Холодный оружейник (часть 1)

Глупый и жестокий мир. Если я хочу подольше оставаться вне того Холода и Пустоты, надо научиться использовать то, что передал мне Хаку-прошлый. А также скрывать свои способности. Чем больше я умею — тем большим количеством способов могу себя защитить. Чем меньше другие знают о моих способностях — тем лучше я могу это сделать.

Возможно, именно этим руководствовалась мать Хаку, прячась среди крестьян. Глупо... её убило её собственное прикрытие. Когда узнало, что она — одна из тех, кого считают чудовищами.

Сейчас на дворе зима. Одноэтажный дом, крытый соломой, стоит посреди заснеженной равнины. Неподалёку располагаются дома соседей. Надеюсь, они не наведут на меня солдат. Сборщики налогов не появятся ещё полгода и даже больше, так что я могу переждать холода здесь.

Итак, что там делал Хаку? К слову, буду, наверное, пользоваться этим именем. Всё равно пока так и не смог вспомнить что-либо о своём. Об оставшемся в прошлой жизни. Если такая вообще была, если я не...

Так, прочь ненужные в данный момент мысли. Важны лишь эти воспоминания, лишь эти, новые, мои ощущения...

Капелька Воды невесомо кружит над ладонью. Как бы приспособить эту возможность? Как сделать её полезной?

Спать, есть и тренироваться. Вот и весь досуг. Разве что иногда удается покопаться в чём-то новом, всплывшем из глубин памяти.

Возможно, мои предположения ошибочны. Но, кажется, главным критерием не могущества, а некоторой безопасности является способность так или иначе отбиться от угроз. Животных, людей. Возможно, я только зря трачу время, пытаясь чуть улучшить форму и научиться управлять водой. Но я еще не настолько обезумел, чтобы куда-то отправляться, когда вокруг снег, водоемы покрыты тонким и довольно непрочным льдом, а из доставшейся памяти пока не удалось получить карты окрестностей. Так что тренировки еще являются способом убить время. В конце концов, я немного потеряю, если у меня в запасе будет, пусть и слабенький, условный, но козырь. Так что кувшин в руки — и айда тренироваться.

Чем больше воды пытаюсь контролировать, тем сильнее ощущение... тяжести, что ли? Ну, разве что душевной, а не физической. Правда, есть после нагрузок хочется больше. Почему-то. Хотя мускулатура тут вроде бы ни при чём. Ладно, всё равно надо тренироваться дальше. Наращивать выносливость, скорость движения и массу контролируемой воды. Возможно, профи тренируются иначе и гораздо эффективнее. Но за неимением альтернатив...

Да и я придумать насчёт эффективности кое-что могу. Если Сделка дала мне тело ребёнка, это ещё не значит, что я сам — ребёнок. Думать умею... вроде бы.

Например, та штука, которая сидит где-то во мне и позволяет управлять водой. (Где-то? А что можно придумать, чтобы отыскать ответ на вопрос "где?" Это может оказаться важно. Или как минимум интересно). Простая логика подсказывает: этого чего-то не может быть бесконечно много — раз и на манипуляции с водой оно расходуется — два.

Нарастить запасы можно, если больше тренироваться. Тут принцип тот же, что с мускулами или с мозгами: что используешь, то развивается. Если эта штука во мне хотя бы отчасти живая, со временем она станет больше, а не износится, как истончающееся лезвие старого ножа. Что же до расхода... та же логика подсказывает попробовать два эксперимента.

Первый: вкладывать в каждое действие как можно меньше сил при сохранении эффекта. Мою... хм... чудесную энергию надо тратить как можно аккуратнее. В идеале — не больше необходимого минимума. Второй: попытаться как-то вернуть потраченную энергию. После окончания упражнений забирать её у воды назад. Если это вообще возможно. Если невозможно... ну, всегда можно придумать и попробовать ещё что-нибудь.

Ладно. За работу!

