— На первый вопрос точно не отвечу, прыгать по Порталам и знать, где именно находишься — занятия слабосочетаемые. А вот зачем... С одного раза догадаешься или подсказки потребуются? — я с максимально доступной вежливостью отстранил Лору и прошел в прихожую. — И вообще, невежливо гостя на пороге встречать.

— Это если гость, а не черт знает кто, — проявился осколок той, известной личности, крайне склочной и в то же время дорогой мне. — Не одна я.

— А мне без разницы. Хоть черт лысый, хоть ангел полосатый... Да пусть и стадо альфонсов, исполняющих стриптиз-шоу, не в том дело. Собирайся, странная ты моя. Времени для этого достаточно, могу целых двадцать минут выделить, а то и более. Но особо не копайся, времени нет.

Немая сцена в действии. Никак она не ожидала подобного, совсем никак. Неудивительно. Вдруг ни с того ни с сего появляется призрак из прошлой жизни, последняя встреча с которым закончилась крупнейшим скандалом и такими оскорблениями, за которые шею сворачивают. И тут такое... К тому же и ежику видно, что уезжать нет желания, нет сил, нет воли. Поломали девочку, качественно поломали.

— Лорка, шалава, ты с кем там язык чешешь? Гони всех или я выгоню!

О, знакомый голосок образовался... Витенька, паскудинка ты моя неродимая, вот уж не чаял свидеться, о чем ничуть жалеть не собирался. Ан нет, угораздило же тебя попасться на моем пути, словно глиста помойного, что вылез из параши свежим воздухом подышать.

Проявившийся на лице хищный оскал убийцы со стажем сложно было с чем-то перепутать, особенно учитывая то, что скрывать его я не намеревался. И он, оскал этот, не предвещал совершенно ничего хорошего, кроме похорон за казенный счет. Лора же, как хорошо меня знавшая, понимала тем более. Знала, что у меня и до изменившего мир события были за душой двое отправленных в мир иной... Могла догадаться и о разрастании скромной парочки в обширное личное кладбище, где уже и конкретных могиломест не припомнишь.

Хотела что-то сказать, но наткнулась на взгляд, ошпаривший, как кипятком из чайника. Отвела глаза, прикрыла их рукой и осела на ветхий стул, стоящий в коридоре. Да... поломали ее качественно, раньше такого бы ни за что не образовалось.

— Выйди на яркое место, пакость моя. Поглядеть на тебя хочу.

Придавленное вяканье и полное отсутствие ответа. Что ж так? Раньше ба-альшим любителем поговорить был, обожал повыделываться перед всем честным и не очень народом. Доходило порой до того, что раздувался, как пузырь мыльный. Нет, к его сути другое наименование подходит — как гондон надутый. А тут вдруг такое нежелание пообщаться. Ну, если гора к нам не идет, то мы идем к горе вместе с оборудованием для горнопрокладочной работы.

Тихо, не производя лишнего шума, я скользнул из коридора в комнату, на всякий случай держа в руке пистолет. Увы, загнанная в угол крыса может и укусить от состояния полнейшей безысходности. Маловероятно в данном случае, но все же стоит принимать во внимание.

Нет, предосторожности были излишни. Еще одно привидение из прошлой жизни стояло чуть ли не посреди комнаты в футболке и трусах и чувствовало себя крайне неуютно. Направленный на него ствол пистолета хорошему состоянию духа также не способствовал. А вот физические кондиции оставляли желать лучшего. Пузо начало четко проглядывать, одутловатость лица, да и ощутимый аромат перегара... И плюс к тому на роже навечно застыло выражение лакейского вида. Вечное "Чего изволите?", которое не смывается никакими средствами. Все ясно и очевидно — понты остались в прошлой жизни, а тут, в новых каменных и не очень джунглях, нужны были сила, готовность убивать. И, при неблагоприятных обстоятельствах, способность сдохнуть, но не сломаться. Этого же в сути его личности не наблюдалось тогда, не появилось и теперь.

