Осторожно: добрая фея! Полный Вариант

Аннотация:

Бойтесь фею, добро замышляющую! Она не остановится ни перед чем, чтобы осчастливить свою крестницу, точнее — двух крестниц, принцессу и дочь прачки. И что с того, что каждое второе заклинание приносит совершенно непредсказуемый результат, метла не слушает хозяйку, а волшебная палочка вообще живет своей собственной жизнью? Добрая фея обязательно выполнит свою священную миссию — найдет ее девочкам лучших женихов и устроит такой свадебный переполох, что весь королевский дворец закачается!

Юлия Набокова

Осторожно: добрая фея!

— Вы кто?

— Я? Добрая фея!

— А почему с топором?

— Вот видите, как мало вы знаете о добрых феях!

Анекдот

Пролог

Пол застилал пестрый ковер, под ногами хрустела шелуха, спина ныла от напряжения. При тусклом пламени свечи сложно было различать зернышки по виду, приходилось ориентироваться на ощупь.

— Овес, гречка, просо, гречка, просо, овес, овес, просо, — сосредоточенно шептала девочка, осторожно ползая на корточках и разбирая крупинки. Просо — в карман, гречку — в чепчик, овес — в деревянный башмачок. Когда наполнятся, она ссыплет их содержимое в большие емкости и начнет по новой.

Просто удивительно, как это нянюшка Рина умудрилась опрокинуть мешок с просом, бочку с гречкой и корыто с овсом — и все это одновременно! Ведь не великан какой-нибудь, а тщедушная старушка, в которой еле жизнь теплится. А злыдня Сюзанна ее еще наказать хотела — Рина такого бы точно не пережила. Хорошо еще, что мачеха кричала так громко, что и папа, с некоторых пор имевший привычку запираться на чердаке и вздыхать на луну (у него это называлось — "изучать звезды") ее бы услышал, если бы с утра не уехал по делам. А уж она-то была всего этажом выше и быстро примчалась на выручку своей старой нянюшке. Сюзанна Рину с первого дня невзлюбила, когда, обходя дом на правах новой хозяйки, положила глаз на комнату падчерицы и вздумала поселить в ней свою собственную дочурку Ядвигу, по вредности не уступающую мамаше. Рина тогда вступилась за воспитанницу и отца на свою сторону перетянула, так что Белинда осталась жить в своей комнате с видом на городскую площадь с фонтаном, а мелкой вреднюге досталась равноценная комната, но с окнами на скотный двор.

С тех пор началась в доме настоящая война. Сюзанна, не решаясь открыто нападать на падчерицу, изводила трудными поручениями старенькую нянюшку, а стоило Рине заикнуться о возрасте и здоровье, как грозилась уволить "никчемную старуху". У отца Белинда поддержки не нашла — тот после женитьбы сделался вялым, безынициативным, во многом слушался Сюзанну и соглашался с ней в том, что Рина уже стара, слаба и к службе не годна, а Белинда достаточно взрослая девочка и не нуждается в услугах няньки. Как было объяснить папе, что с появлением мачехи Рина осталась ей единственным близким человеком, который искренне о ней заботился и поддерживал? Самого отца и всех остальных слуг Сюзанна как будто околдовала, и те всегда принимали ее сторону. Вот и приходилось помогать нянюшке с работой, которую не скупясь взваливала на старушку мачеха.

— Вот ведь, — кручинилась Рина, — молодухой была, отродясь полы не мыла и котлы не чистила, только за детишками присматривала и всегда уважением пользовалась. А на старости лет хуже последней чернавки сделалась.

Белинда утешала нянюшку, отбирала швабру и щетки и принималась за самую грязную работу. Благо, других занятий у нее теперь не было — Сюзанна разогнала всех ее учителей после того, как они дружно объявили, что Ядвига, которую мачеха всучила им в нагрузку, к учебе не пригодна, а мудрый философ к тому же добавил, что глупость неизлечима. Тогда Сюзанна быстро убедила мужа в том, что науки вредят воспитанию, и образование Белинды на этом оборвалось. Девочка тайком продолжала читать книги в свободное время, но его оставалось не так много — учитывая тот объем работ, которые взвалила на нянюшку новая хозяйка. Мачеха, конечно, быстро поняла, кто помогает Рине разобраться с делами, и совсем ошалела.

