Леха

И вот Юрий Григорьевич призвал Климентия, дабы поручить ему проконтролировать выполнение чиновниками его приказа, но не учел того, какое впечатление появление умруна произведет на присутствующих неподготовленных зрителей. Сам-то он за последние недели благодаря Дрюлику кого только не повидал. Даже личным домовым обзавелся.

— Палыч, может, ты уже очнешься и поможешь мне поднять Тамару, — окликнул бывшего мэра Хватов, направляясь к распластавшейся на полу женщине.

Бросая затравленные взгляды на Климентия, Лошадкин все же отлепился от стула и помог уложить бессознательную секретаршу на диван.

— Климентий, ты бы сменил прикид на более цивильный, — перевел внимание на умруна новый хозяин кабинета. Заметив недоуменный взгляд бесплотного подчиненного, он указал на Лошадкина. — Можешь накинуть на себя такую одежку?

— Могу, хозяин, — согнулся в поклоне Климентий и разогнулся уже одетый в черный костюм, белую рубашку и красный галстук.

Хватову показалось, что если умруну причесать бороду и шевелюру, то он будет очень похож на одного популярного киевского политолога. Решив повременить с этим экспериментом, он приказал Климентию впредь называть его не хозяином, а шефом, и дал задание в течение часа отслеживать, чем занимаются члены администрации, после чего явиться и доложить.

— Если задача ясна, можешь приступать к выполнению.

— Задачу уразумел, шеф! — вытянувшись по-армейски, гаркнул Климентий и испарился.

— Так значит, это не сплетни? — сипло вопросил Лошадкин, продолжая ошарашенно пялиться в то место, где только что колыхалась в воздухе фигура умруна.

— Что именно? — с интересом посмотрел на него Юрий Григорьевич.

— Ну, то, что к нам проникли то ли инопланетяне, то ли пришельцы из параллельного мира?

— Ох, Палыч, ну какой ты к хренам мэр, если не ведаешь, что в твоем граде творится? Может, ты еще не в курсе, что твой город уже неделю, как стал закрытым?

— Тебе бы мои проблемы, — неожиданно зло огрызнулся Евгений Павлович. — Воспользовался ситуацией, прогнулся перед губернатором, вот и порули теперь. А я посмотрю, как у тебя получится.

— Не суди всех по себе, Палыч. Да и выведен наш город временно из подчинения области.

— Так тебя что, оттуда назначили? — бывший мэр ткнул пальцем в потолок.

— Ни откуда меня не назначали. Оттуда, — Хватов повторил жест собеседника, — лишь дали понять, что не будут против, если я объявлю себя, кх-м, князем.

— Юр, хватит из меня идиота делать! Ты дела принимать будешь? Или мне тоже, — Лошадкин кивнул на дверь, — отправляться повинную исповедь писать под присмотром твоего фантома?

— Исповедь ты и здесь напишешь. Скажи лучше, что с Тамарой делать. Может, скорую вызвать.

Лошадкин взял со стола бутылку минералки, прямо из горлышка набрал в рот, подошел к дивану и фыркнул в лицо секретарши.

— А? Что? — открыла та глаза. Увидев нависающего над ней бывшего шефа с бутылкой минералки в руке, села. Одернув юбку, подозрительно вопросила: — Что со мной?

— Вероятно, обморок, — пожал плечами Лошадкин.

— Вы, Тамара, случаем, не беременны? — тщательно скрывая ехидство, подал голос Хватов.

— Мне просто с утра что-то нездоровится, — смущенная женщина поднялась с дивана. Наверное, давление. Я хотела отпроситься у Евгения Павловича, но...

— Но тут явился я, — после небольшой паузы закончил самопровозглашенный мэр. — но, я вас отпускаю, Тамара. Сегодня мне Евгений Палыч поможет освоиться, а уже завтра мы с вами погрузимся в работу. Климентий, предупреди ребят на выходе, чтобы выпустили Тамару! Ну, ё-о-мое, Климентий, ну не обязательно же было появляться... Палыч, спрысни, что ли, ее еще раз минералкой.