Счет же, который он должен был оплатить, заключался в ином. Трусость и подлость — вот то, что не прощают никогда и ни при каких условиях.

— Хоть бы штаны одел, сукин сын... Надо же, живой и до сих пор не убитый. Холуй на посылках у Жеки Франта или еще кого помельче.

— Вы кто?

— Сядь, падло, и не дрожи своей объемистой жопой, смотреть противно...

А ведь он меня не узнал, как сие не было странно. Нет, я понимаю, друзьями мы сроду не были, но знал этот типус меня почти год. Интересно, у него разум так сразу отшибло от избытка страховидных эмоций или же мое лицо столь сильно изменилось? В зеркало посмотреться, что ли? Нет, неохота.

— Ну что, любитель женского пола и почитатель хамского к нему отношения, доигрался до полного омерзения... Доигрался, что тут говорить. Получил девушку аккурат за два дня до известных событий, а в результате не только сам в амебу дрожащую превратился, но и ее поломал.

— Призрак!

Опознал, теперь точно узнал, только никакой радости от узнавания в голосе не слышу. И верно, я еще в давние времена обещал при первой же встрече и малейшем хамстве две головы — нижнюю и верхнюю — местами поменять. Но это ТОГДА, в том мире, где существовала необходимость хоть в какой-то степени оглядываться на законы и прочие малоинтересные нюансы. Ну а сейчас какие, позвольте полюбопытствовать, законы могут быть? Только те, которые притаились на кончике клинка или мрачно смотрят из дула пистолета. И по ЭТИМ законам, которые мне гораздо более симпатичны, никакими бумажками и связями не отгородишься.

— Ты прав, на сей раз ты действительно прав. Как жаль, что это столь редко с тобой случается... Прошлое иногда возвращается к нам и тогда приходится давать ответ за все совершенное как тобой, так и при твоем участии.

— Ай! Ты что?.. — это пуля врезалась в пол рядом с его ногой. — Это, ты не балуй, я к тебе никаких претензий не имею. Ну а то, когда раньше... ну его, а?

— Но кроме того, признаком и доказательством вины является и НЕучастие в чем-либо важном. Слушай, козлик, когда Лору по кругу пропускали те мрази, ты как, свечку держал или просто тихо-мирно удалился, дабы не мешать? А может тебе потом и присоединиться предложили? Или... там еще и бисексуалы оказались, которым уже ТВОЯ задница по вкусу пришлась? Ты не стесняйся, хрюкни чего-нито.

Пара мгновений тишины. Было слышно, как тихонько всхлипывает девушка, так и остающаяся пока в коридоре. Понимаю, я, личность такая нехорошая, напомнил о крайне неприятном и омерзительном событии в ее жизни. Том самом, которое и послужило наверняка причиной крушения солидной части личности. Но это вовсе не садизм с моей стороны, а всего лишь психохирургия, операция по давно гноящейся ране. Да, рискованно, но иначе останется не человек, а пустая оболочка, кукла, лишенная души. Излечение же тут происходит только через боль. Боль не физическую, духовную... Она во много раз более коварная и опасная. Придется пройти по тонкому льду, не только пройти, но и перевести ее вслед за собой.

А этот, который оказался еще мерзее, чем я о нем думал, таки да не выдержал. С появившимся в руке ножиком-выкидухой ринулся на меня, очертя голову. Это хорошо, это правильно... Для меня, поскольку именно такой результат я и желал получить. Такую тварь нужно не просто прибить, а растереть в порошок, пусть и изначально гнилой.

Стрелять не стал, много чести будет. Прервать иступленный бросок обезумевшей крысы, которая пытается вырваться из обгаженного угла, вовсе не есть сложно. Классические "ножницы", когда бьешь ладонями навстречу, вынося вооруженную ножом руку противника из сустава. Ударишь не слишком сильно — отделается сильной болью. Приложишься посильнее и гарантирован перелом во всей красе. Я особой силы не прикладывал, но и сделанного оказалось достаточно, чтобы нож серебряной рыбкой улетел в одну стороны, а взвывший пожарной сиреной Витя в другую.

