Я знала об этом, незачем было сообщать. То, чего я не знала, не могла мне ответить даже она, а ведь мне так нужен этот ответ! Не верю, вернее, мне не хочется верить в то, что это всё-таки случилось: слишком быстро они меня нашли, не прошло и восьми лет, как я здесь! В принципе, если смотреть на это с другой стороны, то они обо мне практически ничего не знают, иначе они пришли бы уже, уж кто-кто, а они не стали бы церемониться, тем более со мной. Да и мало ли в Питере таких, как я, красноволосых и со шрамом?! Я не применяю здесь своих способностей, чем ещё больше усложнила их задачу. Вопрос состоит в том, долго ли продлиться это их неведение.
В мыслях своих я позабыла о чрезвычайной прыти Инги, не успела оглянуться, а она уже одной рукой поддерживала меня у стены, а другой рылась в моей сумке, разыскивая ключи. Я пока старательно оглядывала пол в поисках каких-либо новых следов. А, да вот они! Что же это, получается, бывший благоверный забыл, что по субботам я тоже работаю?
— Ты что это там нашла? — Инга тоже наклонилась вниз и вгляделась в полы: — Грязь и пыль! И у кого это такие каблучищи, что следы в бетоне остаются? У вас тут вообще кто-нибудь убирается?
— После того как я с Вовкой развелась, полы подтирать стало действительно некому. Раньше я его по "бетону" повозюкаю, тут чисто-о-о, аж жуть!
— Так, больная, вам полагается стонать от боли, а не читать мне лекции по чистоте жилых помещений!
— Садистка, — уверенно заявила я и позволила себя ввести в коридор, протащить по комнатам и свалить в спальне на кровати. Всё-таки неплохо иногда поизображать из себя больную при смерти!
— Хочешь чего-нибудь? — наклонилась надо мной Инга.
— Будь другом, сделай кофейку, — попросила я и уткнулась лицом в подушку. Инга кивнула, однако я этого не увидела, а услышала. У меня очень хороший слух.
Сегодня жарко было в Фивах. Повсюду старались хоть как-нибудь спастись от этого изнуряющего зноя, который, казалось, проникал под одежду и застревал там надолго, он был похож на зуд, разъедавший кожу, вгрызавшийся в неё до самой кости. Скоро обещала быть песчаная буря, и жрецы в храме Сета молились о том, чтобы эта буря не была последней для столицы. Небо быстро темнело, а вместе с этим усиливалась изнуряющая жара.
По улицам спешили горожане, богатые вельможи и купцы погоняли своих рабов, громко крича на них, а простые люди разбегались по домам своим ходом, мысленно вознося молитвы заступнику Хнуму. Одни из носилок так спешно передвигались, что нёсшие их мускулистые рабы не выдерживали столь быстрого темпа и могли в любой момент споткнуться или упасть, что ещё страшнее. Когда они уже почти остановились, достигнув цели — большого красивого особняка, один из них, передний левый, всё-таки не удержался и упал на одно колено. Носилки резко дёрнулись вперёд и чуть было не завалились на бок, но остальные, стараясь хоть как-то спасти положение друга, умудрились не уронить драгоценный груз и с большой натугой поставили их на песок. Вылезшая из носилок красивая черноволосая женщина в золотом ожерелье, спускавшемся кольцами на грудь, посмотрела на раба и со всего размаху ударила его плетью по лицу:
— Как ты смеешь так обращаться со своей госпожой, раб?! Как ты смеешь?!
Он молчал, опустив глаза, и не смотрел на неё, мысленно изнывая от щемящей боли. Женщина посмотрела на остальных троих и внезапно, резко повернувшись, ещё сильнее ударила раба, тот, наконец, слабо застонал и опустился на одно колено.
— Слабак, — презрительно бросила женщина, — а мне говорили, что ты сильнейший в караване!
Она злобно рассмеялась и отвернулась от него. Как он ненавидел её в этот момент, ведь это она заставила его упасть! А он и вправду сильнейший в караване! Но как же больно бьют боги! Особенно те, кого всю жизнь почитал за совершенство!
