— Отпусти меня, мерзкая тварь! Ты такая же, как и твоя сестра! И за это я тебя уничтожу! — хрипло выдыхал Сет, борясь на полу с хрупкой женщиной, оказавшийся на проверку не такой уж слабой. Эта красавица очень ловко выкручивала ему руки, мешая сделать то, что покончило бы раз и навсегда с занозой в его ладони — с Воином. А с этой вёрткой тварью давно пора было разобраться... и он ещё раз покрепче ударил Хатор так, что она на время обмякла, затихнув рядом, но и этого затишья хватило бы богу для того, чтобы примерно её наказать. Сет провёл по бархатистой коже щеки Хатор тыльной стороной ладони, притворно вздохнув, и на его пальцах засеребрились тоненькие веточки разрядов. Открывшая к тому времени глаза богиня не смогла толком ничего сделать, почувствовав, что сейчас случится непоправимое, как... Сет рядом внезапно напрягся как струна, выгнулся, посмотрев на неё широко открытыми глазами, в которых был дикий ужас, и повалился на пол бездыханным. Хатор, протянувшая было к нему мелко дрожащую руку, резко отпрянула и испуганно воззрилась на воронку, которая, пульсируя где-то изнутри вспышками, вдруг взорвалась ярким светом, заставив богиню прикрыть глаза рукой. И погасла, оставив на земле только семь еле подрагивавших тел, над которыми гордо возвышалась фигура человека в белых одеяниях с сияющим на верхушке Граалем в крепко сжатых пальцах. Хатор глухо простонала и уткнулась лицом в согнутый локоть. Всё кончено...
— Туртом! Маршелла, ты шлышишь?! Это какой-то туртом! Я уже понятия не имею, как топратьщя до этого Камня! — Сфинкс под суровым взглядом своей красавицы-мурки в очередной раз обежал колбу и даже встал на задние лапы, уперевшись передними в стекло: — Я щейщаш тут в тень превращушь, штобы, когда притёт этот шатишт, меня он не нашёл! — полулев упал на пол и впрямь превратился в пёструю тень, которая тут же поднырнула под стеклянной стенкой колбы и оказалась внутри. Со всего размаху уперевшись лбом в Камень, Сфинкс осел на пол теперь по эту сторону стекла и недоумённо потряс ушибленной головой: — Нато же, полущилошь!
Марселла хотела было мурлыкнуть ему что-то одобрительное, однако её перебили: внезапно по полу, стенам и потолку пробежала мелкая дрожь. Оба они буквально оказались прижаты к плиткам под ногами, в ушах зашумело, а глаза заслезились от нестерпимого света, струившегося как раз из того коридора, где должны были быть сейчас их хозяева. Обоих угнетала такая тоска и боль, что трудно было сказать, живы они или уже там, где надо держать последний самый правдивый ответ. А потом внезапно всё кончилось... Перед глазами всё закружилось разноцветными пятнами, на миг погасло и снова вспыхнуло ярким светом, только каким-то неуловимо другим, словно не из тебя вытекало что-то доброе и счастливое, а какая-то новая сила обретала старые очертания, возвращаясь из...
— Мама! — взвыл, сообразив, что происходит, полулев дурным голосом, влепившись всем телом в стенку колбы и скребя по ней когтями, совершенно позабыв о том, что может как свободно войти, так и свободно выйти из этого "заточения". Марселла попыталась ему что-то сказать, и он обиженно заметил: — Што ты коворишь там, разве не витишь, што я в иштерике?! Ааааааааа!!!
— Что это?.. Совсем уже видеть перестал после каменного плена, братец? Это же Сфинкс!.. Сфинкс?! Он здесь?! Прекрасно! Будет, на ком сорвать зло, как удобно!.. — полулев, испуганно икая и прижимая к груди лапу, в ужасе наблюдал за тем, как из расколовшегося камня, источавшего ослепительное сияние, медленно, величаво выплывают зыбкие тени богов в драгоценных одеждах. — Стой, верховный! Не стоит спешить с выводами. Ты как-то совсем забыл, что мы не в своём мире и не можем здесь ходить без оболочек, нам нужно телесное выражение, которого нас лишил этот ослоголовый мерзавец!.. А ты права, Мать Исида... — и на Сфинкса, побледневшего даже сквозь густую шерсть, воззрились несколько десятков глаз... "Ааааааа!!"...