Ф-фу... До чего же неудобно получилось! Я искренне и от души уважаю книги и никогда не позволил бы себе такого. Случайность, чистая случайность. Увы, но отправленный в короткий полет уродец врезался всей массой аккурат в книжный шкаф. Тот оказался не столь устойчив и обрушился. Не полностью, частично. Все же водопад книжной мудрости обрушился на Витю от души и со вкусом. Особо толстая книга, в которой мною был опознан сборник трудов одного философа, угодил тому аккурат по хребту. Мда, бедный автор не думал и не гадал, что его труды, далекие от какой-либо агрессии, окажутся такими убойными.

— Ну вы и мразь, неуважаемый, — еще раз "восхитился" я, брезгливо взирая на книгами придавленное тело. — Что бы вам стоило проявлять силушку молодецкую тогда, во время группового траха Лоры... Или потом ножичком в темном переулке, если никак по-иному. Ан нет, жил тут тихо и спокойно, хотя имена известны. Жека Франт, Саня Меломан, Боксер. Ах да, еще Гоша Клоун... был.

А что это мы так дергаемся? Был Гоша, да подох, в собственных кишках запутавшись. Пожалуй, это была единственная шуточка, которой он смог меня рассмешить.

— Я...

— Молчать, гнида, — приказ был подкреплен дулом пистолета с нашлепкой глушителя. — Таких как ты в одном забавном социуме называют "никто и имя его никак, а место их под нарами или внутри параши". Отговорил уже свое, давно отговорил. А вот зачем я с тобой разговариваю, так это действительно большая загадка. Разве что захотелось с прошлым поговорить. Оно ведь не у дяденьки, а свое, и было в нем всякое. Плохое было, встречалось и хорошее. Зато попадалось и мерзкое, вам подобное, — я невольно перекривился. — Помню, как вы принародно клялись в любви одной девушке, а через пару часиков, как оказалось, в той же самой постели кувыркались с другой. Как обсуждали "тактико-технические характеристики" тех, кто по наивности принимал ваши слова за чистую монету. Как распускали сплетни о людях, которые имели глупость счесть вас своим другом.

У меня хорошая память, а кроме того всегда были люди, заслуживающие уважения и не могущие сдержать естественного душевного порыва. В смысле, предупредить относительно подобной пакостности отдельно взятого индивида. Некоторых могут изменить такие вещи, как трансформировавшийся мир за окном. Вы не этот редкий "некоторый". Правильно говорил один приятель, что мертвый оскал прошлого порой нужно загонять обратно в могилу...

Два кашляющих хлопка, короткий, вопль псевдочеловека и тишина. Полная, оказавшаяся раем на земле. И сразу же накатившая волна облегчения, словно из души вырвали старую, давно находящуюся там занозу. Вроде и не мешает, да и вообще практически про нее забыл, а извлечешь — сразу заметно.

Поместив пистолет за пояс, и не оборачиваясь в сторону окончательно умершего элемента прошлого, я сделал пару шагов и снова оказался в коридоре. Да... Совсем Лора расклеилась. Сидит сгорбившись, руками закрыла лицо, но видно, что глаза на мокром месте. Никогда раньше не видел ее плачущей. Не по себе мне от такого ее состояния, правда не по себе. А что делать? Не мы такие жесткие, а мир изменился столь сильно, что иным в нем не выжить. Сожрут и косточек не оставят с таким отменным то аппетитом и отсутствием несварения желудка.

— Не плачь, ничего страшного сейчас не случилось... А случившееся ранее не изменить, но можно поправить кое-что.

Я нежно дотронулся до руки непутевого создания, мягко, но настойчиво отрывая от лица. Потом то же самое с другой рукой. Заплаканная, не похожая на себя прежнюю, но все же это лучше, чем полная замкнутость внутри тесного мирка и страх выглянуть наружу. Вот только эти слезы, чтоб им исчезнуть и не появляться.

