— Да что там за терции с секундами! — возопил Домовушка. — Ежели кто окаменеет, то не видать Ладе престола! Помрет ведь из-за нея кто-либо, а сам ведь сказывал...
— Не помрет! — огрызнулся Ворон. — Пробуждение Лады вновь обратит камень в живую плоть! Решено! Кот, вызывай "Скорую"!
— А как? — осведомился я. — Телефон у нас не работает. Да и адреса нашего я не знаю — не могу запомнить по причине лежащего на мне заклятия трансформирования. Или ты забыл про побочные эффекты?
— Ничего не знаю! — гаркнул Ворон. — Я мыслю стратегически! Тактика — это уж твоя забота.
— Я сейчас схожу, вызову, — робко произнесла Лёня.
Кстати сказать, я ее не узнавал. Никакой истерики, никаких обмороков, собранность, и деловитость, и нелицемерное желание помочь. Что так подействовало на нее? Беда ли, наша общая беда, или благотворное влияние общения с Ладой, или, может быть, Лада что-то там изменила в шкале нравственных ценностей и личностных характеристик нашей гостьи поневоле? Факт остается фактом — Лёня вела себя мужественно и по-деловому и побежала, не медля ни минуты, вызывать "Скорую помощь".
Уж не знаю, что она там наговорила по телефону, но не прошло и часа, как машина "Скорой помощи" остановилась у нашего подъезда.
Мы этот час провели в препирательствах.
Домовушка возражал против идеи повесить нам на шею еще одну проблему в виде гипотетического мужика, которого нам не прокормить, ежели возникнет необходимость держать его в доме в связанном виде.
Пес выражал горячее желание произвести эксперимент с поцелуем самолично, на что я резонно возразил ему, что его нынешняя пасть для поцелуев не приспособлена, что он может только лизнуть Ладу в щечку, или же в губки, но это он уже проделал не раз и не два за последние полчаса, и что трансформировать его в человека даже на несколько минут никто, в том числе и я, не в силах.
Пес некоторое время слушал разумные доводы, а потом горестно взвыл.
Крыс, невозмутимо читавший все то время, пока мы возились с Ладой и спорили, отложил книжку, ухмыльнувшись, поглядел на нас и на спящую Ладу, сказал, что тоже пойдет вздремнуть, и вышел из комнаты. Мы переглянулись с дружным взаимопониманием. Каждому из нас захотелось утопить Крыса в ванне или причинить ему как можно больше боли как можно более заковыристыми способами.
Жаб, явившийся на шум из кухни вместе с Пауком и Петухом, злорадствовал, но от Жаба ничего другого ожидать и не приходилось. Тем более что его злорадство было направлено не против Лады ("так тебе и надо, и поделом!"), как злорадство Крыса. Нет, Жаб злорадствовал в том смысле, что вспоминал свои собственные дурные предсказания и что он так и говорил, что добром это не кончится.
Ворон же нудно толковал мне о возможностях заражения хрозостазионами через кровь, либо воздушно-капельным путем, либо через желудочно-кишечный тракт, упирая на сложность и ненадежность последнего способа. Я сказал, что меня не интересуют эти самые способы заражения человека или мага (магини) хрозостазионами, на что Ворон раздраженно заметил, де, никто не знает, что может ему пригодиться в жизни, и что я неправ, отказываясь получить какую-либо сумму знаний сверх учебной программы, да еще за просто так.
Г Л А В А С О Р О К Ч Е Т В Е Р Т А Я, в к о т о р о й
м ы п р о в о д и м э к с п е р и м е н т
Проверка пудинга заключается
в съедении его
Английская мудрость
Голосок Лёни, указывающий дорогу медицинским работникам ("Сюда вот, открыто, заходите, пожалуйста!") заставил нас замолчать и притаиться.
Далеко прятаться мы не стали — нас одолевало беспокойство и мучило любопытство.
И уходить из комнаты Лады мы не собирались.
Я и Пес заняли места в партере — на коврике у постели. Пес время от времени вздыхал и лизал руку Лады.
Домовушка вначале перекинулся в таракана, потом передумал, вернулся в гуманоидную ипостась и полез под тахту.
