На третьих ролях. Пролог. Главы 1-13

Брант долго молчал, переваривая услышанное. В два раза?! Нет, она, должно быть, бредит. Впервые в жизни он слышал подобное заключение о своих возможностях. Все его учителя до неё говорили, что он поднимется с возрастом ещё немного, когда придёт опыт, но чтобы на два прядка — никто и никогда!

— Ты уверена? — выдавил он из себя.

— Не была бы уверена — не говорила бы, — резонно ответила Феразия.

Не в обычаях Бранта было просить, но уж больно заманчивой и лакомой выглядела перспектива. Сделав над собой усилие, он пробормотал:

— И ты можешь меня научить?

— Научить нельзя. Можно научиться. В моих силах показать тебе, как правильно. Приложишь старание — получишь результат.

— Настолько значимый?

— Да.

— Тогда... научи меня. Прошу. Пожалуйста...

По лицу Феразии скользнула улыбка. "Видимо, этот кроган действительно способен к окультуриванию. Что ж, а это интересно, хотя и сложно. Ладно, попробую..." — вздохнула она.

И занятия начались. Очень скоро, вопреки утверждениям Бранта относительно низкой пригодность азарийских техник по отношению к кроганам, он убедился в обратном: ещё никто не гонял его так, как Феразия. Заставляя Бранта работать в максимально эффективном режиме, с высоким самоконтролем, по многу часов кряду, она выматывала его так, что после тренировок у него едва хватало сил добраться до каюты, где он падал на постель и почти мгновенно засыпал. Повар жаловался на вдвое возросший аппетит крогана.

Однако подобные мелочи Феразию мало волновали. Её и саму уроки выматывали не сильно меньше, чем Бранта. Но ради достижения поставленной цели она привыкла не скупиться на ресурсы.

Самым сложным для крогана оказалось искусство медитации. Поначалу Брант вообще не мог представить себе, как можно на протяжении многих часов одновременно оставаться и в сосредоточенном, и в расслабленном состоянии, отсекая лишние мысли, желания, эмоции и концентрируясь на чём-то одном, единственно нужном. Но когда он заметил, насколько эффективнее становится его работа, он перестал ворчать и, собрав всю свою волю, смирился с необходимостью медитаций.

Зато после них он в полной мере отрывался на практической части тренировок. Хотя... отрывался только первые десять-пятнадцать минут, после чего его ещё не привыкший к новым нагрузкам организм уставал, и Брант начинал совершать ошибки. А каждая ошибка оканчивалась одинаково — жёстким окриком Феразии:

— Неправильно! Надо вот так, — она показывала, после чего следовало неумолимое: — Ещё раз!

И так до тех пор, пока у него не начинало получаться правильно.

Шло время. Недели складывались в месяцы и годы. И вот однажды, копившееся количество мастерства перешло в качество.

Уже больше месяца Феразия пыталась растолковать Бранту, как можно перенести действие полей эффекта массы с себя на противника, повернув их действие на сто восемьдесят градусов, и как при помощи поля не покорёжить цель, а просто ударить её. У Бранта долго не получалось в достаточной мере повысить уровень контроля, чтобы перейти к более тонкому оперированию гравитационными полями.

Наконец, на очередной тренировке прилетевший в дрона голубоватый, покрытый крохотными искорками, аккуратный шарик не превратил его в бесформенную груду металла, а отбросил назад и впечатал в стену. Далее ещё одного дрона окутало плотное гравитационное поле, лишив его возможности двигаться. Через несколько секунд поле спало — и дрон рухнул на пол.

Брант радостно зарычал и победоносно посмотрел на Феразию. Она улыбалась. Учителю всегда приятны успехи ученика. У неё их было не так много, но она всегда искренне радовалась, когда им удавалось подняться на следующую ступень. Как сейчас.

— Отлично! — она никогда не была щедра на похвальные слова, но каждое из них всегда было по делу и дорогого стоило. — Мои поздравления, Брант. И добро пожаловать на шестую ступень!

