнила, где это, в нескольких сантиметрах от моей головы мазнул луч фонаря. Я моментально оказалась на земле, откатившись под корни кустов, которые к тому же оказалась невероятно колючими. По месту, где я только что стояла, прошлось пятно света, а несколькими секундами позже и военные сапоги, принадлежащие одному из стражей. Он остановился в метре от моего лежбища и весело насвистывая, расстегнул ширинку. Послышалось характерное журчание, а я едва успела отдернуть ноги и накрыть рот ладонь, чтобы не засмеяться. Сделав свои дела, страж пошел дальше патрулировать имперские угодья. Надо будет не забыть, Бесу рассказать, чем удобряются кустики во дворце. Осторожно выглянув из своего убежища, убедилась, что больше никому не приспичило пометить территорию и низко пригнувшись, побежала.

Изображать из себя горного козла я уже научилась, так что взобраться на третий этаж через несколько балконов и карнизов, что так любили лепить архитекторы, оказалось совсем не трудно. Вполне себе приятная прогулка на свежем воздухе. Я обнялась со статуей полуголого мужчины и, вытянув шею, заглянула в приоткрытое окно. Мне был виден лишь уголок кровати и кресло стоящее рядом, в котором мерно посапывала одна из личных служанок герцогини. Перебравшись на широкий подоконник, замерла, увидев Ист-К'ъярди. Женщина не спала, она внимательно смотрела прямо на меня. Сердце стремительно рухнуло вниз, а потом застучало прямо в горле. Я забыла, как дышать и двигаться, только смотрела прямо в измученные глаза. И лишь когда воздух закончился, отмерла. Приложив палец к губам, бесшумно спрыгнула на пол. Подошла к служанке и прыснула ей в лицо снотворное — на всякий случай. Теперь можно было говорить. Я развернулась к кровати и преклонила колено.

— Герцогиня, я знаю все считают меня виновной в вашем недуге, поэтому прошу простить меня за эту выходку. Мне не пришлось бы, красться подобно вору, пусти меня к вам. Но...

— Встань и подойди ко мне, — мягким, чуть надломленным голосом произнесла она.

Не став медлить я подошла к ней и снова опустилась на колени, но в этот раз только для того, чтобы снять этот клятый браслет.

— Мне нужно попробовать.

— Думаю, нам обоим станет легче, если ты избавишь меня от него, — у нее едва хватило сил договорить, губы медленно начали синеть, а пальцы меленько задрожали.

Камни в оправе ярко сияли, будто успели поглотить весь жизненный свет женщины. Они подобно паразитам тянули из нее силу, которая вот-вот готовилась закончиться и лишь по какой-то неясной причине еще держалась в теле. Одного моего прикосновения хватило, чтобы камни отреагировали на мое присутствие. Герцогиня выгнулась дугой, опираясь на ступни и макушку головы. Я поспешила отдернуть руку, как все прекратилось. Женщина обмякла и, кажется, пребывала в обморочном состоянии.

— Снять я его не смогу, — досадливо потерла виски и пересела с коленей прямо на пол. Не сказать, что я не предполагала такого исхода, но, тем не менее, старалась не думать. Осталось положиться на удачу и Катару. Я понятия не имела, как это работает, да никто и не удосужился объяснить, или оставить инструкции. Единственное место, где ее чувствовала, было мое сознание, там я и собиралась искать помощи.