— Што-то я щебя не ощень щувштвую, што за некащественную оболощку нам потшунули?
— Ты ещё путешь привереднищать, Ра, что ешть, то ешть, — философски ответил вечный добряк Хнум, и Сфинкс под напором всех тех, кто, толкаясь, вместился в него и теперь ещё и недоволен, обратился в тень и просочился обратно из колбы.
— Ох, как же хорошо! Мы шнова живы, вот што главное!
— Да тепе, Хнум, вщё нравитшя, профешщия такая, а по мне, так лущше потратьщя на шлаву! Где тут этот претатель?! Эй, ты, шущештво, мы што, без тепя должны двигать, а?
Марселла подставила своему "нагружённому" другу плечо, и они, качаясь, побрели в том направлении, откуда ещё слышались какие-то крики и шум.
Прибыли они в залу уже тогда, когда Хатор без движения лежала на полу, а на противоположном конце громадного разлома, стоял тот, кто какое-то время назад освободил их всех из долгого изматывающего плена. Теперь это уже был настоящий Воин, а не что-то эфемерное, над чем смеялся рыжий ужас.
— Эй, вы што, уже вщё? А как же мы? — обиделся Сфинкс-хранитель богов, недовольно воззрившись на Романа. Хатор, заслышав этот до боли знакомый голос, вскочила на колени и протянула руку к ничего не соображавшему животному:
— Ты! Ты... Это ты во всём виноват! Это ты!
— Хатор?.. Хатор? Et amy ta tah?
— Ты что, дурак? — неожиданно повернулся к нему таксист. — Какая тебе теперь разница, кто к ней прикасался? Того, кто это делал, уже нет, а вот тебе пора бы спросить самого себя, что ты сотворил, раз она позволила кому-то это сделать?
— Да как ты смеешь, человек, судить богов?! Думаешь, что получил Грааль и теперь волен говорить, что пожелаешь?! — Сфинкс даже сам почувствовал, как вскипел гнев в груди одного из тех, кто в нём находился, поэтому постыдился шепелявить, что было только на руку грозному Ра. Однако Роман не заметил той перемены, что случилась в его хвостатом друге, он лишь грустно улыбнулся, развернулся на выход и пошёл прочь из этого зала — пусть сами разбираются! Марселла, гордо тряхнув хвостом, направилась вальяжной походкой за своим хозяином, на что всё существо полульва откликнулось совершенно однозначно: он плюнул на заморочки богов и последовал за любимой кошкой. Хотя, его практически тут же остановили:
— Ты кута это шобралшя?! — грозно взревел внутри него бог солнца. — Нашёл, кого любить, мы тепе друкую найтём, полущше! Штоять! Не позорь моё пожештвенное доштоинштво!
— Роман! Роман, подождите! — очнувшийся совсем недавно от двойного потрясения парнишка-жрец покрутил по сторонам головой, оценил обстановку и сорвался с места, бегом догоняя таксиста: — Роман! Не оставляйте меня здесь, я с вами! — усталый Воин хотел повернуться к нему и выяснить раз и навсегда, что не он бог, а те, кто временно вынужден тесниться в хилом тельце Сфинкса, он же лишь исполнил кое-какое пророчество, так что... — Боже мой... — парень так резко замер на месте, что по инерции покачнулся вперёд, расставив в разные стороны руки, словно боялся упасть. — Боже мой, вы слышали?.. Слышали?.. Там что-то гудит! Земля трясётся!
— Что? — наконец повернулся к нему Роман, только с другими намерениями. На какое-то время воцарилась тишина, каждый прислушивался, боясь вздохнуть или пошевелиться... Тишина...
— Кого вы шлушаете?! Привотите шумашшедших, которые отравляют амошферу рядом ш великими погами! — снова возмутился верховный бог Египта, только на этот раз его не стали терпеть даже свои: — Да жаткнишь ты!!