Уроки продолжились. У Бранта заметно прибавилось энтузиазма, его сила продолжала расти, а вместе с ней росло и его самомнение. Феразия это замечала, но пока ситуация за пределы допустимого не заходила. Пока... Однако же, она прекрасно понимала, что однажды его возросшая самоуверенность даст о себе знать. По достижении шестого ранга крогану всё больше и больше хотелось испытать свои новые возможности в более жёстком, чем обычно на уроке, поединке с Феразией — подобный вызов был всего лишь вопросом времени. И как-то раз...

Это был обычный учебный бой. Они отрабатывали изученное, и Брант вместо того, чтобы остановиться после условного знака, продолжил атаковать. Не то чтобы он намеревался причинить Феразии физический вред — вовсе нет. Просто в какой-то момент тренировки ему показалось, что он способен на равных потягаться с ней в силе, доказать своё превосходство, как поступил бы любой кроган.

Феразия осознала это, когда вопреки требованию остановиться, Брант начисто снёс ей ударом щит. В голове пошёл лёгкий звон, она чуть покачнулась. И увидела, как он собирает силы для следующего выпада.

Но Брант забыл одну важную вещь: Феразия всё ещё была намного сильнее его. И сейчас, когда он столь дерзко атаковал её, она обрушила на него всю мощь своей восьмой ступени.

Брант слишком поздно понял, что ему с ней не тягаться. Зная, что без щита у неё есть всего одна попытка, прежде чем кроган ударит снова, Феразия не промедлила ни секунды. Она подняла Бранта в воздух, надёжно зафиксировала и начала отчитывать, подкрепляя каждую реплику крепкой биотической оплеухой.

— Что? Силу почуял? Большую? Не думал, что получишь отпор? Потягаться со мной решил? Ну, ты наглец! Меня обучали биотике на протяжении трёхсот лет. Из них пятьдесят больше походили на медленную изощрённую пытку. Жестокость кроганов? Да ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что такое настоящая жестокость.

Брант уже осознал свою ошибку, но было поздно. Оставалось только терпеть и ждать окончания выволочки.

Решив, что с него достаточно, Феразия отпустила крогана. Несколько минут Брант сидел на земле, переводя дух. Потом поднялся, замер. В воздухе повисло напряжение. Феразия ждала, как он дальше поступит, и от его поступка зависело, будет ли она продолжать учить его или нет.

Злость, досада, стыд — чувства кипели в Бранте. Он хотел сказать ей всё, что думал, ответить на каждый заданный ему только что вопрос, отплатить за унижение, но... Десять лет его учили не только драться. Он познавал новую философию жизни, сдержанность, самообладание. За то время, которое он провёл в "Аквамариновом Всполохе", Брант понял, что такое дружба, искренность чувств, мир, спокойствие и уверенность в "завтра".

Постепенно в клокотавшем внутри него котле эмоций возобладали угрызения совести. Он отвёл глаза, опустил голову и сокрушённо пророкотал:

— Прости меня...

На лице Феразии не дрогнул ни один мускул.

— Я не должен был... не имел права так делать. Прости.

Феразия продолжала молчать.

— Я действительно так много ещё чего не знаю, не умею. Хотелось себя попробовать, показалось, что уже готов... Прости! Я не понимал... Мне ещё многое предстоит узнать. Я бы хотел, но... если я должен уйти из отряда, я уйду. Ты имеешь полное право прогнать меня.

Взгляд её смягчился. Она услышала то, что надеялась услышать. Всё же не должны же были её труды пропасть зря. У неё получилось.

— Хорошо, что ты это понял. Я не стану прогонять тебя, Брант. Более того, я продолжу твоё обучение. Ты хороший ученик. Очень хороший. И любой учитель вправе гордиться таким учеником. Я горжусь.

