Рейкбек. Четвертая часть.

Я чуть ли не рыдала от радости, когда появилась молоденькая помощница с глазами лани и таким томным взглядом, что хотелось лечь на пол и впасть в истерическое веселье. Первые десять минут наблюдения принесли моральное удовлетворение, остальные полчаса я глупо хихикала над попытками лани привлечь внимание своего хозяина. Скоро мой откровенный ржач не могла скрыть тонкая перегородка, и несколько мгновений спустя появился взбешенный Лазарь.

— Что ты творишь? — прошипел он, нависая надо мной.

— Развлекаюсь.

— Иди к себе.

— Ну вот, — надулась я, собирая себя с пола. — Пришел злой начальник и все испортил.

— Иди к себе, — в его голосе послышалась угроза.

— Только водички попью, — я ловко проскочила мимо него и, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, оказалась в гостиной.

Лань испуганно сжалась, обняв папку обеими руками. Я приблизилась и быстро зашептала.

— Хочешь быть на моем месте? Тогда помоги...

Она испуганно моргнула и попятилась. Я обернулась. Лазарь смотрел на меня, будто собирался испепелить на месте. Меня снова разобрал неприличный смех. Мужчина двинулся в мою сторону, а в его намереньях я даже не сомневалась. Ойкнув, я бросилась прочь, но ходу зажимая рот ладонями. Влетев на кухню, я по пояс влезла в холодильник, разгребая ряды бутылок в поисках минеральной воды. Мою талию стиснули холодные объятья, я обернулась.

— Идиот! — заявила я. — Притащил девку! Думаешь, меня волнует, какого пола твои подручные?! Руки убрал и отвалил скоренько, пока я добрая и милая.

Пришла очередь Лазаря недоуменно хлопать ресницами. Я, наконец, нашла искомое и захлопнула дверцу холодильника.

— Руки, — прорычала я.

Но Лазарь уже пришел в нормальное для себя состояние, отпустил меня и холодно заявил.

— А у тебя сегодня на удивление бойкое настроение, — это его заявление мне совершенно не понравилось, более того, уверенность, что он замыслил какую-то гадость, стала твердой.

— Вопреки твоему желанию, — ляпнула я.

— Думаю тебе пора вернуться в спальню, — процедил он.

Пожав плечами, я танцующей походкой отправилась назад, напоследок заговорщицки подмигнув задумчивой ассистентке. Теперь у меня появилась крошечная надежда на то, что хоть толика влияния у меня все же осталась.

Я не стала включать свет в спальне, глаза давно привыкли темноте, да и за время пребывания в этой комнате, успела изучить каждую деталь, вплоть до последней трещинки в изголовье кровати. Можно было закрыть глаза и вслепую найти оброненную булавку. Сорвав с себя халат, лицом вниз упала на кровать, но сон снова не шел, я бы и рада забыться, отключить голову и больше не думать о том чего не могу вспомнить. То, что я забыла, очень важное для меня — словно вода утекла сквозь судорожно сжатые пальцы. Я каждый день пыталась вспомнить, мучилась, ища ключик от памяти, и не могла.

"Ивона, суть вопроса не в моем знании кто ты, а в том, что ты сама не хочешь быть собой..." — слова Беса всплыли в голове сами собой. А что? Это мысль... Перевернувшись на спину, я раскинулась на постели и закрыла глаза. Если то, что творится в моей голове только моя вина... — я бессильно застонала, осознав вдруг всю суть проблемы, — это будет не просто... Вот хотя бы взять ту уродливую хреновину, сплывающую перед внутренним взглядом всякий раз, когда я ухожу глубоко в себя. Она так похожа на меня, шкатулка блин с начинкой. Первый раз помнится меня шутя выкинуло в реальность, в следующий раз, прикоснувшись к мерцающей поверхности лишь откинуло в сторону, тогда мне показалось, что это прогресс. Но сегодня видимо сказалось мое взвинченное состояние. Я почувствовала, как тело становится каменным и будто больше не принадлежит мне, а все что является мной, сжалось в маленькую бестелесную точку, способную проникнуть сквозь любые преграды. Но стоило лишь мне увидеть изломанные очертания пирамиды, как сковывающие размеры исчезли. Не теряя времени, я подобралась с наиболее сохранившей очертания грани и протянула воображаемую руку. Нет, я не выпала в реал, даже молнией не стрельнуло, меня кто-то схватил за руку и резко дернул на себя. В этот момент я даже почувствовала, как мое расслабленное тело конвульсивно дернулось. А потом...

