Проклятие Хогвартса

Том не стал ходить вокруг да около, ведь он явился сюда исключительно по этой причине. Немного помолчав, собираясь с мыслями, он начал:

— Вы как-то рассказывали мне о начальном волшебстве. Оно помогло Салазару Слизерину добиться успеха, но оно же его и погубило. По вашим словам, когда оно потребует плату, от него нельзя защититься. Я просто, любопытства ради, хотел уточнить: действительно не существует никакого способа избежать расплаты? К примеру, как-то открутиться? Или откупиться? Переложить, как вариант, расплату на другого человека?

Колдун не спешил с ответом. Он достал прямо из воздуха чашку, до краев наполненную ароматным кофе, и сделал из нее маленький глоток.

— Мой юный маг, — наконец произнес он. — Представь, что на улице дует ветер. Он тебе неприятен, но ты ничего не можешь с ним поделать. Он существует независимо от твоего желания. Ты прячешься от него за крепкими стенами дома, намереваясь пересидеть, переждать в тепле. Но ветер становится сильней, превращаясь в ураган. Он ломает стены твоего дома и добирается до тебя. Ветер — суть природы, естество нашего мира. Ему нет дела до тебя, он не ведает, что творит. Он помогает, надувая паруса и перемещая суда по морю. Но он же их и топит. Моряки любят ветер, но они же его боятся. Так же и начальная магия. Она является источником волшебства. Без нее мы бы не сотворили даже самого простейшего заклинания, никакие бы палочки нам бы не помогли. Невозможно бороться со стихиями, мой юный маг. Если они обрушатся на тебя, то тебе конец. Единственный способ остаться в живых — избегать их, пользуясь малой толикой тех возможностей, что они предоставляют.

"По возможности их избегать, — мысленно повторил Том. — А с этим то как раз проблема".

Он взял появившуюся на столе чашку капучино и начал пить из нее небольшими глотками. Напиток оказался горячим, обжигающим язык и горло, но Том пил, не замечая боли.

— Вы говорили, что эта сила помогает только избранным, — произнес он.

— Достойным, — поправил колдун. — Начальная магия сама, по известным исключительно ей причинам, решает, кому помогать, а кого не замечать.

Том отрешенно смотрел на свои ногти. Испарилась последняя надежда. Он должен могущественнейшей силе некую плату, и независимо от его воли и желания она в свое время потребует ее. Ему остается только ждать. Но он не собирался провести жизнь, трепеща, когда настанет момент расплаты. Начальное волшебство сочло его достойным не потому что он такой хороший или потому что, всеми брошенный, нищенствовал в приюте. Она выбрала его, потому что он жаждал этой силы, стремился к ней всей душой и был готов принять. Пользуясь предоставляемыми первородной магией возможностями, он получает шанс прожить пусть и короткую, но яркую жизнь, добившись всего, к чему стремится. Но у него есть выбор — отказаться от силы и, может быть, дотянуть до старости, существуя серо и никчёмно.

Ни один из вариантов Тома не устраивал. Ему невыносим был сам факт того, что кто-то или что-то, пусть даже величайшая на земле сила, имеет над ним власть. Вот если бы стать бессмертным... Тогда он обрел бы все, не рискуя собственной жизнью.

— Больше вас никто не держит взаперти, — желая отвлечься, прервав довольно продолжительное молчание, произнес он. — И вы вольны делать что захотите.

— Да, мой юный маг, благодаря тебе я свободен. — Колдун откинулся на спинку дивана. — Выглядит до смеха неправдоподобно, но из песни слов не выкинешь: меня, именем которого мамы продолжают пугать непослушных детей, спас школьник, ученик второго курса. Стыдоба, однако... Могу я для тебя что-то сделать? В знак, как говорится, признательности.

— Я как раз собирался попросить. — Том не был уверен, что поступает правильно, но решил рискнуть. — Научите меня защищать свой разум от постороннего вмешательства, обучите окклюменции.

— Что ж, с превеликой охотой, — согласился Григорий Раскольд. — В прошлом году, помнится, я показывал тебе возможности легилименции. Они тебя еще весьма поразили.

