Игра с судьбой - 2. Боярин

Продолжая крепко удерживать его ноги, чтобы не дать подняться, лихорадочно соображал, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Неожиданно противник резко поджал колени к животу. Не удержавшись, я упал на него и, получив удар ступнями в грудь, перелетел через стол, сшибив стоявшую на нем лавку. Чернявый, перевернувшись со спины на четвереньки, бросился к отлетевшей сабле. Я нырнул к своей жердине, которая лежала возле мертвой старушки в луже крови, натекшей из пробитой головы. Не сразу решился схватить шест, но, видя, что противник уже поднял саблю, все же взялся за липкое от крови дерево и поднялся ему навстречу.

— Мамочки, — донесся с кровати слабый голосок.

Мой взгляд остановился на девушке, жмущейся к бревенчатой стене. Она смотрела на меня полными ужаса глазами, закрыв ладошками рот. Мелькнула мысль о том, что непонятно зачем люди в шоковых ситуациях закрывают рот ладошками, словно боятся чего-то неконтролируемого и многоэтажного.

Боковым зрением отметил, что чернявый бросился в атаку, заведя клинок для удара со спины, лишая меня возможности своевременно защититься.

Продолжая смотреть в большие зеленые глаза, я развел руки в стороны по жердине, размазывая по ней кровь. Ощутив правой ладонью торец, с силой протолкнул шест сквозь левую ладонь, определяя направление периферийным зрением.

— Мамочки, — снова пропищала сквозь ладошки девушка, когда сабля, выпавшая из безвольной руки, отскачила от моего предплечья и упала на пол, а бандит с перебитой гортанью завалился навзничь.

Капелька пота стекла с брови, попала в глаз и начала щипаться. Машинально провел по вспотевшему лицу правой ладошкой, поздно сообразив, что она густо измазана кровью.

— Мамочки, — в очередной раз услышал полный ужаса возглас, когда отнял ладошку от лица.

— С тобой все в порядке? — спросил зеленоглазку, понимая абсурдность своего вопроса. Какое тут нафиг "в порядке", когда зарубили отца, проломили голову няньке, а саму чуть не изнасиловали? А тут еще какой-то перепачканный кровью псих с палкой задает дурацкие вопросы... М-да...

— Ты меня не бойся, — снова обратился к девушке. — Я пришел тебя освободить.

За дверью что-то упало, послышались крики и топот. Поздно сообразил, что нужно было запереть дверь, задвинув массивный кованный шпингалет. Однако двое вломившихся спинами вперед хлопцев исправили мое упущение. Заперев дверь, они стали затравленно озираться. От вида валяющихся бездыханных тел и меня в кровавой маске нижние челюсти бандитов синхронно опустились вниз, а брови задрались кверху. Эти двое напомнили мне персонажей из некогда популярных "Маски-шоу".

— Вы по какому вопросу, хлопцы?

— Мы?

— Вы-вы. А ну, предъявите документы! — я грозно ударил окровавленным посохом об пол.

— Мамочки, — снова услышал писк за спиной.

— Яки документы? — подозрительно вопросил один из мужиков, сжимающий в руках окровавленную саблю.

Это ж кого он порубать успел? Кого-то из наших? Или они меж собой собачатся? Второй был безоружен. Значит этого с саблей нужно уделать первым.

— Я не понял, гастарбайтер, у тебя что, ксивы с собой нету? — я сделал шаг вперед и попытался шестом подбить руку с саблей. Но неудачно.

Бандиты, поняв, что перед ними враг, шустро обоошли меня с двух сторон. Безоружный быстро наклонился и поднял табуретку, которую я несколько минут назад бросал в его предшественника. Рядом валялась сабля, но мужик почему-то схватил именно табуретку и немедленно запустил в меня. Сказалась изрядная усталость, и я увернулся недостаточно шустро. Меня довольно чувствительно чиркнуло по затылку. А метатель табуретки уже схватил саблю.