— Чего тут забы...

— А? — я моргнула, чтобы попытаться смахнуть совершенно идиотскую картинку.

Передо мной стоял давешний белобрысый хрен, только в весьма неприглядном виде. Помятая шелковая пижама, смотрелась на нем неряшливо, белые волосы совсем не сексуально всклокочены, на лице вселенский ужас. Я испуганно икнула и плюхнулась на пол. Если я все-таки умудрилась уснуть, то это очень реалистичный кошмар.

— Ивона? — ужас на его лице перерос в такую уморительную гримасу, что я не сдержала улыбку.

— Н-ну?

— Ты пришла за мной?

— Ась? — я скрестила ноги и уперлась руками в пол, вскинув голову, чтобы удобнее следить за бесплатным цирком.

— Неужели тебе нужна моя душа? — он оттянул ворот свободной рубахи. — Товарец паршивый, надо признать... так может, повременишь, а, Ивона?

— Что?

Цирк плавно превращался в палату психиатрического отделения.

— Считаешь, стоит? По мне, так отличная душа... — я решила подыграть ему.

— Гриаа-ар, за что мне это?!

— Идиот! — завопила я, не выдержав его скорбную мину. — Ты сам меня сюда притащил, помнишь?

— А? — дурной пример оказался заразителен, мы живенько поменялись ролями.

— Лады, идем, — я подскочила на месте и ловко ухватила его за запястье.

У меня почти получилось обратный маневр, но в последний момент этот придурок дернул меня назад и мы застряли где-то посередине. Резко развернувшись, я хлестнулась его волосами по лицу.

— Я гляжу ты у нас не шибко умный!!! Что теперь делать?! — мой вопрос живо отразился на его лице.

— Погоди, — он упреждающе поднял свободную руку. Я покорно замолчала. — У меня вопрос.

— Какой?

— Ты живая?

— А сам-то как думаешь? — я хлопнула его по лбу.

— Тогда... — он сел на кусок пола, все что осталось от комнаты. — Что ты здесь делаешь?

— Ну-у, если быть точной, то пытаюсь вернуть себе память.

— Память?

— Память-память. Есть идеи? — переложить проблему с больной головы на совсем ушибленную, мне показалось отличной мыслью.

Он нахмурился и запустил обе руки в белоснежную шевелюру.

— Эй, шанцу! Или помогай, или забирай свои пожитки и вали, откуда пришел, — для наглядности пнула его по колену и развернулась в сторону мерцающей поверхности.

— Теренс, куда-то собралась?

Стоило ли столько мучиться, чтобы снова услышать эти слова.

— Ну вот опять! Опять я слышу эту фамилию.

— Она твоя, но я не буду тебе все пересказывать это долго, да и мне лень... Скажи, где ты находишься?

— Не скажу. Если не можешь помочь, исчезни, у меня есть свой план.

— Отлично, выпутывайся сама... — он свесил ноги вниз, будто сразу за куском паркетного пола находилась пропасть, хотя я умудрялась стоять прямо на дымчато-синем ничто.

— Догадливый, тебе бы в советники пойти — цены бы не было.

— Ивона, если ты живая, — философски начал шанцу, — то должна знать, в живых тебя больше нет.

— Поиграем в загадки?

— Дура, тебя похоронили все те, кто знал и любил. А потом я вижу тебя здесь... Признаться я подумал, что отправился к праотцам, ведь где бы еще смог увидеть умершего полгода назад человека? Я был на твоих похоронах, видел твое тело в морге, смотрел отчет патологоанатома. Самое интересное, что они так и не установили причину смерти, — он вытянул из шевелюры одну прядь и принялся заплетать косичку.