После случившегося Брант зауважал Феразию ещё больше. А потом... Он не смог бы сказать даже самому себе, когда именно и почему, только однажды в глубине его существа шелохнулась новая эмоциональная струнка, какой он ещё никогда прежде не знал. Ему вдруг захотелось что-нибудь сделать для этой женщины, обратить на себя её внимание, зацепить, поразить. Окажись перед ним соплеменница, его нутро само бы подсказало ему, что делать, но перед ним была азари. Да, она стоила многих и многих женщин его народа, но её собственную расовую принадлежность это не меняло. А как себя вести с азари он не знал. Спросить? У кого? Не у неё же самой. На корабле были и другие азари, но только одна из них достаточно много знала о Феразии, чтобы дать ему дельный совет — он обратился за помощью к Ноале.

Не умея разводить витиеватые дипломатические разговоры, Брант задал вопрос в лоб:

— Как за вами ухаживать?

В первый момент Ноала несколько опешила.

— В смысле? — переспросила она.

— В прямом. Как понравиться азари? Что надо сделать, чтобы она поняла, что нравится мне?

Ноала "крякнула". Она уже давно перестала воспринимать Бранта как варвара, но известие, что он способен испытывать сложные высокие чувства, а тем более что ему могла серьёзно приглянуться азари, стала для неё некоторой неожиданностью.

— Не слабо... Нет, конечно, всё может быть... Слушай, она хоть кто?

— Какая разница?

Ноала достала из внутреннего кармана курточки изящную, причудливой формы трубку, похожую на свернувшуюся в клубок маленькую серебристую змейку, и небольшой футлярчик. Вынув из футлярчика сменную кассету, она установила её в специальный разъём на конце трубки. Едва щёлкнул затвор, как встроенный в трубку механизм подпалил содержимое кассеты. Сделав пару затяжек, Ноала выдохнула густое облако белёсого дыма. Воздух тут же наполнился приятным фруктово-пряным ароматом.

— Азари тоже бывают разные, — сказала она, — то, что нравится одним, другие могут на дух не переносить. Если ты мне скажешь, кто она, возможно, я дам тебе более дельный совет.

Слегка помявшись, Брант ответил:

— Феразия...

Ноала зашлась удушливым кашлем.

— Милосердная Богиня! — прохрипела она, едва только к ней вернулась способность нормально дышать.

Бранту стало не по себе. Он уже, было, решил, что зря всё это затеял, и сейчас эта любящая подтрунить женщина начнёт над ним смеяться. Но к немалому его удивлению Ноала не рассмеялась. Напротив — внимательно выслушала и, с сожалением покачав головой, ответила:

— Не хочу тебя расстраивать, парень, но дело твоё безнадёжно. Я знаю Феразию уже пару сотен лет, и за всё это время она не подпустила к себе ни одного воздыхателя, пресекая малейшие любовные поползновения в зародыше.

Теперь настала очередь Бранта удивляться.

— Почему?

— На всё есть свои причины, — уклончиво заметила женщина.

— И тебе они, конечно, известны.

— Нет, — ответ последовал так быстро, что Брант понял: Ноала лжёт.

— Известны, — надавил он.

Она хмыкнула, сделала глубокую затяжку.

— Хорошо, допустим, известны. Но это не значит, что я буду говорить о них всякому, кому приглянётся её крепкий зад или размер сисек.

— Я — не всякий.

Ноала долго раздумывала, после чего согласно кивнула.

— Да, ты не всякий. Ты действительно хороший парень, и, в частности, поэтому я дам тебе самый стоящий совет: забудь про неё. Поверь мне на слово, причина весьма весомая и не в твоих силах её устранить.

— Сдаваться тоже не в моих правилах.

— Тогда я могу тебя только пожалеть, — развела она руками, — и ещё раз посоветовать бросить эту затею. Твой век столь же долог, как и наш — не хочу, чтобы ты провёл его в бессмысленных попытках поймать то, что поймать невозможно. Просто забудь, напейся, я не знаю... набей кому-нибудь морду... Перебесишься — перегорит. После найди себе другую женщину. Но Фиру оставь. Ничего хорошего тебя здесь не ждёт.