Понятное дело, думала Белинда, разбирая зернышки, что няня здесь не при чем. Куда уж сухонькой старушке перевернуть тяжелую бочку и опрокинуть полное корыто с мешком, набитым под завязку. На это способна только разъяренная мегера Сюзанна, которая целыми днями палец о палец не ударит: силы копит, чтобы потом окружающим очередную свинью подложить. Но спорить с гневной мачехой — себе дороже. Уж проще разобрать весь этот бедлам по крупинкам. Девочка в изнеможении присела на пол и подвела неутешительные итоги. В чепчике — от силы горсть, в кармане и того нет, а в башмачке...

— Ядрена фига, — с чувством выругалась она, заметив, что овес в нем наполовину перемешан с просом. Задумавшись о каверзах мачехи, она по рассеянности смешала зерна. Вот почему в кармане их оказалось так мало.

От обиды засвербело в носу. Девочка схватила башмачок и со всей силы швырнула его об стену, рассыпав зернышки, которые она с таким трудом собирала по всему полу. Башмак отлетел в угол, где темной грудой были свалены мешки с зерном, и Белинде показалось, что оттуда раздался сдавленный писк. Но сейчас ей было некогда жалеть придавленную мышь. Каждый раз, когда мачеха доводила ее до последней капли, у девочки начинало щипать в носу, а с кончиков пальцев срывались золотистые искорки. Если в такой момент сформулировать свое желание и щелкнуть пальцами, рассыпав в воздухе щепотку искр, то оно обязательно исполнится — правда, с некоторыми погрешностями, но это уже мелочи. Увы, как ни мечтала Белинда превратить мачеху с ее дочкой в лягушек или заслать их на край света, этим мечтам не суждено было сбыться, зато, если пожелать что-то доброе, результат не заставлял себя ждать. Вот и сейчас искорки, слетевшие с пальцев, были как нельзя кстати.

Щелчок пальцами — и ниточка зерен проса взлетает вверх, нанизывая на невидимый стерженек все новые и новые зернышки и поднимая их с пола в воздух. Еще щелчок — и крупицы гречки собираются в другую цепочку, свиваясь в коричневую спираль под потолком. От третьего щелчка, последнего, овес, оставшийся на полу, собирается в ком.

— По местам, — шепчет девочка, и длинная нитка проса змейкой ныряет в большой холщовый мешок, на глазах наполняя его объемом. Не отстает и гречневая цепочка, тонкой струйкой засыпает до верха пузатый деревянный бочонок. Запрыгивает в дощатое корыто овсяный ком и, ударяясь о его бока, рассыпается на отдельные зернышки.

"Мачеха будет довольна", — устало думает Белинда. "Довольна? — язвит в голове тоненький голосок. — Да она лопнет со злости!" "Не лопнет", — возражает девочка. "Не лопнет, — ехидно соглашается голосок. — А придумает новую каверзу, еще более затейливую".

— Ведьма! — злорадно вопит Ядвига, вылезая из-за мешков, сваленных в углу, и, не дав сводной сестре опомниться, уже мчится по лестнице вверх, захлебываясь от восторга и повторяя: — Ведьма, мама, ведьма! Я все видела!

До возвращения отца Белинду продержали под замком в подвале.

— Дорогой, ты же понимаешь, — услышала девочка, когда хмурый слуга привел ее в гостиную, — это просто недопустимо.

Мачеха, стоя к ней спиной, заламывала руки, втолковывая что-то серьезному отцу. Ее густые волосы, свитые жгутами, как черные гадюки змеились по спине.

— Мы не можем жить под одной крышей с ведьмой, — голос Сюзанны звенел от едва скрываемого злорадства. — А если завтра она вздумает превратить нас в жаб?

— Если бы я могла это, ты давно бы месила тину в ближайшем болоте, — запальчиво бросила Белинда, подходя ближе.

Мачеха, отшатнувшись от нее, бросилась на шею отцу.

