Очевидно, тон его был убедительным, и мальчишка, молча, протянул свою поклажу. Слава так же, молча, размахнулся, и зашвырнул мешок повыше на дерево, стараясь, чтобы он зацепился за ветки. С третьего раза получилось, и мешок застрял в нескольких метров от земли в развилке ветвей. Тут только Теха очнулся.

— Ты что делаешь? Там же вещи... Как я буду...

— Целее будешь! Хрен с ними с вещами, быстро за мной! — не теряя больше драгоценных секунд, старлей ухватил обалдевшего мальчишку за шиворот, и, подтащив его к ручью, спихнул в воду. Сам встал рядом. "Эх, пропали сигареты, так и не покурил". Достав из кармана пачку, он начал рвать сигареты, и крошить табак по берегу ручья, стараясь рассеять его как можно дальше. Никакой гарантии, что эти "гончие" могут потерять нюх от табака, у него не было, но лучше так, чем никак.

— Все, идем! — закончив с заметанием следов, он потащил Теху за собой. Ноги оскальзывались на круглых окатышах, стыли и немели. Злые стремительные потоки поддавали под колени, пытаясь сбить, утащить за собой в ледяную бутылочно-зеленую круговерть. Теха молча цеплялся за руку и семенил следом.

Кое-как, преодолев метров двести вверх по ручью, и обогнув холм, они добрались до каменистого откоса, поднимающегося прямо из воды. Дальше за ним, дорога вообще исчезала, оставалась только узкая тропка, временами скатывающаяся в воду, временами жмущаяся к самым осыпям холма. А круча над головой вздымалась, градусов, под сорок пять. Хочешь, не хочешь, а подниматься нужно именно здесь.

Под конец путешествия по ручью, поскользнувшийся Теха, все же навернулся в воду с головой. Пока Слава вытаскивал его на берег, вымок сам. Мальчишка не особенно зашибся об камни, только стал похож на мокрого кутенка, от холода лязгал зубами. Слава чувствовал себя не лучше — мокрый по уши, ноги ноют от ледяной воды. "Ничего, сейчас согреемся!" Дальше вверх, по почти что отвесному склону, сквозь, кажущиеся непроходимыми, заросли колючих кустов, накрепко перевитых какой-то ползучей повителью. В голове всплыло слово — шибляк. Кажется, так назывались подобные заросли в Крыму. "Крым... теперь это не для меня. Это другим осталось — отпуск, пляж, море. А мне — бег с препятствиями по незнакомой местности и банда монстров за спиной". Сухая каменистая почва крошилась и осыпалась под ладонями и коленями. Густо заросший склон сменялся каменистыми проплешинами, засыпанными острым щебнем. Идти приходилось не напрямик, а петляя из стороны в сторону, наискосок, иначе скатишься вниз. Пот заливал глаза. Когда им там было холодно? Преодолев очередную полосу из колючих кустарников, беглецы двинулись по карнизу, вокруг вершины холма. Тропинка, или то, что от нее осталось, змеилась далеко внизу. Высоко забрались — метров тридцать, наверно. В этом месте холм образовывал практически отвесную стену. Навернешься — костей не соберешь. Карниз забирался все выше и выше, становясь все уже и уже пока не превратился в "полку", как называют такие места спелеологи — слегка пологий уступ, шириной не более чем в три ладони. Стараясь не смотреть вниз, прижимаясь к нагретому солнцем камню, шаг за шагом они двигались вперед. Чтоб обогнуть последний выступ, скалу пришлось, буквально обнимать, прижимаясь щекой к покрывавшим ее лишайникам. И все это только для того, чтобы увидеть, что ведущий их карниз, наконец, обрывался около крутолобой вершинки — дальше пути не было.

— Черт! — выругался Слава. — Попали! Назад что ли, теперь возвращаться? Вот засада!

— Валад! — дернул сзади за рубаху Теха.

— Ну?

— Наверх надо забираться. Больше некуда! Назад пойдем — время потеряем. Твари проклятых... с ними на перегонки не побегаешь! — мальчишка выжидательно прищурился, вид у него был совсем не по-детски рассудительный.

— Да как же на нее влезешь? — усомнился Слава, разглядывая стену перед ними. Ее гладкая, отполированная ветром и водой поверхность, лишь кое-где изукрашенная вязью тонких трещин, казалась совершенно неприступной.

