Леха

— Не, я за рулем, — отрицательно замотал головой брат. — Но проставиться персоналу роддома надо.

— Лех, ты экстрасенс? — почему-то шепотом поинтересовался Юрий, когда Николай ушел загружать сумку.

— Куда? — не понял Леший.

Парень не нашелся с ответом, и они молча дождались Николая, после чего направились к машине.

Когда владыка понял, что его новые знакомые собираются ехать к избе-рожальне на самобеглой карете, то заявил, что проводит их более привычным и коротким путем, и призвал переход.

Я же говорил, надо выпить, — пробормотал Юрий, скрываясь в мареве вслед за остальными. Выйдя с другой стороны, он осмотрел окружающий лес и спросил: — А леший где.

— Тут я. Нешто не зришь? — отозвался владыка, шагая через раздвигающийся перед ним подлесок. Он намеренно открыл переход не у самых врат рожальни, а в подлеске на опушке, дабы издали узреть убогих привратников и расспросить братьев, как к этим привратникам относиться.

— О, да мы у роддома! — воскликнул Николай, выйдя из леса, и решительно направился к вратам.

Леший с Юрием последовали за ним, и они прошли через открытую калитку. К удивлению владыки, топчущиеся невдалеке привратники не удостоили их даже взглядом.

— Е-мое, вот это мы приперлись, — покачал головой молодой отец, остановившись возле закрытых стеклянных дверей и глядя на расписание часов посещения. — Время-то только восемь, а посещеение с десяти.

— Лех, а ты не инопланетянин? — вопросил находящийся на своей волне Юрий.

— В натуре, колись, брателла, ты кто?

Пришелец растерянно воззрился на братьев, не понимая, почему они не могут пройти к новорожденному, и что хотят от него эти людишки?

— Не возьму в толк, о чем вы молвите? — пожал он плечами. — Отчего ты не спешишь узреть сына своего, друже Колян?

— Посещение с десяти, ткнул пальцем в расписание Николай. — Ты не уходи от ответа!

— Нешто эти буквицы нас остановят? — Леший с усмешкой глянул на обозначенные на стеклянной двери часы посещений. В силу своих материалистических убеждений он не верил в колдовские начертания, потому решительно толкнул дверь. Та не подалась. Понимая, что не стоит поднимать шум, владыка подавил желание разнести стеклянную преграду вдребезги, а хотелось аж невмоготу, ибо никогда прежде он не бил таких больших стекол. Его взор вновь обратился на братьев. — В таком большом дворце должно быть много дверей. Надобно обойти вокруг, где-то да открыто.

— Через другие охрана не пустит, — отрицательно покрутил головой Николай.

— А мы им не покажемся, — подмигнул Леший и накинул на всех троих морок невидимости.

— Эй, вы где? — встревоженно начал озираться вокруг Юрий. Он отвлекся на пробегавшего котенка, а когда повернулся к спутникам, то с удивлением обнаружил их отсутствие.

— Я здесь, — из ниоткуда прозвучал голос Николая. — Я тебя, Юрок, тоже не вижу. Слышь, инопланетянин, ты, что, нас невидимками сделал.

— Не ведаю, к кому ты обращаешься, друже Колян, но это я накинул морок невидимости, — произнесла пустота голосом Лешего.

Последовала продолжительная пауза, после которой голос Юрия предложил:

— Колян, давай сперва навестим Натаху, а потом пригласим этого... Леху к тебе и вдумчиво во всем разберемся.

— Не вопрос, — ответил голос Коляна. — У меня есть еще пара настоечек, которые мы не дегустировали.

После краткого совещания голоса решили двигаться к дверям приемного покоя.

Когда проходившая мимо санитарка начала непонимающе озираться, и даже заглянула за кусты сирени, невидимки сообразили, что необходимо соблюдать режим молчания, дабы не вызвать массовое помешательство среди персонала перинатального центра. Леший, способный видеть братьев сквозь морок, посоветовал им взяться за руки, дабы не потерять друг друга в молчании. А он-то уже будет следовать за ними.