Ладонь параллельно полу. Выше большой плошки с водой. И чуть в стороне. Из посуды взлетает капля. Ма-а-аленькая такая. Литра на полтора. Она медленно поднимается мимо повернутой на бок ладони. Затем, когда рука поворачивается на четверть круга, подрагивающий сгусток прозрачной жидкости смещается влево и повисает в трех сантиметрах от нее. Чуть выше, от сустава кисти до кончиков пальцев. Низкий и толстый столбик. Чуть подрагивающий, к слову. Контроль у меня — для такого упражнения и такого объёма воды — не идеален.

На долю секунды удалось заставить воду принять правильную геометрическую форму цилиндра, низкого и толстого. Я даже обрадовался.

Но затем твёрдые контуры поплыли, сворачиваясь в бугристый шар. Неудача. Снова.

Водный комок чуть подрагивает над левой ладонью. Почему-то если тренироваться контролировать воду с помощью левой руки, то наблюдается больший прогресс. Заметил на второй неделе тренировок. Лишние полсекунды времени и чашка воды в объеме — таков суточный прогресс, если практиковать контроль через левую руку. Странно, правда?

Хотя в боевых условиях, наверное, придется использовать другую ладонь. Я всё же правша.

Щекотно. Чуть пульсирующий в такт биению крови в ушах, ком воды медленно истекает водичкой. Хм-м. Какие-то странные ассоциации. Сердце, истекающее кровью...

Ками, что за бред у меня в голове?

Водяной ком на секунду превращается в разматывающуюся спираль. Центральный сплюснутый шар и три хвоста, достигающие середины предплечья... локтя...

Это рукав одежды сейчас был?! Атас!

Левая рука взлетает вверх. Я сам резко отбрасываю тело назад.

Сухой треск. Ладонь вдруг резко подбрасывает вверх, словно бы ее подтолкнули снизу. Глухой стук мгновение спустя.

Я сижу на полу, обхватив чуть побаливающее левое плечо. Руку рвануло вверх неплохо. Но не это главное. С ощущением какого-то радостного удивления я смотрю на длинную царапину на стене. Так, а если повернуть голову? Да, вот еще одна.

Картинка произошедшего сама появляется перед глазами. Занимался я в жилом помещении. Когда вдруг закрутившийся водный ком выпустил отростки, а я поднял руку, эти жгутики хлестнули по стенам, удлиняясь и двигаясь по кругу с большой скоростью. Точно хлыст. Тяжелый. Таким, вроде бы, можно человека убить с одного удара.

В моем случае, один из отростков-хлыстов разрезал глиняный кувшин. Вот откуда треск. А стук — это упавшие вниз половинки.

Так. Значит, создать комок, поднять ладонь выше головы и "отпустить" его? А я-то, дурак, пытался создать нечто вроде оружия ближнего боя.

Хотя если применить трюк против каких-нибудь разбойников, да неожиданно...

Только надо тренироваться в другом месте. Дом жалко. Честно.

Интересно... я могу контролировать воду. Но лёд — тоже вода. Вроде бы. Может, попробовать расширить дом за счет ледяной глыбы на второй половине?

Идея хорошая. Вот доведу этот фокус с хлыстами из воды до хоть какого-то успеха, и буду пытаться. Что-то мне подсказывает, со льдом может быть тяжелее. Или просто иначе.

Рука скользит по гладкой поверхности, а вслед за ней, с небольшим запаздыванием, в глубине ледяной глыбы летит её отражение. Размытое, тускловатое.

Как странно, все-таки. Лёд... теплый. Словно животное гладишь. Настоящее, живое тепло. Снег на улице — просто снег... он нейтрален. А лёд... нет, Лёд. Он — живой.

Может быть, так и надо поступать? Как с Водой — просто послать усилие и выразить волю. Надо попробовать.

Правая ладонь тяжелеет, истекая тем, что позволяет мне управлять водой. Её отражение отстает ещё больше и чуть размывается. За моей медленно скользящей рукой по доселе гладкой ледяной грани проявляется, загибаясь гребнем, следуя за ладонью, волна. Медлительная волна ожившего Льда.

Да я прямо поэт!

Я поднимаю правую ладонь с зависшим над ней вращающимся бугристым шаром из Воды. И чуть снимаю контроль.