— Я влезу! — Теха уже уселся на землю и снимал с себя башмаки. — Тут недалеко лезть-то... ты меня только подсади, — он связал башмаки тесемками и повесил их на шею.

— Ты-то может, и заберешься... а я, уж точно не влезу.

— У меня веревка есть! — мальчишка задрал рубашку, демонстрируя обмотанную вокруг пояса бечевку. — Я ее там к чему-нибудь привяжу, и тебе конец сброшу. По нему и залезешь.

Рассуждать дальше смысла не было, и стоя спиной к скале, Слава подсадил паренька, подставив сперва руки, а потом и плечи. Тот, некоторое время топтался у Славы на плечах, а затем, видимо нащупав опоры для рук, быстро полез вверх. Отступив от скалы, старлей проводил его взглядом. Действительно, с высоты его роста, до вершины было всего метр-полтора. Юркий точно ящерица мальчишка, цепляясь за невидимые выступы, преодолел это расстояние меньше чем за минуту. Вот его тощий зад перевалил через край стены, и через мгновение на этом месте была уже лохматая голова.

— Валад! Подожди, я сейчас! — голова скрылась.

"Подожду, конечно, куда ж деваться?"

Обернувшись к реке, Слава заметил парящую на одной с ним высоте крупную птицу похожую на ворона. Хорошо было видно, как птица, повернув голову, рассматривает его, удивляясь, наверное: что делают эти двуногие на горной круче? Зачем забрались туда?

— Хорошо тебе с крыльями! — сказал ей старлей. Прошел несколько десятков шагов обратно по карнизу, и осторожно выглянул из-за выступа. Нет, пока что ни одной твари на склоне не появилось. Должно быть, уловка с Техиным мешком и прогулкой по руслу ручья все ж таки сработала, сбила монстров с толку.

— Валад! — услышал он испуганный голос мальчишки. — Валад, ты где?

Увидев Славу, он вздохнул с облегчением:

— Я уж подумал, что ты со стены свалился! Держи конец!

Теха закопошился где-то наверху, и к нему спустилась веревка. Слава подергал, вроде держит. Теперь осторожно. Пока лез, казалось, в спину уперлись тысячи враждебных жадных взглядов. Только бы веревка выдержала!

Веревка выдержала. Перевалившись через край, Слава с облегчением вздохнул и растянулся на раскаленном взлобке рядом с Техой.

— Вон они!

Старлей посмотрел в направлении, которое показывал мальчик. Среди сплошного нагромождения камней и колючих кустов далеко внизу просвечивал тот пятачок, где он рассыпал табак. Лихие гончие, которых так боялся Теха, азартно кружили под деревом, высоко подпрыгивали, пытаясь схватить повисший в развилке рюкзак. Наблюдать за ними было бы забавно, если бы они пришли не по их души.

— Вещей жалко! — сокрушенно вздохнул мальчишка. — Как я без них теперь буду?

— Зато задержали тварей! Если б они вокруг тебя сейчас так прыгали, лучше было?

В это время, бестиям удалость таки содрать мешок с ветвей, и теперь вся банда азартно дожевывала его содержимое, вырывая друг у друга особо аппетитные куски. Неизвестно, сколько бы они так забавлялись, но тут из-за выступа показался их хозяин на своей птичке-невеличке. Даже отсюда, с высоты девятиэтажного дома, этот страус-переросток смотрелся ужасающе — совершенно лысая, обтянутая красноватой кожей голова, огромный, тяжелый клюв, голая шея, в складках и наростах кожи, точно у индюка. И траурно-черное оперение. Хотя на перья это было мало похоже — тонкие, точно волосяные нити покрывали всю нижнюю часть шеи и туловище сархуса (наверно, правильнее было назвать его "страхусом"). Этот траурный покров колыхался и шевелился от малейшего движения птицы или от дуновения ветра, точно длинные черные водоросли в полосе прибоя. Даже с такого расстояния эта тварь вызывала омерзение.

Рыжий восстановил порядок, в очередной раз, дунув в свою дудку. Копошащаяся куча тварей моментально распалась. Гончие разбежались в стороны, и начали нарезать расширяющиеся круги, очевидно, пытаясь унюхать следы. Примерно на том месте, где был рассыпан табак, одна из них шарахнулась в сторону, и, остановившись, начала усердно тереть морду передними лапами. Ага! Сработало! Что, не нравится табачок?