Том с содроганием вспомнил тот день. Тогда он, так гордившийся своим умением проникать в разум и сознание других людей, на довольно продолжительное время впал в мир грез и фантазий, внушенных ему Григорием Раскольдом. И покинул их не раньше, чем колдун позволил ему вернуться в реальность.

— Начнем с простого, — предложил волшебник. — Я попробую узнать, что ты ел на ужин. А ты всеми силами препятствуй мне. Обещаю, смотреть стану только непосредственно относящееся к ужину.

Наученный горьким опытом, Том на сей раз не ожидал ни произнесенного вслух заклинания, ни взмаха волшебной палочки. Едва в воздухе затихло последнее сказанное мужчиной слово, как Том постарался абстрагироваться от всего и в первую очередь не думать о том, что делал сегодня вечером в Большом зале.

Точно так же, как и в начале лета в деревне, когда Стюарт Киган пробовал выяснить, что он слышал из разговора заговорщиков, Том ничего не чувствовал. На его разум не оказывалось никакого давления. Том все ждал и ждал, полный напряжения и концентрации. И удивился, когда услышал голос старого волшебника, наполненный хорошо заметным удовлетворением.

— Очень даже неплохо, — хмыкнул тот.

В первый момент Тому показалось, что он ослышался. У него получилось! Не зря он два последних дня по несколько часов учился блокировать свои мысли.

— А теперь, мой юный друг, приготовься, я приложу чуть больше усилий, — произнес Григорий Раскольд.

"Чуть больше усилий?" — только и успел подумать Том.

Его охватило разочарование, а спустя секунду мужчина объявил:

— Жареную картошку, бекон и стакан апельсинового сока.

От обиды Том едва не расплакался, но вовремя сдержался. Собравшись, он сказал ровным, спокойным голосом:

— Хотел еще оладьи с повидлом, но посчитал, что будут лишними.

— Ты зря расстраиваешься. — Маг, судя по всему, прекрасно понял, какие чувства сейчас испытывает Том. — В твоем возрасте большинство детей обычно только впервые слышат слова "легилименция" и "окклюменция". И лишь единицы знают их значение. Ты же обладаешь весьма приличными навыками.

— Не очень-то помогшими вам помешать, — проворчал Том. Тут он вспомнил о Стюарте Кигане и спросил: — Скажите, а возможно такое, чтобы взрослый волшебник, обученный легилименции, не сумел прочесть воспоминания подростка?

— Ты о Стюарте Кигане и случае в деревне? — поинтересовался Григорий Раскольд.

Том замер, насторожившись. Что еще колдун узнал из его мыслей? Зря он все это затеял.

— Прости, но это воспоминание буквально крутится у тебя на переднем плане, — признался волшебник. — Я не собирался его смотреть. Но ты постоянно о нем думаешь, оттого оно такое яркое и его трудно не увидеть. Но, кроме него и сегодняшнего ужина, уверяю тебя, мой юный маг, я больше ничего не видел.

Том не очень верил колдуну, но сделанного не воротишь. Он по-прежнему не собирался откровенничать со старым волшебником, поэтому сказал:

— Это всего-навсего случай, описанный в учебнике. Я много о нем размышлял, он не дает мне покоя. Я недавно познакомился со Стюартом Киганом, он произвел на меня большое впечатление. Поэтому заменил абстрактный образ на образ Стюарта Кигана.

— Весьма оригинально. — По лицу мага невозможно было понять, поверил ли он словам Тома. — Я попытаюсь объяснить. Ситуация, описанная в твоем учебнике, напоминает нашу с тобой. Приложив минимум усилий, я не сумел преодолеть твою защиту. Но, увеличив напор, выяснил, что хотел. Так же и со Стюартом Киганом. Он не ожидал, что встретит сопротивление со стороны двенадцатилетнего мальчика... вернее, подростка. Так сказано в книге? Он думал, что беспрепятственно проникнет в разум и с легкостью узнает, что ему требуется. А ты, вернее подросток из учебника, подыграв ему и позволив хозяйничать среди воспоминаний, нужные от него скрыл. Оттого он и потерпел неудачу. Но если бы он знал, что его ждет, он бы тогда приложил больше усилий и непременно выяснил бы все, что ему необходимо.