В дверях возникло препятствие в виде курившего охранника, обойти которого не было возможности. Недолго думая, Николай поддал ногой металлическую урну.

— Чего это было? — удивился охранник и спустился с крыльца, надеясь разобраться в причине, заставившей вдруг опрокинуться доселе вполне надежно стоявшую квадратную урну.

Мывшая пол в приемном покое санитарка воззрилась на саму собой открывшуюся дверь из предбанника. Дверь начала плавно закрываться с помощью доводчика, но вдруг снова приоткрылась, после чего уже без помех затворилась.

— Сквозняк, что ли? — пробормотала санитарка и непроизвольно отшатнулась от обдавшего ее перегара. Она с подозрительным неодобрением покосилась на открытую дверь регистратуры, куда только что вошла старший менеджер центра Коржикова Зинаида. То-то у нее с утра такой помятый вид...

— Лех, ты тут? — шепотом поинтересовался Николай, когда они вышли в безлюдный холл.

— Внемлю, — отозвался Леший.

— Я чего подумал. Ежели мы к Натахе невидимками заявимся, да заговорим с нею, она ж с перепугу второй раз разродится.

— Нешто такое возможно, второй раз чтобы? — не поверил Леший. — Так то бы тебе на радость второй сын али дочь. Но, ежели не желаешь, я загодя морок скину.

— Вот бы местным персоналом прикинуться, — прозвучал голос Юрия.

— Не вопрос, — отозвался владыка, позаимствованной у Коляна фразой.

И в тот же миг в холле материализовалась высокая шатенка в розовой брючной униформе с бейджиком старшего менеджера Коржиковой Зинаиды. Перед ней возникли державшиеся за руки санитарка и копия курившего на крыльце охранника.

— А-а-а, — испуганно шарахнулись друг от друга санитарка и охранник.

Взгляд санитарки остановился на знакомой сумке в руках охранника, в которой звякнули бутылки.

— Колян, это ты? — спросила она голосом Юрия, подозрительно прищурив подведенный косметическим карандашом глаз.

Охранник нервно сглотнул, окинул взглядом санитарку и в свою очередь осведомился Коляновым голосом:

— Юрок?

Тут дверь из приемного покоя распахнулась и в холл выбежала девушка в синей униформе, несшая в руках кипу каких-то бумаг.

— Здрасть, — кинула она на бегу и пронеслась было мимо, но резко остановилась и уставилась на высокую шатенку. — Зинаид Пална, вы ж только что там... я ж вас там...

Видя грозно сошедшиеся у переносицы брови шатенки, девушка забормотала еще более невнятно, попятилась и через мгновение ее каблучки уже стучали по ведущей наверх лестнице.

— Лех, — обратился охранник к шатенке, — мы щас с тобой роддом в дурдом превратим.

Владыка продолжил непонимающе хмуриться.

— Лех, — выступила вперед санитарка, — ты можешь нас оставить самими собой, только одеть в местные шмотки?

Леший кивнул и облик троих преобразился. Прилично из них выглядел только Николай, облаченный в форму охранника. В принципе, если не заострять внимание на деталях, зеленая брючная униформа санитарки тоже могла сойти для Юрия, если бы не женские туфли с бантиками и бейджик санитарного работника Перилкиной Клавдии. Но вот розовый прикид Лешего в сочетании с туфлями не менее сорок четвертого размера на высоких шпильках...

— Пыф-ф-ф, — не выдержав, прыснул Николай.

В это время загудел останавливающийся лифт, и расположенные рядом с лестничным маршем двери лифтовой шахты начали открываться.

— Леха, делай нас невидимками! — истерически зашипел Юрий.

Когда дородная санитарка выкатила из лифта тележку, груженую отправленным в стирку постельным бельем, холл уже был пуст. Она покатила тележку к выходу во внутренний двор, но послышавшаяся с середины пустого холла мелодия заставила ее остановиться.

— Очарована, околдована, словно с ветром ты в поле повенчана, — запел хрипловатый мужской голос, но песня оборвалась, и уже другой голос заговорил: — Да, Натусик? Кто не звонишь? Я не звоню? А, дык я это, сам тебя навестить приехал. Мы с Юрком, Натусик.