Это нервное, — решила я и села рядом. У меня тоже чесались руки, и невыносимо хотелось прикоснуться к гладким как шелк волосам. Я до боли закусила губы и глубоко и быстро вздохнула.

— Значит, были и те, кто любил? — в груди болезненно кольнуло, словно из сердца вывалился застрявший осколок стекла. — Глупости, я чувствую, что не нуждаюсь в чьей-то любви.

— Думаешь тебя нельзя сломать? — взвился он, вскакивая на ноги. — Упрямая девчонка, сейчас происходит то, что называют последствиями. Если бы ты послушалась меня, засунув свою гордость подальше, ничего этого не произошло!

Задрав голову, я каким-то мрачным наслаждением наблюдала, как над головой шанцу раскручивается огненный смерч. Он был очень зол, и его эмоции каким-то образом отражались на безмятежности окружающего пространства. Когда он закончил свою тираду, я последовала его примеру и тоже поднялась.

— Все сказал?

— Нет, — как ни в чем не бывало, ответил он. — Уверена, что не хочешь принять мою помощь?

— Не уверена. Странно, что такого как ты вообще можно забыть. Лучше скажи, как там герцогиня?

— Кто?

— Ист-К'ъярди.

Взгляд шанцу вдруг стал таким ласковым-ласковым, прям как у голодного хищника. Предупредительно отодвинувшись от подозрительно притихшего мужчины, я покосилась в сторону мерцающей занавеси.

— Так та блондинка, наделавшая шумихи на благотворительном вечере...

— Ты о чем?

— Хорошо, я ничего не слышал об этом, потому что твое вмешательство оказалось весьма кстати. Сомнительно другое, но об этом я спрошу тебя после того, как ты вернешь себе память. Кстати, как ты вообще сюда попала? Ты же не...

— У меня бессонница.

— Ага, — с каким-то странным облегчением выдохнул он. — Значит, случайность.

— Что-нибудь еще?

— Да, хочу предупредить... я буду тебя искать.

— Звучит как угроза.

С шанцу слетела вся показная небрежность, глаза потемнели.

— Я помогу тебе вспомнить меня, — он схватил меня за руку и потянул к себе. От неожиданности, я пнула его под колено и легко ударила в грудь ладонью. Шанцу покачнулся, сделав шаг назад, чтобы устоять, но край паркета нежно ткнулся ему под ноги. Я могла его поймать или хотя бы помочь не упасть, но такое желание как-то не посетило меня в тот момент. Падения как такового не случилось, шанцу плавно опустился на паркет и замер, задумчиво кусая губы.

— Не думаю, что хочу это сделать прямо сейчас, — я шагнула назад, спиной ощутив давление границы между двумя пространствами.

— Ивона... — позвал он.

— А?

— Я буду тебя ждать в Тризе.

Отсалютовав ему рукой, вдавила себя в границу и вновь оказалась у подножия пирамиды. Здесь он уже не достанет меня, можно выдохнуть и вернуться с небес на землю.

Сознание стянулось в крошечную точку, я глубоко вздохнула и представила свое тело. Постепенно вернулась чувствительность. За время неподвижного лежания на кровати, мышцы окаменели. С трудом размяв затекшую шея, я повернулась на бок, тут же уткнулась в грудь Лазаря. От него пахло другой женщиной и сексом. Я поморщилась и отодвинулась на другой край. Сна не было ни в одном глазу, а чувствовать запах другой оказалось невыносимо.

Душ взбодрил меня, прогнав остатки усталости. Я оделась потеплее и спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Пока машина нагревала воду, обула сапоги и вышла на террасу.

Сегодня было снежно и холодно. Мороз легко пощипывал щеки, пробираясь под широкий ворот свитера. Внизу сновали потоки разноцветных люфтеров, слышались далекие крики уличных торговцев. Снег пышными хлопьями застилал крыши небоскребов, оторачивал окна тонкой белоснежной кромкой. Я задрала голову вверх, ловя губами крупные снежинки. Выдох облачком пара вырвался изо рта, покрыв высокий ворот испариной. Зима только началась, но уже полностью завладела небом над городом.