Поняв, что потерял из виду второго я наугад ударил шестом за спину. Удар попал в цель — жердина врезалась в живот бандиту и тот сдавленно хыкнул. Однако одновременно ощутился хлесткий удар по спине, и от правого плеча по лопатке почти до поясницы будто бы пробежал холодок. Мелькнула мысль, что вражина распорол одежду, но особо задумываться времени не было, ибо приходилось отбиваться от второго бандита. Отмахнувшись шестом, отскочил к кровати, чтобы видеть обоих.

Дверь начала содрогаться от ударов. Из-за нее послышался голос Федора. Перехватив жердину за конец и замахнувшись, я бросился на того, кто полоснул меня по спине. Мужик отскочил, но мне это и было надо. Подбежав к двери, вышиб шпингалет и пнул дверь, одновременно выкидывая ставший вдруг невероятно тяжелым шест в сторону ринувшегося на меня бандита. Тот отмахнулся саблей, и жердина выпала из онемевшей правой руки. Только сейчас ощутил, что по спине текло что-то теплое и неприятное. Джинсы и трусы уже изрядно промокли. Кто-то отстранил меня, но я не смог разобрать кто. В глазах потемнело, в ушах стоял шум — ощущение было такое, будто оказался под водой.

— Боярин ранен, — сквозь толщу воды донесся голос гвардейца Савелия.

Неожиданно понял, почему мне его имя и голос казались знакомыми. Это ж этот самый Савелий навалился тогда под прибрежными зарослями, когда Алексашка обвинил меня в предательстве, и он же потом всю дорогу отвешивал тумаки, и, в конце концов, приложил так, что я звезданулся лбом оземь, и потерял сознание.

Абсолютно ничего не видя сквозь пелену искрящегося мрака, я наклонился, желая нащупать выроненный шест и врезать им по зубам Савелию, и обессилено завалился на пол. Сознание милостиво покинуло меня, одарив напоследок мыслью, что весь этот кошмар всего лишь приснился.

На излечении

Даже сквозь закрытые веки проникал яркий свет. Слышались удивительно знакомые звуки. Что же это такое? Ах да, это же шелест полозьев по зимней дороге, перемежающийся с цокотом копыт. Пару дней назад я так же очнулся под такие звуки в санях, которыми правил Алексашка, а рядом с ним сидел Светлейший Князь. Неужели все началось заново? Может, аппарат этого чеканутого Сэма засунул меня в какую-то временную петлю, и я теперь буду постоянно просыпаться в санях с этими доисторическими персонажами? И буду участвовать в их кровавых разборках, пока меня не убьют?

Убьют?

Меня убили?!

То-то я чувствую себя так хреново... При чем, не так хреново, как с бодуна, а так хреново, как будто умер.

Хотя, если все-таки себя чувствую, да еще и хреново, значит не умер.

Вот сейчас открою глаза и увижу спины князя и его денщика...

Ух ты, какая милашка! Похоже, в этот раз меня забросило в другой мир, гораздо более прекрасный. По крайней мере, ехать в одних санях с этой милой зеленоглазкой куда приятнее, чем с угрюмым бородачом Алексашкой.

Вот только чего же мне так хреново-то? И невыносимо хочется пить. Попытался попросить водички, но из пересохшего горла вырвалось лишь еле слышное сипение.

— Ой, Федор Савелич, — повернулась в сторону хода саней зеленоглазка. — Дмитрий Станиславович в себя пришел. Кажется, водицы просит.

Девушка склонилась надо мной. Я попытался улыбнуться, но мышцы лица слушались слабо, и на нем, скорее всего, отобразился плаксивый оскал.

Сани остановились. Послышались мужские голоса. Лицо девушки исчезло из виду и вместо него на меня уставились Федор с князем. Они что-то говорили, но в голове начало шуметь, и сквозь этот шум доносилось лишь неясное "бу-бу-бу".

Кто-то приподнял мне голову, и я почувствовал, как в рот начала вливаться живительная влага. С жадностью начал поглощать ее, чувствуя, как каждый глоток отдается тянущей болью в правом плече. Утолив жажду, снова провалился в забытье.