Ворон уселся на спинку кресла, стоявшего у дальней стенки.
Петух, решив, должно быть, что кормить его будут не скоро, что свою долю волнений он уже получил, и что дальше не будет ничего интересного (чего можно ожидать — куриные мозги!) устроился на спинке другого кресла и сунул голову под крыло, собираясь вздремнуть.
Паук быстро вскарабкался на фикус в углу.
А Жаб вспрыгнул на подоконник и спрятался за горшком с геранью.
Мы затаили дыхание.
Дверь отворилась.
Вошли: Лёня, удрученная, но весьма деловитая; женщина средних лет с приятным и добрым лицом и в белом халате — она была похожа скорее на детского доктора, чем на врача "Скорой помощи"; — и молодой человек, тоже в белом халате и с чемоданчиком.
Не знаю, как кто, а я уставился на молодого человека. И, я думаю, мой интерес к нему вполне понятен — ведь передо мной, возможно, стоял будущий правитель Светелградского княжества, Светлый Витязь, Удалой Королевич или кто там еще? Короче говоря, потенциальный суженый Лады в облике скромного медбрата.
Он был красив, высок и строен. Ресницы у него были длинные, и глаза голубые, и волосы светлые, но не белобрысые, как у нашего Петуха в бытность его лейтенантом, а приятного пшеничного оттенка. И длинные пальцы пианиста.
Очень, очень неплох был кандидат в мужья для нашей Лады.
— Ну, что у вас там случилось, девушка? — спросила докторша, вставляя в уши дужки фонендоскопа.
Лёня, не мудрствуя лукаво, повторила уже произнесенную ею речь (см. предыдущую главу).
Докторша, к счастью, не очень обращала внимание на то, что ей рассказывают, потому что была занята прослушиванием сердца Лады. Иначе, я думаю, она сочла бы Лёню чокнутой — та поминутно обращалась к Псу как к свидетелю.
Кандидат в мужья тоже не слушал, он открыл чемоданчик, выбрал шприц, приготовил какие-то ампулки с лекарствами, на его взгляд, могущими пригодиться.
Брови докторши удивленно ползли вверх.
— А медицинская карточка больной у вас есть? — спросила она Лёню строго и немного взволнованно.
— Н-не знаю, — ответила Лёня, бросая на меня испуганный взгляд. С мольбой о помощи. — Я ведь всего лишь подруга...
— А с кем она живет? — докторша опять стала слушать сердце Лады.
— Вообще-то с Бабушкой, но Бабушка уехала куда-то, и довольно давно, несколько лет уже... — Лёня лепетала, и голос ее становился все тише и тише, пока наконец не превратился в еле слышный шепот. — А я не знаю, но, по-моему, Лада никогда ничем не болела...
— Шурик, послушай-ка ты, — сказала докторша, снимая с шеи фонендоскоп и протягивая его медбрату. — Или у меня галлюцинации, или это от усталости, или...
Шурик послушно взял фонендоскоп и склонился над Ладой. В этот момент я почувствовал, как меня кто-то дергает за хвост. Я обернулся — Домовушка выпростал лапку из-под тахты и пытался таким вот способом привлечь мое внимание.
— Ты б это, Коток... Зеркальце превращательное на всякий случай принес бы. Али веревочку, ремешок какой подготовил. Не ровен час...
Он не договорил и юркнул обратно, спугнутый голосом Шурика, взволнованным и дрожащим:
— Два сердца, Катерина Ивановна!...
— Два, не два, но посторонние шумы... Приготовь на всякий случай кокарбоксилазу. Сейчас я померяю давление...
Пес взвыл, и Катерина Ивановна вздрогнула от неожиданности.
— Собачку уберите! — скомандовала она.
М-да, бесстрашная женщина! Жанна д*Арк! Потому что только бесстрашная женщина могла назвать нашего Пса собачкой.
Пес глухо рыкнул и попятился.
А Катерина Ивановна уже прилаживала тонометр на похудевшую ручку Лады чуть повыше локотка.
Шурик копался в своем чемоданчике.
