Холодный оружейник (часть 1)

Нет ни ветра, ни пламени. Просто всё в этом сарае, пол которого залит кровью его матери — всё, кроме её тела и Хаку, сменяется Льдом. Страх, превращенный в Холод, до хруста промораживает все, на что направлен, заполняя почти все помещение огромной глыбой льда, в которой застывают вертикальные силуэты мертвых убийц.

Хаку-прошлый, пошатнувшись, выпрямляется, находясь прямо в ледяной глыбе, словно и нет той. И медленным шагом выходит изо Льда в другую комнаты, чтобы тут же упасть на колени.

- Мама, — беззвучно шевелит он губами, — мама, хочу к тебе.

И я чувствую, как я-настоящий слышу этот плач сквозь Холод.

Разжимаю пальцы держащей меня на весу руки. Не поддаются. Пытаюсь снова.

Забавно, должно быть. Впереди стена льда, из которой вылезает человеческое предплечье. Оно оканчивается кистью и пальцами, сомкнутыми на вороте моей одежды.

А если иначе? Я ведь прижат не к стене, а к углу. Упираюсь в стены ногами и вылезаю из одежды, похожей на халат. Рука, торчащая изо Льда, появившегося так вовремя, теперь сжимает висящую в воздухе тряпку.

Я зажат между землёй и льдом. Лёд, теплый Лёд снова спас меня, поглотив всех, кто спустился в подвал. При этом я почему-то твердо знаю — он поглотил и всех, кто был в доме. Теперь я упираюсь спиной в земляную стену, а в полутора шагах от меня находится ровная ледяная стена, в которой видны смутные силуэты людей. Как в ТОЙ части дома.

За два дня я уже научился управлять Им. Лёд переползает мне за спину, освобождая нишу между замерзшими людьми. Я делаю шаг — и он смыкается за спиной, освобождая еще шаг пути вперёд. Я прохожу в узком проходе, огибая силуэты застывших людей. Лёд отступает за мою спину, образует лестницу, ведущую наверх. Лёд, спасший меня, помогает мне. Снова. И он не холодный. Он тёплый.

Родной.

Десять лошадей во дворе испуганно ржут. Десять силуэтов людей в новой глыбе льда. Значит, никто не сбежал. Лошади — это хорошо. Мясо не портится среди льда. Я смогу дожить до конца холодов, если ко мне снова не придут люди.

Нож уже лежит в руке. Я подхожу к первой лошади и отвожу ее за дом. Ни к чему остальным видеть ее смерть.

Кровь стреноженных лошадей течет на землю, а затем — превращается в Лёд. Мне достаточно оставить одну лошадь — на всякий случай. Вдруг придётся её использовать? Местные кони непривередливы. Смогу прокормить... наверное.

Девять лошадей... мяса хватит надолго. Когда я уйду отсюда, во Льду еще останутся запасы. Интересно, сколько Он продержится, когда я уйду? Может быть, стоит подумать, как сохранить его?

По льду снова расходятся круги от упирающейся ладони. Гладь прогибается под ней, расступается, а в сторону ползут пологие медленные волны. Все же лёд так похож на воду. Даже если это — Лёд.

Итак, трофеи рассортированы, трупы скоро будут вморожены в Него. Лошадиные в один, человеческие в другой. Теперь можно подумать над своим поведением.

Неприятно было. Чего я так испугался? Конечно, удачно все получилось... в этот раз. Но что мешало использовать мой фокус с Водой? Зачем я его тренировал, если струсил применить его при первой же необходимости? Зачем он мне?

Что за глупая, бесполезная эмоция? Это что, слабость или бунт тела, желающего отправить мой дух обратно в Пустоту? Хотя какая разница, чем была вызвана та импотенция разума? Куда важнее знать, как избавиться от неё в кратчайшие сроки.

"Импотенция разума"? Хм. Ну и слова я знаю. Интересно, откуда? Кем же я был до того, как потерял в Пустоте значительную часть себя?