В такой ситуации расслабиться оказалось непросто, но стоило мне ухватиться за секундное умиротворение, как я погрузилась в хаос собственного сознания. У меня просто не было слов. Обломки архива парили повсюду, и подобное состояние вряд ли поддавалось какому-то воздействию извне — убираться придется самой. На данный момент, когда-то бережно уложенная информация представляла собой груды бесполезного мусора, которая у обычного человека не имела формы, а походила на легко уловимые паутинки — ощутимые, но невидимые. Отвлекшись от мучительных раздумий, я заметила кокон Катары. В этот раз он находился рядом, и мне не нужно было долго тянуться к едва видимому огоньку. Я приблизилась, вглядываясь в мягкое сияние, но кокон пустовал. Даже не подозревая, что это значит, дотронулась, погружаясь в обволакивающее, сияющее облако кипучей энергии, тут же ощутив, как на мои руки, будто одели перчатки. На мгновение остановившись, я вспомнила про то, зачем пришла сюда. Ко мне частично вернулась чувство реальности, словно кто-то приоткрыл тяжелую штору. Перед глазами возник пустой контур тела, охваченного каким-то болезненно желтым светом. Там где находились камни, зияла черная дыра. От тела к ней шли две тоненькие ниточки: одна того же желтого цвета, другая золотистая, едва светящаяся на фоне черного пятна.

И что мне с этим делать? — возник здравый вопрос, но руки сами потянулись к месту разрыва. На пальцах вспыхнул замысловатый узор, линии поползли вверх по запястьям, как бы натягиваясь и наливаясь силой. Если и дальше действовать по наитию, возможно, что-то выйдет. Сложив два пальца, средний и указательный, ножницами, подцепила обе ниточки и перерезала. Темная пасть тот час схлопнулась и исчезла, а у меня в руках остались два стремительно меркнущих отростка. Я запаниковала.

Давай, действуй! — приказала сама себе, не понимая, что творю, завязала хитрый морской узелок. Стоило только это сделать, как и контур женщины исчез, оставив меня в отупении взирать на узорчатые кисти рук.

А потом я с перепуга просто потеряла концентрацию. Хватило нескольких судорожных вдохов, чтобы ощутить одеревеневшее тело и оценить ситуацию. Мне едва удалось сдержаться и не содрать с нее браслет, не расстегивая застежку, после чего он занял самое безопасное место на моем запястье.

С пола я поднималась на дрожащих ногах, испуганно обшаривая бледное лицо герцогини на предмет каких-то изменений. Стоило проверить пульс, но на руке он упорно не прослушивался, я нагнулась над кроватью и приложила пальцы к шее. Едва ощутимое биение родничка, вызвало во мне бурю эмоций. В этот момент дверь в комнату распахнулась как от пинка ногой. Первое, что я увидела это перекошенное от страха лицо императора Ланхорна. Следом за ним ворвалась личная охрана и профессионально оценив обстановку скользнули ко мне. Я успела выпрямиться и сделать шаг назад к окну, прежде чем ноги стали ватными, а перед глазами поплыли кислотно-зеленые кляксы.

Похоже, с меня хватит, — отупело подумала и провалилась в черноту глубокого обморока.

Приходила в себя я рывками и все никак не могла сообразить, где нахожусь, и кто все эти люди, которых я почему-то видела в темноте. Когда же сообразила, по спине прокатилась ледяная волна испуга — я снова смотрела на мир внутренним зрением. Самым сложным оказалось вынырнуть из этого состояния, зацепившись за реальные ощущения тела. Открыв глаза, я отметила, что возле герцогини сидит доктор, делая какие-то записи в планшет. Служанку куда-то убрали, а ее место занял император. Он устало смотрел на меня.

— Мы не смогли привести вас в чувство, поэтому решили подождать вашего пробуждения.

— Герцогиня, — во рту было очень сухо, говорить было больно, — как она?

— Она спит. Опасность миновала, — император задумчиво изучал мою руку, где находился браслет.

— Он ей больше не нужен, — я заметила стоящих по бокам кушетки, на которой лежала, стражей. А в глубине комнаты, возле портьеры, скрывающей дверь, стоял отец. Лорд Теренс, всегда невозмутимый и равнодушный, излучал глухую тоску. Мне сложно было представить, что перенес этот гордый человек, когда ему сообщили о моей смерти. И вот теперь он видит меня живую, в ситуации, недостойной отпрыска аристократической семьи. Но что же тебя поразило больше, отец? Сам факт моего воскрешения, или то, каким образом я здесь оказалась, ради чего кралась подобно убийце, замыслившим свое черное дело. Его беспокойный взгляд не дал мне ответа, а я слишком удивленная приходом никак не могла понять, как воспринимать присутствие отца.