Он с уважением посмотрел на Тома, но больше ничего говорить не стал. Вновь повисло молчание. Волшебник допивал кофе, а Том размышлял о том, как ему повезло, что Стюарт Киган, не восприняв его всерьез, допустил тем самым серьезную ошибку.

"Всегда к любому противнику следует относиться со всей серьезностью", — подумал он и дал себе мысленное обещание никогда об этом не забывать.

— Не желаешь продолжить? — обратился к нему Григорий Раскольд. — Я могу попробовать узнать, чем вас балуют в школе на обед. Заодно сравню ваше меню с тем, чем кормили в мое время.

Осознав, благодаря какой случайности он остался жив, Том, несмотря на усталость и начинавшую раскалываться голову, кивнул. Он намеревался оставаться в этом доме, пока пожилой колдун не выудит из его головы меню как минимум за последнюю неделю.

Глава пятнадцатая

Поставив перед собой тарелку, доверху наполненную яичницей с беконом, Том щедро намазал маслом аппетитно пахнущую булочку. Сидевший напротив него Орион, уплетая оладьи с джемом, недовольно косился в сторону гриффиндорского стола, со стороны которого в адрес слизеринцев летели едкие колкости. Хмурясь, Блэк повернулся к Абраксасу. Малфой с меланхоличным видом ковырялся ложкой в желе — происходящее, казалось, нисколько его не беспокоило. В отличие от друга, Орион сохранял спокойствие с огромным трудом — в уголках губ юного аристократа пролегла глубокая складка, выдававшая сильное раздражение.

— Я чего-то не понимаю, — проворчал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Одного меня только раздражает это наглое тявканье?

И с силой воткнул вилку в ничем не повинную оладью. Гриффиндорцы между тем затянули очередную шутливую песенку:

Охоту славную начнем

На змия шепелявого.

Сегодня мы его побьём,

Мы победим лукавого.

Начинался чемпионат школы по квиддичу, и стартовал он волею слепого жребия поединком между главными антагонистами, Слизерином и Гриффиндором. Встреча должна была пройти на новеньком стадионе, специально построенном к тысячелетию школы. Тому не было никакого дела до игрища, основой в котором служили полеты на метлах и умение вовремя увернуться от несущегося на тебя мяча. Однако большинство студентов не разделяли его мнения: всю последнюю неделю в Хогвартсе говорили исключительно о квоффлах, снитче и шансах команд на победу.

Не остались в стороне и охранявшие замок работники Министерства. Они вели себя так, словно вернулись в дни своей молодости. Поддавшись всеобщему ажиотажу, суровые на вид колдуны, многие из которых побывали во множестве серьезных переделок, завели разговоры о тактике, преимуществах оборонительного построения перед атакующим и каким образом скажется на игре моросящий с раннего утра дождь.

Поголовное увлечение предстоящим матчем было Тому только на руку — он мог допоздна засиживаться в безлюдной библиотеке и, главное, беспрепятственно встречаться с Григорием Раскольдом. Занимаясь с волшебником защитой от легилименции, он меньше чем за месяц достиг значительных успехов. И сейчас, поедая завтрак, с удовольствием вспоминал эпизоды вчерашнего вечера.

Сидевшая рядом с ним Поппея с таинственным видом о чем-то шепталась с Марком. Эйвери, как всегда, выглядел так, будто недавно побывал в модном магазине одежды: ослепительно-белая шелковая рубашка, узкие брюки и дорогие на вид кожаные ботинки. Под стать аристократу оделась и Поппея: длинная черная юбка, из-под которой выглядывали носы лакированных сапог, обтягивающая фиолетовая мантия и тонкие перчатки. Ни Макквин, ни Эйвери особо не интересовались предстоящей игрой, но на поединок они идти собирались.

Доев оладьи и бросив на друзей осуждающий взгляд, Орион, продолжая держать в руке вилку, повернулся к гриффиндорскому столу и нараспев прокричал на весь зал:

Львятам гриву подпалили,

Хвост узлом перекрутили.