Комок тут же сплющивается-размывается в фигуру, похожую на две сложенные вместе глубокие тарелки. А затем в стороны вылетают три раскручивающихся, удлиняющихся и истончающихся до толщины моего мизинца жгута.

Сухой треск и скрип окружают меня. Снег летит со всех сторон. Сердце ёкает. А затем я, открыв рот, смотрю на представление.

Поднявшийся в воздух снег кружит вокруг, чтобы затем осесть на землю. Вот он только что летел в меня со всех сторон. Затем снежинки отклоняются, словно попав в поток ветра, дующий вокруг меня. А затем, вращаясь вокруг меня против часовой, медленно оседают вниз. Я стою на тонком насте. А вокруг меня — тридцать сантиметров уложенного вертикально снега. А далее — ветви срубленных кустарников.

Интересно, что это было? Этот вихрь...

Я просто пошел за дровишками для очага, чтобы можно было варить конину. А заодно получил еще одну загадку. Теперь, кроме Воды и Льда, надо разбираться и с этим вихрем.

Интересно всё же. Люди верят, что Лёд — это Вода и Ветер. Неужели я получил Сделкой ещё и эту силу?

Но не стоит распыляться. Сначала — Вода и Лёд. Сейчас зима. К тому же с ними я уже начал работать. А Ветер, или что это там было, оставлю на потом.

Уже идя домой с порезанными Водой ветками за спиной, подумал, что, возможно, Ветер и ни при чём. Снег — это и лёд, и вода. Может, именно так я его взял под контроль?

Ладно, не к спеху. Есть более приоритетные задачи.

Хотя... я тут около двух недель. А уже есть этот фокус с водой. Может быть, ещё через месяц доведу его до нормального уровня?

Каков он вообще, "нормальный уровень"? Каковы пределы этих сил?

И каковы мои пределы?

Лёд медленно меняет форму. Ледяная стена, протянувшаяся от пола до крыши, идёт медленными, невысокими кругами-волнами. Точно в воду кинули камень, после чего замедлили время раз в тридцать. Отчасти красиво.

Как странно всё же! Я отчётливо помню, что лёд должен быть холодным. Да и снег на улице холодит руку, если его зачерпнуть. А вода — не греет. Однако этот лёд, находящийся в доме, отличается от того, каким должен быть по своей природе. Возможно, это связано с тем, что он был создан искусственно? Сойдёт как одна из версий?

Версия хороша. По крайней мере, она дает сразу два приятных бонуса. Надежду на то, что я тоже научусь создавать такой лёд. И объяснение, почему эта форма воды не несёт с собой стылого Холода моей прошлой жизни.

Я невольно вздрагиваю. Судорога прокатывается от плеч к пальцам рук. Чуть сводит мышцы бёдер. Неприятные воспоминания. Хотя мысли о той Пустоте не вызывают страха, тело всё равно реагирует.

Тепло, скорее даже жар, идущий от туловища, выгоняет неприятное ощущение в теле. Ещё одна реакция тела. На этот раз на мысли об оружии, которое я смогу создавать, если научусь делать Лёд. Тёплое, твёрдое. Бесплатное. Как тепло становится где-то в груди от этих мыслей!

Когда я выглянул на улицу, отогнув рогожу, я сам не понимал, зачем это делаю. Кажется, телу захотелось морозного и оттого кажущегося более "свежим" воздуха. Требования тела, которое можно и побаловать в меру. Не знаю, как ещё иначе охарактеризовать тот прорыв.

Как бы там ни было, покрытое белым снегом поле в этот пасмурный, хоть и светлый, день выглядело уныло. Плоское, как стол, с деревьями по периметру. Кажется, среди них мелькнула удаляющаяся от меня человеческая фигура...

Показалось, наверное. Кто будет ходить здесь зимой?

Прошла еще неделя. Ледяная глыба превратилась во вторую комнату. Последнее творение прошлого хозяина этого тела. Я не могу растопить этот лед, сделанный на грани жизни и смерти. Но изменить его форму — вполне. И дом снаружи всё больше покрывается ледяной коркой, теплой на ощупь, греющей меня. Тёплый Лёд. Я вытягиваю его из помещения, чтобы прикрыть дом снаружи. Хочу получить ещё одну комнату.

