— На свое подкрепление, — вставил Рэниель, поднимаясь из кресла перед жаровней, где все это время сидел. — И судя по их уверенности — оно придет раньше нашего. Если их семьдесят — надо выступать. Пока они не ждут.

— Если их действительно семьдесят.

— Есть сомнения?

Даэлин прошелся по комнате, остановился рядом со мной и зачем-то поправил выбившийся у меня локон.

— Как думаешь, — спросил он, продолжая смотреть на меня, но обращаясь к князю. — Зачем они сюда пришли?

Рениэль, обернулся и удивленно на него взглянул, но тут же задумался.

— Откуда они взялись?

— Из крепости под Серой горой. Всего день пути. Но ты прав...

— Да. Что же они крепость оставили на десяток воинов, а сами ни с того ни с сего сюда подались? Осадить нашу крепость? Таким количеством?

— Про нас они вряд ли знали... — задумчиво протянул светлый князь.

— Конечно, иначе нам так просто не удалось бы уйти. Мы друг на друга набрели случайно.

Рениэль, развернулся к Даэлину и выдвинул новую идею:

— А если там, — Он кивнул на шатер. — Высокорожденный? Тогда...

— Тогда, — Даэлин поморщился. — Тогда все сходиться. У вас ведь ни одного колдуна нет?

Комендант только развел руками. Мужчины замолчали и уставились на шатер за рекой, словно могли сквозь стены рассмотреть — кто там прячется.

— Лазутчик, — изрек Даэлин.

— Да, — согласился Рениэль.

— Благословенные, — С сомнением произнес комендант. — Лазутчик не сможет выйти из крепости незамеченным.

— Мой сможет. Заодно надо и провизию проверить. Проводите меня в амбары.

— Прошу за мной.

Я пристроилась сзади, мне очень захотелось узнать — при чем здесь амбар.

— Ира, — Даэлин оглянулся и с сомнением спросил. — Ты мышей не боишься?

Я отрицательно покачала головой и чуть не рассмеялась. Мыши! Какой ужас! То ли дело — домашний любимец Жэнет. Такая лапочка. Не знаю, что мне после лебяжьего болота может теперь страшным показаться.

Амбары оказывается были здесь— же, в донжоне. Мы спустились с четвертого этажа по винтовой лестнице до самого подвала и подошли к низенькой, но крепкой на вид двери. Комендант снял со стены масляный фонарь, отцепил от пояса тяжелую связку ключей, отпер висячий замок и предложил князьям зайти первыми. Я зашла после всех и не сразу смогла разглядеть из — за спин мужчин, почему они остановились на пороге. Когда же разглядела, то замерла не от страха, как опасался Даэлин, а от изумления.

Сказать, что вокруг были мыши — значит ничего не сказать. Тысячи маленьких черных глазок настороженно рассматривали нас. Маленькие серые комочки сидели на мешках с орехами и грибами. Покрыли серым, шевелящимся ковром крышки сундуков, в которых хранилось что-то очень для них вкусное. Многие успели забраться до середины деревянных балок, в надежде полакомиться сушеной рыбой и связками колбас, гроздьями свисавших с потолка.

— А вовремя мы, — негромко заявил Даэлин.

— Да, такая орава за одну ночь уничтожила бы все припасы. И лазутчика отправлять не надо, — подытожил Рениэль. — И так все ясно.

Даэлин шагнул вперед, мыши рванули врассыпную.

— Не так быстро, маленькие воришки.

Он опустился на колени, закрыл глаза и стал насвистывать тихую, шелестящую, очень простую мелодию. Мыши остановились. Затем, с опаской, стали подходить. Все ближе и ближе, пока не окружили его плотным строем.

— Справишься? — тихо поинтересовался Рениэль. — Они под чужой рукой и не глупые.

Даэлин только медленно кивнул так и не открыв глаза.

— Пойдем, княгиня. Не будем ему мешать.

Мы вышли чуть ли не на цыпочках. Но было у меня ощущение — хоть в барабаны бей, мышки на это и внимания не обратили бы.

— Что он им прикажет?