У слушавшей все это тетки все выше задирались брови, и все ниже отвисала челюсть. Ее взгляд шарил по помещению, пытаясь отыскать источник звука. Не найдя его взглядом, санитарка развернула и двинула на звук тяжелую тележку.

— Чего? — продолжал звучать из пустоты мужской голос. — Не надо приходить? Почему сейчас не надо приходить? Да ты чо?! Братцы! Натаху с Федором после обеда выписывают!

— Наливай! — отозвался другой голос.

— Слышь, тетка, да заманала ты со своей тележкой! — возмутился первый голос, постоянно ускользающий от двигающейся на его звук санитарки. После чего он ответил второму: — Не гони лошадей, Юрок. Мне после обеда Натаху с сыном забирать. Надо быть трезвым. Да отстань ты, тетка! Ну прямо, как танк... Лех, сделай уже нас видимыми.

Когда морок невидимости исчез, тетка замерла, вновь отвесив челюсть. Почему-то ее внимание сразу привлек высокий блондин с аккуратной бородкой, одетый в розовую униформу женского персонала и обутый в огромные женские туфли на высоких шпильках. Удивление на лице женщины сменилось гримасой презрения. Громко сплюнув и гордо задрав подбородок, она одним движением развернула тележку к выходу и пошла прочь, на ходу костеря гнилую западную демократию вкупе с голубизной и другими либеральными ценностями.

Глава 9

Узнав о выписке жены, Николай потребовал, чтобы пришелец вернул его домой.

Цепной пес Лекс, как и всякая собака, обладал способностью видеть сквозь морок, не зря же собак храмовники не любят. Потому странных нарядов прибывшей троицы он попросту не заметил. Но Леший и сам сообразил вернуть братьям обычный вид, прежде чем покинуть терем Коляна.

Колян заручился словом владыки, что тот явится завтра к полудню, праздновать рождение Федора уже со всей честной компанией.

Владыка же наказал молодому отцу, дабы тот не обижал и не бил супружницу, пока та кормит младенца грудью, ибо от побоев и расстройства молоко пропасть может. А молоко матери всяко лучше, нежели молоко какой-то тетки-кормилицы.

— Ха-а, да ты чо, Лех? — засмеялся хозяин терема. — Хотел бы я посмотреть на того, кто мою Натаху обидит! Она у меня сибирячка, понял? Она из тех некрасовских баб, которые коня на лету одним ударом, понял?

Кто такие некрасовские бабы, Леший не знал, ибо доселе не встречал, но на всякий случай шепнул домовому Кузьме, чтобы тот лишний раз хозяйке под руку не подворачивался. На том и оставил владения Коляна, шагнув в терновые заросли к лесовику Терентию.

Терентий встретил его, лучась самодовольством и топорщась свежими листочками на одежке. Тут же и поведал о причинах благостного настроения. Посредством даренной владыкою силушки и свеже-ошкуренного кленового посоха лесовик принялся наводить порядок в своих угодьях, охаживая по спинам любителей вытаптывать траву, ломать ветки, жечь костры да мусор разбрасывать. Людишки, привыкшие использовать пригородную лесопарковую зону для пикников, в ужасе разбегались, кляня буйно помешанного бомжа и грозя вызвать полицию. Правда, один выпивоха, получив посохом по хребту, не кинулся наутек, а встал перед Терентием на колени и, почему-то называя лесовика белочкой, клятвенно заверил, что более ни капли в рот.

— Помрешь же от жажды, — подивился такому решению Терентий.

— Ну-у, — задумался мужик, — тогда только по праздникам.

Махнув рукой на блаженного, лесовик отправился гонять прочих безобразников.

— Енто с утра еще не много людишек, — объяснял он теперь владыке. — Енто только которые с лиликтрического трамвая с ночной смены едуть. А вот к вечеру ужо попрут, так попрут. И кажный норовит костерок запалить. Да не на старом кострище, а, вишь, выискивают местечко, где поменее загажено. Вот уж я их теперича-то!