Шум снаружи. Я выхожу из дома, стоящего посреди замерзших полей. Время сеять сою ещё не пришло. И для этих полей, похоже, не придёт ещё десять лет. Некому.

У входа в дом стоят всадники и спешенные. Всего десять человек. На меня направлены самострелы. Опасно!

Я ныряю внутрь за секунду до того, как стрелы рвут занавеску у входа и впиваются в стены. Это... за мной?

Нарушающие белую зимнюю тишину голоса грубы; один из тех, снаружи, простуженно гундосит... Знание языка я получил от Хаку-прежнего, хотя навыки общения пока не проверял — понятно, почему. Оказывается, чтобы узнать слова, мне нужно сосредоточиться. Но для управления водой сосредоточения нужно куда больше.

А вот и ещё голос. Более тихий и при этом более властный:

— Заходите внутрь. Обыщем дом.

Страх. Липкий страх за свою жизнь. Я только начал жить, но мне уже понравилось. Я не хочу умирать. Ками!

Ныряю в подпол. Скрючиваюсь в углу. Шепчу тихо-тихо заветные слова:

— Меня нет. Меня нет. Меня нет.

Топот ног. Шорох отлетающей циновки. Её край царапает пол подо мной.

— Крысиный тайник, — сухо и громко говорит тот, кто, я точно знаю, среди них — главный.

Люк открывается и внутрь спускаются люди. Один, другой. Четыре человека. Если сравнить со мной — просто нереально большие и сильные.

Они ищут меня и сгребают в кучу семейные запасы Хаку. Нет, мои запасы. Я терплю. Лишь бы они меня не заметили!

Картинка перед глазами расплывается. По щекам течет горячее. Слёзы?

Страх, липкий и холодный страх. Холод снова догнал меня.

В распахнутый люк мягко спрыгивает пятый. Я вижу его, как и остальных, размыто, но его одежда ярче. Главный?

— Не можем найти его, — говорит один из пришедших ранее.

Три быстрых шага. Он делает всего три быстрых шага по погребу и выстреливает руку. А я в результате болтаюсь в воздухе, удерживаемый за ворот одежды.

— Вот он. Иллюзию со страху навел. Улучшенный, мля.

Я чувствую, как нарастает мой страх, когда левой рукой усатый человек в коричневой с жёлтым одежде достает нож.

Я не хочу умирать! Не хочу обратно в голодную холодную тишину!

Холодно. Страшно.

И я выстреливаю свой страх и желание жить из себя. Как это сделал Хаку-прошлый почти две недели назад.

- Демон, — глухо говорит тот, кого прошлый Хаку звал отцом.

Он пинает тело его матери, которую только что убил, и я чувствую, как мне передаются чувства Хаку-прошлого. Холод и страх. Ужас и непонимание того, как мир вдруг стал... таким.

- Вся кровь... проклята — говорит он, делая размашистый шаг вперед, и я вспоминаю запахи, достигшие носа Хаку.

Резкий запах пота мешается с отвратительным, незнакомым, идущим изо рта отца Хаку. Доски пола прогибаются и пронзительно, тонко и тихо пищат, когда он делает шаг, надвигаясь на Хаку-прошлого.

Боли нет. Ее заглушает другое чувство, пришедшее вслед за страхом. Льдом и огнём бегущее по нервам, оно раздирает разумы Хаку-прошлого и Хаку-меня, поднимаясь в груди тяжёлой волной. Ненависть. Ненависть и страх поглощают рассудок Хаку-участника и меня-наблюдателя.

Холод вторгается в меня, словно бы я забыл закрыть за собой дверь, ведущую Туда. Он сковывает мой разум, отделяя Хаку-истинного и меня, решившего взять его имя. И я отстраненно понимаю, что Холод, от которого я бежал сюда, возможно, сейчас спас меня.

- Ты убил маму, — медленно говорит Хаку-прошлый, и глаза его светлеют, словно покрываясь белым льдом, — не прощу. Не прощу, — тихо добавляет он. И я понимаю, что страх и ненависть, заполнившие его разум, нашли выход.