Как бы там ни было, сейчас это не важно. Затвердить, всю силу воли бросить на одно: коррекцию своего поведения. Надо работать над собой, и отнюдь не только в смысле "магии". Подобная слабость, как сегодня, в следующий раз может стоить мне жизни. Следует держать своим эмоции в узде. А ещё лучше — использовать для повышения эффективности действий.

Я примерно знаю, с чего пожаловали солдаты. Память прошлого Хаку подсказывает, что их мог направить кто-то из соседей. Этот дом находится на отшибе. А вот доброжелатели из других крестьянских жилищ вполне могли дойти до дороги и постоялого двора.

А ведь солдаты ездят по дороге не то чтобы редко. Если не ошибаюсь, раз в две-три недели появляются. И порой реагируют на жалобы черноногих довольно резво, особенно если речь идет о таком, как я. Нелюди. Демонёнке.

Что характерно: если на дорогу никто не выйдет и не обратится с жалобой на дурное соседство, вряд ли слуги землевладельца появятся раньше осени. Времени сбора налогов.

Мне повезло сегодня, а удача... эта дама — эталон чисто женской ветрености. Не стоит приставать к ней слишком часто. Лучше подстраховаться.

Лёд освобождает место внутри дома, переползая наружу. Две дополнительные комнаты, толстые стены. Нетающий лёд защитит мое жилище от огня и ударов.

Я знаю, из-за кого приехали солдаты феодала. Если я хочу обезопасить себя, нужно убить тех, кто привел их ко мне. Это самое простое из того, что можно сделать, и самое надёжное.

Я потратил много времени, пытаясь понять, где находится предел моих сил. Пусть и концентрируясь на овладении тем, что нетрудно достать снежной зимой — водой, снегом и льдом, я пытался и со многими другими... ну, пусть — стихиями.

Дерево покрывалось прозрачной неровной коркой, или размалывалось в пыль и щепу водяными струями. Металл просто молчал, и только лип к пальцам сильнее, когда я пытался вдохнуть в него то, что превращало воду в лёд. Огонь... просто жёг, не оставляя следов на коже. Да и откуда я достану зимой огонь, чтобы подчинить его себе?

Именно поэтому я сосредоточился на том, что у меня получалось лучше всего. Лучше владеть Водой сейчас, чтобы выжить. Жить, чтобы овладеть чем-то ещё, я буду потом. Тем более, что-то внутри меня, то, что осталось от прежнего Хаку, просит меня решить этот вопрос поскорее.

Думаю, завтра с рассветом я отправлюсь в путь к первому дому.

Лёд наползает на тела лошадей. Простите, лошадки. Я не мог вас отпустить. И мне тоже нужно что-то есть.

Водяная нить соединяет указательные пальцы. Тонкая. Прозрачная. Будь я побольше, мог бы её использовать в бою.

Пальцы проходят мимо тела лошади — так, что тонкая нить из воды... нет, Воды — отрезает кусок мяса с бока. Кушать пора.

Интересно, а что, если совместить нить с тем комком хлыстов? Заменить три толстых кнута на десяток нитей? Это идея. Правда, это не решает проблемы с теми, кто навёл на меня солдат.

Не то, чтобы я желал им гибели или злился на них. Просто понимаю: в тот раз мне повезло. Если не хочу дразнить удачу, нужно обезопасить себя до конца зимы. Насколько я разбираюсь в ситуации, опираясь на память того, прошлого Хаку, — если крестьяне не появятся, солдаты не почешутся. Во всяком случае, пока не придут сборщики налогов. Или не нажалуются соседи.

Земля большая, людей мало. В каждый глухой деревенский угол солдаты не полезут: незачем. А ещё — просто-напросто лениво.

Итак, мне нужно оружие ближнего боя. Нужно что-то, блокирующее противника. И мне нужна готовность к сражению. Тогда, в подвале, меня спас страх. А вот ужас перед солдатами и скорой расправой помешал применить мою атакующую... как там это местные называют? Ах, да... технику.

Значит, еще две... техники. И собственная готовность идти до конца.

Если я решил, что очищу тылы, я так и сделаю. Осталось убедить себя.