Владыка слушал лесного мужичка, одобрительно кивая. Однако, в конце концов, решил малость поучить уму-разуму.

— Нешто ты, Терентий, для того над здешним лесом поставлен, чтобы самому по всем кусточкам да овражкам носиться, порядок блюдя?

— Дык, а кто же, ежели не я? Нет нонче у лесе ни кикиморы, ни шушуна, ни даже анчутки самой запропащей. Вот, мыслю, какой-никакой порядок наведу, так и вернется народец ко мне в услужение.

— Мыслить нужно прогрессивно! — наставительно заявил владыка фразой Кощея. — И что с того, что ни народца лесного, ни крупного зверя под твоей рукой нет? Да ежели малые птахи великой стаей соберутся, да всякому безобразнику на голову гадить начнут, так и отвадят его отсель не хуже волчьей стаи. А ежели мураши в портки заберутся, да за разные места грызть начнут, а?

— Бр-р-р, ашни помыслить об таком боязно, — передернул плечами лесовик.

— Во-от, — наставительно поднял перст владыка. — А ты бы век сам по кустам бегал, палкой своей размахивал. А у тебя ведь и мыши есть, и ужи, да и гадюки на особо злостных лихоимцев найдутся.

— Ой, да ежели так-то, владыка, то у меня и клопы вонючие найдутся, и блохи лесные кусучие, и слизни примерзкие... Да енти человечешки десятой дорогой теперича мой лес обходить будут! — разошелся Терентий, в азарте потрясая посохом.

— Но-но-но, — нахмурив брови, пригрозил мужичку Леший. — Совсем изгонять людей из леса не смей. Ежели человек к лесу с уважением, то от него польза немалая может быть.

— Так я не видывал таковых, чтоб с уважением-то.

— Уважение не зрить, его воспитывать нужно. Вот к примеру, сломал человек дерево. Ну, отходил ты его по хребту посохом, ну стал он обходить твой лес десятой дорогой, ну и что? Деревце-то сломанное от того не срастется.

— А сам я деревце и подлечу. Как же иначе-то?

— Во. Опять сам. И надолго тебя самого на все хватит? — вопросил владыка и выжидательно уставился на лесовика.

— Дык, э-э-э... Нешто и енто дело мурашам да птахам поручить.

— Ох и недалек же ты помыслами, Терентий, — сокрушенно покачал головой Леший. — Ведомо мне теперь, отчего порядка в твоем лесу нет. Ну , видать на то и послал меня сюда Создатель, дабы дело исправить.

— Внемлю слову твоему, владыка, — склонился лесовик.

— Слово мое таково будет, — вновь поднял перст владыка, — ежели сломает человек деревце, по хребту его отходи всенепременно, одначе не отпускай, а накажи, чтобы заместо сломанного деревца два посадил. Пусть в излишне густом подлеске саженцы выкопает и посадит, где сам ему укажешь. Уразумел. Оно же и ежели мусоринку человек в лесу бросит, опять же по хребтине ему, апосля чего заставь вместо одной три мусоринки поднять, да из лесу унести, али закопать, где можно. Да тропинки лишние заставь вскопать и травкой засеять. За кострища опять же накажи и виру достойную измысли.

— Вона как... — ошарашенно-задумчиво закивал лесовик.

— И не иначе. Человек и лес завсегда друг к другу с уважением относились, и оттого обоим польза немалая была.

Леший прервал нравоучения, уловив ухом приближающиеся звуки. То было странное не слышимое им доселе препротивное переливчатое завывание. Нечто приблизилось, взвыло последний раз, рыкнула, аки рычат самобеглые кареты, и затихло. Послышались людские голоса.

— То так воют машины городской стражи, — пояснил Терентий, заметив интерес владыки. — Они иной раз в лес наведываются, но лиха от них не бывает. Наоборот укорот распоясовшимся молодцам дают, а кого и в острог увозят. Токма щас-то у лесе тихо. Чего бы им тут делать-то?