Я посчитал, что пора принять меры — не можем же мы позволить, чтобы нашей Ладе кололи всякую гадость, начиная с кокарбоксилазы и кончая папаверином с димедролом.
Я взглянул на Ворона.
Ворон пристально наблюдал за действиями медработников и, кажется, не собирался вмешиваться.
Я переместился поближе к нему.
А Катерина Ивановна тем временем снова удивленно подняла брови и сказала:
— Тонометр, кажется, испортился.
— А что такое? — Шурик повернулся к ней, и я одним прыжком метнулся к Ворону.
— Не пора еще? — спросил я, дрожа от волнения.
— Нет, — коротко каркнул Ворон.
Катерина Ивановна вздрогнула и заметила недовольно:
— Зверинец тут у вас, девушка! Уберите-ка животных, им не место в комнате больной!
Лёня пожала плечами:
— Не знаю, смогу ли... Они меня не послушаются, я ведь им не хозяйка. А если тонометр нужен, так у нас есть, исправный...
Она сбегала в кухню и принесла тонометр, брошенный растерявшимся Домовушкой на полу.
Катерина Ивановна снова померяла Ладе давление, снова сказала:
— Или у меня галлюцинации... — и стала что-то писать на бумажке.
Ворон снялся с места, облетел вокруг комнаты, опустился к Лёне на плечо и что-то шепнул ей. Лёня кивнула и обратилась к Шурику:
— Вы извините... у меня к вам просьба. Вы не могли бы ее поцеловать?
Вот кто был удивлен!
Он даже подскочил на месте и посмотрел на Лёню, как на сумасшедшую.
— Она ведь очень красивая, наша Лада, правда ведь? Прямо как спящая красавица! — щебетала Лёня, ничтоже сумняшеся. — А у нас есть подозрение, что тут не обошлось без ведьмы... Ну пожалуйста, ну что вам стоит... — и с этими словами Лёня слегка придвинулась к молодому человеку.
— Катерина Ивановна! — дрожащим голосом позвал медбратик свою начальницу, та, не отрываясь от писанины, сказала:
— Кокарбоксилаза — два кубика, а папаверин не надо, тем более димедрол. У меня есть подозрение...
Шурик пятился от Лёни, потеряв надежду обратить на себя внимание докторши. Наверное, он знал, что сумасшедшим не прекословят, и именно поэтому, когда допятился до ложа Лады, остановился, оглянулся еще раз на Лёню, набрал в грудь побольше воздуха, склонился над Ладой, и...
И ничего не произошло.
Он выпрямился, еще раз оглянулся на Лёню, благоразумно отодвинувшуюся к этому моменту в сторонку, отступил на шаг и застыл в очень неудобной позе. И перестал дышать.
— Кот, действуй! — сипло каркнул Ворон.
К сожалению, мы потратили время до приезда "Скорой" на бессмысленные пререкания, и не договорились о необходимых действиях в случае удачи или неудачи эксперимента.
Но я пребывал в раздумьи недолго.
Не успела еще Катерина Ивановна оторваться от своих бумажек, как я быстро три раза оббежал вокруг застывшего Шурика против часовой стрелки, наложив на него тем самым заклятие временной невидимости. Лёня перевела дух.
Катерина Ивановна встала.
— В больницу ее надо бы, как бы не было чего нехорошего... Я не хочу вас пугать, но возможен инсульт.
— Не надо в больницу, — быстро сказала Лёня, загораживая меня, а я тем временем упаковывал чемоданчик медбрата, павшего жертвой нашего эксперимента. — Мы дома полечимся.
— Тогда вызывайте завтра невропатолога. А я не специалист. Шурик, пойдем! — она огляделась в поисках Шурика.
— А он уже ушел, — быстро сказала Лёня. — Он... у него аллергия на кошек, и он вышел на площадку. Выбежал даже. И чемоданчик не взял.
— В первый раз слышу, что у него на что-то там аллергия, — сказала Катерина Ивановна недовольно, взяла чемоданчик и повернулась к двери. — Ну, лечитесь, поправляйтесь...
— Спасибо, — мурлыкнула Лёня, всовывая Катерине Ивановне в карман халата бумажку в пять гривен.
