Проклятие Хогвартса

И тут он увидел Даррена. Парень вышел из находящегося напротив помещения. Том попробовал спрятаться, но не успел.

— И далеко собрался? — ухмыльнулся Даррен, выхватывая палочку.

Том предпочел не отвечать, а, собрав последние остатки сил, побежал. Однако парень быстро его догнал. Схватив за мантию, грубо ударил по ногам и кинул на стену. Ударившись головой, Том сполз на прохладный пол. Перед глазами к кружившимся розовым пятнам добавились яркие искры, рот наполнился соленой на вкус кровью.

— Ни на кого нельзя положиться! — Рассерженное лицо Даррена склонилось над Томом. Парень грязно выругался и присел на корточки. — Следовало раньше закончить наш с тобой разговор. Так вот... Ты нам подходишь. Удовлетворяешь всем требованиям, которые я хочу видеть в своих людях. И я готов закрыть на твое происхождение глаза. Все мы не безгрешны. И, полагаю, с моей стороны несколько глупо судить тебя по твоим родителям. Я прекрасно понимаю, что в нашем обществе нет семей с идеально чистой кровью. Если внимательно изучить родословную на первый взгляд чистейших фамилий, то непременно обнаружишь парочку затесавшихся маглов.

Том попробовал встать, но парень не позволил, толкнув на пол. Осклабившись, он погрозил палочкой.

— Я не закончил, лежи и слушай. К сожалению, есть в тебе два изъяна. Первый — я не верю в искренность твоих слов. Ты готов сказать все что угодно, лишь бы остаться в живых. Я прав?

Том молчал, борясь с накатывающей тошнотой и с омерзением глотая наполнявшую рот кровь. Видимо, вопрос был риторическим, потому что Даррен даже не стал дожидаться ответа.

— Второй — в твоей фамилии. Она крайне редкая. Я вот Реддла за свою жизнь встречал только один раз и это ты. Мучаясь сомнениями, я рассказал о тебе одному знакомому. И представь мое удивление, когда он сообщил, что недавно сталкивался с одним мальчиком, у которого такая же фамилия. Мальчика звали Томас Марволо Реддл. Мой знакомый — любитель всего древнего. И поэтому запомнил того мальчика, особенно его второе имя — "Марволо". Что на это скажешь?

Том покачал головой и, едва ворочая языком, пробормотал:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

И вновь попробовал встать.

— А мне кажется, ты врешь. — Даррен выпрямился, глядя Тому прямо в глаза и уперев кончик своей палочки ему грудь. — Я давно заметил, ты виртуозно дуришь людям головы. Как, к примеру, тогда, когда ты, глазом не моргнув, наплел мне про задание Слизнорта, якобы пославшего тебя за ингредиентами для зелий. Даже я, зная правду, на мгновение поверил. Пока я находился в замке, я расспросил о тебе. Удивительно, но все преподаватели уверены, что тебя ждет блестящее будущее. Ты всем без исключения нравишься. А Слизнорт так вообще от тебя в восторге. И как только сирота из приюта умудрился стать всеобщим любимцем? Но меня тебе не провести. Я вижу, ты опасен, слишком уж ловко манипулируешь людьми. И вдобавок довольно много о нас знаешь. Так что придется мне тебя убить.

Сделав быстрый шаг назад, он едва заметно взмахнул палочкой, и с ее конца сорвалась ярко-красная вспышка.

Глава девятнадцатая

Том не тешил себя ложными иллюзиями, и едва Даррен грубым ударом бросил его на пол, ему все стало ясно. Не в силах подняться, он ждал, что парень без лишних слов поразит его смертельным заклятием и отправится заниматься более насущными делами. А спустя время, вероятно, весьма продолжительное, его тело обнаружит другой заговорщик и выбросит в лес, дабы не мешалось. И дикие звери, а после птицы обглодают его труп, и все забудут о мальчике по имени Том Реддл, мечты которого о светлом будущем так и остались мечтами.