* * *

М-да... С того дня прошел месяц. Для Хватова этот месяц показался... Нет, не бредом. Он просто не мог подобрать точного определения. Говоря прямо, самопровозглашенный мэр просто офигевал от того, что творил сам, и от того, что творилось вокруг него.

Понятно, что в первый день чиновники не стали писать на себя никакого компромата. Единственное, что было написано, это заявление от Фокиной в СЭС. Она обвинила кондитерскую фабрику "Крестьянку" в добавлении галлюциногенов в шоколадные батончики "Танго". Как позже выяснилось, виноват в этом был Климентий, периодически появляющийся в кабинете заведующей социалкой. Впрочем, умрун, которого Хватов не сообразил предупредить, чтобы тот наблюдал за чиновниками незаметно, появлялся и в других кабинетах, о чем свидетельствовали иногда доносившиеся даже сквозь двойные двери вскрики и визги. Однако в первый день никто из чиновников не признался даже своим коллегам в том, что видел приведение.

Естественно были неоднократные попытки сделать звонок или выйти в Интернет через личные устройства. Но, до ликвидации телефонов не дошло. Парни Стрелкова установили глушилку, которая автоматически включалась при прохождении сигнала на номер, незанесенный в список разрешенных. Попытки покинуть здание администрации так же были пресечены, и тогда чиновники объявили голодовку. Голодали до конца рабочего дня, пока им не позволили уйти домой.

Все это время администрация была недоступна и для посетителей. На всех входах висели объявления о санитарной обработке. Народ же судачил о внезапной проверке из столицы, о заложенной бомбе, и даже о внезапной смерти всех членов администрации от алкогольного отравления.

Последняя версия, вероятно, вытекла из городских больниц и медицинских центров, в которые на следующее же утро доставили почти всех чиновников с подозрениями на инфаркты, инсульты, геморрои, гипертонические кризисы и прочие аппендициты.

Узнав о внезапных заболеваниях замов, Хватов долго чесал затылок, затем вызвал своего главного бухгалтера и предложил навскидку оценить муниципальные финансовые завихрения. К вечеру тот пришел в ужас от высокой компетентности муниципальных бухгалтеров и посоветовал нанять аудиторскую фирму, услугами которой регулярно пользовались предприятия Юрия Григорьевича. Сотрудники фирмы сперва отнеслись к предложению с опаской, все же не в их компетенции было брать на себя функции Контрольно-счетной палаты. Однако постепенно аудиторами овладел азарт, поставивший на уши все муниципальные предприятия. В результате с залегшим в одной из частных клиник якобы с острым приступом геморроя замом по торговле Толкиняном случился реальный инфаркт. В народе тут же пошла очередная сплетня о криворукости местных работников медицинского бизнеса, перепутавших симптомы инфаркта с симптомами геморроя, и подошедших к лечению с другой, привычной для них стороны.

А Юрий Григорьевич сделал следующий ход. Он напряг все свои и прежние, и новые связи, попросил владыку воздействовать на Минздрав, и в городские медицинские учреждения нагрянули проверки аж из министерства. Как-то так получилось, что проверялись только те клиники, в которых изнемогали от недугов члены администрации. Уже на второй день чиновники экстренно выздоровели. Однако проверка компетентности врачей, выписывающих липовые диагнозы, продолжилась. Комиссия приостановила деятельность нескольких клиник, по случайности принадлежащих ближайшим родственникам некоторых членов администрации.

Первой к Хватову явилась Фокина. Явилась на следующий день после того, как закрыли оформленный на ее дочь центр красоты и здоровья.

— Рад видеть вас в добром здравии, Антонина Семеновна! — улыбнулся вошедшей женщине Юрий Григорьевич, отчетливо видя в ее взгляде лавину проклятий, посылаемых на его голову. — Надеюсь, вы окончательно выздоровели? А то посидели бы на больничном еще недельку?

