— Он всегда был хвастун, — буркнула я.
— А что нам делать? Может, поклонимся? — почему-то шёпотом поинтересовался Роман.
— Как смеете вы, недостойные, говорить меж собой, когда сидящий перед вами бог не давал вам права слова?! — мгновенно отреагировал Осирис, оно и правильно, я бы тоже разозлилась. С той лишь разницей, что возмущаться бы не стала, а просто повернулась и...
— Осирис! Прими моё почтение! — я скрестила на груди руки и опустила голову перед старшим: — Это я, Бастет, дочь Собека, прошу у тебя снисхождения! — вот что всегда умела, так это уважать старших и более мудрых.
— Бастет? — недоверчиво переспросил Осирис, и его пальцы, с силой сжавшие знаки царского отличия, побелели, а сам он подался вперёд, по-прежнему прямой и гордый. Вглядевшись в меня бесцветными глазами, он откинулся назад и только после этого расхохотался.
— По-моему, нам пора, — прошипел мне на ухо Роман, я тряхнула головой, как будто отмахивалась от назойливой мухи, и нахмурилась. Не знаю, почему моё чутьё не проснулось именно сейчас: то ли интересно мне вдруг стало, что его так развеселило, то ли просто не хотела так сразу сдаваться, пусть даже потеряла всё, что было, но я только нахмурилась и едва не сдержалась от того, чтобы закусить губу от обиды. Старший, конечно, но я всегда была девчонкой и терпеть такое после тысячелетий полного повиновения... В общем, мудрого совета я не послушалась...
— Бастет? — ещё раз повторил Осирис, не повысив голоса, но он прозвучал так, что эхом отдался в ушах как удар в гонг, если к нему приложить это самое ухо. — А где тогда мощь твоя, мощь великой богини?! Я не чую, не вижу её!! И ты ещё смеешь утверждать...
— А что ей ещё остаётся делать, если всю силу у неё вежливо, но спёрли?! — не выдержал Роман, я слегка пригнула голову, ожидая, что сейчас же накроет чем-нибудь вроде огненного дождя, уж я Осириса знаю, после случая с Сетом у него уже рефлекс... И какого же мне было видеть, как вместо молний его глаза заметали... отчаяние, что ли?.. Таксист прищурился, похоже, углядев то же самое, и даже растерялся: — Ой, а что такого я сказал?
В ответ Осирис попытался нахмуриться, но вместо этого только сморщился и... Я захохотала! Я хохотала долго, если бы я всё ещё была тем, кем меня создали, то, наверное, нам на головы посыпались бы письмена с потолка, но я была теперь всего лишь человеком, таким же, как и мой любимый бог. М-да, родство наше на лицо — мозги поражают степенью схожести! И как же это его-то угораздило?..
— И нет ничего смешного, — обиженно заявил Осирис совершенно нормальным голосом, без всяких усилительных эффектов, отчего слова его прозвучали словно издалека. Я мгновенно прекратила:
— Извини, великий, сама такая, — Роман наконец-то сообразил, в чём, собственно, дело и громогласно хлопнул себя по лбу ладонью. Осирис покраснел от гнева и от стыда одновременно:
— И не смей надо мной смеяться, смертный!
— От такого же слышу, — буркнул Роман. — У вас что тут, эпидемия отупения? Ты-то как попался?
— Я тебе не ровня, чтобы так со мной обращаться! Кроме того, я по-прежнему могу повелевать... кое-чем... в особо отдельных случаях... и поэтому!.. — он встретился взором со мной, я упёрла руку в бок, и бог поник: — Поэтому это не умоляет моей глупости в произошедшем, — он грустно вздохнул и откинулся назад. Мы с Романом переглянулись и направились к нему поближе. — Я не меньший дурак, Плеть, чем ты. Я не знаю, каким образом ты потеряла свою силу, но, должно быть, ты не менее коришь себя, чем теперь уже бывший всемогущий бог. А ведь я мог этого избежать, если бы не... — он опустил глаза и тихо произнёс: — Он преклонился передо мной, и я протянул ему руку в знак того, что он признаёт мою власть. Это была гордость, тщеславие, это всё долгие годы наблюдения за тем, как тебе безропотно поклоняются, и мысли самой не допуская, чтобы тебе хоть чем-то возразить... Если бы тут была Исида, она бы смогла распознать опасность, она бы предупредила... но её нет! Нет!.. И меня теперь тоже нет... он придёт теперь за мной и сможет сделать то, что пообещал завершить перед тем, как полностью овладеет моим миром...