Именно так он бы и поступил, окажись на месте человека, планирующего государственный переворот, — ничто не должно отвлекать от основной цели. Однако вместо этого Даррен пустился в длительное разглагольствование и тем самым дал возможность прийти в себя. Том даже начал всерьез опасаться, как бы парень не задумал использовать его в качестве жертвы для страшных обрядов, столь любимых в старину древними семьями. Иного объяснения, отчего Даррен не торопится все закончить, он не видел. В голову лезли жуткие образы, навеянные картинками из книг и перепуганным воображением. Не желая, чтобы колдуны вроде Тиберия или Курция терзали его тело на залитом кровью алтаре, Том решил вывести Даррена из себя, вынудив закончить все быстро и, главное, без мучений. Вдобавок он и без того страдал от невыносимой боли, огнем пульсирующей по всему телу. Пребывая на грани между сознанием и забытьем, он с трудом улавливал суть произносимых парнем речей. И лишь в самый последний момент осознал, что тот решил, наконец, его убить. Мгновение слабости сменилось желанием выжить любой ценой. И даже если придется все же умереть, он постарается причинить своему убийце как можно больше проблем.

Повинуясь инстинкту, а на самом деле не соображая, что творит, Том врезал Даррену носком ботинка по колену. Палочка дернулась в сторону, и заклятие ушло вправо, взорвавшись и окатив Тома осколками поломанных плит. Ощущая, как по телу разливается адреналин, заслоняя собой боль и тошноту, Том вскочил и выхватил из рукава свою палочку. Мысли сделались ясными и четкими. Он наблюдал за своими действиями, словно со стороны, отстранясь и не испытывая страха. Бежать смысла не было. Противник всего в нескольких шагах и непременно догонит. Оставалось одно — вступить в бой и надеяться, что он сумеет выйти из него победителем, как ранее получилось с Амадеусом.

Плавно двигаясь к стене, Том элегантно взмахнул палочкой и послал в Даррена целую серию заклятий. Тот с легкостью их парировал. На губах парня заиграла довольная улыбка, в глазах вспыхнул озорной блеск.

— Давай, Том! Давай! — выкрикнул он, сооружая двумя короткими движениями палочкой перед собой большой прозрачный щит, переливающийся едва заметным голубым оттенком.

Том собрал все свои силы и метнул в Даррена новую порцию заклинаний. Все они угодили в щит, мгновенно поглотивший их.

— А теперь моя очередь! — осклабился парень и подкинул щит вверх.

Быстро его раскрутил и бросил. Вращаясь с бешеной скоростью, тот устремился на Тома и, немного не долетев, взорвался яркой вспышкой, окатив обжигающе-ледяным дождем. Не давая опомниться, Даррен выбил у Тома из руки палочку и отбросил далеко в сторону.

Оказавшись безоружным, Том начал медленно отступать. Весело хохотнув, парень послал в него серию разноцветных заклятий. Стены, пол и потолок коридора сотряслись от мощнейших взрывов. Отовсюду посыпались обломки камней и плит, воздух наполнился пылью и яркими вспышками.

Пытаясь избежать водопада кирпичей, Том почувствовал, как парочка их все же вскользь коснулась головы и правого плеча. Рухнув на колени, он прикрылся от них руками. Но очередной взрыв подбросил его высоко вверх. И почти сразу он ощутил, как через тело пробежала волна обжигающей боли. Все испытываемые им до этого мучительные спазмы в животе, тошнота и головокружение показались ему ничтожными по сравнению с тем, что он переживал сейчас. Он словно пребывал в центре сжигающего все на своем пути пожара. Каждая клеточка пульсировала и вопила от нестерпимой боли. Он медленно тонул в раскаленной лаве, чувствуя, как пузырится и отслаивается кожа. Слезы текли обильным потоком и тут же высыхали. Зрение пропало, погрузив окружающий мир в темноту.