— Ничтожество! — пнула его в бок пяткой в позолоченной сандалии женщина. — И за что вас так любит Хнум? Для чего вы вообще нужны, кроме как не для того чтобы служить своим господам со всей рабской преданностью?! — она снова замахнулась на раба, однако была остановлена смехом мужчины, стоявшего чуть выше на ступеньках; он уже довольно долго был здесь, но предпочитал молча смотреть на всё происходившее из-под капюшона своего плаща. Услышав смех, женщина повернулась нехотя к новому человеку и свысока посмотрела на него: — Ты мешаешь мне учить раба послушанию.
— Ты уже достаточно его наказала, — смеясь, ответил тот и протянул к ней руку: — Идём, я уже устал тебя ждать, я знаю, что ты вечно гуляешь сама по себе, но ведь надо же знать меру уважения.
— Не слишком ли много на себя берёшь? — хмыкнула женщина и подала ему руку. — Тем более я не верю, что ты внезапно пожалел простого раба! Лучше скажи, что я не достаточно его наказала, но ты сам потом можешь исправить мою ошибку, я тебе, так уж и быть, сделаю такой подарок...
Раб стоял внизу, не поднимаясь с колена. Нет, это не оттого, что ему ещё было трудно! Просто ему было ужасно больно, больно, потому что сегодня он упал с такой высоты, на которую могла поднять только любовь богов. Но тем больнее было оттуда падать.
Когда я проснулась, нет, не проснулась, а просто перешла из одного мира в другой, так вернее можно назвать моё ощущение, за окном, как и в спальне, была непроглядная тьма... Уже ночь, что ли? Вот это да, может быть, я и вправду так устала, как показалось Елене?
— Инга! Инга, ты где? — позвала я, с трудом поднимаясь с постели и ища в темноте тапочки. Ответом мне была тишина: то ли я оглохла, то никого в квартире не было. Скорее всего, второе, хотя от Инги всего можно было ожидать.
Приняв более-менее вертикальное положение, я наощупь включила светильник, что стоял на ночном столике, и с удивлением обнаружила рядом с выключателем чашку с кофе. Бывшая когда-то густой пена теперь окончательно испарилась, оставив о себе на память только крошечные белые пузырьки, сиротливо сбившиеся в узкую кромку у стенок. Я подняла глаза на зеркало и увидела там вполне ожидаемую картину: помадой написана записка — излюбленный способ Инги оставлять сообщения. Так, почитаем: "Эстела, я ушла. Твоё засыпание застало меня врасплох, и я обиделась пожизненно! Перезвоню вечером. Инга". Замечательно! Вот, значит, как я осталась здесь без её назойливого общения! Это новый способ, надо запомнить. Я вгляделась в своё отражение и поняла, что отлично выспалась, теперь для полного счастья не хватает только чашки любимого капуччино и чего-нибудь поесть, а то желудок уже, так сказать, обкричался.
Но продолжить дивный вечер мне не дал мой телефон, домашний, не мобильный. Одиннадцать часов, кто может звонить в такое время, причём по домашнему телефону? Я не о том, что мне звонить некому, просто все мои знакомые имеют обыкновение звонить мне именно по мобильнику! Тяжко вздохнув, я подняла трубку и сказала традиционное "да", которое так возмущало Ингу.
— Амонова! Это ты?!— прокричал в трубку шеф, не удивительно, что он так старался: на заднем плане гремела музыка, видимо, они с инвесторами до сих пор отмечают. — Амонова, не слышно ничего, говорите громче!
— А я ничего ещё и не говорю! — ответила я.
— А я ничего и не слышу! Амонова, слушайте внимательно! Я сегодня впопыхах в кабинете забыл папку, в которой были ваши документы! В смысле, я хотел дать вам их перепечатать на выходные, потому что они очень нужны... и мне нужны, и вам, короче! Я хотел, чтобы после выходных вы мне их вернули, а то завтра там всё окончательно закроют, и вас не пустят!
— Вы что, предлагаете мне сейчас съездить за ними?! В одиннадцать часов вечера?!