Крик множества голосов гулко отразился от каждой стены и уголка и вернулся обратно тихим эхом, которое в то же мгновение потонуло в другом гуле, более страшном и ужасающем — исходившем из-под земли! Пол и вправду явственно завибрировал, мелкие камешки посыпались вниз с краёв разлома, что-то внутри, там, глубоко, просыпалось и теперь поворачивалось с одного бока на другой, собираясь то ли окончательно подниматься на ноги, то ли снова уснуть. А потом раздался взрыв. Он пришёл из глубины вместе с очередным толчком, и вместе с ним вздыбились вокруг разлома глыбы, бывшие когда-то единым целым полом. В ярко-красном свете, исходившем теперь из глубины разлома, они казались краями безобразной рваной раны на теле живого существа, только вот мало кто обратил на это внимание, ибо этот взрыв раскидал тех, кто был здесь по разным углам, а некоторые соскользнули прямо туда, вниз, в ожившую бездну. Сфинкс успел подкатиться к Марселле и крепко обхватить её, прежде чем повис в воздухе, не нащупывая под лапами только что бывшей там опоры. А каменная глыба, на которой секунду назад стояли кошка и её хозяин, полетела вниз, едва не утащив за собой и тех, кто там были. "Едва", потому что за ту же секунду до этого Романа, всё ещё крепко сжимавшего в руке Грааль, какая-то неведомая сила ударила в плечо и повалила на безопасном расстоянии от разлома.
— Эстела? — жалостливо спросил Роман у тени, пристроившейся у его плеча, и получил отрезвляющую пощёчину:
— Не жена, а уже хоронишь раньше времени?..
— Помогите!! А!.. Помогите!.. Ра! — Хатор, находясь на грани и всё больше соскальзывая, в последней отчаянной надежде протянула руку в сторону Сфинкса, скребя ногтями по камню.
— Будь ты проклята, изменница! — словно не сказал, а выплюнул ей в лицо едва дышащий от презрения Амон-Ра. — Ты сдохнешь, как смертная, потому что предала меня! Я не помогу тебе!
— Самодовольный козёл, — прорычала я, отталкиваясь от Романа, и, несмотря на жуткую боль в кровоточившем плече, кошкой прыгнула за Хатор на её глыбу, еле державшуюся на краю разлома. Я успела вовремя и ухватила богиню за руку: — Держись, Хатор, держись, только держись... — богиня снизу смотрела на меня испуганными огромными глазами и морщилась от боли, видимо, потянула плечевой сустав. Уже в следующее мгновение я ощутила на своей талии руки Романа; он рванул меня на себя, и я успешно вытянула Хатор почти до половины. И тут прогремел ещё один взрыв, мы вздрогнули всем телом, и скользкие вмиг похолодевшие пальцы Хатор вынырнули из моих... Боги, глаза, её глаза...
— Эстела, давай, — выдохнул Воин и рывком вытянул меня с опасного уступа, о который я упиралась ладонями, и который образовался на месте ухнувшего вниз шершавого камня... Боги...
— Эстела! Эстела, очнись! Эстела, всё кончилось, её... — Роман тряхнул меня хорошенько, я заглянула в его лицо и дёрнулась в сторону, увлекая таксиста за собой. Мы успели откатиться как раз в то время, когда грянул из глубин разлома новый взрыв, глыбы брызнули в разные стороны, раскрываясь, как лепестки каменного цветка, и оттуда уже показалась тёмная гигантская фигура, объятая сиянием. Вождь проснулся и теперь пытался окончательно выйти наружу, уничтожая то малое, что его держало. Да, Сет умер, но отомстил нам и из мира Осириса!
— Что делать-то? — поинтересовался донельзя взволнованный Роман, и я поспешила закрыть его от очередного толчка. И тут сияние заполнило всю залу...
— Настал великий час! — прогрохотал густой тягучий голос под сводами помещения. — Я проснулся ото сна, и теперь весь мир покорится мне! Где мои слуги, что разбудили меня?! Я не привык ждать и повторять дважды!
— Та же проблема, что и у меня, — вздохнула я, резко вскинула на него лицо и ударила мощной волной своего света. Искры полетели во все стороны, и я нечаянно поймала взор Сфинкса, горящий чёрным бархатом. Да-да, великий Амон-Ра, я вас нагло подставляю, теперь вам придётся постараться, чтобы уничтожить эту новую угрозу, я знаю, что вам всё равно, что стало бы с этим миром, вам важно лишь то, что погиб рыжий ужас, но... опять моё своевольство, пардон...