В дверь постучали, портьера отъехала в сторону, явив советника Гауди. Его взгляд метнулся к герцогине, перескочил на врача и далее на стражей, окруживших кушетку со мной. На лице застыла маска осуждения. Я отвернулась, не желая испытывать на себе негатив других. Прикрыв глаза, ощутила себя абсолютно беззащитной, разбитой от постоянной необходимости находится в тонусе.

На свободный кусочек кушетки, кто-то присел, и я почувствовала прикосновение холодной ладони на своем лбу. Успокаивающий жест, показался мне столь странным, неуместным в этой ситуации, но настолько искренним, что на глаза навернулись слезы. Утомленная чрезмерным вниманием, я неожиданно для себя погрузилась в крепкий, спокойный сон.

* * *

Было так тепло и уютно, что просыпаться не хотелось. Но воспоминания давешних событий быстро выветрили остатки сонной неги. Я хотела откинуть одеяло, но оно не поддавалось. Перевернувшись на бок, сонно посмотрела на спящего Брейка. История повторялась, и это заставляло меня нервничать. Заглянув под одеяло, я окончательно впала в транс. Исчезло трико и водолазка, в которую я переоделась накануне, их место заняла мужская пижама. И находилась я видимо в покоях советника, куда меня транспортировали из спальни герцогини.

— Куда катится мир, я в одной постели с женатым мужчиной, — под нос себе ворчала я, выпутываясь из одеяла.

— Когда тебя это заботило? — заспанный шанцу ухватил меня за шиворот и потянул обратно. Я неохотно легла обратно, и признаться, повалялась бы еще часик, если бы не обнаружила рядом Брейка.

— Это была моя комната и моя постель! — возразила я, не найдясь с ответом.

— Успокойся, здесь тебя никто не потревожит.

— Хорошо. Но если нагрянет твоя жена, я умываю руки.

Советник мягко улыбнулся и уткнулся лицом в подушку.

— Если ты собираешься спать дальше, то я пойду. Надо полагать, что раз я не проснулась в камере, то все обвинения с меня сняты и...

— И тебе стоит успокоиться. Отдохни, пока есть возможность, — как-то уж больно загадочно прошепелявил в подушку Брейк.

— Что это значит? — я подобралась и села, сверля взглядом встрепанную макушку шанцу.

Руки сами потянулись к подушке, совершив акт вандализма. На голову советника обрушилась вся нерастраченная вчера злость.

— Не успела я одну кучу дерьма разгрести, как вы меня в другую толкаете?! Да я...

Брейк, наконец, смог увернуться и отобрать у меня грозное орудие. По его лицу невозможно понять сердился он или воспринял мою выходку не всерьез.

— Никто тебя никуда не собирается толкать, всего лишь принесут официальные извинения и благодарность. Твое вмешательство спасло герцогине жизнь.

На сей раз советник не отказал себе в удовольствии спать с комфортом, о чем говорила помятая пижама. У горла не застегнуты несколько пуговиц, открывающие великолепный вид на рельефный торс. Темный шелк прекрасно оттенял молочного цвета кожу. Я перевела взгляд на его губы, а затем заглянула в глаза.

— Брейк, напомни, почему ты отказал мне в прошлый раз? — перед глазами стояло воспоминание о нашей несостоявшейся близости, оно меня волновало, но я никак не могла вспомнить, что послужило его отказу.

Шанцу вскинулся, на всякий случай, отодвинувшись на край кровати.

— Ты принадлежишь клану шанцу...

— Принадлежу? Брейк, ты часом не заболел? — я протянула руку, чтобы потрогать его лоб, но он перехватил ее и развернул запястьем вверх и медленно отодвинул браслет.