Смерть теперь казалась благом, чудесным даром, несущим избавление от мучений. Он жаждал и одновременно страшился ее — вдруг любивший захаживать в приют священник был прав и смерть не принесет блаженный сон, а, напротив, ввергнет в пучину еще больших страданий, вдобавок длящихся вечность. В самом отдаленном уголке души слабым, едва осязаемым огоньком вспыхнул протест. Разрастаясь, он становился сильнее, превращаясь в волну возмущения. Боль медленно, словно вода во время отлива, отступила. Следом рассеялась тьма, сменившись ярким светом, а за ним исчез жар, уступив место прохладе каменных плит.

— Это невозможно... — Самодовольная ухмылка, игравшая на губах Даррена, мгновенно исчезла. В глазах промелькнуло непонимание, смешанное со страхом. — Ты?.. Как ты смог?

Не обращая внимания на тошноту и головокружение, Том медленно поднялся и презрительно скривился. Парень отшатнулся. Он сейчас ничем не отличался от обычных приютских сирот, в панике трясущихся, едва они оказывались с Томом наедине.

— Прочь с дороги! — потребовал он. — Или, клянусь всеми великими волшебниками, убью!

В первый момент ему показалось, что Даррен покорно посторонится, позволив уйти. Но вместо этого лицо парня исказила гримаса ярости.

— Размечтался! — рассмеялся он и, бросившись к Тому, схватил за горло. — Не берут заклинания, воспользуюсь магловским способом.

И с такой силой надавил пальцами, что Том ощутил, как его глаза вылезают из орбит. В тщетной попытке вдохнуть воздух, он, хрипя, раскрыл рот.

— Видимо, давно не практиковался, — шептал ему на ухо Даррен, все сильнее сдавливая шею. — Министерство научилось отлеживать подобные заклинания. Вот и не было возможности. Но ничего, скоро все изменится...

Том сопротивлялся, как мог: пинался, царапался, бил локтями и кулаками. Все без толку. Даррен, прошедший школу мракоборцев, совершенно не воспринимал боль. Четко отработанными движениями он заломил его руки за спину. Резким толчком бросил на стену, надавил коленом на живот и с силой сдавил объятия. Мир вокруг начал терять краски. Вместе со светом затихали посторонние звуки, и Том медленно погрузился в темноту...

— Осторожно! Здесь еще один! — раздался чей-то глухой, идущий из невообразимой дали голос.

— Кто посмел покинуть свой пост? — прорычал Даррен.

Хватка его пальцев ослабла, и Том, вынырнув из мрака, с облегчением почувствовал, что может дышать.

— Я спрашиваю, кто посмел? — не услышав ответа, грозно повторил парень и резко осекся.

Исхитрившись скосить взгляд в сторону, откуда послышался голос, Том увидел, как из-за угла коридора к ним приближаются люди в черных плащах. Палочки наизготовку, бородатые лица серьезны и решительны.

— Меня и магловский способ не берет, — прохрипел Том. — Чуешь запах Азкабана?

Резко оттолкнув его, Даррен одной рукой натянул на голову маску, а второй выхватил палочку. Стремительно развернувшись, он послал в сотрудников Министерства серию заклинаний, вынудив их отступить за угол.

— Идешь со мной! — повернулся он к Тому. — Мы еще не закончили. Заодно объяснишь, как привел сюда мракоборцев.

Крутанувшись на каблуках, Даррен подскочил к Тому и схватил за локоть. Пространство начало сжиматься, засасывая и увлекая вслед за парнем. Рванув мантию так, что на пол посыпались оторванные пуговицы, Том сорвал ее с себя и тем самым сумел освободиться. Послышался хлопок, мантия, а следом за ней и Даррен исчезли.

Шатаясь, Том прислонился к стене. Живот свело от резкой боли, и, не выдержав, он, громко застонав, сполз на каменные плиты. Двое мракоборцев, подбежав к нему, подложили под голову что-то мягкое. Над ним склонились встревоженные лица. Сквозь застилавший взгляд туман проступили внимательные голубые глаза Дамблдора. Прячась за очками-половинками, они смотрели настороженно и словно бы недоверчиво. А затем все погрузилось в темноту...