Когда я просматривал память своего Трофея, обнаружил кое-что неприятное. Оказывается, вокруг вовсю идёт гражданская война. Или что-то в этом роде. Это ещё одна причина утаивать часть урожая: бандиты, дезертиры и прочая шваль не смотрят на сроки уплаты податей и установленные размеры дани. Если они являются, на беду черноногих — выгребают всё, что найдут. До крошки. К счастью, в этом медвежьем углу даже бандиты не бывают...

Медвежий угол. Странное словосочетание. Очередной привет из полузабытого прошлого?

Так вот. Гражданская война — это, конечно, плохо и неприятно. Но для меня это и удачно. В стране с крепкой властью целый десяток вооружённых людей не может пропасть бесследно. А вот в землях, раздираемых усобицей — легко. И вряд ли кто-то станет искать пропавших. Скорее, их хозяин просто плюнет на потери и попробует нанять ещё солдат... пожалуй, тот десяток, который теперь лежит во Льду, свернул с пути лишь оттого, что они не ожидали встретить ничего серьёзного. Гонять другой отряд или подозрительного незнакомца они бы остереглись. Но не устояли перед возможностью пограбить почти законно... и пополнили мои запасы конины.

Так что визита мстителей за этот десяток можно не бояться. Очень уж сильно. Но это — если некому будет рассказать новому мимоезжему отряду о судьбе предыдущего. А это снова приводит к необходимости решить судьбу моих не в меру болтливых соседей.

Причём побыстрее.

Вода поднимается из чаши тонкой струйкой, следует за моей рукой. Точно веревка. Мне нравится. Надеюсь, они её не порвут. А теперь...

Тёплая рукоять и тёплый белый клинок. Почти как у главного среди солдат, оставшихся в моем доме. Только лучше. Если оставить этот нож в чаше, вскоре та заполнится водой. А если представить, как что-то, управляющее водой и создавшее лед, проходит сквозь меня по ножу, лед образуется быстро. Вода, с которой контактирует такой нож, мгновенно замерзает, разбивая глиняную чашу. Наверное, так же можно и с человеком.

И потом нож выходит из созданного им холодного льда легко. Словно бы тёплый Лёд и холодный, обычный, не контактируют друг с другом. Не смерзаются.

В подвале теперь лежат ещё и вещи солдат, в дополнение к имуществу тех, кто пытался убить Хаку. Ножи, копья. Одежда. Тело матери Хаку я оставил в той комнате. Лишь уложил её и заставил Лёд образовать над ней саркофаг. Прочих я побросал в яму за домом, созданную Льдом. Заставить его вытеснить землю, а затем сгрести её вниз, в яму с голыми мертвецами, было трудно. Но я справился. Теперь за домом находиться настоящая могила. Хоть немного меньше следов чего-то странного вокруг дома. Хотя, что самое главное, — место под крышей освободилось.

Конина скользит по пищеводу. Приятное чувство насыщения. Вот и закончилась первая лошадка. Давно заметил, что ем неожиданно много, словно занятия с Водой и Льдом отнимают море сил. Поэтому на меня продуктов нужно, наверное, как на пятерых. Причём взрослых, а не ровесников моего тела.

В середине ночи я отправлюсь в путь. У меня есть два железных ножа, десять ледяных, фляга с водой и самострел. Копья я решил не брать — они втрое длиннее меня. И, в отличие от ножей, ими я совсем не умею пользоваться. Даже не представляю, как ими что-то делать. Ножи же... не думаю, что потрошение змеи или рыбы сильно отличается от удара по человеку.

Глава 2. Freeze

Снег... он похож на воду и Лёд одновременно. Но при этом в нём много воздуха, попавшего между разлапистыми лучами ледяных кристаллов, устилающих землю слоем мне по пояс.

Глубокий снег... повезло мне с погодой. Вернее, повезло, что я научился ходить по нему, не проваливаясь. Думаю, всё дело в том, что снег — тоже Вода. Замороженная, рыхлая, перемешанная с воздухом, а потому подчиняющаяся мне как-то лениво и медленно, но всё та же податливая — для меня — субстанция.