— Нет уж! — Фокина с грохотом отодвинула стул и села. — Еще за недельку вы весь наш город развалите!

— — ВАШ развалю, — согласился самопровозглашенный мэр.

— Ладно, допустим, ваша взяла, — женщина налила в стакан минералки и сделала глоток. — Но объясните толком, чего вы добиваетесь?

— Разве я не объяснял? — хозяин кабинета удивленно поднял брови. — Я хочу добиться, уважаемая Антонина Семеновна, чтобы члены администрации возместили ущерб, нанесенный городу и гражданам. Если изначально собирался стрясти с вас только за этот год, то теперь будем возмещать за три последних года. И срок возмещения аналогичный — три года.

— И вы сможете этот ущерб доказать?

— Доказать? — снова вскинул брови Хватов. — Кому? Я в суд обращаться не намерен, ибо понимаю, что если даже и удастся что-то доказать лет через несколько, то возместить по закону никак не получится. У вас же нет никакого имущества, не так ли? Еще раз поясняю, моя цель не наказать вас, а стрясти нанесенный ущерб, попутно воспитав для дальнейшей плодотворной работы. Потому возмещать будем не по закону, а по правде.

Фокина покраснела, шумно засопела, но сдержалась. Остудившись очередным глотком воды, спросила:

— Как будет определяться сумма ущерба?

— Так я же в первый день предлагал вам самим изложить все на бумаге, чтобы потом, по мере возмещения, вычеркивать по пунктам.

— И что конкретно я должна изложить?

— Все. Вот например... Где тут у меня ваша папочка... Ага, вот. Берем наугад. В марте прошлого года вы, Антонина Семеновна, посодействовали в получении квартиры Горохову Василию Андреевичу...

— И что?! — возмущенно вскочила со стула Фокина. — Горохов, между прочим, ветеран горячих точек! Он имеет ранения и награды! Он почти пятнадцать лет стоял на льготной очереди! В чем вы меня обвиняете?

— Пожалуйста, сядьте, уважаемая Антонина Семеновна, — Хватов сам встал, обошел стол и сел на стул рядом с Фокиной. — Я знаю, кто такой Горохов. Знаю, что он мог бы получить квартиру лет на несколько раньше. И знаю, что перед тем, как получить ордер, Горохов полгода бесплатно укладывал кафель в вашем коттедже...

Последовала долгая пауза, в течение которой Фокина пыталась понять суть обвинения.

— И что? Что я теперь должна сбить всю плитку, которую он положил.

— Ну зачем же? Просто заплатите мужику за работу по нормальным расценкам. Думаю, он и его семья будет вам искренне благодарны.

Снова последовала продолжительная пауза.

— Допустим, я возмещу так называемый ущерб, — заговорила зам по социальным вопросам, — что будет дальше?

— Дальше вы продолжите работать на своем месте.

— А я захочу?

— А куда вы денетесь?

Фокина фыркнула в ответ, встала и молча пошла к выходу.

— Да, Антонина Семеновна, вы вот этот свой больничный оформите, как отпуск за свой счет. И остальных предупредите.

* * *

Чиновники вернулись на свои места и даже начали выполнять свои обязанности. Вот только с самообличающими компроматами никто не спешил. Наоборот, кое-кто являлся к новому мэру с предложением договориться, кто-то пытался дать взятку и даже записать этот момент на видео.

В конце концов, терпение у Хватова кончилось, и он вызвал всех замов на экстренное совещание, на котором познакомил их с Климентием. Чиновники оказались людьми закаленными, в обморок падать никто не стал, ограничились вскриками и вскакиванием с мест. Впрочем, почти все они уже видели умруна, когда тот в открытую шастал по кабинетам в первый день, но принимали его за галлюцинацию от пищевого или психического расстройства. Повидавшие больше других Торчилин и Селедкин, как оказалось, договорились не рассказывать коллегам о некоторых нюансах своих приключений за терновым лабиринтом. Да и сами они как-то не догадались связать привидение с виденными ими говорящим сомом и русалкой.