— То есть, ты имеешь в виду, что это он тут похозяйничал, устроив полный разгром? — уточнил таксист. — Ремонт, что ли, затеял перед тем, как вступить на новую должность?.. А!
Я пихнула его локтем и показала зубы: идиот! ему и без того плохо, а ты... Вот негодяй! Схотепабр, не боишься ли ты того, что я ещё тебя встречу?!! Видимо, не боится, это не тот случай, чтобы расценивать молчание как согласие... Я протянула к Осирису руку и провела ладонью поверх его лица. Вечно мертвенно бледные губы его дрогнули в подобии улыбки, разве что была она такой грустной, что я... тут же вспомнила: Исида!
— Осирис! А где же в таком случае Исида?! Что он сделал с ней?!
— Ни единым словом он её не тронул, — растерянно покачал головой бог, вскинув на меня безнадёжно бесцветные глаза. Как это? Как это не он? А кто же тог...
В залу ворвался такой силы ветер, что высоко висящие почти под потолком единственные не тронутые в этом помещении ткани затрещали, взмыв куда-то ещё выше, а дверь, ведущая на платформу перед лестницей, загудела неровно и, покрывшись мельчайшей сеточкой трещин, прахом влетела внутрь помещения, серым пеплом осев на золотые ступени.
— Ого! — только и успел ошалело выдохнуть Роман, едва ветер достиг нас и закружил его по кругу на месте: — О-о-о! — протянул он и, совершив несколько неровных, но красивых кругов, как балерина в питерской опере, ухнул в зловонно пахнущую чёрную воду бассейна. Я успела вовремя ухватиться за плечо Осириса, а тот по-прежнему продолжил сжимать побелевшими ещё больше его изначальной бледности пальцами, почему мы и остались почти незатронутыми. Я только меланхолично проследила за тем, как, воодушевившись заразительным примером таксиста, в бассейн один за другим, а кто и по несколько сразу, души нырнули вслед за ним.
— Ай! Ай! Да не тяните вы меня книзу, я уже накупался-а-а!! Ёлы-палы, а! Ну... — дальше ряд практически непереводимых на бумагу выражений.
Так, начало неплохое. Громкое начало. Главное действующее лицо ещё не появилось, а у нас уже кричат. Я тяжко вздохнула, прекрасно понимая, что этим дело не кончится, что вот сейчас... Он появился и без моих представлений. Просто в центре помещения вспыхнул огромный огненный шар, который лопнул, разлетевшись в разные стороны мельчайшими искрами, и на месте его оказался уже знакомый и вполне ожидаемый нами новоявленный бог. Я оскалилась, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не зарычать по привычке... Искорки ударились в стены по сторонам от Схотепабра, и вся зала озарилась ярким ослепительным светом. М-да, если это всё, на что он стал способен...
— Я вернулся! — громогласно заявил новоявленный бог, грозно сверкнув глазами в направлении Осириса, совершенно, причём, игнорируя и меня, и выныривающего то и дело из чёрной воды Романа. Просто вздёрнул вверх подбородок и обозрел пространство, после чего довольно неприглядно ухмыльнулся: — Что ж, бывший бог, я крайне рад тому, что ты не стал призывать себе на подмогу остальных своих сородичей, это разумно. Вот только никак не возьму в толк, сделал ли ты это из боязни, что узнают о твоём позоре, или же ты и вправду так же благороден?! — он рассмеялся, видя реакцию Осириса, точнее, её полнейшее отсутствие, и только мне было видно, как сильно побледнели пальцы, сжавшие подлокотники. — Надеюсь, твоё разумное молчание означает, что ты согласен добровольно отдать мне этот трон?