— Во-первых, не в одиннадцать, а в полдвенадцатого, а во-вторых, я крайне рад, что вы согласились сделать мне такое одолжение! Приятной ночи! — и он положил трубку, поступив вполне по законам этого мира. Я же нажала на сброс и стала набирать новый номер, чтобы вызвать такси. Девушка-диспетчер пару раз зевнула, но добросовестно записала мой адрес и пообещала машину через полчаса. Я согласна была даже на это, лишь бы не добираться до здания фирмы пешком, и отправилась переодеваться в более подходящую одежду, нежели строгий костюм и кофточка.
В шкафу нашлись моя любимая маечка, стрейчевые брюки, куртка, чтобы не быть загрызенной комарами, и бейсболка. На ногах, после недолгих мучений со шнурками, оказались бело-серые кроссовки, и я почувствовала себя немного удовлетворенной, после чего захватила мобильник, ключи от квартиры и покинула её, поспешив вниз, к подъезду. На лестничной площадке было как всегда темно (никак не доходят руки ввернуть лампочку), но меня это мало беспокоило: я прекрасно видела в темноте. Сбежав вниз по ступенькам, я чуть было не наткнулась на машину такси, поставленную неумелым водителем слишком близко к подъезду. Приглядевшись, я узнала ту самую странную марку, на которой меня вёз парень с утра на работу. Любопытно, отчего это он так резко разучился водить? Внутри тут же заколыхалось сомнение, которому я напрочь отказалась подчиняться, мало ли, стану ещё без повода неврастеничкой, а ведь мне ещё жить да жить! Мысленно плюнув на предрассудки, я подошла к заботливо открытой задней дверце и плюхнулась на сидение.
— Извините, что побеспокоила вас снова, молодой человек, — хмыкнула я и внезапно заметила, что рядом с моими ногами что— то лежит и, кажется, даже дышит! Ой, как нехорошо получается!
— Вот мы и снова встретились, — прошелестел спереди совершенно чужой голос, а нечто на полу прогнулось в мою сторону и отчаянно замычало, так как рот его был заткнут кляпом. Ого, это уже куда серьёзнее! Это "нечто" и есть мой утренний знакомый!
— Я тебя нашёл, nefer, harme at nam...— снова прошелестел голос, и человек в знакомой бандане начал поворачиваться ко мне.
Я успела выгнуться и выскользнуть в окно змейкой быстрее, чем он повернулся ко мне окончательно. После этого уже была яркая вспышка, держу пари, что половины сидения парнишка сегодня не досчитается. Хотя для меня сейчас главное, чтобы я сама себя досчиталась!
Прокатившись по земле, я успела уйти от ещё одного удара и, выпрямившись, дунула на образовавшийся на ладони ярко-зелёный диск, напоминавший кошачий глаз. Мой диск тоже угодил туда, куда было надо, видимо, такой прыти он от меня не ожидал, поэтому слегка не успел увернуться. Что ж, никогда не стоит забывать, что боги в любом случае боги! А я, тщеславная кошка, того хуже! Не теряя больше времени, я открыла заднюю дверцу со своей стороны и выудила из зева этой железки парня-таксиста одним рывком. Рванув на его лице клейкую ленту, я открыла его рот и прошипела ему в глаза:
— Убирайся, смертный, пока не получил своё!— я откинула его в сторону, наивно полагая, что он тут же поспешит спасти свою голову ретивым бегством, и снова приготовилась к удару. Но я совершенно забыла, что я не у себя дома, поэтому люди здесь, не знакомые с драками сильнейших, не могут быстро сориентироваться в такой из ряда вон выходящей ситуации! А парень вообще уселся на одном месте, беспомощно открывая и закрывая рот и хлопая на меня глазами, хотя мне почему-то показалось, что он меня даже не видит. Отвлёкшись на него, я чуть было не пропустила удар, однако вовремя пригнулась, и скользящий удар пришёлся по предплечью. Я выругалась на древнем наречии, который вспомнила неожиданно после восьми лет, и упала рядом с парнем, в любой момент готовясь к новому удару.