Ч-ч-чт-то это? — дрожащим голосом вопросила Фокина, выпучив глаза на высунувшегося по пояс прямо посреди стола умруна.

— Прошу любить и жаловать, это Климентий, — далее Хватов хотел представить привидение, как умруна обыкновенного, но вспомнил, как того окрестил Лошадкин, и произнес" — фантом классический. Новейшая разработка одной секретной отечественной лаборатории.Кстати, господа Торчилин и Селедкин удосужились провести целую неделю на испытательном полигоне этой лаборатории. Они могут поведать вам о более удивительных проектах, которые там обкатывают.

Названные персонажи втянули головы в плечи под общими взглядами. Очень им не хотелось вспоминать те унижения, которые довелось испытать на берегу забытого цивилизацией озера.

— Итак, — продолжил хозяин кабинета, — Климентий по сути является душой этого здания. Да, это не просто суперсовременная система слежения, а вполне самостоятельная разумная сущность. Он контролирует каждый уголок здания администрации и докладывает мне обо всем подозрительном. Да-да, господа, благодаря ему мне известно о всех ваших заговорах против меня, включая предложение подсунуть банку растворимого кофе с убойной дозой слабительного. Климентий, скройся. Ты отвлекаешь коллег. Так вот, господа, если до вас еще не дошло, что вы конкретно попали, то я могу дать вам на этот счет какие угодно гарантии. А значит, либо вы выполняете все мои требования, либо вас отправляют на полигон той самой секретной лаборатории. О моих требованиях вам известно, о полигоне можете расспросить Торчилина и Селедкина. Прошу только учесть, что они там были исключительно с ознакомительной целью, потому вернулись живыми и здоровыми, а не... Климентий, покажись. Скажу вам по секрету, господа, сырьем для изготовления этого фантома послужила душа одного проворовавшегося столичного чиновника... Шутка... Да, и не вздумайте пытаться сбежать из города.

Несколько дней подряд чиновники ходили словно пришибленные, но постепенно начали втягиваться в работу. В конце концов, никаких особых ограничений они не чувствовали. Честно выполнять свои обязанности оказалось не так уж и сложно. Проще, чем, к примеру, бросить курить. Сложнее было самостоятельно определить собственную задолженность перед городским бюджетом и гражданами. Но и в этом направлении чиновники постепенно продвигались.

Глава 29

После удачной ли прописки Климентия в мэрии, или по иным причинам, но среди посвященных умруны начали пользоваться спросом. Первым был Виталий Чепалов — владелец нового офис-центра. В его доме уже жил домовой, которого привел сын — приятель Дрюлика. Теперь предприимчивый мужик поселил в вводимом в эксплуатацию здании умруна, назвав того Гошей и дав негласную должность начальника тайной службы.

Надо сказать, что в отличие от домовых, умруны, как и любые другие приведения, не могли воздействовать на физические предметы. То есть, не могли, что-либо таскать, бросать, передвигать. Зато, как оказалось, они могли воздействовать на электронные устройства. Выяснился сей факт благодаря инициативному умруну Гоше.

Как-то Виталий Чепалов посетовал на то, что Гоша не может звонить по телефону. А то, мол, можно было бы сэкономить на всех видах сигнализаций. Просто в случае чего, ощущающий все огромное здание, как собственное тело, умрун звонил бы куда следует — пожарным, в полицию, или даже сантехникам. В ответ Гоша завис над интеркомом, и тот начал издавать короткие звуки, будто кто-то набирал номер. Виталий с удивлением увидел, как на экране аппарата появляются цифры.

— Не по-нял... Гоша, это ты, что ли, делаешь?

— Я, босс, — подтвердил умрун.