— Ты — мразь. Пыль человеческая под моими стопами, — почти спокойно ответил на его вопрос бог, чем вновь насмешил Схотепабра. Мне начало нравиться этот человеческое отродье...
Словно услышав мои мысли, новоявленный родственник внезапно остановил взгляд на мне, и глаза его неожиданно потеплели. Роман, видимо, заметив, как изменилось моё лицо, негодующе забулькал, чем на долю секунды отвлёк Схотепабра на себя, и за это короткое время я успела всё понять. Всё — это очень многое, пусть даже это говорят уста бывшей богини. И когда Схотепабр вновь возвратил мне своё внимание, я уже ответила ему тем взглядом, которого он заслуживал. Он улыбнулся в ответ и протянул мне руку.
— Иди ко мне, моя принцесса, моя слабость...
— Ты что, пойдёшь?! — взвыл из своего бассейна таксист, когда я сделала первый шаг. Я даже не взглянула на него, носком ноги швырнула в него кусок ткани, валявшийся рядом (кажется, она накрыла его с головой, потому что ещё какое-то время после этого слышался плеск воды), и продолжила путь.
— Ты — моя жизнь! — восхищённо выдохнул Схотепабр и расхохотался, когда я скрестила почтительно руки на груди и согнула перед ним спину. Конечно, мой милый, это так. И если кто-то думал, что я поступлю иначе, то он глубоко ошибался: мы, кошки, любим комфорт. А что мне может дать жалкий таксист, который этому миру и не принадлежит-то вовсе.
— Я пришла сюда к тебе, чтобы проверить, как ты справишься. Мне ведь не нужно, чтобы в самый неподходящий момент Осирис с его жёнушкой объявились здесь и затребовали обратно то, что якобы им принадлежало...
— За это можешь не волноваться, моя слабость, — поспешил заверить меня он и сурово глянул на Осириса, — это уже не в их власти. Это уже в нашей власти, — он обнял меня за талию, притянув к себе, и внезапно глубоко заглянул в мои глаза. Надо же, он что, не подозревает даже, что я — всего лишь тень?! Он не сумел выучить даже элементарных азов, которым учатся с малого детства, с момента первого ощущения своей силы!.. Я отстранилась от него:
— Не надо, — он удивлённо вскинул брови, а зрачки наискосок перерезали молнии. — Не надо, — твёрдо повторила я. — Я боюсь, что ты ещё не можешь достаточно контролировать свою силу, чтобы твой поцелуй не стал для меня даром смерти...
— Ты предлагаешь это проверить на ком-то другом?
— Да, — решительно кивнула я. — Твой дар — смерть, это самый страшный и самый дорогой после дара жизни подарок. Я хочу, чтобы ты опробовал его на нём, — я кивнула на Романа, — всё равно его тоже придётся убивать, если, конечно, тебе не нужен безмозглый раб.
— Ты этого и вправду хочешь? — захохотал Схотепабр. Я тонко улыбнулась и склонилась перед ним, так же скрестив руки на груди. Осирис выпрямился в кресле, когда Схотепабр, отпуская меня, поднялся над полом по привычке бога подземного мира (его способности, а я всегда умела только падать, вот летать как-то не доводилось). Я же опустилась на колени в знак того, что смиренно приклоняю голову перед тем, кто всего лишь смилостивился перед моим ничтожным желанием.
— Поднимись из тлена, мерзкое существо, — подражая неизвестно кому (уж точно не мне, я при нём старалась с людьми нормально обращаться, чтобы не попортить свой авторитет) произнёс с патетикой в голосе Схотепабр, взлетев над бассейном. Роман как раз только закончил борьбу с намокшей тряпкой в свою пользу, и посему неожиданный взлёт из довольно неприятной жидкости оказался для него внезапным. Он раскашлялся, пару раз чихнул, глядя на Схотепабра сверкающими из-под нависших над бровями локонов, которые он не в состоянии был убрать, так как конечности неожиданно онемели.