— Пока ничего. Просто... приручит, договорится. Это наиболее близкое слово. Лотос не знает, что мы в замке и не стоит пока ставить его в известность. Пусть думает, что все припасы в крепости пропали. А нам надо набраться сил.

При этих словах я не удержалась и зевнула, прикрывая ладонью рот. Жуть. Тоже мне высокая княгиня, первая дама, драгоценность дома и так далее и тому подобное. Веду себя как простолюдинка. То есть простоэльфийка. Как правильно — то? И мысли глупые. Как будто сейчас кому-то есть дело до этикета. Хотя вон — Рениэль как огурчик. Бодр, собран. И цвет лица — зеленый, огурчик и есть.

— Господин Т`Эйк, распорядитесь, чтобы высокая княгиня получила все положенное ей. Она не спала уже трое суток.

Не трое, а двое. В первую ночь в лебяжьем болоте мы благополучно спали. Это что же получается, мы там были всего двое суток с половиной? Как много всего произошло и за такое короткое время.

Двое суток или трое, а голова у меня действительно была тяжелая и глаза закрывались сами собой, хотя солнце еще стояло над горизонтом, пусть и клонилось к закату. Ноги тоже как свинцом налились. Ведь мы не просто не спали, мы за это время отмахали километров пятьдесят как минимум. Нет, что там пятьдесят — больше. Поэтому — как дочка коменданта вела в отведенную мне комнату, где уже сладко спала на медвежьей шкуре у жаровни Жэнет (не наспалась за шесть веков), как снимала с меня грязную одежду, я уже не особо понимала. Очнулась только от теплой воды, которой меня поливали из кувшина, чтобы отметить, что стою в широкой бадье, а две девушки меня натирают травяными мочалками. Потом меня облачили в длинную рубаху и стоило только коснуться головой подушки как я провалилась в сон.

А проснулась от взгляда. Именно так, не от прикосновения, не от чужого дыхания, а в глубокой уверенности — на меня кто-то смотрит. Даэлин стоял на коленях перед широкой лавкой, на которой я лежала (что поделаешь, это не королевские покои, чем богаты, тем и рады) опершись локтями на лавку и подперев ладонями подбородок.

— Устал?

Он молча покачал головой. Я сделала движение подвинуться, чтобы он мог лечь, но он удержал меня, снова покачал головой и сказал:

— Нет. Мне еще надо готовить крепость к защите.

— Как там мышки?

Он устало усмехнулся:

— Они в добром здравии. Передают тебе пожелание того же.

— Наверное разочарованы — пир не удался.

— Ну это как сказать. Скорее он отложен. Я их потом накормлю, когда поручение выполнят.

— А они надежные работники?

— Вполне.

Мы улыбались глядя друг на друга, ведя этот маловразумительный диалог. Но от него становилось тепло на сердце. Потом Даэлин вздохнул.

— Прости меня.

— За что?

— Я не должен был допускать такого.

— Чего, такого?

— Ты не должна была попасть в это кикиморово болото. Не должна была попасть в осаду. Это моя вина.

От удивления я села на ложе.

— Каким образом это стало от тебя зависеть? Как ты мог предвидеть, что мы столкнемся с разведкой лотосов? И что нас занесет в лебяжью пустошь? И откуда тебе было знать, что именно на эту крепость готовиться осада?

Даэлин сел на край лавки и взял меня за руку.

— Мне надо было приказать тебе оставаться в Иллеторе.

— А что бы было с тобой?! — меня аж заколотило от возмущения.

— Ничего, — спокойно ответил он. — Я не вышел бы вас встречать. Не встретился бы с лотосами. Так что ничего бы и не случилось.

Нет, эта семейка меня доконает. Вот так взяла бы и стукнула чем-нибудь тяжелым. Больно... Но без травм... Тут на полу зашевелилась Жэнет, пробормотала во сне, заставив нас вновь перейти на шепот.

— Невозможно все предусмотреть. И что мне теперь — всю жизнь сидеть безвылазно в княжеских палатах? Я маг, если ты не забыл.