Брант проворчал нечто неразборчивое, всем своим видом давая понять, что отступаться от своей затеи не намерен. Ноала печально посмотрела на него и отмахнулась:

— Глупый упрямец!

Несмотря на сказанное, она не слишком поверила Бранту. Всё же, отчасти Ноала продолжала считать, что кроганы не способны испытывать ничего кроме низкоуровневых инстинктов. Да, длительное знакомство с Брантом заставило её во многом пересмотреть эту точку зрения, но кардинально она изменила своё мнение только после одного случая.

По прошествии многих лет, пожалуй, ни один из участников не смог бы вспомнить, в чём состояло то задание. Помнили только, что оно было провалено. В ходе боя двое бойцов погибли, Феразия и Ноала оказались отрезаны от группы, любые радиопереговоры глушились. "Всполох" был обезглавлен и практически лишился возможности предпринимать хоть какие-то действия. Пиратская банда, состоявшая из батарианцев и ворча, почуяла, что сопротивление ослабло, по обрывкам пытавшихся прорваться в эфир сообщений поняла, что в заблокированном секторе остались лидеры тех, кто напал на них. Обеих азариек ждала незавидная участь.

Они держали оборону уже пятый или шестой час. Спасало только то, что к ним в сектор, вели всего два пути, и оба находились под их контролем. Однако усталость давала о себе знать. Противник, удостоверившись, что они не могут никуда деться, решил взять их измором, организуя к ним частые рейды, не давая азари возможности отдохнуть, провоцируя их на ответные действия и выматывая физически.

— Может, тебе подремать часик? — пользуясь короткой передышкой, Ноала расположилась под какой-то странной конструкцией, видимо, бывшей когда-то грузовой лебёдкой. — Они, вроде как, затихли пока. Подремли — будут силы на прорыв. Я попридержу их, если сунутся. Будет плохо — разбужу.

Пока шёл бой, она с тревогой следила, как всё с большим и большим трудом выходит у подруги каждая следующая биотическая атака, хотя Феразия и старалась это скрыть.

— Нет.

Предложение поспать Феразии не понравилось. Она знала, что сон лишь отчасти позволит ей восстановить силы. Биотика требует больших расходов энергии, получить которую можно только из пищи. Глюкозосодержащая смесь — вещь хорошая, но нормально они не ели уже около суток. Организм требовал пополнения запасов, а лишнее потраченное время их точно не увеличивало.

— Если ты не отдохнёшь, — продолжала настаивать Ноала, — у нас точно ничего не получится. Ты устала. Придёт ли помощь — неизвестно. Мы начисто лишены связи. Мы даже не знаем, жива ли группа. Поспи — и попробуем прорваться.

Феразия упрямо мотнула головой.

— Сон — роскошь. Может, ты мне ещё пирожных соблаговолишь достать?

— Надо будет — достану! — рявкнула Ноала.

— Я постараюсь отдохнуть в медитации, — Феразия предложила компромиссное решение. — Это займёт меньше времени. Потом отдохнёшь ты, и станем прорываться. И на этот раз первой пойду я.

— Фир!

— Приказы не обсуждаются! Первой пойду я! Если понадобится, воспользуюсь закрытыми резервами. Ситуация критическая — клятвой это дозволительно. Если нас атакуют, я прикрываю твой отход и ты прорываешься из кольца к нашим.

— Слушай, пошла ты со своим пафосным геройством знаешь куда?! Я не собираюсь тебя бросать.

— Я отвечаю за ваши жизни.

Ноала демонстративно зевнула.

— Перед кем?

— Перед своей совестью.

— Богиня, вот самое время...

Фраза привела Феразию в бешенство.

— Десантница Калас! — взревела она.

— Бывшая... — заметила Ноала.

— Встать! — неожиданно голос Феразии стал более глубоким, низким и спокойным.