На некоторое время воцарилось молчание, я таращилась на свое запястье, пытаясь рассмотреть что-то новое. В то время как Брейк пребывал в полнейшем недоумении.

— Где? — наконец, смог выдавить из себя шанцу. — Где клановый знак?

— О чем ты? На моем теле нет ни одной отметины оставленной машинкой татуировщика.

Брейк закрыл глаза и облегченно рассмеялся, а затем прижался губами к запястью. Мурашки волной прокатились по спине, я с трудом сдержала стон наслаждения. Невинное прикосновение, вызвало восторг, что я даже испугалась своих ощущений и поспешила отдернуть руку. Шанцу оказался проворнее, не дав мне не только высвободиться, но и повалил на кровать. Меня обдало жаром от одной только мысли, что он будет касаться меня. Я зажмурилась, не было сил смотреть в его наполненные страстью глаза.

— Ива, — произнес он, легко касаясь виска губами, — открой глаза, посмотри на меня.

— Я не могу, — призналась я, а внутри все сжалось от предвкушения.

Почувствовав его вес тела на себе, уже не смогла отказаться от такого настойчивого предложения.

— Почему? — промурлыкал он, проникая под рубашку рукой.

— Много... — нежное прикосновение к груди и я забыла, как дышать, не в силах сосредоточиться на словах, — причин, которые я объяснить не могу...

— Помолчи, — его губы заскользили по моим губам, вроде поцелуй, но в тоже время еще нет, всего лишь дразнящее касание.

— Это все игры, — я запустила руки в его волосы, — а я не хочу больше играть.

Он нарочно сводил меня с ума, требуя ответа на его откровенную провокацию. Но для меня его действия имели совсем другой смысл — я хотела верить, что это не просто секс, а его признание — невинный жест — поцелуй на запястье, искренно. Ты мне нравишься, так он трактовался на шанцури и так мог признаться только мужчина, имеющий приоритет в начале отношений. А главное я сама не знала, когда меня начали волновать все эти условности. В какой момент решила прекратить беспорядочное метание и остановить на чем-то одном? Возможно находясь рядом с Лазарем, к которому я не чувствовала ничего кроме глухой неприязни, или закрывая глаза на беспочвенную ревность Беса, услышавшего от меня запах другого мужчины, и отвергая очевидное. Мои сомнения отступили на второй план, я хотела почувствовать вкус его желания, чтобы запомнить, за что предстоит бороться. Счастливый финал — это не про меня.

Тихо вздохнув, я потянулась к Брейку, обняла лицо ладонями и поцеловала. В этом поцелуе не было страсти, лишь тихая нежность, гревшая меня изнутри подобно солнышку. Мое настроение быстро передалось шанцу. Он взял мою ладошку и снова сделал это, будто пытался убедить меня в своей серьезности. Высвободив руки, я забралась ему под пижаму, ощущая гладкость кожи и наслаждение обладать. Шанцу закусил нижнюю губу и требовательно заглянул мне в глаза.

— Раздевай, — а слабость я всегда успею позволить, может быть, когда все закончится...

Безжалостно сорванная пижама полетела куда-то на пол, белье последовало туда же, следом отправилась его рубашка и штаны. Мы оказались в объятиях друг друга, не стесняясь и позволяя все. Его поцелуи то обжигали, то веяли прохладой — это походило на жажду и на алкогольную зависимость одновременно. В какой-то момент я соскользнула на тонкую грань, когда зрение исчезло, передо мной возник контур его тела, мягкий, глянцевый, темнее, чем окружающее его пространство. Не понимаю, что я сделала, но постепенно тьма окружающая его расступилась, придавая зрению совершенно новые краски. Здесь все мои ощущения обострились, сладкая боль разрядом тока пробежала по позвоночнику вниз, призывая больше не медлить, получив все сразу.