— Не важно маг ты или нет! Пусть проваляться со своими планами. Ты моя жена, и мне решать, что ты будешь делать, а что нет! Никто другой не вправе!

— И я?

И только собиралась возмутиться, как Даэлин прибегнул к запрещенному приему — я не успела пикнуть как оказалась в его объятиях. Он сжал так крепко, что воздух вышел из легких, и стал целовать. Крепко, яростно, почти до боли. Так что голова закружилась.

— Я тебя не отдам.

— Да кому? Кто на меня покушается? — я попыталась снизить накал страстей.

А то так и задохнуться недолго. И вообще... Я вроде бы не собиралась становиться настоящей женой. А так... Сердце из груди готово выпрыгнуть. Но это ни о чем не говорит. Просто устала.

— Никому, — серьезно посмотрел Даэлин. Потом со вздохом добавил. — Угораздило же нас попасть именно в эту крепость.

— А чем плоха эта крепость? Хорошая крепость.

— Хорошая, — он помолчал и пояснил. — Именно отсюда мы с матушкой и отцом выехали в последний раз.

Мы замолчали и сидели так долго.

— Даэлин, если ты за меня волнуешься, то зря. Больше такого не повториться.

— Конечно. Как только придет подкрепление и этих вышибут с нашей земли, ты отправишься домой.

— В Иллетор?

— Да.

— Опять! Ты опять за меня решаешь!

— Хочу тебе напомнить — ты моя жена.

— Хочу тебе напомнить — фиктивная. Забыл, о чем мы договаривались?

— Не забыл. А ты не забыла?

Я уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.

— Мы договаривались — развод, если ты не передумаешь. И три года еще не прошло.

— Если так будешь командовать — точно не передумаю и за десять лет.

Он быстро встал и прошелся перед лавкой, скрестив руки на груди и аккуратно обходя Жэнет. Потом присел на краешек, взял меня за руку и заглянул в глаза. Что он там увидит, интересно, в темноте.

— Ира, не думаешь о себе, обо мне подумай. На мне сейчас весь этот край, а придется постоянно оглядываться на тебя. А если лотосы узнают? Мне приставить к тебе сорок воинов? У меня каждый эльф на счету. Ты видела, что сегодня было в амбаре?

— Видела и что?

— Представь себе, что однажды ночью ты обнаружишь в постели змею ядовитую.

Меня передернуло. Я не боюсь змей как таковых, но умереть от яда не горю желанием. Но с другой стороны...

— А почему же ты до сих пор ее у себя не обнаружил? Лотосы знают о тебе.

Даэлин отвел глаза. Вот так. Потому что есть охрана не только из эльфов. И животные тоже наверняка постоянно следят за окружающим. Еще в Иллеторе, тогда уже близко общаясь со своим навязанным мужем заметила одну особенность — высокий князь хитрец и манипулятор. Иногда ему удавалось навязать свое мнение даже брату, несмотря на разницу в возрасте и не мягкотелый характер последнего. Только с Юэлином его методы давали сбой.

— Любовь моя, ну подумай сама — что тебе здесь делать? Здесь нет никаких развлечений. Я не смогу устроить для тебя ни охоту, ни пир. Даже выехать за пределы крепости ты не сможешь, чтобы не рисковать. Будешь целыми днями в окно глядеть и скучать? Ни красивых платьев, ни драгоценностей достать негде, да и перед кем ты ими похвалишься? Общество тоже... Очень простое.

Ой, напугал. Общество простое. Да это же счастье — никто не будет петь баллады про деву Мариэль. Но сказала я другое:

— Зато здесь не будет Генни.

— Он тебя обижал?!

Я обхватила колени руками и пожала плечами:

— Да как тебе сказать. Все в пределах приличия. Но он посмел за мной шпионить. Он постоянно мне язвит. Исподтишка. И других к этому подталкивает. Главе наушничает.

— Генни слишком много себе воли взял, — хмуро констатировал князь. — А Юэлин ему потакает. Я понимаю — он ему жизнь спас, чуть сам не погиб, но это не повод считать себя нам ровней.