Рыжий всадник снова "протрубил" — и другая гончая, понеслась к берегу реки. Буквально на бегу, внешний вид твари преображался — исчезла, словно втянулась в тело, вся "шерсть", морда уплощилась, стала больше похожей на морду аллигатора, лапы еще шире расползлись по сторонам. Вот уже белесое брюхо проскребло по прибрежным камням, и, подняв тучу брызг, в воду обрушилось гибкое тело рептилии. Остальные монстры, подбадриваемые беззвучными сигналами хозяина, разбежались кто куда. Две гончих скрылись из виду, очевидно, углубившись в заросли, а вот одна... Почти вплотную прижимая морду к земле, она устремилась прямо по берегу ручья. "Все, — подумал Слава, дольше любоваться на этот цирк времени нет — через минуту-другую тварь достигнет места нашего выхода из воды и учует следы. Судя по всему, повторить наш путь, она сможет намного быстрее. Разве что на стену не заберется... хотя, кто их мутантов знает, — по дну сознания тенью прошла страшная мысль. — А будет ли куда спускаться на другой стороне? Не в западне ли мы?"

— Уходим? — почему-то шепотом спросил мальчишка.

Кивнув ему, Слава на четвереньках перебежал площадку, и, свесив голову, попытался рассмотреть, что там с другой стороны. Все тоже самое — взлобок нависал над крутым склоном, чуть поросшим колючим кустарником. "Ну что ж, бог не выдаст, свинья не съест. Или тут правильнее будет — ханя не съест?" Перекинув веревку, он махнул рукой Техе, мол, спускайся, я страхую. Мальчишка, не заставил себя уговаривать — снова повесил свои мокасины на шею, и, потихоньку, начал сползать вниз. Ниже, дальше. Секунды растягивались как резиновые. Теха спускался, скользил все ниже и ниже. Внезапно он остановился и, подняв голову, глянул Славе в глаза. По его напряженному, сосредоточенному взгляду тот догадался, что веревка кончилась, и мальчишка изо всех сил пытается нащупать хоть какую-то опору для ног. На краткий миг в глазах паренька отразился испуг, веревка дернулась и ослабла, а он стремительно начал скользить вниз..

— Теха!.. — выдохнул Слава.

В звенящей тишине явственно прозвучал шепот мальчишки:

— Валад, тут есть, где стоять. Все нормально, спускайся.

* * *

Теперь им стало видно, то, что доселе скрывал холм. Своей кручей, он запирал узкое ущелье, уходящее куда-то вглубь скал. Одним боком холм врастал в левую стену ущелья, поэтому его и не было видно от подворья Махи. Дальнейший их путь, напоминал прежний, с поправкой на то, что теперь он лежал под уклон. Они перебегали от камня к камню, от куста к кусту, временами поглядывая в сторону реки — не вынырнет ли где гончая. Но, похоже, тварь была еще на другой стороне.

После очередной короткой перебежке вдоль небольшой каменистой проплешины, они вдруг увидели на ее противоположной стороне Щепу. Бравый дружинник, выбравшись из таких же колючих кустов, расселся на валуне, и неспешно переобувался, что-то насвистывая себе под нос. Теха недолго думая, запустил в него камушком. Попал. Щепа, как ужаленный, вскочил на ноги, и завертел головой, сжимая в руке свой сапог.

— Дядь, дядь, сюда! — страшным шепотом позвал его Теха.

— Ты ополоумел что ли, ыхыргово отродье? Так пугать людей! — спросил Щепа через всю поляну.

— Тише, дядь, — мальчишка, на удивление, не стал грубить в ответ, — там ржавые, со своими тварями... нас ищут! Тикать нужно! Ты схрон сыскал?

Даже с такого расстояния было видно, как побледнело под плотным загаром лицо Щепы. Не обувшись, припадая на босую ногу на острых камнях, он ринулся к ним в кусты.

— Ты чего несешь? Ксаломасс! Лопни все это небо! — Щепа уцепил мальчишку за плечо и тряхнул. — Господин рыцарь, ваш желторотый случаем головой об камушки не приложился?

— Увы! — Слава развел руками. — Там и впрямь полно разной нечисти по наши души.