* * *

Она не появилась ни на следующий день, ни через трое суток, ни через неделю. Истаявшая неделя забрала с собой, то робкое ощущение надежды, что еще теплилось в глубине души. Под конец недели меня можно было отдавать в руки профессиональных экзорцистов, ибо я напоминала не упокоенного призрака. Подколки и подчеркнутая холодность Лазаря перестала вызывать раздражение, он вообще больше не затрагивал во мне эмоций. Я перестала приходить в нашу постель, закрываясь на ночь в кабинете. Что до Лазаря... меня терзали смутные сомнения, испытывал ли этот человек хоть какие-то чувства, кроме исследовательского интереса. Со временем пришлось осознать одну неприятнейшую вещь — я была лабораторной мышью. Да-да той самой, которой скармливают всякую дрянь, ставят социальные и психологические эксперименты. Жалость — данное чувство перманентно прикрепилось к моему мироощущению. Познать все прелести кропотливого самоанализа, оценить степень вероятности жизни при условии побега, без помощи со стороны и прийти к знаменательному выводу, что проще свернуть шею Лазарю, а уж только потом понаблюдать как зашевелится его окружение. Тонуть в одиночку, мне показалось скучно, поэтому я пообещала, что выбравшись отсюда любой ценой сделаю жизнь Лазаря невыносимой. Подобные мысли кипели внутри меня, подобно раскаленному железу, тогда как снаружи я оставалась равнодушной ко всему окружающему.

А еще он со мной постоянно разговаривал. Если быть совсем точной — вел односторонние беседы. Не знаю, чего он желал добиться подобным образом, возможно, пытался растормошить меня. Сегодня, его опыт увенчался если не успехом, то прогресс определенно был на лицо. Заговорив со мной во время завтрака, он получил задумчиво-отрешенный взгляд и мой демонстративный уход с кухни. Мне вдруг подумалось, что если сию минуту я ничего не сделаю, то это конец.

Бежать, — пульсировала одна единственная мысль, — бежать, и будь, что будет. Ожидание чуда испарилось, оставив горячечную решимость перевернуть мир вверх дном. Уловить во мне перемену казалось невозможно и все-таки Лазарь сделал это, в очередной раз поставив меня в логический тупик.

Лично запертая дверь бесшумно распахнулась, впустив озадаченного мужчину. В руках он держал мою куртку и сапоги.

— Одевайся, — раздраженно бросил Лазарь, роняя на колени одежду.

— На улице мороз, — я покосилась на заснеженный балкон.

— Мы уезжаем, одевайся.

Его слова, как освежающий бриз, прокатились телу. Я натянула сапоги и куртку, закуталась в шарф, на ходу натянув перчатки. Лазарь что-то задумал, и это было очевидно. Меня бы обвинили в глупости, не задумайся я о причинах заставляющих этого дотошного ученого возиться со мной. Но думать об этом совершенно не хотелось, потому что подсознательно понимала — вывод мне не придется по душе.

На выходе из квартиры я столкнулась с двумя охранниками. Ничего особенного, если не считать их не особо спортивный вид. Ну да кто их знает — внешность обманчива. Ненароком уронив перчатку, я оглядела коридор, наткнулась на внимательный взгляд Лазаря и поспешила встать. Он взял меня за руку и потянул за собой к лифту. На улице нас ждали еще двое подобных доходяг в неброских серых пальто. Один из них открыл передо мной дверцу матово-черного люфтера и отошел в сторону. Водительское кресло спустя пару мгновений занял Лазарь. Двери с легким щелчком встали на свои места, мягко завелся двигатель, панель управления осветила нас холодным белым светом. Лазарь ввел координаты маршрута и включил автопилот, проверил показания приборов и откинулся на спинку сиденья. С минуту понаблюдав за ним, последовала его примеру. Как только мы набрали нужную высоту, люфтер легко ввинтился в поток машин. Я сняла перчатки и оттянула шарф.