— Ты за это ответишь, дрянная кошка, — прошипел в моём мозгу гневный голос верховного бога Нила, я пожала плечами, почувствовав, как же хорошо иногда напакостить этому индюку, и покрепче схватилась в Романа (уж кто-кто, а Ра слов на ветер бросать не любит!).
— Кто вызвал меня, отвечай?! — грохотал Вождь. — Выходи! — его взор упал на выплывшего из темноты остального зала Сфинкса: — Ты ли это, мелкая сошка?!
— Как смеешь ты говорить такое величайшему?! — тут же взвился Ра, как всегда — остальные помалкивают! Я прижалась к Роману всем телом: сейчас начнут выяснять, кто круче, а достанется как всегда простому таксисту!.. — Смотри же на мою мощь! Ибо не знаешь ты ещё моего гнева, как не знаешь, что место твоё там, откуда ты вышел!
Мягкая волна подхватила Романа и подняла его высоко в воздух вместе со мной, обнимавшей его изо всех оставшихся сил. Вмиг разлом окружил плотный круг из зыбких теней, имевших совершенно определённые очертания моих вечных родственников, Сфинкс повалился где-то среди развалин, бездыханный после такой бесцеремонности, а нас вынесло прямо в центр круга, напротив заурчавшего от недовольства великана.
— Эстела, что они хотят сделать? Мне... как-то не очень хорошо... — окончательно побледнел храбрый Воин, смотря на меня немного ошалевшими глазами.
— Не бойся, я тебя удержу, — ответила я как можно убедительнее, беспокойно сглотнув.
— Tuvey rah kunadey raka a amautis!! — разом грянули со всех сторон несколько десятков разных голосов, в которых явно главенствовал Ра, и Роман дёрнулся в моих руках, резко откинул назад голову, а когда снова посмотрел прямо, вместо глаз его сияли двумя яркими провалами глазницы, устремлённые на Вождя. Протянув в его сторону руку с горящим в довершении Граалем, он чуть приоткрыл рот и начал повторять певучие слова вслед за богами, всё ускоряя темп и произнося их громче и отрывистее. И закрыла глаза, прижавшись к нему всем телом и уткнувшись лицом ему в плечо, и тоже принялась повторять заветные слова, спиной ощущая, как противится их произношению пробудившийся от спячки Вождь, испуская в ответ на сияние нашей общей силы свою...Я чувствовала, как бьётся сердце Романа, быстро, отрывисто, как слова... как хорошо, что оно бьётся... не позволю им, нет...
— Minuat! Lininu!.. Только держись...
Сердце Воина заколотилось со страшной силой, еле удерживаемое мной, и вдруг взорвалось такой мощной волной, что могла бы снести целые города и страны вместе со всем, что было на земле, только сейчас эта сила уничтожила то, что могло бы погубить эту землю и без неё...
-... Нин! Нина!! Нин Петровна-а!! Нин!! Ты посмотри, что делают, а?! Совсем обнаглели люди!!
— Где?! — неведомая Нина подскочила к сослуживице и опустила глаза туда же, только её лицо, не то что недовольная мина подруги, расплылось в широкой улыбке: — Ой, и правда!..
— Чё делать-то будем, а? Может, милицию вызвать, ты как думаешь?! — Нина, не отрываясь, смотрела всё туда же, совершенно не обращая внимания на старания подруги. Однако та была полна решимости сделать всё, что казалось ей жизненно важным. Она потянулась к кроссовку парня и пошевелила его носком ноги, а потом, уже осмелев, схватилась в его плечо и с силой потрясла: — Эй, эй ты, алкаш, вставай, утро уж на дворе, а ты всё валяешься!! И как только в этот зал-то пролезли, сволочи, а? Ещё и девку притащил с собой, негодяй, в музей! Вставай!
— Извините, — парень медленно открыл глаза, увидел над собой нависающую грузную тётку и с силой потёр лицо. Углядев, где находится, он вскинулся, шёпотом выругавшись, и потеребил лежавшую рядом девушку: — Эстел, слышь, мы спим!