В следующий раз пришел в себя от запаха водки. Я почему-то лежал на животе. Лежал на чем-то жестком, застеленном белой материей. Опять мучала жажда. Кто-то провел чем-то мокрым и ужасно холодным от плеча до низа лопатки, и в этом месте начало нестерпимо жечь и зудеть.

— Вот и хорошо, вот и чудненько, — раздался надо мной чей-то бас, и я почувствовал, как протыкают кожу на плече.

Когда-то, еще в той жизни, решил вставить в форточку на кухне вентилятор. Снял штапик, но стекло выниматься не желало — хоть и болталось свободно, но цеплялось за засохшую замазку. Пришлось спуститься с табуретки за отверткой, которой намеревался соскоблить замазку. И в этот миг стекло вдруг выпало само и, рубанув по плечу, довольно сильно рассекло кожу. Поняв, что сам подобную рану не склею, кое как обмотался эластичным бинтом, который всегда лежал в моей спортивной сумке, и отправился в ближайший травмпункт. И вот тогда так же лежал на животе, а доктор протирал рану каким-то раствором, шипящим мне в ухо, после чего протыкал онемевшую кожу кривой хирургической иглой и щелкал над ухом ножницами.

Но тогда я не обращал внимания на процесс операции, ибо находился под впечатлением выходки молодой медсестрички. Она подкралась сзади, когда доктор только начал промывать рану, резко сдернула с меня трусы и влепила ладошкой по заднице звонкую оплеуху. Я обалдел! И что примечательно, доктор никак на это не отреагировал. Нет, если бы мы с ней были в кабинете одни, то можно было бы расценить выходку, как весьма своеобразную попытку заигрывания. Но при докторе... Я даже предполагал, что это такой прогрессивный способ шоковой анестезии. Не ну, а чего? Вот, к примеру, если бы она передо мной стриптиз танцевала, то наверняка под шумок доктор смог бы мне не только плечо заштопать, но и какой-нибудь аппендицит вместе с гландами вырезать.

Лишь через пару лет узнал от знакомой медички, а вернее увидел, когда пригласил ее к одному неосторожному товарищу, поймавшему "насморк" на свой "пятый элемент", что подобным шлепком просто-напросто вгоняется игла шприца в плоть. М-да, как говорится...

Промелькнувшее воспоминание оборвалось новым уколом иглы и зудящим протягиванием через прокол хирургической нити. Б-р-р-р — почувствовал, как кожа покрылась мурашками. Об анестезии здесь, похоже, не слышали. Даже о шоковой. А о стерилизации-то хоть слышали? Хотя, водкой же протирали.

Щекоча кожу у основания шеи, скатилась капелька влаги. Скосил глаза и увидел расплывшееся по белой материи кровяное пятно.

Дернулся от очередного укола.

— Очнулся боярин, — то ли констатировал, то ли спросил басок надо мной. — Ефрем, положи бинты и поди доложи воеводе.

Заскрипели половицы. Шелохнув неподвижный до этого воздух, отворилась и снова закрылась не менее скрипучая дверь.

С чего этот местный хирург решил, что я очнулся? И какой еще воевода? Куда меня опять занесло?

Сделал попытку приподнять голову, но от усилия в глазах потемнело, и я вновь уткнулся лбом в жесткое ложе.

— Лежи-лежи, боярин, — пробасили сверху, и чья-то тяжелая рука легла мне на загривок.

— Сильно меня порезали? — кое-как собравшись с силами, задал я волнующий вопрос.

— Пустяковина. Только шкуру рассекли, — успокоил лекарь, делая очередной узелок. — Плохо то, что кровушки многовато вытекло. Теперь лежать тебе смирно не меньше недели.

Хотел было спросить, где Светлейший и остальные, но снова дрогнул воздух от распахнувшейся двери и в помещение вошли, судя по топоту, несколько человек.

— Пришел в себя? — спросил кто-то.

— Пришел, — подтвердил лекарь. — Но слаб очень. Ему сейчас даже говорить не след, ибо сил очень мало.

— Ну, так делай все что надо, только чтобы выжил боярин. Очень уж Светлейший Князь о его здоровье беспокоится, — говоривший подошел, наклонился и заглянул мне в лицо.