— Спустись пониже к воде, бог, она ничего не сделает тебе, но быстро заберёт от тебя его душу, — напутствовала я его, насмешливо улыбаясь, Схотепабр узнал во мне прежнюю меня и послушно опустил слегка кончики пальцев. По одному мановению его руки подбородок Романа сам собой поднялся немного вверх, и египтянин едва раздвинул губы в презрительной улыбке:
— Гордись, ничтожный, ты покажешь сейчас бывшему величайшему богу Египта его божественную слабость. Это, надеюсь, станет тебе утешением, ведь погибнешь ты во имя моего процветания... впрочем, меня не огорчит и то, если ты расстроишься. Для нас это уже не будет иметь значения...
— Не... — рот таксиста тут же захлопнулся с такой прытью, что он, кажется, прикусил язык, хотя от этого особо и не поморщился: сказывалось действие близко находящегося пристанища душ, я его отчаянно понимала, у самой ноги уже отнимались. И всё же я ведь...
Я ещё могу повелевать... кое-чем... в особо важных случаях... Я покорно склонила голову, не обращая внимания на отчаянный призыв о помощи в глазах Романа, и всё произошло быстро...
— Прощай, — прошипел ему в лицо Схотепабр, приблизившись к нему, и внезапно глаза Романа ещё больше расширились, а потом его губы сами собой разлепились, несмотря на волю новоявленного бога, и он заорал с оглушающим уши отчаянием:
— А-а-а-а-а-а-а-а!!!!
— Что-о?!! — взревел в тон ему Схотепабр и не успел перегруппироваться, когда из чёрной воды бассейна полезли призрачные серые субстанции, чтобы обрушить на непокорных всю полученную мощь двух обессиливших богов. А тени, прекрасно знавшие своё дело и молча внимавшие повелениям всё ещё не утратившего возможность общаться с ними господина, за доли минуты обвили его своими "сетями" и потащили к себе, вот только не полностью — тело им не было нужно, — а единственно душу.
Я вскочила на ноги и помчалась к нему что было сил, умоляя вставших теперь выше меня богов только о том, чтобы успеть в самый последний момент, пусть он и будет последним... ну не для меня же!.. Я обхватила тело Схотепабра за ноги, точно безродная рабыня, умолявшая своего господина, и с силой дёрнула их на себя. Душа уже почти вышла из тела египтянина — он, бог, не смог сделать элементарного: удержать душу в теле! — но глаза его ещё выражали изумление и даже гнев. Я успела заглянуть в них (всё-таки успела!), и моя душа наполнилась презрением. Неужели я когда-то готова была добровольно пожертвовать для него своей силой?!!! Боги!!!..
— Спаси! Спаси... меня...
— С удовольствием... мой господин... — прошептала я ему в лицо и прижалась губами к его губам...
— А-а-а-а-а-а-а-а!!!!..
— Боги мои, да замолкнет он или нет?! Мне хватает и звона в ушах! — взвыла я в праведном гневе, когда мир вокруг окрасился привычными звуками, слишком громкими, чтобы к ним можно было привыкнуть после загробной тишины. Мигом взлетев на уровень Романа (он всё ещё висел над бассейном, а я решила нелегально воспользоваться хотя бы один раз возможностями Осириса), я размахнулась и с удовольствием влепила ему такую оплеуху, что он только хлопнул глазами и замолк. — Вот теперь ты мне даже нравишься, — решила сделать ему комплимент (надо же когда-то учиться!) и, счастливая, оглянулась на Осириса. Он по-прежнему сидел на троне, только теперь лицо его было неестественно бледно, а выражение его — задумчиво. Видимо, старательно решал, что же скажет Исиде, когда та вернётся домой и застанет всё это... — Осирис? — я мягко улыбнулась ему и протянула в его сторону руку. С пальцев сорвалась едва заметная тоненькая нить, посеребрённая напряжённой Силой, и когда он поднял ко мне лицо, втянулась в его глаза, как плот в водяную воронку, и только едва сверкнула, устраиваясь на положенном месте. Раздвинув губы в скупой улыбке (он давно уже разучился улыбаться нормально, его в этом никто не упрекал), он кивнул мне и растворился в воздухе.