Вздохнув обнял меня и добавил:

— Потерпи моя малиновка. Я скоро вернусь и поставлю его на место. Генни очень полезный эльф, просто заигрался. Из низов пробиться в главные советники. Вот голова и закружилась... Мне самому не хочется тебя отпускать.

— Так почему же?

— Я боюсь.

Слово прозвучало так тихо, на краю слышимости, словно он стыдился его. А, наверное, и вправду — стыдился признаться, что чего-то боится.

— Я не хочу, чтобы с тобой произошла беда. Не хочу, чтобы приходила во сне и говорила, что жалеешь, что меня встретила. И что я не смог тебя защитить.

— Это тебе говорил мой двойник в пустоши?

— Это говорила моя мать и отец.

— Что ты не смог их защитить?

— Да.

— Даэлин, — после короткого молчания я тихо позвала его из той дали, в которую ушли его мысли. — Это морок. Они не могли так сказать. Поверь, меньше всего они хотели бы, чтобы ты погиб вместе с ними.

— Иногда я думаю, — он гладил меня по волосам, не замечая этого движения. — Что мне стоило вернуться чуть раньше. Идти чуть быстрее. Ведь я мог бы тогда спугнуть лотосов. Или, не знаю... вовремя их заметить. Да даже один мой клинок мог... при удачном стечении обстоятельств... помочь. Может удалось увести хотя бы мать.

Но это не так, не так! Его вины в этом нет и не может быть. Но как ему это объяснить?

— Даэлин, сколько эльфов было в вашем отряде?

— Двадцать.

— Двадцать. А лотосов ведь меньше было — большими отрядами в рейд не ходят?

— Девять. С тем, которого я зарезал.

— И как они смогли всех убить?

Он вздохнул, отпуская меня:

— Сначала сняли часовых. Потом так же тихо убили тех, кто спал. Видно кто-то все же успел поднять шум — отец и мать оказались на краю поляны. У отца в руках была сабля. Только силы уже были неравны. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Разумом. Но вот здесь...

Он показал рукой на сердце. Я не знала, что можно еще возразить. Я, наверное, не самый умный человек. И психолог никудышный. Но промолчать не могу, я скажу это и будь что будет.

— Даэлин. Обещаю — я никогда не скажу тебе, что жалею о нашей встрече. Даже во сне.

— Клянешься? Подожди, нет! — тут же перебил он сам себя. — Не надо, не клянись. Я тебе верю.

Он очень долго смотрел мне в глаза, пристально и серьезно, мне даже стало неловко. Потом невесомо провел ладонью по щеке, вздохнул и вышел. Скрипнула дверь, за дверью о чем-то негромко перекинулись парой фраз и все затихло. Хотя нет, не затихло. На грани слышимости обнаружились звуки, пробивавшиеся сквозь стену. Я подошла к окну, выходящему во двор и открыла створки.

Во дворе с трех сторон горели невысокие костры, над которыми установили большие чаны. Туда и сюда ходили эльфы, что-то носили, у левой стены, под навесом работал кузнец, на стене едва виднелись две фигуры, разглядывавшие противника. Мне показалось — это были Рениэль с комендантом. В крепости никто не спал. Закрыв ставни, я вернулась к лавке, и забралась под шелковое одеяло, размышляя — ложиться ли спать? Если закрыть глаза и постараться уснуть, то усталость свое возьмет, но остальные ведь бодрствуют. Только я прохлаждаюсь. А с другой стороны, чем я им помогу? Хотя, как это чем? Я маг или не маг, в конце концов? Почти все мои артефакты пропали, но я ведь не зря уже восемь месяцев учусь — некоторые заклятия наизусть помню. Они правда, примитивные и крови на них надо много, зато очень действенные. Как дубина. По принципу — сила есть ума не надо. Я зажгла от угольков в жаровне две свечи, перенесла их на маленький стол у окна и выбрала из деревянной ступки самое исписанное гусиное перо. Вполне подойдет. Из кармана достала лиловую ленточку, ту самую, с рукава Рениэля. Подумала и добавила небольшой круглый камешек, который лежал на стопке бумаги, не давая той разлететься от ветра. Пожалуй, хватит.