— Ты... его убил? Так просто...

— Сложно убивать всякую там пакость легко. Вот просто — действительно бывает сложно. Но этого... — я бросил мимолетный взгляд в сторону комнаты. — Этого я не убил, просто прострелил колени. Жил червем, пусть и дальше ползает, если ему другие позволят. Э-э, да ты опять решила вселенский потоп разводить в отдельно взятой квартире! Успокойся, все уже закончилось. Собирайся.

— Я... не хочу никуда.

— А придется, как говорилось в одном старом и пошлом анекдоте. Видишь ли, Клоун по имени Гоша подох или вот-вот подохнет. Скоро за этим авангардистом отправятся Меломан, Боксер и, вполне возможно, Жека Франт. Но кого-то из них я непременно оставлю сильно покалеченным, обреченным сдохнуть через день-другой, но ПОКА живым. Для чего? Просто чтобы они передали весточку Чугуну и его шакалам. Передали о том, что я и до них со временем доберусь. А кроме самого факта еще и причину, по которой я это проделываю.

Лора девочка умная... Сразу врубилась в суть моих слов, да и странно было бы ожидать иного. Можно надломить человека, вовсе поломать, но вот отнять разум — это нужны совершенно иные методики. Циник я. Знаю и скрывать не намерен. К тому же редкостная сволочь, сие качество особо изощренно усугублено тем миром, в котором все мы теперь живем.

У нее не было иного варианта, как принимать мои условия игры по имени жизнь. Узнав, что из-за "обычной девки" их рвут на куски, местные обморозки отыгрались бы на ней на все двести с лишним процентов. Предыдущие забавы показались бы детским криком на лужайке, не более того. Даже если бы она решилась на такую глупость как бежать и все рассказывать Франту и компании, то ничего хорошего все равно ожидать не стоило. Прибили бы просто так, для блезиру, и это в лучшем случае.

— Ненавижу. Как же я тебя ненавижу... Ты пришел разрушить все немногое, что осталось.

— Все возвращается к человеку как луч света, пущенный к зеркалу. Но это только тогда, когда ты делаешь что-то для тех, кто был частью твоей жизни. Неважно, делаешь ли ты хорошее или плохое. Тогда, более двух лет назад, ты попыталась разрушить мою жизнь. Просто так, без видимых причин. Вот только это малореально, — я слегка улыбнулся, вспоминая себя тогдашнего, более бледный вариант настоящего.

— Мстишь?

— Нет. Как ни странно, но нет. Да и ненависть отсутствует в классическом понимании этого слова. Тут нечто другое... Никакой злобы, ненависти, отрицательных эмоций. Просто ты была частью моей жизни тогда. Той частью, что приятно вспомнить по большому-то счету, — я вновь задумчиво посмотрел куда-то сквозь Лору и продолжил. — Ладно, вернемся к делам нашим скорбным. Собирайся, времени не сильно много.

Ни единого слова в ответ, но я знал, что она через пару секунд встанет и начнет собирать нехитрые пожитки. Выхода действительно не было. Как бы Лора не ненавидела меня (или думала, что ненавидит), вновь становиться секс-игрушкой в руках здешних придурков ей точно не улыбалось. К тому же была у нее одна особенность — страх смерти. Ну а сейчас именно я и был тем барьером, что стоял между ней и тем самым страхом.

— Будь ты проклят, тварь злобная, мстительная... Ну почему тебе не сгинуть было за эти два года? — доносился голос Лоры, лихорадочно собирающей вещи. — Эгоист, подонок, убивающий всех на своем пути.

— Что я слышу? Лора заговорила про эгоизм, — от души рассмеялся я, заходя в комнату. — Красавица, тебе стоит посмотреть в зеркало, поскольку именно ты всегда проповедовала собственный комфорт. Да не бери ты всякий хлам, сама ведь тащить будешь, у меня свой груз весьма солидного веса.