— Да что же это? Да как же?.. Чего они сюда полезли-то? Они, что, вас увидели? — Щепа быстро натянул на ногу сапог.

— Увидели или унюхали... это сейчас неважно, — Слава не стал объяснять ему причину всех несчастий, опасаясь вызвать новую волну вражды между своими спутниками, — надо где-то спрятаться. Ты что-нибудь нашел? Теха говорил, тут рядом старые рудники? Может там?

— Там... — Щепа задумчиво почесал бороду. — Может он там и есть, схрон этот... да только не подойти, не подъехать к этим штольням никак! Все завалено, засыпано. Если где какие-нибудь крепежи и остались — то дунь — обвалятся!

— Хорошо... вернее, плохо. А за штольнями что?

— Да ничего, — дружинник пожал плечами. — Тупик. Этот... ручей сверху из скал бьет. Стена — голову задерешь наверх посмотреть — шапка валится. На нее не взобраться ни в жизнь. Если только взлететь.

— Но ведь куда-то этот Маха шел? И лошадь за собой вел и возок?

— Вел, шел... Да... — Щепа, в сердцах, сплюнул. — Ксаламасс! Лопни все это небо! Я у него в печенках не сидел, не знаю. Может он с глузду сдвинулся на старости лет, вот и попер на рожон! Да и наперся! — Щепа еще раз сплюнул.

— Думайте, господа хорошие, думайте! Щепа, ты тут несколько дней уже сидишь, должен все окрестности знать. Есть что-то, ну, тропинка, ущелье какое-нибудь... хоть что-то, куда мы могли бы уйти?

— Нету, ничегошеньки нету! Обрыв, вода и осыпи колючками заросли.

— До тупика сколько?

— Да пару крайн.

— А ты, как тут оказался?

— Там от штолен тропинка есть чуть в сторону. Вот, я и решил поверху пройти, посмотреть, не видать ли чего окрест.

— Все, пошли! — Слава поднялся, зачем-то отряхнул джинсы, словно они от этого могли стать чище.

— Куда? — одновременно спросили его спутники.

— Куда? Туда! Вперед! Или вы тут собираетесь сидеть и ждать, пока вас сожрут? Я, лично, на это не подписывался!

Он зашагал вниз склону. Оглянувшись на ходу, увидел, что Теха вприпрыжку кинулся следом.

— Щепа, не отставай! Да поглядывайте по сторонам.

Дружинник снова сплюнул и пошел за ними, недовольно бормоча, что-то себе под нос.

Склон постепенно сужался, прижимаясь к отвесной стене, растительность становилась все суше и цапучее — сплошные шипы и колючки. Под ногами хрустела каменная крошка, стена слева, выглядела так, словно была сложена неведомым великаном из огромных каменных глыб — вот они каменоломни. Ручей на дне ущелья то появлялся, то исчезал под обрывом, иногда лихо прыгая с невысоких уступов, иногда изгибаясь и петляя между глыб известняка. В спокойное время, Слава засмотрелся бы на такую красоту, но теперь взгляд равнодушно скользил по окрестностям. Только вперед, неизвестно к чему, но вперед! Узкий карниз постепенно начал спускаться вниз, как будто придавленный отвесной стеной.

— Валад! — окликнул сзади Щепа. — Ты смотри осторожнее, там впереди тоже обрыв!

Обрыв Слава и сам уже увидел. Вернее, это был не обрыв, а довольно крутой склон. Все, приехали — прямо под ногами круглая чаша ущелья, обточенная тремя водопадами, высоко над головой бьющими из скал. На самом дне этой природной чаши получилось крохотное озерцо, вода в котором пенилась, бурлила, клокотала, устремлялась затем в узкое русло горного ручья. В стенах круглого ущелья, кое-где виднелись темные провалы шахт. Но расположены они были намного выше человеческого роста, а никакого намека на лестницы даже не наблюдалось. И, как злая насмешка судьбы, поперек всего ущелья — почти что от стены до стены, висела яркая арка радуги. С одной стороны у озерца был небольшой пляж. Не пляж, конечно, а сухой бережок, с парой деревцев на нем. И на каменистой крошке этого бережка явно были видны следы от тележных колес. След, прерывистый, но четкий уводил к небольшой расщелине между скал.