Безмятежность и тишину окутывала ночь, влажная и непроглядная. Если это и была смерть, то Том против нее ничего не имел. Окружающая действительность исчезла, пропал и он сам. Остались лишь спокойствие и темнота. Так продолжалось некоторое время, может быть вечность, а может и пару секунд. Затем где-то вдалеке, на задворках мироздания он услышал негромкие голоса. Потянувшись к ним, начал различать их четче. Теперь они звучали еще и громче. Разговор напоминал обсуждение, решали чью-то судьбу. Не задумываясь, Том решил, что его. Значит, он и в самом деле мертв и высшие силы этого мира, церковь звала их ангелами и демонами, выясняют, куда его теперь определить. Это ему не понравилось. По какой такой причине игнорируют его мнение? Отчего не интересуются, что он совершил в жизни и чего добился? Вновь несправедливость, вновь его желания не принимаются во внимание. Темнота перестала быть абсолютной, в ее черноте отчетливо проглядывался красноватый свет. Огни преисподней? Своей жизнью и поступками он заслужил место лишь в аду? Вечно неопрятный священник все-таки оказался прав?

Резко открыв глаза, Том уставился на стоявшую рядом с ним на круглом столике горевшую свечу. Он лежал на мягкой кровати, укрытый одеялом. Стоило ему пошевелиться, как тело пронзила острая боль, особенно сильная в области живота. Застонав, он крепко стиснул челюсти — ни при каких обстоятельствах нельзя показывать слабость, даже если находишься одной ногой в могиле.

Продолжавшие звучать в его голове разговоры тут же стихли.

— Он пришел в себя, — раздался испуганный голос, спустя мгновение Том понял, что принадлежит он Абраксасу.

— Ты как? — Из темноты вынырнуло усталое лицо Марка.

Следом за ним возникла вытянувшаяся физиономия Гилберта.

— Где я? — игнорируя вопрос Эйвери, спросил Том и поразился, насколько тихо звучат произнесенные им слова.

— В безопасности, — успокоил его Марк. — Правда, люди, схватившие нас, бежали.

— Я видел Дамблдора, — ненавидя себя за предательски дрожавший голос, вспомнил Том.

— Да, он здесь, — быстро объяснил Абраксас, продолжавший скрываться где-то в темноте. — Том, скоро мы все вернемся в Хогвартс. Школу вновь открывают! Но пока нам придется пожить в этом замке...

— Хватит болтать, Малфой! — Возле кровати возник Конор Лафферти, рядом с которым маячила фигура Корвина Лестрейнджа. — Теперь спрошу я. Я слышал, будто те люди догадались, что ты не Финеас. Что, впрочем, неудивительно. Однако ты до сих пор жив. Как так получилось?

— Полегче с Томом, — насупился Марк.

— Эйвери, с каких пор ты стал его адвокатом? — удивился Корвин. — Хотя, дело твое... И еще... Кто-то подсунул нам под дверь волшебные палочки. И на секунду, всего лишь на секунду, мне показалось, что я заметил змеиный хвост. Бред, конечно, но вот Марк дал этому свое объяснение.

— Да, я могу в сотый раз подтвердить, что Том змееуст, — спокойно, но с отчетливо заметными нотками усталости в голосе отозвался Эйвери.

— А я могу подтвердить, что ты несешь бред, — скривился Лестрейндж.

Ухватившись за край кровати, Том сел. Мальчишки обступили его со всех сторон. Ни у кого из них в глазах не было видно и намека на благодарность. Только Марк глядел дружески и участливо, но и его выражение лица выдавало настороженность и опасение. Том смотрел на них и думал: сказать правду или, повернувшись спиной, проигнорировать, как он часто делал в приюте. И вдруг он заметил, что во взглядах уставившихся на него парней что-то изменилось. Раньше они смотрели на него несколько по-иному: уверенно, нагло, с полным безразличием, как угодно, но только не так, как сейчас. Их лица излучали любопытство вперемешку с плохо скрываемым интересом. Подавив довольную улыбку, Том выдержал паузу.

— Хочешь меня о чем-то спросить, Корвин?

Вопрос прозвучал снисходительно, с легким налетом безразличия. Лестрейндж, явно сбитый с толку таким поведением Тома, осторожно поинтересовался: