Леха

— Пойду гляну. Может, и спрошу, — Леший направился на звук голосов. Видя, что лесовик идет следом, бросил ему: — Скройся с глаз людских, Терентий.

Лесной смотритель тут же накинул на себя морок невидимости.

— Здравствовать вам, люди добрые, — склонил в приветствии голову Леший, выйдя навстречу шагающей по тропе троице.

Впереди вышагивала, что-то возбужденно тараторя, баба в мужских портках и в бесстыдно расстегнутом коротком кафтане, надетом поверх ослепительно белой нательной рубахи. Голова не покрыта. А не по-бабски короткий волос черен, аки смоль, хотя тетка, видно, в тех годах, когда положено уже выбелиться сединой. На ногах туфельки, в коих на балы ходить, а не по лесным тропинкам шастать. Вона как каблуками землицу дырявит. Весу-то в бабе пудов семь, не иначе.

За бабой гуськом шли два статных молодца в уже знакомой Лешему одежке. Почти такую же носят привратники многоповерховой избы-рожальни.

При виде неожиданно вышедшего на тропу владыки, баба заткнулась на полуслове и остановилась. Молодцы вышли вперед и не очень почтительно ответили на приветствие коротким:

— Здрас-сьть.

Брови Лешего изумленно взлетели вверх, так-как он узрел болтающиеся аки мечи на поясах молодцев черные фаллосы, такие-же, как и у привратников.

— Лейтенант Полуедов, — приставил руку к уху один из стражей.

— Леха — имя мое, — назвался владыка.

— Просто Леха? — удивился страж.

— Называй меня запросто, воин, — кивнул Леший, отчего страж еще больше удивился.

— Вы, мужчина, тут никого странного не видели? — после некоторой паузы вновь задал он вопрос владыке.

— Видел, — кивнул тот в ответ, думая о том, что действительно узрел в этих землях много странного и предивного.

— Ага, — обрадованно подалась вперед баба, — вы такого бородатого в лохмотьях и с палкой видели? Где он?

Леший глянул на скрытого мороком Терентия и обратился к бабе:

— За какой надобностью тебе Терентий, боярыня?

— Чего? — тетка подозрительно окинула взглядом высокую фигуру владыки.

— Так вы, гражданин просто Леха, знаете этого... ну, который с палкой? — подступил к Лешему страж лейтенант Полуедов.

— Знамо знаю. То Терентий лесовик здешний. На кой он вам?

— Вот, — страж указал взглядом на бабу, — жалоба от администрации лицея поступила в избиении зам директора по хозяйственной части.

— Да, — подключилась тетка, — он нашего завхоза так палкой по спине отдубасил, так отдубасил! И на меня замахивался, маньяк!

— Врет, — тихо буркнул лесовик в ответ на вопросительный взгляд владыки. — Токма мужика еенного посохом пару раз взгрел, когда тот молодой дубок срубил.

— Ведомо мне, что муж твой, боярыня, деревца в лесу рубил, — строго глянул на бабу Леший. — За то и поучил его лесовик.

— Чего-о? — налилась краской тетка. — Ка-акой муж? Еще только такого мужа мне не хватало! То завхоз наш Иван Кирилюк. И он не деревья рубил, а колы?

— Какие колы, — заинтересовался теперь страж Полуедов.

— Для саженцев, — пояснила баба с таким видом, будто приходится объяснять очевидное. — Мы весной по инициативе мэра вокруг лицея саженцы деревьев посадили. А нарубить колышков, чтобы саженцы подвязать, все руки не доходили. Вот сегодня утром я и решила отвезти завхоза в лес на своем, между прочим, личным авто.

Пока баба рассказывала стражу о саженцах, Терентий исчез и снова появился со срубленным дубком в руках, который тут же сунул Лешему.

Троица людей невольно отшатнулась, когда встретивший их на лесной тропинке высокий блондин продемонстрировал им неожиданно появившееся в руках дерево.

— Вот сей дубок неразумно загубил твой муж, боярыня.

— Чего? У вас, что, со слухом плохо? — неожиданно зло подступила к Лешему баба. — Завхоз это наш, понятно? И не загубил он ваш дубок, а срубил на колышек, чтобы саженец подвязать. Понятно?

— Нет, — честно признался владыка, отступая перед напористой бабой.

— Вам что, дубов в лесу мало? — продолжала наседать та.

— Да разе ж это дубы? — риторически вопросил владыка, окидывая взглядом окрестный убогий лесок.

Тут взгляд его зацепил какое-то шевеление под ногами у тетки. Опустив глаза, он узрел вереницу мурашей, вползающую под штанину крикливой бабы. Леший обернулся на Терентия. Тот что-то нашептывал сидящему у него на плече мышонку. В ветвях окружающих деревьев подозрительно усилился птичий щебет.

— Ай! — баба наклонилась и хлопнула себя по правой икре. Тут же неистово начала тереть под коленом. Затем хлопнула чуть повыше. — Ой!

— Анна Сергевна, что случилось? — подступил к ней лейтенант. — Ногу свело?

— Уй! — подпрыгнув, хлопнула себя по заднице та.

— Та цэ ж мураши, — молчавший доселе второй страж, рыжий детинушка с простоватым веснусчатым лицом, указал на землю, где под ногами прыгающей бабы суетились маленькие кусачии насекомые. — То ж вы на их тропиночку вперлись, а воны того не люблят. Вот я в детстве как-то с утрец рыбалить пошел, та и сел на бережку прямо на мурашиные норки. А был, как зоревал, в одних труселях. Ну дык, речка-то у нас прямо за огородом...

— Заткнись, Выливайко, — остановил разошедшегося рассказчика лейтенант. — Анна Сергевна, да отойдите вы в сторону от муравьев.

— Погоди, пусть доскажет, — возразил стражу Леший, заинтересовавшийся рассказом Выливайко.

— Ага, обрадовался тот слушателю, — сидю я на обрывчике, ножки свесил, рыбалю. А как солнышко припекло, чую, засвербело шось в заду...

В этот момент с ветки дерева, под которое отвел тетку лейтенант Полуедов, прямо к ней на плечо соскочила маленькая серая мышка. Она пропищала что-то в мясистое ухо, заставив тетку обратить на себя внимание, зачем-то куснула золотую сережку, будто определяя на зуб пробу, и, цепляясь острыми коготками за одежку, шустро соскользнула в траву.

Проводив мышку взглядом, переставшая чесаться баба судорожно сглотнула, подкатила глаза, явно собираясь грохнуться в обморок, однако, вероятно вспомнив про муравьев, отказалась от этой идеи. Запоздало завизжав, она оттолкнула лейтенанта и ломанулась прочь по тропинке.

Когда тропинка сделала поворот, беглянка резко затормозила, отчего каблуки ее туфель глубоко вонзились в землю. Причиной экстренного торможения был выползший из травы крупный по местным меркам уж. Он вздыбился, словно кобра, и зашипел. Затем широко разинул пасть, будто намеревался заглотить тетку, аки лягушку.

Понятно, что страх всякую букашку превращает в слона.

— Анаконда! — завопила тетка и, обломав застрявшие в земле каблуки, сиганула в росший вдоль тропы подлесок.

Далее она неслась, не разбирая дороги. Над ней азартно чирикали птахи, пытающиеся тоже внести свою лепту в воспитание уважения к лесу. Однако, несмотря на внешнюю тяжеловесность, жертва оказалась слишком шустрой, да и густая листва мешала бомбежке по площадям. А о тактике пикирующих бомбардировщиков лесным пичугам знать было неоткуда.

Но недолго баба металась по лесу. На этот раз путь ей преградил сам Терентий, сбросивший морок и держащий посох наперевес. Надсадно дыша и затравленно озираясь в поисках путей бегства, тетка прижалась спиной к стволу клена.

— Нонче я тебя отпускаю, баба неразумная, — строго насупив кустистые брови, заговорил лесовик. — Но завтра поутру пришлешь мужа своего с заступом, дабы нанесенный лесу вред искупил благими деяниями. А коли ослушаться вздумаешь, знай, кара моя всюду тебя настигнет, ибо нет такого места в окрестных землях, где не отыщут тебя слуги мои.

Подтверждая слова Терентия неистовым чириканьем, на его голову, плечи и посох приземлилась целая стая мелких птах. У ног его засуетилось мышиное семейство. С низкой ветки упал в траву уж. Из кустов выбежал ежик и, пару раз презрительно фыркнув в сторону тетки, убежал обратно. С басовитым гудением мимо пролетел большой черный жук.

От увиденного кошмара у женщины потемнело в глазах. А когда вновь прояснилось, она обнаружила, что прижимается к дереву на опушке леса, а перед ней стоит полицейская "Шкода". Глубоко вдохнув и резко выдохнув, женщина решила, что весь кошмар ей привиделся из-за впрыснутого в кровь муравьиного яда. Но тут из леса послышался строгий голос:

— Завтра поутру жду мужа твоего. И чтобы заступ взять не забыл.

— Анна Сергевна! — чуть поодаль из кустов вышел запыхавшийся лейтенант Полуедов. — Мы вас по всему лесу ищем! С вами все в порядке?

За лейтенантом вышли второй полицейский и высокий блондин. Их тетка не интересовала, так как они были увлечены собственной беседой.

— Я как из речки вылез, — вещал Выливайко, — так тот муравейник раскопал со злости. А там вот такенные яйца!

— Плотва на муравьиные яйца знатно клюет, — вставил Леший.

— Пискарь не хуже, — заверил полицейский. — У нас знаешь какой крупный пискарь ловится?

— Пискарика, ежели он крупный, я уважаю. И вяленым, и жареным. Бывалочи Яга цельную сковороду пискарей зажарит, да так, что они в одну большую румяную лепеху спекутся... м-м-м, — Леший сглотнул наполнившую рот слюну.

— Выливайко! Заманал ты со своей рыбалкой! — окрикнул подчиненного лейтенант, усаживающий рыдающую женщину в салон автомобиля. — Садись за руль!

— Василий, — протянул руку, представляясь на прощанье, Выливайко.

— Леха — имя мое, — ответил на рукопожатие Леший.

А вы своего лесничего предупредите, — подошел к владыке, лейтенант, — чтобы следил за порядком законными методами. Если завхоз на него в суд подаст, то может конкретный срок обломиться. Понятно?

— Нет, — покрутил головой владыка.

Но полицейский, не дожидаясь ответа, уже сел в машину, и та, рыкнув и обдав Лешего смрадным духом, поехала прочь.

Глава 10

— Терентий, у тебя удочки есть?

— Удочки? — удивленно воззрился на владыку лесовик.

— Разбередил мне душу страж энтот Василий, — пояснил тот. — На рыбалку захотелось, ашни невтерпеж. Речка-то тут поблизости есть? Проводи ка меня, хоть на бережку посижу.

— Да какая там речка, — сморщил лицо Терентий, но переход призвал.

— Где ж тут речка-то? — вытянул шею владыка, пытаясь разглядеть сквозь густые заросли ивняка проблеск воды. — Туда ли ты меня привел, Терентий?

— Дык, ты ж про ближайшую спросил. Вот она ближайшая и есть, — пожал плечами лесовик. Токма заросла да заилилась, как водяной со слугами отсель ушел. Одначе журчит еще, слышишь?

— Вот токма и слышу, — укоризненно покачал головой Леший. — Вот я Водяна-то встречу, попеняю ему. Токма и знает, рыбина склизлая, что гриву свою зеленую расчесывать. А тут вона чо деется.

— Ой, не встретить нонче водяных окрест, владыка, — замотал бородой лесовик. — Как люди рыбу лиликтричеством бить начали, так и ушли они все. Разве в глубоких ямах озера-водохранилища пара-тройка еще прячется.

Леший удивленно воззрился на лесного мужичка, пытаясь понять, о каких таких водяных тот рекет? Водян-то один. Брат его Нептун из соленых морей не выходит, речками да озерами брезгует. Впрочем, догадка озарила владыку после того, как он вспомнил, что Терентий себя называл Лешим, утверждая, будто в каждом лесу свой леший есть. Поди и водяными он обычных речных смотрителей нарек, темнота неразумная. Сие недоразумение подтвердилось в процессе расспросов. Но требовать не называть речников водяными Леший не стал, задумав посмеяться над Водяном, когда представится случай показать тому сии дикие края.

Беседуя, шли они вдоль ивняка, в надежде выйти-таки к открытой воде, пока не вышли к заросшему камышом и осокой болотцу, посреди которого был маленький пятачок покрытого ряской пространства. Громко квакнув, с торчащей среди ряски кочки в воду соскочила крупная лягушка. Тут же темная вода вокруг кочки пошла пузырями. Пришельцы сморщили носы от наполнившего воздух запаха сероводорода.