— Спасибо вам, — равнодушно сказала Катерина Ивановна и ушла.
Счастье просто, что Лёня не была магиней и могла врать безнаказанно и бессовестно!
Г Л А В А С О Р О К П Я Т А Я, в к о т о р о й
м ы п о п а д а е м в б е з в ы х о д н о е п о л о ж е н и е
Кроме изображения надежды на носу корабля есть еще якорь, но какой толк от якоря, если я не нахожу дна, чтобы бросить его?
Капитан Катль
Я сидел в кресле, нагретом Катериной Ивановной, и смотрел на Ладу с тоскою, недоумением и страхом.
Что-то с нами будет?
Пес тихонько подвывал, не имея слов, которыми бы мог выразить свою скорбь.
Домовушка выполз из-под тахты, утирая ладошкой слезы с мохнатого своего личика.
Жаб — конечно, чтобы Жаб обошелся без приключений, такого быть не могло! — спрыгивая с подоконника, задел невидимого окаменевшего Шурика, и по комнате загудело, как если бы ударили в гонг. А Жаб сильно ушибся.
— Понаставляли тут!... — квакнул гневный Жаб, потирая бородавчатый свой лоб. И добавил несколько непечатных слов.
— Тихо, ты!... — каркнул Ворон гневно. — Мало того, что ты сквернословишь, ты чуть было не разбил нашего претендента! Кот, а ну-ка сделай претендента зримым! Ну, вот, так и есть! — добавил он, когда я повиновался его приказу. Шурик (вернее было бы сказать, статуя, изображавшая Шурика) упал, к счастью, не на пол, и теперь полулежал, упершись носом в спинку кресла.
— О чем шум? — спросила Лёня, входя в комнату. — Что опять случилось?
— Да вот, чуть было не раскололи этого... Как ты его обозвал? Президентом, что ль? Мальчонку, бишь, закаменелого чуть Жабка наш не порушил, — пояснил Домовушка. — И сам зашибся.
— Бедняжка! — воскликнула Лёня, имея в виду не Жаба, конечно, а незадачливого медбратика.
— Нужно бы его в уголок задвинуть, — предложил я. — А то и вправду расколотим. Тем более что он, мне кажется, не каменный вовсе, а стеклянный.
Ворон задумчиво смотрел в потолок.
— Не отмечено, — сказал он, изучая трещину в штукатурке. — Засыпание, следующее за поцелуем, отмечено. Окаменение также отмечено. Кроме того, возможен вариант превращения в чудовище либо в дикого зверя, скажем, в медведя... Но чтобы в практике имело место остекленение субъекта, насколько мне известно... Не знаю, не знаю...
— Не был известно — значит, будет, — сказал я и постучал по животу Шурика когтем. Звук был, как будто я царапаю стеклянный стакан. — В конце концов все когда-нибудь происходит впервые. Ты не про него думай, ты про Ладу думай.
— А что про нее думать? Вывод и так ясен, — каркнул Ворон грустно. — Она зачарована.
Но кто мог ее зачаровать? И как?
Лёня на все расспросы Ворона повторяла уже изложенную версию — никого, мол, не видели, ни с кем не разговаривали, ни один предмет руками не трогали. Ни прутика, ни веточки. И уж, тем более, веретена.
— А ты хоть знаешь, как оно выглядит, веретено-то? — спросил с сомнением Пес, когда мы вчетвером: он, Лёня, Домовушка и ваш покорный слуга, — передвигали в дальний угол остекленевшего Шурика. — Ты хоть раз веретено-то видела?
Лёня видела веретено на картинке, и давала голову на отсечение, что ничего похожего Лада во время прогулки в руках не держала.
— Ну, положим, голова тебе еще пригодится, — сказал я. — С другой стороны, я совсем не уверен, что веретено или что-то вроде имело место. Не кажется ли тебе, Ворон, что мы имеем дело с рецидивом — помнишь, ты объяснял мне, что все эти предосторожности: гвозди в стенах, замки и запоры, и чтобы на улицу не выходить с непокрытой головой или после захода солнца, да и наше трансформирование, — все это было направлено на то, чтобы избежать рецидива. Может быть...