— Дорогой, ты слышал, что она сказала? Какие еще доказательства тебе нужны? Твоя дочь — настоящая ведьма!

— Она всего лишь сказала, что будь она ведьмой, то сделала бы это, — с усмешкой поправил ее отец, потирая виски, ставшие седыми после смерти первой жены. На его некогда подвижном и улыбчивом лице словно застыла ледяная маска безучастности и равнодушия. Иногда Белинде казалось, что мачеха заменила горячее сердце отца на ледышку, поэтому он стал таким равнодушным к собственной дочери.

— Я не ведьма, — вспыхнула девочка.

— Я знаю. — Отец мягко улыбнулся, и сквозь ледяную маску проступило тепло морщинок в уголках рта и глаз, на мгновение возвращая ему прежний, уже почти позабытый Белиндой, облик. — Ты не ведьма. Ты — волшебница...

— Как ни назови, а все равно — ведьма! — встряла мачеха.

— Как и твоя мать, — словно не слыша ее, добавил мужчина с седыми висками.

— Что? — ошеломленно воскликнула Белинда.

— Что?! — завизжала Сюзанна. — Ее мать была ведьмой? И ты молчал?

— Не кричи! — оборвал ее отец. — И не смей называть Эстель ведьмой. Она была величайшей волшебницей. До тех пор, пока не стала матерью.

— Но почему я не знала об этом? — пытливо спросила Белинда, не обращая внимания на стенания мачехи ("Бедная я, бедная! Попала в гнездо черной магии! Это ведьмино отродье меня до гроба доведет").

— Твоя мама почти отказалась от волшебства после твоего рождения, — поколебавшись, объяснил отец. — Она считала тебя самым большим своим чудом и не хотела подвергать тебя опасности, с которой часто бывает сопряжено применение магии. Она отошла от дел и полностью сосредоточилась на своих материнских обязанностях. Она никогда не демонстрировала тебе свои способности: не хотела, чтобы ты знала о ее даре.

— Но почему?

— Она опасалась, что ты захочешь стать волшебницей, как и она, и будешь просить ее научить тебя чудесам.

— Но разве это так плохо? — смешалась Белинда.

— Я не знаю, что заставило ее отказаться от своего дара, но уверен, что причина была очень и очень серьезной. Она не хотела, чтобы ты была волшебницей. Но, видимо, ее дар передался и тебе.

— Я сегодня же собираю вещи! — повысив голос, объявила Сюзанна.

— Скатертью дорожка, — обрадовалась Белинда.

— Я собираю твои вещи, — с противной ухмылочкой уточнила мачеха. — Завтра же тебя здесь не будет!

— И где же она будет? — угрожающе произнес отец.

— У чародейки, конечно же! — медовым голосом пропела Сюзанна, адресуя супругу самую сладкую свою улыбку. — Девочке нужно научиться управлять своими способностями, а для этого ее следует отдать в ученицы к волшебнице. В соседнем королевстве как раз живет одна такая...

Белинда умоляюще воззрилась на отца:

— Я не хочу уезжать!

— Сюзанна права, — избегая ее взгляда, ответил он. — Ты должна ...

— Ничего я не должна! Мама не хотела, чтобы я была волшебницей, значит, я ей не буду! — топнула ногой Белинда.

Отец задумался.

— Но, дорогой! — повысила голос мачеха. — Она колдовала в подвале, Ядвига видела!

— Может быть, напомнить, как я там очутилась? — вежливо предложила Белинда.

— Да, кстати, — озадачился отец, — а что ты там делала? Вы с Ядвигой играли в прятки?

— Скорее, Ядвига играла в шпиона, а я...

— А-а-а! — страшным голосом вскричала мачеха и юлой завертелась на месте. — А-а-а!

— Что случилось? — всполошился отец.

— А-а-а! — продолжила вопить Сюзанна, взмахивая руками и ожесточенно почесываясь. — Она наслала на меня порчу, я вся чешусь!

— Белинда! — Отец сурово сдвинул брови.

— Но папа, — возмутилась девочка, — я не...

— Не желаю ничего слушать, — возразил отец. Закатав рукав Сюзанны до локтя, он обнаружил на лилейной коже супруги зреющие на глазах нарывы и в бешенстве повернулся к дочери.