— Нешто болотник? — подозрительно всмотрелся в кочку Леший.

— Нешто ква-владыка кв-Велес явился? — проквакала приподнявшаяся кочка.

— Эко диво, — почесал лохматую голову Терентий. — Не ведал я, что в моем лесе еще можно болотника встретить.

— То не в заслугу тебе, коли не ведаешь, что в собственном хозяйстве творится, — заставил виновато потупиться лесовика владыка, уже привычно пропустив мимо ушей, что очередной местный обитатель путает его с каким-то Велесом.

— Истину рекешь, кваа-владыка, — подквакнула кочка, — ентот леший вскоре и вовсе свой лес погубит в угоду людишкам.

— Не леший я теперича, а волею владыки Терентий, — огрызнулся лесовик.

— Оно и ква-верно, — согласился болотник, выдавая новую порцию сероводорода, — не ква-Леший ты, а пень трухлявый.

Владыка усмирил гнев по поводу того, что в очередной раз его именем назвали какого-то замухрышку лесовика, и прекратил вспыхнувшую перепалку легкой молнией, взбодрившей болотных обитателей не хуже электрической удочки. Разве что не смертельно.

— С пре-ква-великой радостью внемлю, ква-владыка Велес! — вытянулась кочка, исходя смрадным паром после устроенной истинным Лешим шокотерапии.

— А поведай мне, болотный дух, как ты в этой луже застрял? Почему не ушел вместе со всеми?

Охая, квакая и пузырясь, болотник повел сказ о своей беде.

Было его болотце в здешних краях самое большое и самое глубокое. Рос вокруг ольшаник, который издревле считался у людей заповедной зоной. Брали здесь ольху для изделий краснодеревщиков, да на дрова для каминов во дворцах царей и князей великих. Тоже и охотиться в заповеднике мог не всякий человек.

Однако чуть более полувека назад в полусотне верст от ольшаника люди начали копать гигантскую яму, из коей добывалась железная руда. Ямина углублялась и углублялась, и все подземные воды потекли в нее. Оттуда часть воды выкачивалась в запруженные лога, но большая часть потреблялась разрастающимся городом. Оттого иссохли родники и исчезли ручьи и речушки, питающие окрестные болота.

Болотный дух ольшаника сперва лишь посмеивался над мигрирующими через его болото собратьями, чьи водоемы пересохли настолько, что оставалось либо погибнуть, либо отправиться в неведомые северные края, где болот хватало на всех. Вот только те северные болота большую часть года были скованны льдом. Этот же болотный дух верил, что люди будут как и прежде хранить ольховый лес, а значит и его болото, без которого ольхе не жить.

Первая тревога закралась, когда заповедник перестали чистить. Никто не вырезал подлесок, не выпиливал больные и отжившие свой век деревья. Землю в бесхозном лесу затянула ползучая крапива, а стволы деревьев густо заплел дикий хмель, под которым плодились короеды и прочие вредители. Подгнившие деревья начали падать, превращая некогда светлый лес в непроходимый бурелом. Какое-то время повысившаяся влажность и гнилостный смрад даже радовали болотника. Но когда начали исчезать питающие болото ключи, он заволновался не на шутку. Вот иссох ручей, засохли растущие вдоль берегов деревья. А в жаркое лето во время сухой грозы вспыхнул пожар, уничтоживший почти весь некогда заповедный ольшаник.

В течение следующего года болото пересыхало с такой скоростью, что его хозяин решил поспешить вслед за собратьями. Но не тут-то было. Ни один из них на призыв не откликался, а в тех местах, куда он мог пройти самостоятельно, от былых болот ничего не осталось. Когда болотный дух уже едва помещался в оставшейся зловонной луже, он в отчаянном порыве призвал переход в реку, в которую в былые времена впадал протекающий через его владения ручей. Ожидал, что непрошенного гостя тут же погонят речные обитатели, но, к великому удивлению, речушка оказалась бесхозной. Не встретил он ни водяного, ни русалок, ни мавок. Да и сама речка сильно обмелела, заросла камышом и осокой, что пришлось по душе ненавидящему чистую воду болотнику. Конечно же, заиленные берега не шли в сравнение с его родным болотом, но худо-бедно жить здесь было можно. Так болотник за следующие годы почти переквалифицировался в речника.