Возле капота медленно выросла фигура в балахоне с капюшоном и стала надвигаться на меня. Рана в тот же миг закровоточила, и я ощутила под кожей поскрипывание песка, чувство, которое, как я думала, никогда не испытаю. Буду вечно наблюдать, как от этой молчаливой боли корчатся другие, но сама — никогда, и вот... В окнах стал зажигаться свет, падавший на землю возле нас диковинными прямоугольниками, послышался гул голосов, крики, кто-то высунулся наружу и закричал:
— Террористы! Бомбы взрывают! Милиция-а-а-а!!
— Очень вовремя, — прошептала я и с заметным облегчением проследила за тем, как медленно растворилась в темноте ненавистная фигура. "Я ещё вернусь..."
— Надеюсь, это будет нескоро, — охрипшим голосом ответила я и прислонилась спиной к облезшей от старости лавке: всё-таки они меня нашли! Вот и кончилось затишье... Но как же скоро, как же скоро, чёрт возьми!.. Рядом застонал очухавшийся таксист и скосился на меня:
— Девушка... а как вы... так вот... Ой, мама, это не сон?! Я правда это видел?! Мамочка! Я что, больной, да?
— Если бы эта проблема решалась так быстро, — ответила я непонятно кому и непонятно зачем и прикрыла глаза.
Соседи вызвали и ОМОН, и милицию, и "скорую помощь", а одна бабулька даже позвонила в службу газа. Медики нас обследовали, перебинтовали мою руку и отпустили нас в ближайшее отделение милиции, где нас до самого утра опрашивали, пытаясь понять хоть что-то. Таксист (как выяснилось, его звали Роман Данилевский) практически всё это время находился в глубокой прострации и отвечать начал только тогда, когда ему сообщили, что машина его сейчас пребывает в самом неприглядном состоянии. Как оказалось, эту машину он взял у друга, который заболел и дал ему поработать на время, пока такси самого Романа находится в ремонте. Боги мои, он так расстроился, что мы даже хотели ему неотложку вызывать, но Данилевский, как настоящий мужчина, быстро пришёл в себя и потребовал, чтобы нас немедленно освободили, что милиционеры и сделали ещё через три часа. Было уже утро, когда к зданию милиции подъехало вызванное мной такси, и мы, уставшие и голодные, село в него.
— Куда тебя везти? — тихо спросил Роман (за все эти часы мы с ним настолько сроднились, что называли друг друга на "ты" и по именам).
— Не знаю, домой я не поеду, а в офис уже поздно, там никого нет,— откликнулась я и вздохнула.
— Значит, поедем ко мне,— решил он и назвал таксисту свой адрес; я не возражала, мне было глубоко всё равно. — Что ты будешь делать? Этот ведь не оставит тебя в покое, раз даже пошёл на то, что меня подменил собой? Кто он вообще такой?
— Не хочу загружать тебя своими проблемами.
— Нет уж, теперь придётся! Ты втянула меня в это, я должен знать, ради чего потерпела машина моего друга!
— Значит, она потерпела ни за что: я не имею к этой жизни никакого отношения. А ты не имеешь никакого отношения ко мне, поэтому можешь не возиться со мной и бросить где-нибудь по дороге.
— Видно, тебе встречались одни сволочи, раз у тебя такое отношение ко мне! Настоящий мужик никогда от проблем не отказывается, ни от своих, ни от чужих! — он скрестил руки на груди и вообще выглядел очень воинственно, что на мгновение показалось мне привлекательным, и я решила, что непременно поговорю с ним! Потом. Попозже. Если захочу.
Квартира Романа была на Невском, в одном из престижных домов, что меня несколько удивило, так как, по моим представлениям, таксисты получали не так много. Он объяснил это тем, что квартира принадлежит его родителям, которые сейчас живут в Сочи, у маминой сестры, а он только пользуется в своё удовольствие, одновременно следя за порядком и за маминой кошкой. Внутренне убранство мне понравилось, хотя моя квартира была обставлена лучше и современнее, однако здесь мне стало уютнее и теплее. Я без спроса расположилась на диване и, воззрившись на книжный шкаф напротив, расслабилась.