— Но это не я! — смешалась та.

Не переставая стенать, Сюзанна за спиной отца злорадно улыбнулась и показала девочке язык. У Белинды от гнева защипало в носу, а с пальцев посыпались золотые искры.

— Ну что я говорила! Это все она! Она смерти моей хочет! — взвизгнула Сюзанна, прячась за спину мужа.

— Вон отсюда, — рявкнул отец на дочь и, отвернувшись, принялся утешать стонущую супругу.

Белинда сорвалась с места и понеслась прочь. От отца, ставшего ей совсем чужим, от дома, переставшего принадлежать ей, от мачехи, показавшей свое истинное лицо.

Лицо ведьмы.

Глава первая. Счастливый билет прачки Аннет.

Не было бы счастья, да королева родила!

Аннет

Если бы в королевстве Эльдорра вздумали выбирать самую бедную, обездоленную, униженную и оскорбленную жительницу, ей бы, вне всякой конкуренции, стала дворцовая прачка Аннет.

Но в первый весенний день пятого года правления короля Кристиана сама Аннет чувствовала себя счастливейшей женщиной не только в Эльдорре, но и в целом мире. Причиной тому был сверток из застиранной и пестрой от заплаток ткани, который прачка с благоговением держала в руках.

— Я назову тебя Анжеликой, в честь любимицы королевы, — с нежностью прошептала она, и сверток заворочался в ее покрасневших, огрубевших от тяжелой работы ладонях, впился в Аннет взглядом круглых, темно-голубых, как вода в январской проруби, глаз и протестующе пискнул.

— Не нравится? — простодушно удивилась прачка и принялась перебирать в памяти имена своих постоянных клиенток — дам из королевской свиты. Аннет была уверена, что с таким именем ее дочурку ждет куда более красивая жизнь, нежели ее собственная. — Что, если Гортензия? — с надеждой произнесла она, вспомнив изящную брюнетку-графиню, служанка которой, забирая ворох чистой одежды, всегда оставляла прачке серебряную монетку — невиданная щедрость! Но малышка лишь нахмурила бровки и недовольно уставилась на мать. — Вот ведь незадача, — огорчилась та. — А как тебе Каролина? Нет? Ладно, ладно... А Матильда? Тоже не нравится? Тогда — Виктория? Опять нет? А вот какое красивое имя — Габриэлла, — перечислила она имена самых богатых леди королевства, сделавших удачную партию. — Тоже нет? Тогда, может Виолетта? — с придыханием спросила Аннет, огласив имя самой прекрасной придворной дамы, и неуверенно добавила: — Ты даже на нее чем-то похожа...

Девчушка недовольно завозилась в ее руках, и мать с облегчением вздохнула:

— Ну и хорошо, задавака она, эта Виолетта, слуг за людей не считает, толи дело — Элеонора, та хоть и не такая красавица, зато нос от нас не воротит.

Но Элеонорой новорожденная зваться тоже не пожелала.

— Как жаль, что твой отец не дожил до твоего рождения, — вздохнула Аннет. — Уж он бы смог разрешить мои сомнения. И крестных фей у таких, как мы, увы, не бывает. Волшебница-то всегда подсказала бы счастливое имя для своей крестницы.

Дочь в ответ только угукнула и наклонила голову: мол, сама справляйся.

Запас имен уже подходил к концу.

— Натаниэлла? Флоренсия? Сесилия? — с надеждой перечислила прачка, но ответом ей было недовольное сопение и ворчание. — Ну, не Мари же тебя называть! — с досадой сказала под конец молодая мать, и малышка заинтересованно причмокнула губами. — Нет-нет-нет! — взволнованно возразила Аннет. — Половину дворцовой прислуги зовут Мари. Мари — это бедность, Мари — это тяготы и лишения, Мари — это крест на счастливой жизни. Мари — это когда гнешь спину от зари до зари за медную монетку, выслушиваешь одни оскорбления и выходишь замуж за последнего бедняка или непросыхающего пьяницу, который тебя к тому же и бьет. Не такой я жизни хочу для тебя, моя сладкая!