Я стою на склоне покатого холма. Гребень передо мной. А за ним, у подножия холма, стоит такой же дом, как у меня. Только без тёплого Льда.

Первый объект в моем списке. По воспоминаниям Хаку-прошлого, за месяц до... инцидента, здесь жила семья из пяти человек. Кормилец остался в ледяной глыбе... я, кстати, вынул тело, заточённые в Лед. Теперь лежит в земле, вместе с остальными, кто покушался на мою жизнь. Ещё я на всякий случай сделал каждому из них по второй улыбке от уха до уха. А то мало ли... вдруг Лёд не убил их, а просто сковал? Ещё оттают...

По коже плеч пробежал мороз. Эти воспоминания вызывают то же ощущение, что и ожидание того, что мне придётся сделать сейчас. Но, если я не хочу обратно, в Холод, нужно действовать. Так что нет времени для эмоций.

Мне известно, сколько здесь было людей месяц назад. Пять минус один — это четверо. Уже лучше — меньше противников. Но старший из детей должен быть чуть сильнее меня. Двое младших довольно шустро бегают. Да и их мать не стоит сбрасывать со счетов.

От вновь пробежавшего по коже мороза, я непроизвольно дергаю руками. Как же все не вовремя. Сейчас я не могу позволить той части себя, что против этих действий, взять верх. Мой долг — как я его понимаю — в том, чтобы спасти то немногое, что осталось от того ребенка. Мой интерес — в том, чтобы не возвращаться туда, откуда я сумел сбежать. А честь... что же, душевным комфортом придется жертвовать ради более важных вещей.

Всё обдумано в те дни, что потрачены мной на тренировки. Все известные риски взвешены, нравственная оценка произведена. Солдаты так просто в этих краях не появляются. Рядом нет дорог, нет поместий и замков. То есть незваных, но вооружённых гостей кто-то навёл. И мне известны наиболее вероятные виновники. Не говоря уже о том, что смерть "моей" матери до сих пор не отомщена. А во мне достаточно памяти Хаку-прошлого, чтобы... не проникнуться гневом, нет — это чувство слишком жаркое для меня. Но радоваться, даже просто планируя возмездие.

В конце концов, это вопрос выживания. Я не настолько силён, не настолько глуп и недостаточно мудр, чтобы щадить своих врагов.

Не хочу проверять, что будет в случае смерти этого тела. Даже если после его разрушения я просто вернусь туда, откуда начал — я против.

Холод, пустота и бесконечное Молчание, тянущее душу медленно, точно коктейль через соломинку. Если бы ещё она при этом хотя бы довольно причмокивала, чавкала — это было бы не так страшно. Отвратительно, до злых слёз беспомощности страшно. Но не было бы этой тупой, тоже медленно выедаемой безысходности. Словно бы душа медленно распадается под влиянием каких-то природных процессов.

Лучшее, на что, наверное, стоит рассчитывать, в случае деструкции моего вместилища — это возврат в состояние на момент Сделки. Может, даже с бонусами. Не думаю, что существование в виде бестелесного, долгоживущего призрака, всё так же медленно пожираемого заживо Холодом, способно кого-то прельстить. Уж точно не меня!

То, что у меня есть тело — уже чудо. А чудеса редко повторяются.

Простейший вывод. Получил тело, узрел чудо — молодец. Теперь следует вцепиться в открывшийся шанс зубами, ногтями и чем возможно. И не отпускать, сколько могу.

Из всех женщин я люблю двоих. Мать, Жизнь. Возможно, потом появится кто-то ещё. Но при этом я останусь верен, по крайней мере, второй моей любви. Почти до самого конца.

Рука начинает подрагивать, а по ногам от стоп к коленям поднимается обманчивая, облачно-лёгкая слабость. Надо поесть. Все эти фокусы с Водой здорово утомляют — приходится довольно часто наполнять желудок. Так что пришлось взять с собой немного отваренной конины.

Гадость, конечно. Местами попадаются неведомо как попавшие песчинки, да и жестковато.