С нами вам не совладать

И победы не видать.

Вздохнув, к Блэку присоединился Абраксас, а спустя минуту еще с десяток парней с факультета.

Слушая громогласное скандирование слизеринцев, Том испытал радостное, поистине пьянящее чувство. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что доволен абсолютно всем. Он ощущал себя в Хогвартсе как дома. Школа стала для него тем местом, в котором он, несмотря ни на что, был счастлив.

Сентябрь подходил к концу, а он хотя и предпринял несколько попыток, но так и не сумел отыскать те ужасные картины. Видимо, преподаватели все-таки их обнаружили и запрятали в укромное место, подальше от посторонних глаз. После того происшествия Том больше не слышал о случаях проявления проклятия: доспехи оставались, как им и положено, неподвижными, а портреты чародеев мирно украшали стены коридоров и кабинетов. Все начинали потихоньку забывать об Одоакре, все реже вспоминая темного волшебника с его мрачным проклятием.

Пользуясь тем, что основная масса учеников собиралась сразу после завтрака отправиться на стадион, Том намеревался немного посидеть в гостиной, позанимавшись в тишине. Затем на пару часиков заглянуть в библиотеку, а после ужина встретиться с Григорием Раскольдом.

Предвкушая насыщенный и интересный день, Том пребывал в превосходном настроении. Он лениво взглянул на влетевшую в раскрытые окна вереницу сов — кроме пожилого мага, ему никто не мог написать, а дату и время для их бесед назначал Том. Как он и предполагал, в его сторону птицы даже не посмотрели. Одна бросила на колени Поппеи утренний выпуск "Ежедневного пророка", две с трудом положили перед Орионом толстый конверт песочного цвета. Четверо молоденьких сычиков, из последних сил махая крыльями, устремились к Абраксасу. Немного недотянув до места, где сидел блондин, они уронили громоздкий на вид сверток прямо на гору оладий.

Юные аристократы, не обращая на доставленную им почту никакого внимания, продолжали орать в адрес гриффиндорцев оскорбления.

— Вам нечего сегодня ловить! — надрывался, активно жестикулируя и строя смешные рожицы, Орион. — В Хогвартсе есть только две команды: основной состав Слизерина и те, кто мечтает занять их место!

— Ваш Паттерсон ни на что не способен! — вторил другу Абраксас. — Он не сумеет отбить мяч, даже если тот полетит прямо в него!

Люк Паттерсон, длинноволосый брюнет с широченными ладонями, как раз собирался ловить брошенное ему яблоко. Красуясь, он вытянул перед собой правую руку. С легкостью поймав, он высокомерно ухмыльнулся, но, видимо, сжал яблоко слишком сильно, и то, выскользнув, упало на пол. Над гриффиндорским столом повисла тишина.

— Ребята, я пошутил! — криво улыбнулся Люк и смущенно спрятал руки за спину.

Орион с Абраксасом схватились друг за друга — их настолько сильно распирало от смеха, что они боялись упасть.

Гриффиндорцы, быстро придя в себя, обрушили на противников яростные ругательства.

Медленно, будто не замечая происходящего, со своего места поднялся Корвин Лестрейндж. Взглянув на членов своей команды, он спокойным голосом скомандовал:

— Ну все, пора. За мной.

И неспешно направился к выходу. Тут же в его адрес полетели колкости и ехидные, полные злости выкрики. Том позавидовал выдержке Корвина. Парень шел высоко подняв голову, изредка бросая в сторону гриффиндорцев слегка насмешливый взгляд. Казалось, оскорбления нисколько его не трогают, а, напротив, придают дополнительных сил. Двигаясь по залу, Корвин словно купался в негативе, черпая в нем энергию для предстоящего поединка. Чего нельзя было сказать об остальных игроках команды. Ссутулившись, они семенили за Корвином, мечтая как можно быстрей добраться до двери. И хотя все последние дни они частенько подвергались давлению и нападкам от учеников остальных факультетов и должны были уже к ним привыкнуть, но происходящее сегодня превысило все мыслимые пределы.