Скосив глаза, я увидел упитанное лицо заросшее темно-русой с проседью бородой, и с аккуратно подстриженной челкой.

— Ну, коли слаб и говорить не может, то не буду и я князя без нужды беспокоить. Хоть и наказывал он сообщить, ежели какие новости о здоровье боярина будут, но сообщу, когда проснется.

Из слов бородача понятно, что князь жив и невредим, и этот факт меня порадовал, ибо я осознавал, что его благорасположение может пригодиться еще не единожды.

— Пить, — простонал я, не в состоянии больше терпеть жажду.

— Сейчас, боярин. Потерпи малость. Сейчас перевяжем, и напьешься, — лекарь наложил мне на лопатку что-то липкое и холодное. После чего, вероятно обращаясь к вошедшему, сказал, — Ты бы, Афанасий Егорыч, распорядился, чтобы водицы с медом намешали для питья больному, ему сейчас пить много надо. Да бульончик куриный пусть сварят. И яблочек чтобы терли ему. Только не загодя, а сразу чтобы ел. Не то руда окислится, а она для крови необходима.

— Ты чего это, Илюха, воеводе указания даешь, аки смерду какому? — возмущенно прервал наставления новый голос, доселе молчавший. — Нешто место свое забыл?

— Я свое место знаю, боярин, — спокойно пробасил в ответ местный хирург. — Я лекарь, и в своем деле могу царям распоряжения давать. Вот случится у тебя напасть какая, попробуй тогда возмущаться против лекарских наказов и кому на каком месте быть указывать.

Воевода проговорил что-то примирительное обоим, но я не слушал, ибо пытался вспомнить, где слышал этот надменный голос, который только что наезжал на моего лекаря?

Меня приподняли и начали перевязывать. Я получил возможность обозреть помещение, и первым делом бросил взгляд в сторону говоривших. Однако они уже выходили, и я успел увидеть лишь спины.

— Пить, — снова потребовал пересохшими губами.

На этот раз просьбу удовлетворяют и поднесли к губам ковшик с чистой водой.

Пока пил, появилась мысль о том, что в этом мире меня постоянно преследует жажда. В ту первую ночь на постоялом дворе так же сильно хотелось пить. Вспомнив о той ночи, вспомнил и где слышал этот голос. Вышел тогда по малой нужде за угол бревенчатого сарая и случайно услышал, как обладатель этого голоса давал указания кому-то, сообщить какому-то князю, мол, Петька (скорее всего, имелся ввиду Светлейший) знает о причастности к заговору каких-то Бельских. В водовороте последующих событий, я об этом сразу и забыл. Да и не собирался вмешиваться в местные княжеско-боярские интриги. Но теперь-то, думаю, лучше сообщить Светлейшему обо всем. А там пусть сам разбирается.

Однако рассказать о таинственном заговорщике не получилось. Когда я очнулся в следующий раз и попросил пить, бородатый мужик поднес к моим губам плошку с медовой водой и крикнул кому-то, чтобы сообщили воеводе.

Вместе с воеводой пришел и Петр Александрович.

Он что-то говорил, но я, в отличии от прошлого пробуждения, чувствовал себя неважно, поэтому лишь тупо пялился на него, не воспринимая большей половины слов. Дошло до меня только, что ему необходимо срочно ехать в столицу, что по пути надо забрать Алексашку, и что со мной он оставляет какого-то старшину. Напоследок князь сжал рукой мое предплечье, пообещал, что мы еще повоюем, и удалился.

Трое суток я провалялся в полубредовом состоянии. Передо мной маячили лица бородатого мужика, лекаря и, почему-то, Савелия. Бородатый мужик был кем-то вроде медбрата. Он постоянно находился подле кровати, подавал мне питье и помогал лекарю. Лекаря все, от Воеводы до прислуги, называли просто Ильей, или Илюхой. Лицом он удивительно был похож на певца Розенбаума. Если бы не густой бас, то у меня могла бы появиться мысль о знаменитом попаданце. Тем более, что тот по образованию врач. А жаль, что не он. Попросил бы его спеть "Вальс-бостон".